- Приданого?
- Да.
- Пятьсот тысяч талеров.
- Два миллиона.
- Сколько?!
- Пятьсот тысяч дал твой отец. Еще полтора миллиона - Людовик. Кроме того, Петр смог в качестве дополнительных приятных моментов заключить очень выгодные контракты на поставку меди, свинца, селитры, серы и прочих стратегически важных товаров. Он отлично знал, что хочет Париж, и что желает Вена, а потому вполне сознательно стремился добиться максимальной выгоды. Ведь он никогда не ставил свои личные отношения выше государственной целесообразности. В сущности, он и не стал бы спасать Марию, если бы не две вещи. Во–первых, об этом его просила я. Во–вторых, она не была бесполезным балластом и старалась в меру своих возможностей продвигать искусство и культуру.
- Ты? Но как? Ты же просто… эм… - осеклась Татьяна.
- Шлюха? - Усмехнулась Анна. - Отнюдь. То, что я рожаю Петру детей - это не более чем приятная награда. На самом деле у меня намного более приземленная роль - я его личная помощница. Адъютант. И задач, которые я решаю, довольно много. Обычно я его ни о чем не прошу, понимая, что, если что‑то будет нужно - он сам даст и сам предложит. Но если уж попросила, то он не отказывает, зная о моем подходе.
- Хм… но зачем ты о ней просила?
- Потому что она была и есть моя подруга, - спокойно и твердо глядя в глаза Татьяны, произнесла Анна. - И даже более того. Мы вместе с ней делили ложе одного мужчины, любя и уважая его, рожая от него детей.
- Не понимаю…
- Петр принадлежит только высшей цели, - пожав плечами, произнесла Анна. - Добрые семейные принципы ему чужды и непонятны. Он легко пожертвует всеми нами, если это потребует благополучие России.
- Ты хочешь сказать…
- Я хочу сказать, что у тебя сейчас две задачи. Первая - стать подругой мне и Марии. Вторая - придумать, чем ты сможешь быть полезна. Потому что в ином случае, когда волею судьбы и интриг окажешься под ударом, он совершенно не обязательно станет спасать твою жизнь.
- А мне сейчас что‑то угрожает?
- Петр - сильный правитель с большими амбициями и великой целью. Рядом с ним тяжело и опасно. Стрелять, конечно, не стреляют, но регулярно выносят безвременно усопших. Конкретно тебе сейчас смертельно угрожает Вена. Пока, я повторяю - пока Петр с ней смог договориться. Но кто знает, как начнут развиваться события. Ведь во всей этой идее - ты узкое место. Твоя смерть поставит точку в планах Людовика по вовлечению Петра в распрю Речи Посполитой.
- А как вы стали подругами с Марией? - Спустя пару минут задумчивого молчания, спросила Татьяна.
- Она вышла за него совсем юной - шестнадцати лет. И я стала ее учительницей и наставницей в делах постели. Тем более, что уже не первый год была к нему близка и знала многое из того, что никто не расскажет.
- Кхм, - поперхнулась Татьяна, покраснев.
- А потом мы стали вместе приходить к Петру. Да, звучит развратно, но нам это нравилось. Кроме того, когда ты втянешься в ту эстетику ухода за телом, что обязательна для супруги царя, то начнешь ощущать вкус чувственных удовольствий и эстетику красоты обнаженного тела. Античные традиции, которые наш царь стремится возродить, весьма привлекательны.
- Но… я даже не знаю. Мне и в голову не могла прийти подобная мысль.
- Понимаю. Если ты хочешь - я многому тебя научу и все что нужно покажу.
- А он будет… но… я не понимаю… не могу…
- Да. Если ты, конечно, окажешься умной девочкой.
- Господи… - тихо прошептала юная царица, зажав рот и сделавшись совершенно красной.
- Тань - просто подумай над моими словами. Петр принадлежит только одной даме - России. Все остальные для него важны настолько, насколько они полезны.
