- Для начала провести ротацию. Потом все украсить, чтобы выглядело все свежо, светло и позитивно. Что еще? Ну, можно создать хор и оркестр для публичных выступлений. Подобрать песни. Музыку. Открыть типографию, где не перепечатывать унылые и грустные тексты, а постараться преподнести православие с его доброй, светлой стороны. Наверняка же такая имеется. Да не просто, а в картинках. Много что можно придумать. Не переживай, я помогу.
- Меня точно отравят, - усмехнулась Мария, явно ожившая от слов бывшего супруга.
- Патриарх Иов мой союзник. Без него я бы не смог отменить законы, ущемляющие права раскольников. Да и диалог с ними не получился бы. Думаю, если у тебя что‑то начнет получаться, я подключу его, и мы постараемся вывести эти процессы на общероссийский уровень. Церковь должна нести позитив и свет, а не угрюмую тоску. Тем более что сейчас уже идет тихая чистка в церкви, отправляющая наиболее реакционно и радикально настроенных иерархов обоих полов в лучший мир.
Глава 2
5 ноябрь 1693 года. Стамбул
Умиротворенный летний вечер одного из неприметных особняков на окраине Стамбула был нарушен тихой беседой двух старых знакомых.
- … к сожалению, политическая обстановка в Европе складывается непросто. Успехи Имперских войск, выкупе с успешными кампаниями русских, ставит разумность продолжения этой войны под большой вопрос.
- Но ведь Франция вторглась в Пфальц…
- Да, - кивнул француз, - мы попытались помочь вам, согласно договоренностям. Однако удача не сопутствует нашим полководцам. Уже сейчас можно уверенно сказать - битва за Пфальц проиграна. Будет неплохо, если получиться свести ее к положению статус–кво.
- У нас еще есть силы для наступления.
- Возможно, но успеха вам добиться не получится. Даже если вы сможете разбить имперскую армию, оставшуюся прикрывать границу, вам в тыл ударят русские. И наоборот. К чему это приведет - не берусь даже гадать. Вплоть до осады Стамбула.
- Русские… - покачал головой уже немолодой осман с усталым лицом и умными глазами, - неужели армия Петра действительно так хороша?
- Три пехотные бригады и сводный полк конных егерей - да, очень хороши. Все остальное, как и раньше - отвратительно.
- Но ведь это жалкие крохи…
- Двадцать тысяч, превосходно вооруженных и обученных. Против той армии, что вы сможете выставить, справятся и при трехкратном численном превосходстве. Полагаю, что и больше, но тут все от полководца все будет зависеть. Считайте, что он выставляет против вас не двадцать, а шестьдесят тысяч. Кроме того, не забывайте, что время идет и у Петра есть время на увеличение армии. По крайней мере, наши люди в Москве говорят о напряженной работе, связанной с обновлением старой армии.
- Может попробовать его отравить? - Задумчиво произнес осман.
- Мы полагаем, что это крайне затруднительно.
- Почему же?
- Так вы не в курсе последних событий? - Улыбнулся француз. - Сейчас идет большая игра за Петра. Первоначально его пытались просто отравить. Не получилось. Потом решили привлекать как союзника. В итоге, умереть должна была его супруга, но тоже не получилось. Причем так, что даже в Париже с определенным волнением стали смотреть в сторону Москвы. Возможно это случайность, а возможно и нет. Но, по всей видимости, он с самого начала отслеживал, как все попытки его отравить, так и желание устранить его супругу.
- Мне кажется, мой друг, вы его демонизируете. Разве так может вести себя мужчина двадцати одного года от роду?
- По нашим сведениям, за ним стоит орден иезуитов. И уж поверьте, они могут намного больше. Это искушенные интриганы. Скорее всего, именно они и оберегали своего сторонника от попыток отравления.
- Но ведь они католики!
- Мы не знаем условий их дружбы.
- Иезуиты…. Да уж, не самая радостная новость. Я думал, что они играют значительно меньшую роль в этой игре.
- Не только вы, мой друг.
- Если началась борьба за Петра, то ради чего? Надеетесь, что он выступит против Священной Римской Империи?
- Насколько мы смогли его узнать - нет. Это исключено. А вот вывести его из игры на какое‑то время попытаться стоит. Буквально месяц назад мы смогли завершить первый раунд переговоров и добиться обручения Петра с дочерью Яна Терезой. Первоначальное приданое этой девушки составляло пятьсот тысяч талеров, что, согласитесь, немало. Однако царь стал хоть как‑то нас слушать, только когда сумма перевалила за миллион, а согласился жениться лишь при обязательстве уплаты ему двух.
- Сколько?! - Ошалело переспросил осман. - Двух миллиона талеров?
