* * *
- Ты мне будешь, как брат. Я всегда хотела, чтобы у меня был брат. Не такой, как Володька, - пьянь, родной отец выгнал… Поганые пришли, все равно не перестал бражничать, самой все делать пришлось… В Галиче его чудрилой звали, теперь в Новгороде Северском так зовут… Не с кем поговорить, не на кого опереться. Игорь то в походе, то на охоте. Всю жизнь одна…
- Я не могу быть твоим братом, и ты это знаешь. И я не хочу быть твоим братом.
- Будешь другом.
- Таких друзей, случается, убивают - даже у нас. Вместе с подругами. Я не хочу, чтобы тебя убили из-за меня. Уеду.
- Сгинешь!
- Не сгину.
- Через Поле Половецкое, в Тмутаракань! После войны с погаными? Не пройдешь!
- Один раз уже прошли.
- Тогда вы не были людьми. И никто не видел в вас врагов! Или рабов…
- Постараемся, чтобы и сейчас не увидели.
- У тебя рука не зажила. Как поедешь?
- В пути заживет.
- Что так влечет тебя? Сам говорил: предали вас там, не заступились!
- У меня жена, дети. Сын маленький. У меня сердце болит, когда думаю, что он будет расти без отца.
- Ты любишь жену?
- Люблю.
- Посмотри мне в глаза! Лжа! Зачем обманываешь?
- Я люблю ее!
- А она?
- Увидела б нас сейчас - убила! Не посмотрела, что княгиня! Что тебя поколения поэтов воспевали… Иногда я ее даже боюсь.
- А едешь!
- Еду… Загостился, пора и честь знать.
- Ты здесь не гость! Надежда и опора… Сейчас, когда поганые ушли, самое трудное время. Земли без князя - лакомый кусок! Много охотников найдется. Мне одной не устоять. Города и веси пожгли, войска нет, советчиков добрых нет. Улеб убит, Вольга едет с тобой, другие воеводы старые…
- Игорь вернется.
- Если будет на то воля божья.
- Вернется обязательно. Я знаю.
- Откуда?
- Как тебе это объяснить… В моей стороне знают о том, что будет в русской земле на много лет вперед. Мы это называем историей. Игорь вернется.
- За выкуп?
- Убежит. Со товарищи.
- Наверное знаешь?
- Наверное.
- Когда убежит?
- Точных сведений нет. Или этим летом, или следующим. Может через одно лето.
- Два лета без князя? Меня разорвут!
- В старые времена княгиня Ольга правила Русью много лет. Без мужа.
- У нее были варяги. Они убивали всякого, кто шел против Ольги, потому что хотели князем ее сына - из своих. Кто заступится за моих сыновей?
- Святослав Киевский. Ярослав Галичский.
- Двадцать лет тому Святослав выгнал Игоря из Чернигова. Думаю, что Олега с Тудором на помощь присылал не спроста. Сыновей у него много, а земель мало. Свое хотел охранить. Останется Игорь у Кончака еще на лето, или, не дай бог, сгинет - Святослав придет первый. Ярослав далеко в Галиче, сейчас ему не до наших земель - с боярами своими лается. Хочет на столе после себя пащенка оставить, от Настасьи прижитого. Поэтому так легко сына от законной жены выгнал, когда бояре на него пожаловались. Был бы здесь Всеволод Курский! Или хотя бы сын мой старший!
- Ты справишься.
- Коли ты будешь рядом!
- Справишься и без меня. Ты сильная. У нас бы президентом была.
- Это кто?
- Самый главный князь. Как здесь Святослав киевский. Только у нашего президента власти больше, его все боятся.
- И свои?
- Свои даже больше, чем враги.
- Его дочку спасал?
- Его.
- Тогда он тебя богато наградит. Огнищанином сделает.
- Я не хочу быть у него огнищанином.
- А у меня?
- У тебя согласился бы. Если б ты была президентом…
- Я не могу быть у вас. Я и здесь не могу.
- Сможешь, если захочешь!..
- Зачем ты целуешь мне руки?!
- У нас так принято. Когда хотят выказать женщине свое уважение и восхищение.