- Ты говоришь страшные вещи…
- Я просто хочу помочь тебе выжить. Мы - его ближайшее окружение, бардак и распри здесь совершенно непростительны. У нас просто нет никакого иного выбора, кроме как подружиться. Стать очень близкими подругами.
- Хорошо, я подумаю над твоими словами, - серьезно произнесла Татьяна.
- Отлично! - С искренней улыбкой произнесла Анна. - А пока я хочу тебя пригласить понаблюдать за новой забавой Петра.
- Забавой?!
- Не удивляйся, - усмехнулась Анна. - Он не такой расчетливый сухарь, как может показаться. Просто он живет великой целью. То есть, все увлечения, что у него есть, полностью с ней сочетаются. Впрочем, поспешим, а то пропустим…
Спустя час Анна с Татьяной вышли на кремлевскую стену и задрав головы стали рассматривать воздушный шар, что поднялся в воздух уже на добрый километр, продолжая набирать высоту.
- И что мы должны увидеть? - Спросила после нескольких минут наблюдения Татьяна. - Воздушный шар я уже видела.
- Погоди… Вот! Вот! Смотри! - Вскрикнула Анна, указывая куда‑то вверх, где от шара отделилась небольшая черная точка и полетела вниз. Спустя несколько секунд свободного падения раскрылся белоснежный купол… и, спустя еще пару минут, на каменную брусчатку на Красной площади приземлился царь. Став, таким образом, первым парашютистом этого мира. Благо что стоял совершенный штиль и вероятности улететь на забор или крышу случайного домика практически не было, тем более для Петра, имевшего на своем счету несколько сотен прыжков в предыдущих жизнях.
- Боже… - только и смогла выдавить из себя Татьяна, таращась восхищенными глазами на супруга.
- Я же говорила, - заговорщицким тоном произнесла Анна, - у него тоже есть увлечения. Просто они не расходятся с делами и общей, государственной пользой. Никто кроме него и не смог бы совершить этот прыжок.
- Но почему? Это ведь было безумно опасно!
- Ох Танюш, - вздохнув Анна, - я и сама переживаю, но он сам так считает. Кроме того, это не первый его прыжок. Если мне не изменяет память - десятый. Не считая двух десятков спусков груза на парашюте.
- Ты говоришь, что все его увлечения как‑то связаны с государственной необходимостью… но как это чудачество может помочь России?
- Петр сейчас строит большой воздушный шар необычной формы, который сможет управляемо летать по воздуху без привязи, как сейчас. Да не просто так, а беря куда больше людей в корзину. И эти парашюты станут способом их быстрого спуска. Это новый род войск. Считай, что он создает новый род войск. Ты, наверное, уже слышала о морской пехоте?
- Войска, подготовленные для высадки на берег с кораблей?
- Именно.
- Но ведь там… о Боже! Поняла! Это… это безумие! Потрясающее безумие… Ты поможешь мне уговорить? Я тоже хочу летать!
- В этом нет необходимости. Подняться на шаре мы с тобой и так можем.
- А прыгнуть вот так же? - Спросила, с совершенно восхищенным взглядом Татьяна.
- Не спеши. Я знаю, что подъем на высоту не все хорошо выдерживают. Некоторым становится плохо. Но если ты нормально высоту перенесешь, то мы вместе пойдем к нему и заявим, что не хотим отставать от него в столь зрелищных вещах. - Произнесла Анна и тут оказалась в объятьях царицы, явно расчувствовавшейся от столь необычного зрелища. Ведь до этого момента она как‑то и не воспринимала всерьез воздушные шары, полагая их развлечением в духе воздушных змеев. Баловством. И только сейчас, увидев, как лихо ее супруг приземлился и управлялся с парашютом, по–настоящему прониклась идеей освоения воздушного пространства.