- Именно. Само собой у Яна таких денег не было и нам пришлось ему помочь. Однако мы нащупали слабое место Петра. Он, как оказалось, очень жаден и любит деньги, ради которых пойдет на многое. Даже на настолько неудобный и совершенно ненужный ему брак.
- Когда намечена свадьба?
- В следующем году. Тереза уже переехала в Москву, и сейчас готовится к принятию православия.
- Я так понимаю, вы хотите Петра втравить в борьбу за престол Речи Посполитой? - С улыбкой произнес осман.
- Именно, - ответил француз. - Главное, чтобы он завяз в этом гнилом болоте как можно глубже, лишив Вену сразу двух союзников. И вот тогда мы с вами сможем отыграться и разбить Священную Римскую Империю.
- А вы не думаете, что Петр может справиться?
- С чем? С наведением порядка в Речи Посполитой? Это исключено!
- Хм… возможно вы и правы. Но если так, то Петр может и отказаться от дележа. Свои два миллиона талеров он уже получил.
- В Речи Посполитой довольно сильны позиции ордена иезуитов. А в Москве, как мне кажется, решение принимает совсем не Петр.
- Вот как? - Усмехнулся осман. - Тогда да, у нас есть шансы. Но Порте не хватит нескольких лет, чтобы привести армию и флот в порядок.
- Мы это прекрасно понимаем, - кивнул француз. - Поэтому мой король уполномочил меня пообещать вам много французского оружия и пару сотен офицеров, которые подтянут ваших бойцов.
- Это будет замечательно…
Тем же вечером, в другом особняке
- О чем сказал наш французский друг? - На визитера уставилось два десятка умных глаз.
- Он просил нас поскорее завершать войну.
- Значит Ахмед…
- Да. Потому как его брат не успокоится, пока не обожжется.
- Что еще он сказал?
- Порадовал нас тем, что Франция постарается вывести из игры Россию и Речь Посполитую, а также пообещал много хороших фузей, пушек и офицеров для подготовки нашей армии. Ведь скоро новая война…
- Ты веришь ему?
- Им нужно, чтобы в подходящий момент мы атаковали Вену с юга. Поэтому да, до этого момента - верю. Но как они поступят дальше - не представляю. Все слишком неопределенно.
Глава 3
1 май 1694 года. Москва. Красная площадь
Петр прикрыл глаза, вслушиваясь в звуки музыки Большого сводного оркестра. Играли "Прощание славянки", которую в этом мире знали под скромным названием "Пехотный марш". Совершенно резонирующая и непохожая на все современные концу XVII века военно–музыкальные композиции, она оставалась такой же сильной и мощной, несмотря ни на что. Сколько раз он ее уже слышал в столь разных ситуациях, что и не перечесть, но запомнился больше всего тот, по радио, в мае девяносто шестого… в своей первой жизни, когда лежал с тяжелым ранением в больнице…
- Государь, - обратился к нему Меньшиков, - тебе плохо?
- А? - Очнулся Петр, скользнув взглядом на крепкую, рослую фигуру князя, не в пример тех образов, что рисовались в фильмах. - Просто воспоминания. Они иногда тяжелы. Что у нас тут? Я ничего не пропустил?
- Вошли первая и вторая пехотные бригады, третья втягивается, - кивнул он на последние аккуратные ряды в темно–синих мундирах и черных лакированных шлемах при латунной оправе.
- Хорошо, - кивнул Петр, уже оправившийся от приступа неуместных воспоминаний.
Прошло еще несколько минут, и "Пехотный марш" сменился "кавалерийским". За ними последовали "артиллерийский" и "военно–морской".
Петр покосился на трибуну, забитую европейскими гостями из Франции, Дании, Речи Посполитой, Австрии, Саксонии и прочих государств. Очень неоднозначная реакция. С одной стороны они не привыкли видеть такую тусклую армию без пышных украшений и невнятной, но пафосной одежды. Войска Петра не производили впечатления успешных солдат. Где кружева? Перья? Леопардовые шкуры? Золотое шитье и пышные шляпы? С другой стороны - аккуратная, добротно пошитая крепкая форма, сидящая на каждом бойце безукоризненно. Хорошие сапоги единого образца. Каски из черненого чепрака с латунным убором. Ремни, ранцы, портупея и прочее снаряжение, вызывающее интерес. Превосходное оружие самого современного вида. Гости находились в смешанных чувствах…
- Видишь Сашка, как напряженно лоб морщат, - усмехнулся Петр. - Все никак не отойдут от мысли, что армия может быть не только лишь пугалами ряжеными, но и дельным чем выглядеть.
- Но поймут ли?
- Поймут. Красоту формы делают не кружева с леопардовыми шкурами, а победы. Первая уже легла к нашим ногам. Не за горами и иные. Раз, другой, третий, а потом уже и посмотрим.
