- Я тебя тоже люблю… - нежно улыбнулась Анна. - Но, мертвой мне это будет слабым утешением. Поэтому, лучше не лезть на рожон. Кроме того, это просто замечательный повод побыть с тобой вдали от всей это круговерти двора, - заявила она, лукаво прищурившись.
- Ань, всего несколько месяцев прошло. Я боюсь за тебя. Ведь роды выматывают и истощают женщину похлеще тяжелой работы. Может быть, повременим?
- Петь… ты не понимаешь, - чуть пожевав губы, улыбнулась она. - Мне это нравится. Рожать детей любимому мужчине - это лучшее, что я только могла бы пожелать в своей жизни. Тем более такому, как ты.
Вот какому мужчине такие слова не понравятся? Да и что на них возразишь? Так и Петр смог лишь крепко обнять и поцеловать свою кудрявую лисичку. Лукавит? Пусть. В любом случае, она не делает глупостей и всегда рядом. Верная подруга. Так что имеет право.
- Пойдем в дом. Вон, продрогла вся.
- Пойдем, - охотно согласилась Анна. - Слушай, а зачем ты вот так приходишь и наблюдаешь за стройкой? Уже ведь не первый раз.
- Думаю. Ты ведь знаешь, что я не собирался брать Азов в прошлом году. Вот - пытаюсь понять, как из всей этой ситуации выпутаться.
- Человек предполагает, а Бог располагает, - пожала плечами женщина. - Я вообще не понимаю, как ты умудряешься так точно соблюдать свои планы.
- Ты не забыла о том, сколько мне лет и какой у меня опыт управления? - Лукаво подмигнув, спросил Петр. - Без малого две сотни лет - это совсем не шутки. Для меня многие вещи - обыденная рутина. Другой вопрос, что я слегка поотвык работать без современных для конца XXI века средств. Потому вот так и думаю.
- Так ты и на колокольню за этим ходишь?
- Конечно. Там тишина, покой, и хорошая возможность погрузиться в мысли. Так же я подобными вещами занимаюсь в комнате отдыха. Вроде как, развалившись, лежу на мягком диване, пью чай, курю кальян и бездельничаю. Но на самом деле - обдумываю дела. Особенно если перед этим распариться, получить часик доброго массажа и немного поплавать в бассейне. Скорее даже не поплавать, а полежать на воде. Это все очень сильно умиротворяет и выгоняет из головы всякие глупости. Позволяет, как бы взглянуть на ситуацию со стороны… сверху что ли. Охватывая много деталей разом.
- Тогда что тебя беспокоит сейчас? - Заинтересованно спросила женщина. - Подумаешь вот так денек–другой и все придумаешь.
- Не все так просто, - грустно усмехнулся Петр. - Понимаешь, я не планировал в минувшем году брать Азов. Мне было нужно, чтобы войска, что туда привел Василий, в полной мере ощутили свою никчемность. Ведь все познается в сравнении. Как они смогут понять, что предлагаемые мною решения намного лучше? Правильно. Только прочувствовав отсталость старой традиции. Да и себя нужно было зарекомендовать в самом лучшем свете. Дескать, помогал, как мог, а они все одно не справились.
- Хм… странно. Мне казалось, что ты планировал участвовать в войне с Османской Империей.
- Конечно, планировал. Но не вот так, с бухты–барахты, а подготовившись. Годиков через пять–шесть. Но проклятые австрийцы испортили мне всю задумку. Даже не австрийцы, а один посланник Священной Римской Империи, возомнивший себя самым умным. Ведь это надо было еще догадаться нанять дюжину ушлых ребят и начать по трактирам рассказывать легенду семилетней давности. Да так, что вся Москва зашевелилась в предвкушении, когда же я уже пойду и разгромлю османов Божьим благословлением. Все - от холопов до бояр. И про апостола Петра вспомнил, сволочь, и про мой обет. Помнишь же какой ажиотаж стоял в конце прошлого лета. А обманывать такие ожидания толпы нельзя - это чревато большими проблемами.
- Но ты смог изящно выкрутится! - Заметила Анна. - Прислал четыре пушки и через полтора часа крепость упала к твоим ногам!
- Это вынужденная мера. Я вообще эти пушки демонстрировать никому не хотел. Но других попросту не имелось в наличии. Ведь кампания должна была начаться более чем через пять лет. Вот и держал в закромах только экспериментальную артиллерию.