- Волосы у тебя мягкие, а на вид - жесткие… Не смотри на меня так - бабе плакать не возбраняется. Даже княгине…Сослужишь мне последнюю службу?
- Все, что прикажешь…
* * *
Якуб поклонился и встал смирно, вопросительно глядя на княгиню. "Сказать? - подумала Ярославна и тут же решила: - Позже. Иначе он ни о чем другом думать не сможет".
- Сколько у нас полона? - спросила, хотя и так знала.
- Две тысячи будет, - быстро ответил Якуб. - Всех в Новгород Северский повели - здесь не разместить, своим жить негде. А оружие поганых Тудор забрал, - пожаловался Якуб. - Хоть бы наше вернул, что у дружинников Игоря было. Сто возов нагрузили!
- Мы так уговорились, - пожала плечами Ярославна. - Полон - нам, оружие - ему. Его воям нужна добыча, кровь-то лили!
- Хороший меч стоит, как три раба, - возразил Якуб.
- Не станем мы менять мечи на русских воев! - строго сказала Ярославна. - Полон на полон, так всегда было.
- Князей и бояр все равно придется выкупать, - вздохнул Якуб. - Да и дружину. Наших в полоне поболее.
Ярославна не ответила и снова пристально посмотрела на огнищанина. Якуб чувствовал себя неловко под этим взглядом, но, не понимая его, молчал.
- Сколько раз ты ходил в Поле?
- Четыре, - быстро ответил Якуб.
- Добре его ведаешь?
- Прошлым летом пешком все прошел. И пути и яруги мне ведомы…
- На реке Тор бывал?
- Приходилось.
- Игорь там в плену…
Якуб промолчал.
- Злы на нас поганые? Как думаешь?
- Еще как злы! - усмехнулся Якуб. - Тудор побил зятя Кзы: с сотню поганых всего ушло, две тысячи в полон попали, а еще более костьми легли. Зять Кзы убит, сын - тоже… - Якуб осекся, спохватившись, но княгиня сделал вид, что не заметила. - Роман, воевода Святослава, побил Кончака: там поганых ушло поболее, чем у Тудора, но и осталось на поле с три тысячи. Полон у Романа тоже большой. Думали Кза с Кончаком, что коли Игоря с войском взяли, то некому земли русские оборонить, и здесь им добыча великая будет. Шли по шерсть, а вернулись стриженые.
- Коли злоба их на Игоря выльется? Убьют князя!
- Не должны, - испуганно сказал Якуб. - Серебра сколько за него назначили!
- Могут и не посмотреть на серебро, - вздохнула Ярославна. - Князя надо выручать! Пойдешь в Поле?
- Войска нету. У поганых там не одна орда.
- Пойдешь без войска.
- Один?
- Кузьма с Вольгой в свою сторону отпросились, напоследок обещали службу справить. Возьмешь их и охотников, коли найдутся, лошадей поболее. Войско поганые сразу заметят, а малая ватага может и проскользнуть. Подумают: купцы. Василько возьмешь с собой.
- Помилуй, княгиня! - Якуб упал на колени. - В Поле да без войска, да после сечи с погаными - верная смерть. Пусть я, старый, сгину, но сыновца оставь. Последний из рода!
- Твой Василько убил сына Кзы! - жестко бросила Ярославна. - Обезоруженного, просто по злобе. Мы могли поменять ханского сына на моего - и Владимир был бы здесь! Василько хотел убить моего воеводу и только божьей милостью не смог. Вольга его простил, но я - нет! Что бывает тому, кто покушается на княжьего воеводу, знаешь?
Якуб подавленно молчал.
- Пусть сыновец искупит вину, коли хочет жить! И не последний он в роду.
Якуб смотрел на Ярославну, не понимая.
- Знаю, обиду таишь, что детей твоих из полона не выручили, - продолжила Ярославна. - И обида та правая. Потому еще два лета назад я велела дать наказ купцам, что ходят в наши земли, искать твоих детей. Два дня назад приехали купцы…
На Якуба было больно смотреть.
- Живы они! - сердито сказала Ярославна, чувствуя, как у нее подступает к горлу - сейчас это было нельзя, но сдержать не было сил. - Все пятеро! В Царьград их продали, потому долго сыскать не могли. Служат у ближних бояр василевса Андроника, сыты, одеты, здоровы…
- Княгиня! - Якуб снизу тянул к ней руки.