- Так что же? Мы теперь после завершения каждой войны будем такое торжество учинять?
- А почему нет? Народ должен знать своих героев. Вон, глянь, сколько обывателей уже набилось по краям площади. Да на крышах сидит. И по ходу частей стояло. Такие торжества нравятся людям. Так они чувствуют некую причастность к великим ратным делам, которые хоть и творятся где‑то вдали, но так становятся ближе, наполняя их сердца радостью и гордостью.
- Если так, то отчего мы каждый год подобным горожан не балуем?
- Думаешь? А что, дело хорошее, - кивнул Петр, вспоминая в какой замечательный культ обратилось "Девятое мая" для всех здоровых сил советского и постсоветского общества. - Так и порешу. Каждый год первого мая праздновать в честь армии и флота России. Жаль, что не девятого… хотя, не суть.
- Девятого? - Удивился Меньшиков.
- Да не обращай внимания, - улыбнулся Петр, - просто захотелось мне вдруг, чтобы праздник был девятого мая, а не первого. Но чего уж тут менять. И первого хорошо.
А армия тем временем завершила втягиваться, выстраиваясь, согласно заранее размеченным участкам на брусчатке.
Музыка утихла. И генерал–полковник Патрик Гордон на белом скакуне, приблизился к главной трибуне - к Петру, дабы рапортовать о том, что его приказ выполнен, Крымское ханство разгромлено и так далее. Коротко. Лаконично. С общей сводкой потерь убитыми и ранеными, а также нанесенного ущерба противнику в аналогичном выражении. Причем без особенной спешки, дабы переводчики успели донести его слова до послов европейских держав.
Глава 4
12 мая 1694 года. Окрестности Москвы. Воробьевы горы
По небольшой дороге к пригороду Москвы катилась несколько необычная пролетка, выбивавшаяся из общего вида странным поведением на дороге - она очень умеренно "козлила". Да и "на глаз" отличалась. Во–первых, сразу обращали на себя внимание чудные металлические колеса с массой спиц и резиновой покрышкой. Во–вторых, внимательно присмотревшись, можно было заметить весьма развитую систему подвески колес. Шутка ли? На дворе разгар конца семнадцатого века, у Петра в личной повозке не только прекрасные стальные рессоры, но и масляные гидравлические амортизаторы, из‑за чего, вкупе с хорошими колесами, стальной сварной рамой и прочими любопытными "фишками" эта пролетка стала объектом самого пристального внимания практически всех послов, прокатившихся в ней. К счастью, они совершенно ничего не смыслили в технике, а потому даже догадаться о том, как все устроено не смогли, лишь облизываясь на желание иметь нечто подобное в своем пользовании.
- Петь, - спросила Анна, задумчиво хмуря лобик рядом, - а ты уверен, что нам нужно спешить с открытием университета? Ведь еще ничего не готово.
- Уверен, - чуть подумав, кивнул царь.
- Но почему? Ведь нас засмеют! Какой это университет? Летний дворец да несколько домиков вокруг. Не знаю как в Париже, но в Оксфорде весьма солидный архитектурный ансамбль. Мы будем на его фоне выглядеть бедными родственниками.
- Да и пусть, - усмехнулся Петр. - По одежке встречают, но нас‑то встречать никому не нужно. Мы для себя специалистов готовим. Вот подрастут немного - сами себе и спроектируют главное здание.
- Но зачем спешить? У тебя и так масса учебных заведений: училищ, школ.
- Понимаешь, сейчас все они завязаны строго на меня. Я их курирую неукоснительно. Даже учебные пособия пишу или корректирую. А это неправильно. Царь - это правитель государства, а не предводитель учащихся. С таким подходом я самым банальным образом зароюсь во второстепенных делах. Поэтому им нужна своя епархия, которую я лишь контролировать буду. А где ее взять? Тут только два пути. Или приглашать профессоров из Европы, или растить своих.
- Так пригласил бы, - пожала плечами фаворитка. - Сейчас к тебе много кто поедет с радостью.
- Кое–кого я действительно приглашу, - кивнул Петр, - но все дело в том, что уровень образования, который получают в моих училищах, превосходит в разы лучшие образцы современной европейской науки. Зачем мне эти профессора?
- Превосходит? - Скептически переспросила Анна.
- Поверь, я в курсе их достижений. Специально полюбопытствовал в свое время.
- Хм… но зачем тогда тебе эти самые "кое‑кто"?
- Просто умные ребята. Дай им другие возможности - они смогут серьезно раскрыться и многое сделать. Ведь я сам не ученый. Могу только подсказать некоторые фундаментальные вещи. А им разобраться будет в радость.
- Но ведь университет не решит проблемы, о которой ты говорил, - спустя несколько минут вышла из задумчивости Анна.