- Странно, - пожала она плечами. - Если ты не хотел эти пушки никому показывать, то зачем послал?
- Потому что иного выбора не было. Как еще быстро и эффектно взять крепость? Выслать большой огневой припас для старых пушек и пережечь тонны качественного пороха, который я с таким трудом собирал в арсенале? Тем более что обычных бомб у меня не было в наличии и стрелять пришлось бы ядрами - а это жуткая морока и глупость. Послать Преображенский и Семеновский полк и штурмом с нескольких направлений взять укрепления? Еще большая глупость. Я потратил не один год, чтобы этих людей обучить и подготовить. По плану они должны стать ядром новой армии. А тут такая бойня. В общем - как ни крути, а иного выбора у меня не было. Тем более что союзникам можно сказать, что мои люди просто удачно и результативно постреляли гранатами. Проверить‑то такое они не в состоянии.
- Тем более. Петь - ты все сделал правильно, даже несмотря на то, что тебя к такому поступку вынудили. Кстати, а куда пропал этот наш недалекий хитрец? Я его уже полгода как не вижу.
- Отозвали в Вену. Я написал Леопольду о его проказах, пояснив, что он сорвал подготовку к серьезному походу и попросил такого впредь не допускать. Ведь мы союзники, а не враги.
- Ха! А ведь он одним махом поставил Леопольда в весьма неловкое положение. Иной монарх мог и вспылить от таких проказ, да послать подальше подобных союзников.
- Верно. Если говорить вежливо, то посланник поставил Леопольда раком, особенно учитывая международную обстановку. Полагаю, об этом глупом человеке мы больше никогда не услышим. Не удивлюсь, что его холодным молочком поутру напоят, а потом торжественно похоронят где‑нибудь в овраге. Подставил он своего монарха очень сильно. Настолько, что тот даже обязался компенсировать мне непредвиденные расходы - вот, жду партию селитры и меди.
- А дальше, что будет?
- Ничего хорошего, - грустно произнес Петр. - К кампании 1695 года я собирался иметь в тылу солидные производства, обеспечивающие кампанию деньгами и всем необходимым. Качественные пиломатериалы, листовое стекло, саржевая ткань - вот основные экспортные статьи, дающие мне денег уже сейчас больше, чем нынешние налоговые сборы в казну. И денег должно быть вполне достаточно для того, чтобы продолжать энергичное промышленное развитие. Строить дороги, мануфактуры, форты и прочее. А теперь из‑за этих… - махнул рукой Петр.
- Теперь ты будешь вынужден воевать в ущерб развитию, - медленно произнесла Анна.
- Верно. Вон, я хотел шхуны для пиратов строить со стальным набором и рангоутом. Но куда уж там. Мы одну едва построили на Плещеевом озере. Еще две в ближайшее время просто не потянем. Вот и придется строить их с деревянным набором, хоть и усиленным металлическими вставками. Кроме того, экипажи толком не готовы. Пехоты всего три полка. Конных егерей - пять рот, да и те - всю летнюю кампанию гоняли татар по степи, выдавливая на запад - юго–запад. И раньше, чем через год им пополнения не будет - слишком сложны в обучении и подготовке. Артиллеристов готовых к делу - одна только рота. Пушек нормальных нет. Фузей нового образца не хватает. В общем - одна сплошная проблема.
- Так раз все плохо, то зачем нам вообще сейчас начинать воевать? Подождем эти несколько лет. Обязательства для вида перед союзниками ты выполнил. Так что время у тебя есть.
- На самом деле - его уже нет. Я раскрылся и продемонстрировал, что могу успешно воевать. Это пока мы были немощными да убогими, наши союзники не рассчитывали на нас. Сдерживаем татар одним фактом своего присутствия - уже хорошо. Однако сейчас все изменилось. Франсуа Овен сообщил о переполохе в Вене, вызванном слухами о взятии Азова. Там никто на это не рассчитывал.
- Ты думаешь, теперь на тебя станут давить?
- Уже начали. Дело в том, что дела у Священной Римской Империи не очень хороши. В этом году они потеряли много крепостей. Конечно, войска османов тоже выдохлись, но закрепились на позициях. Теперь от нас будут любыми правдами и неправдами требовать наступления, чтобы Стамбул начал перебрасывать в Крым и Причерноморье подкрепления. Конечно, можно послать их к чертям, но без Вены нам будет сложно дипломатически оформить наши завоевания. С нами один на один Османская Империя может достаточно долго воевать, так что придется выручать этих горе–вояк.