Глава 6
17 июля 1695 года. Москва
Василий Иванович приехал в Москву из Иркутска для выправления бумаг о вступлении в Торгово–Промышленную палату. Впервые со времен Алексея Михайловича. А потому только сейчас смог увидеть то, как изменился город. В сущности, первое приятное удивление началось еще в Уфе, откуда начиналось шоссе с твердым покрытием. Да не обрывалось, а тянулось дальше в сторону Кургана, отмеряя столбиками километры от Москвы.
- Дивно, - соглашался тогда с ним его брат, с интересом рассматривающий опорный форт, к которому они подъезжали. - И вышка чудна. Зачем такая большая? Вон как взгромоздились.
- А ты погляди туда, - указал рукой Василий в сторону видневшейся вдали такой же каланчи.
- Вот оно что… - покачал головой брат.
- Да. Для сигналов каких они приспособлены. Хотя, как они это делают, не очень понятно. - Но в этот момент на дальней вышке, стали вспыхивать едва видные огоньки, сливавшиеся во что‑то одно. А потом послышалось шевеление и с ближайшей.
В общем, "залипли" Василий с братом в том первом опорном форте очень основательно - аж на целых три дня, все выспрашивая и узнавая. Понравилось им все. Порадовало. Особенно возможность быстро передавать важные сведения на огромные расстояния.
Следующим приятным удивлением стали мосты, что шли по всему ходу дороги. Крепкие, каменные, добротные и толково спроектированные. Таким были не страшны ни тяжелые повозки, ни гниль, ни ледоход. Особенно поразил Василия большой каменный мост через Волгу, что стоял у Нижнего Новгорода. Могучие быки. Массивные, крепкие перекрытия пролетов.
- Послушай, служивый, - обратился купец к сержанту дежурного патруля, проходящего по мосту. - А давно ли мост стоит?
- Так почитай года два как. Но говорят, что лет через десять переделывать станут. Вон, - махнул он рукой на другой берег, - уже работы идут. Сказывают, что дорогу подводят, дабы тяжелые грузы не переть в гору.
- Да ведь и тут небольшой уклон. Что, из‑за этой мелочи новый мост ставить?
- Этот низенький. Слыхал я, что он временный. Уж больно требовалось дорогу провести дальше. А тот ставят основательно. На века. Сказывают, что и выше вдвое станет, давая свободный проход парусным судам. И куда как крепче да шире раза в четыре.
- Зачем же тут такой большой мост? - Удивился купец.
- Э–э–э–х, - махнул рукой сержант. - Вроде и уважаемый человек, а таких вещей не знаешь. Царь‑то наш считает эту дорогу, словно становую жилу, прохватывающую всю Россию, важнейшей задачей. Вокруг нее и города станут, и торговля. Уже сейчас поселенцы на восток потянулись. Жидко пока. Но то ли еще будет! Да и торговля сейчас как идет? Повозками. А ты же поди про паровой движитель и не слышал. В Москве таких уже несколько десятков работает.
- Паровой движитель?
- Механизм такой. Железка большая с топкой. В нее дрова закидываешь, они горят, а железяка сама чего‑то там крутит.
- А ты такой видел сам?
- Разок взглянуть удалось. На фабрике ткацкой тогда служил. Ну и… Поначалу‑то кажется, будто дьявольская механизма, а потом ничего, успокаиваешься. Ведь чего такого? Кормишь железный котел земляным углем там или горючей землей, а он в благодарность за тебя какое колесо вертит. Почитай, что живое. А мастера, что его обихаживают, так и вообще иногда уважительно и почтительно с такой механизмой беседу держат. Опять же, работает весь год без отдыха, а водяные мельницы от ледохода до ледостава.
- Не слышал, такую приспособу купить можно?