- Сам по себе - нет. Но именно то, что он еще очень сырой позволит взрастить и выдвинуть не только толковых инженеров, архитекторов и прочая, прочая, прочая, но и главное - толковых управляющих от науки, на которых в будущем и ляжет бремя управления образованием. Ведь какой смысл это вешать на людей, ничего в подобном не смыслящих? Провалят. А тут - научатся в малом, а потом за большее примутся. Тем более что оснащение естественнонаучных факультетов современным оборудованием уже лучшее в мире. Таких лабораторий нет нигде. Так что и с научной деятельностью все будет хорошо.
- И все равно, я считаю, что ты спешишь. У них и без того масса затруднений будет иметься. Зачем их вот так, почти в поле заставлять работать? Воробьев дворец ведь совершенно не пригоден для этих нужд. Да и мал.
- Анют, вот скажи, - с улыбкой произнес Петр, - поехали бы вы с отцом в Россию, если бы у вас все хорошо было в Англии? Вот! И я о том же. Это называется выход из зоны комфорта. Если у человека все хорошо, то он не стремится к развитию или какому‑то нестандартному решению проблемы. Он… хм… просто функционирует. Только столкнувшись с трудностями лицом к лицу, он начинает шевелиться и развивать бурную деятельность. Не нужно создавать тепличных условий. У них будет все, что потребуется и даже более того… включая серьезные задачи. Бездельничать они отлично могут и в Сорбонне с Оксфордом.
Глава 5
1 июня 1694 года. Москва. Кремль
Татьяна проснулась довольно рано, но Петра уже не было. И что самое удивительное - она не помнила, когда он ушел. А ведь засыпали вместе… да еще как…. От этих мыслей совсем юная полька покраснела и на несколько минут зависла в воспоминаниях.
- Государыня? - Донесся от двери голос этой ненавистной рыжей ведьмы, вырвавшей царицу из грез.
- Что тебе? - С легким раздражением отозвалась Татьяна. Она бы и рада ее просто выгнать, но ее влияние на супруга и уважение при дворе пугали. Хотя, конечно, сдерживаться было непросто.
- Я хотела бы с тобой поговорить.
- О Петре?
- О нас.
- О нас?! - Искренне удивилась царица. - Ну что же… изволь.
- Я понимаю, что ты ревнуешь ко мне супруга, но… нам не нужно ссориться. Он не простит ни мне, ни тебе.
- Он не простит то, что его законная супруга злится на его измены?!
- Измены? - Улыбнулась Анна. - Ну что ты, какие измены. Я родила ему первенца восемь лет назад. Тебе тогда десять лет от роду было. И уверяю, ничего, угрожающего твоему положению в этом нет.
- В самом деле? - Усмехнулась царица. - Ладно. Чего ты от меня хочешь?
- Стать подругами.
- Что?!
- Тебе это нужнее и важнее, чем мне.
- Вот как? И почему же? - С легкой издевкой отметила Татьяна.
- Давай я зайду слегка издалека. Хорошо. Тебе интересно, почему твой отец так неожиданно изменил свое желание относительно твоего брака?
- Да, но как это связано?
- Как ни странно - напрямую. Дело в том, что успех Петра в Тавриде вызвал обеспокоенность как в Вене, так и в Париже. Поэтому, Людовик решил… хм… вывести на какое‑то время его из игры, заодно постаравшись укрепить свое влияние.
- И что с того?
- Слишком быстрые и решительные успехи Петра в Тавриде заставили Людовика переживать из‑за его возможного союза с Веной против османов, которых вместе они могли совершенно разгромить. А значит, лишить Париж своего главного козыря - давления на Священную Римскую Империю с двух сторон. Но увести нашего царя от желания развить успех можно было только одним способом - вовлечь в такое дело, которое отнимет у него все силы и время. А именно распрю за престол Речи Посполитой. Ведь твой отец уже не молод. Не будем лукавить - ему осталось недолго. И после него начнется совершенно традиционная смута. Людовик решил, что если женить Петра на его дочери, то есть, тебе, и оформить из своих сторонников пророссийскую партию в Сейме, то…
- Вот оно что… - покачала головой Татьяна. - Но зачем это понадобилось моему отцу?
- Петр - хорошая партия. Беда в том, что он к тому моменту был уже женат. Ты даже не представляешь, какая тут была опасная и интересная игра. Париж стремился Марию отравить, Вена этому пыталась помешать. А Петр - аккуратно наблюдал, собирая материалы и время от времени вмешиваясь, и направляя ситуацию в нужное русло. И в итоге смог добиться того, что и волки оказались сыты, и овцы целы, то есть, развязал Гордиев узел.
- Почему же он вообще допустил эту опасную игру?
- Ты знаешь, сколько за тебя заплатили Петру?