- Печально. Кстати, а почему ты собирался начать кампанию в 1695 году?
- Потому что хотел помочь нашим заклятым друзьям в Вене, но, не рискуя получить османские подкрепления в Тавриде и окрестностях. То есть, стать последней гирей на весах этой войны, подойдя практически к дележу добычи. Впрочем, чего уж о том мечтать, - тяжело вздохнув, произнес Петр. - Теперь нужно действовать по обстановке и не терять время. Вон, даже шхуну, что на Плещеевом озере ходила, разобрал и сюда привез. По весне завершим сборку и отправим резвиться на просторы Черного моря.
Глава 2
5 июля 1691 года. Азов
- Государь, - обратился к Петру дежурный офицер, - прибыл гонец с пакетом, имеющим пометку: "Юстас Алексу". Вы просили о таком сразу сообщать.
- Отлично! Неси скорее, - произнес, улыбнувшись царь, понимая, что "лед тронулся".
Как он и предполагал, в донесении агента, сидящего в Перекопе, было сообщение о прохождении через вверенный ему участок армии в пятьдесят тысяч.
Это обрадовало безмерно. Настолько, что Петр просто расцвел. Ведь он хорошо знал, что хан мог выставить максимально только лишь восемьдесят тысяч, причем не только с Крыма, но и со всех вассальных земель включительно. То есть, без малого десять тысяч ногайцев, кочующих к юго–востоку от Дона, оказались отрезаны от метрополии его армией и егерскими разъездами. А западные причерноморские кочевья, безусловно присоединятся к армии хана позже. Таким образом в самом Крыму оставалось войск всего тысяч десять, а то и менее. Причем, весьма поганого качества, да еще разведенных по разным гарнизонам. И помощи в разумные сроки им ждать было неоткуда.
- Зови Гордона! - Не скрывая улыбки произнес Петр дежурному, дочитав письмо. - И поживее!
Такая ситуация стала возможна только после проведения грамотной дезинформации с целью введения как Бахчисарая, так и Стамбула в заблуждение относительно реального положения дел в России и планов Москвы. Причем не абы как, а по линии Священной Римской Империи, в различных государственных ведомствах которой имелось великое множество османских шпионов. Это Россия им была совершенно не интересна, а потому тех нескольких соглядатаев, что прислал в Москву Бахчисарай, отловили очень быстро и просто. А Габсбурги - старые и опасные враги.
Вот и поплакался Петр в жилетку австрийскому послу, что на штурме Азова положил половину армии. Огненного припаса нет - все извели. С мушкетами да фузеями проблемы, больно изношены. Свинца на пули не хватает. Пушки хоть репой заряжай - все ядра извели. Да не просто так, а половину "старых, изношенных стволов, помнящих еще далекие древности" совершенно разорвало от напряженной пальбы. Причем Петр не просто так плакался, а еще и продемонстрировал совершенно потрепанные части стрельцов, которые возвращались из‑под Азова.
Само собой, это была "потемкинская деревня" наоборот. Набрали крестьян из‑под Тулы, на вид напоминающих узников Бухенвальда, благо, что это было несложно. При том уровне урожаев и агротехники настоящей проблемой являлось найти крепких и здоровых "пейзан", а не наоборот. После чего обрядили их в обноски, собранные с добровольцев из старых полков, зачисленных в стрелковые роты. Выдали списанные мушкеты самого убогого вида, которые даже стрелять не могут. И пустили по тракту Воронеж - Москва. Да не просто так, а приставив для пущей солидности бравых генералов с именем и походное имущество.
В общем, австрийскому послу хватило двух полков ряженых, чтобы уехать в Вену совершенно расстроенным. А уже через квартал Петру по линии иезуитов стало известно, что в Стамбуле очень обрадованы таким положением дел в армии далекой Московии. И уже назначили нового хана в Крым, дабы собрать все боеспособные части и вести их на помощь Мустафа–паше в Сербию под Белград.
- Патрик! - С довольной улыбкой воскликнул Петр, увидев стоящего за спиной дежурного генерал–полковника. - Заходи. Садись.
- Что‑то случилось? - На плохом русском поинтересовался шотландец, насторожено смотря на лицо русского царя, выражавшего необычайное довольство, чего обычно не наблюдалось.
- Операция "Большой куш" начинается.
- Но мы же не готовы…
- Сколько у нас войск?