- Того не знаю. Их все царь наш для своих нужд делает. Лучше с теми, кто рядом дела ведут побеседовать. Но так вот. Сказывают, что хотят эту механизму на колеса поставить, чтобы за один раз она тянула не одну телегу малую, а целую вереницу куда более тяжелых. Вот под то и строят мост. И выше, и крепче, и вход на него ровнее - как проедешь на ту сторону, увидишь ту насыпь, уходящую натуральным хребтом вдаль…
Но вот, наконец, и Москва. Василий смотрел во все глаза и не мог поверить… Большая, широкая лента шоссе без сужений и особых искривлений плавно входила в город, устремляясь к его центру и, пересекаясь там с такой же полосой, уходила куда‑то на запад - в сторону Смоленска.
Москва ударно перестраивалась. Вдали виднелся монументальный массив будущего кафедрального собора России, который уже был завершен в целом и отделывался, возвышаясь маковкой купола на две сотни метров. Учитывая "рост" столицы в один–два этажа этого мастодонта было видно практически отовсюду. А ведь это еще не установили крест, который планировал отвоевать еще три десятка метров. Огромный, колоссальный, невероятный - вот какие эпитеты посещали любого, кто видел этот собор. Особенно, когда он входил на соборную площадь перед ним, уже укрытую аккуратными кирпичиками мрамора и стремительно обрастающую настоящим архитектурным ансамблем. Не говоря уже о том, что эта площадь была самой большой в Европе и мире. Полтора квадратных километра!
Василий стоял на ней и медленно собирался с мыслями.
"Как же все поменялось… вон и так, кроме всего прочего, улочки, мощенные трамбованным щебнем, да домики кирпичные становятся один к одному. Деревянная Москва стремительно уходит в прошлое…"
- Невероятно, - рядом произнес брат. - Своими глазами не увидел бы - не поверил.
- Да уж… Ладно, пошли в палату представляться. Говорят, что они пока в простом кирпичном домике ютятся.
- Если все так пойдет, то это ненадолго… - усмехнулся Андрей. - Экий размах. И откуда у царя деньги на всю эту красоту?
- Так ты что, забыл, кто возглавляет золотую сотню палаты? У царя свои заводы, мануфактуры, как их, фабрики, мастерские и немало. Нитяное производство, тканевое, доски, брусья, фанера, стекло листовое, фарфор, кирпичные дела, железоварни и могучие прокатные станы… и многое другое. Так же он владеет дорогами и всеми опорными фортами, а в каждом фактория, почта, телеграф. Держит большую торговлю с голландцами и французами, которая только с листового стекла да серебряной стали дает возможность закупать за границей все, что ему угодно. Доходы у него такие, что никто не может даже подступиться! Почитай лучшая половина золотой сотни едва–едва с ним может сравниться, вместе взятая. Да еще и банк этот. Да приданое, что ему поляки за девицу свою отсыпали. Если так пойдет, то он всю Москву в мрамор одеть сможет и позолотой украсить.
- А ведь совсем юный… и откуда такая хватка?
- Кто же его знает? Да нам то и не важно. Ладно, поехали, а то застоялись.
Но едва Василий с братом отъехали на наемной пролетке от Соборной площади, как наткнулись на новое диво - по земле шли четыре нитки железных брусков непривычной формы, по двум из которых катилась, ведомая крепкой лошадью странная повозка. Что‑то вроде очень большого фургона, но с окнами и сиденьями. Причем она была буквально забита обывателями, ехавшими сидя и стоя в проходах куда‑то по своим делам.
- Что это? - Спросили братья у извозчика.
- Конка. Проезд стоит всего одну векшу. Зато можно быстро добраться из одного конца города в другой. Но сами видите - не протолкнуться. Все очень тесно. Да и на пролетке быстрее. И много удобнее.
- И так всегда?
- Забито?
- Да.
- Это еще хорошо. Видите - не все проходы забиты. Обычно - не протолкнуться. Ведь извозчика брать намного дороже. Говорят, что эту на пробу пустили. Только четыре экипажа ходят по одной дороге. В будущем, если царь решит, то проложат новые железные дороги, - прохожий кивнул на нитки металлических брусков, - да экипажей добавят. Пока четыре едва–едва справляются.
Месяц прошел незаметно для иркутских купцов. Они выправили бумаги, получив удостоверения с очередным чудом - фотографией. Заодно и удостоверение личности - паспорт, тоже снабженный фотографией. Их пока выдавали только самым состоятельным и уважаемым людям, сделав сам факт обладания паспортом привилегией. Да и документ представлял собой не то, что к чему привыкли люди XXI века, а крепкую, небольшую книжицу. Полетали на воздушном шаре. Покатались на конке. Посетили несколько заводов и фабрик. Монетный двор. Понаблюдали за полетом дельтаплана на Воробьевых горах. Обзавелись новыми связями. Закупили много книг. Пишущих принадлежностей, включая новомодные стальные перья и десять литров петровских чернил.
Но пора было и домой возвращаться, благо, что дела не ждали.
- Москва изменилась… сильно… - медленно произнес Василий, покачиваясь в купленном братьями дилижансе, взамен своей старой весьма сиволапой кареты, что в столице только на дрова и приняли.
- А мне понравилось, - отозвался Андрей. - Вспомни как мы ехали до Уфы и как после. Небо и земля. Если до нашего родного Иркутска дойдет влияние новой Москвы, то я буду всецело за.
- Не спеши, - покачав головой произнес старший брат. - У любых изменений всегда есть как минимум две стороны. Пока мы увидели только фасад. А что внутри? Чем за все это платят?
- Если так думать, то скорее надо кумекать, что мы сможем с этого получить. Паровые машины, конка, воздушные шары… новинок великое множество. Да и инструменты. Пока в Иркутске обо всем этом ничего не знают. Так что, мы можем пользоваться. Должны.
- И что ты предлагаешь?
- Через год ехать снова сюда. Только при больших деньгах - закупать товар, нанимать людей. Мы не можем терять время. Когда Петр сам придет в Иркутск, то на коне окажутся купцы, давно с ним работающие, против которых мы не выстоим. Так что, нужно пользоваться.
- А сейчас они, по–твоему, не сомнут?
- Так они заняты. Таврида у их ног. Тишина на Днепре, ибо казаки подались на Кубань, Яик и в Сибирь. Огромные просторы стали тихими и свободными. Да не простые, а с богатой землей и дорогами, ведь туда Петр сразу потянул шоссе. Многие переселенцы, в том числе беглые, потянулись туда, дабы осесть в новых, просторных наделах. Почти вся золотая сотня между Волгой и Днепром мечется. Говорят, что богатые железные руды нашли, уголь земляной и прочее. Лет пять они там точно будут связаны по рукам и ногам. Если не успеем - сомнут.
- Да и потом сомнут. Близость к царю многое дает, - покачал головой Василий. - Но попробовать нужно. Чем черт не шутит.
Глава 7
9 мая 1696 года. Москва.
Петр, неспешно и торжественно шел на кафедру, возвышавшуюся в наспех построенном здании–зале Земского собора. В сущности - гигантских размеров сарай с двухсегментной ступенчатой трибуной, имеющей по центру большой проход. Каждое место делегата было оборудовано небольшим откидным столиком дабы легче было читать и писать, а само помещение освещалось большими свечами Яблочкова со множеством стержней, позволяющих без замены работать по восемнадцать часов.
Земский собор созывался царем полного состава, да без спешки и суеты аж с 1694 года, то есть, сразу после закрепления побед над Крымским ханством мирным договором. Две тысячи восемьсот двадцать три человека вышло. Важным моментом стало то, что в Земском соборе участвовали все сословия Российского царства (исключая крепостных), однако, весьма хитрым образом, благодаря чему при формальном и внешнем благоволении дворянам и боярам они оказались на соборе в меньшинстве и легко могли быть блокированы иными сословиями даже без создания коалиции.