- Три наспех развернутые пехотные бригады, батальон морской пехоты и шесть рот конных егерей. Суммарно около восемнадцати тысяч.
- Вооруженных новейшими французскими фузеями со штыком нашего производства. А егеря так и вообще - нарезными штуцерами под секретную пулю. Да и новых пушек отлито изрядно.
- И что с того? У Бахчисарая восемьдесят тысяч, да кое‑что в османских гарнизонах.
- Было.
- Что было? - Не понял Гордон.
- Ушли войска хана на запад - под Белград. Пять дней назад как прошли Перекоп. Скоро начнут через Днепр переправляться. Не все, конечно, но через перешеек прошло около пятидесяти тысяч, включая три тысячи мушкетеров личной гвардии хана.
- То есть…
- Да. Мы со своими восемнадцатью тысячами не встретим там достойного противника. Главное позволить войскам Саадета уйти подальше. За Днепр, а лучше за Дунай. Надежный заслон у днепровских переправ мы поставим. Думаю, две роты конных егерей справятся. Заодно и прочих разбойников погоняем.
- Но войска в пехотных бригадах не обучены совсем.
- Они набраны из охочих стрельцов и старых полков нового строя. У всех за спиной от двух и более военных кампаний. Да, они далеко не так хороши, как нам хотелось, но ведь все должности от звеньевого до бригадного командира занимают наши люди. Так что, не все так плохо.
- Эх… боязно мне. Очередной поход в Крым. Сколько их было?
- Скажи, разве мы с тобой, когда проваливали начатое дело? Излишне не переживай, Бог даст накажем супостата…. Вернем ему все годы набегов на Русь сторицей. Я верю, что Бог всегда помогает правому.
Глава 3
21 июля 1691 года. Керчь
Стоял полный штиль. Теплая, нежная погода, буквально обволакивающая чуть маслянистым ароматом теплого моря. Три часа утра. Луны не было. Сплошная темень и тишина. Лишь на двух османских галерах, горели кормовые огни масляных светильников. Однако именно эта тишина и темнота скрывали от ненужных взглядов аккуратно крадущиеся малые галеры русских….
Абдула сонно потер глаза и потянулся. Очередная вахта на этой вонючей лоханке его сильно раздражала, в то время как большая часть команды отдыхала в этом городишке. Да практически деревне! Три сотни жителей… С ума сойти! Но он не роптал на свою судьбу. После того, что он учудил в Стамбуле, хорошо, что просто сослали в эти дикие места. Могли и голову снять.
Он стоял у борта и с довольным видом справлял малую нужду, наслаждаясь убаюкивающими звуками журчания струи. Но вот все закончилось. Османский моряк стряхнул свой "агрегат", убрал привычным движением в широкие шаровары и открыл глаза, намереваясь двинуться на свою лежанку. Но не тут‑то было. Прямо напротив него из ночной черноты выплыло черное лицо незнакомца, сверкающего лишь зубами да белками глаз в отблесках тусклого фонаря.
Абдула не успел даже крикнуть, как крепкие, практически заботливые руки зажали ему рот и быстрым движением перерезали горло. После чего аккуратно зажали, чтобы не дергался. Горе–моряк попытался, но куда там. Три крепких морских пехотинца знали свое дело, исполняя объект без лишнего шума.
Не прошло и пяти минут с начала этого абордажа, как майор Гордеев вытер лоб от пота, выступившего от напряженного ожидания и приказал пускать красную ракету. Галеры были захвачены чисто и находились под контролем бойцов роты морской пехоты.
- Как мы их! - Довольно отметил командир первой роты, непосредственно выполняющей это задание.
- Шалопаи какие‑то, - произнес Гордеев с недоумением и пожал плечами, вспоминая то, как их жестко гоняли в учебно–тренировочном центре "Заря" и к чему готовили. - Наверное, нас не ждали. А может и вообще сброд.
- Похоже на то, - кивнул капитан, наблюдая за тем, как с шипением в небо уходила сигнальная ракета.
Город вообще никак на этот микро–фейерверк не отреагировал, продолжая пребывать во сне, словно Османская Империя не воюет уже больше десяти лет практически на всех фронтах, а совершает визиты вежливости. Первая рота морской пехоты тем временем потихоньку "осваивала" трофеи, разворачивая их в сторону моря с помощью прикованных к скамьям рабов. Которые, кстати, даже не пискнули во время штурма и по возможности помогали, пару раз придерживая больно резво вырывающихся турок.