- Купцы говорят, что выкупить можно. Патриарх царьградский Григорий вместе с Андроником велели христианам в этом деле препон не чинить. Только нынешние хозяева хотят детей отпускать: отроки твои умные, работящие; дочки - красивые. Хоть и малы еще, а цену за них назначили большую - по двадцать гривен за отрока и по тридцать - за дочек.
- Мне столько не собрать! - хрипло сказал Якуб. - Даже, коли все земли продам. А без земель - зачем их сюда! На паперть, милостыню просить?
- Вызволишь Игоря - дам тебе и земли и серебро! Пока он там, единой ногаты не получишь - не гневайся! Самой надо на выкуп.
- А коли сгину там? И до князя не доеду?
- Выкуплю детей. Дам им твои земли в отчину - пусть живут! Крест целую!
- Матушка!
Якуб повалился к ее ногам и стал целовать сапоги. Ярославна поморщилась и, положив руку ему на плечо, заставила встать. По морщинистому лицу огнищанина бежали слезы. Но блеклые, выстиранные временем, глаза сияли.
- Ты вот что, - медленно сказала Ярославна. - Коли выйдет все удачно, сделаешь так…
* * *
Подавала Меланья. Марфуша только подошла к столу с тарелками, как Вольга сразу забрал их и усадил ее рядом. Марфуша не сопротивлялась, сразу уткнулась опухшим от слез лицом Вольге в грудь, да так и осталась сидеть. Меланью тоже не отпустили: Микула, выждав пока она поставит на грубо отесанную столешницу баклагу и простые глиняные кубки, взял ее за руку и подвинулся.
- Нельзя с боярами! - застеснялась служанка, но Микула не отпустил.
- Садись, коли велят! Бояре этого желают.
Кузьма кивком подтвердил его слова. Меланья, зардев, робко присела на лавку. Кузьма разлил по кубкам.
- Доброй нам дороги! - выдохнул Микула, поднимая свой кубок. Но не успел допить, как Марфуша завыла, не отрывая лица от груди Вольги.
- Я… я… С тобой…
По растерянному лицу Вольги было видно, что он уже не знает, что ей говорить.
- Баб на войну не берут! - спокойно сказал Микула, с хрустом разгрызая луковицу. - Так что нечего тебе, бояриня, рюмзать.
- А я хочу на войну! - взвизгнула Марфуша. - Пусть меня убьют, но только чтоб с ним рядом!
- Минздрав тебя, Аким, предупреждал! - вздохнул Кузьма. - Говорил: не трогай девочку! Нет же…
- Он не трогал, не трогал! - всхлипнула Марфуша, обнимая Вольгу-Акима за шею, как бы защищая его от Кузьмы. - Я сама… Я все равно б к нему пришла, даже если б не позвал! Я, как только увидела его…
- Зачем тебе с нами? - спросил Кузьма.
- Я хочу с Вольгой…
- У него там есть суженая. А две жены нельзя.
- Я хоть со стороны буду смотреть!
- Не получится! - снова вздохнул Кузьма.
- Станете друг дружке волосья драть, да глаза выцарапывать! - подтвердил Микула. - Два мужика бабу не поделят, а уж бабы мужика… Правда?! - склонился он к Меланье.
Та вместо ответа только промокнула глаза концом убруса. Некоторое время за столом было тихо. Мужчины ели, женщины придвигали им миски со снедью. Марфуша оставила грудь Вольги в покое и сидела рядом, прислонившись щекой к его плечу.
- Доброе вино! - похвалил Микула, осушая очередной кубок.
- Откопали змеевик, - пояснил Кузьма. - Нагнал пару бочек впрок - для раненых. Хотя с ними и без меня обошлись. Тудор привез своих лекарей, бабки какие-то из весей пришли. Посыпают раны белым порошком, говорят: трава - дереза. Пыльца растения, как я понимаю. Кровь сразу останавливается, рана подсыхает. Если не зашить, то шрамы будут глубокие, но здесь шрамов не боятся. Конечно, если живот проткнут, то никакая дереза не поможет.
- Я в монахини пойду! - вдруг выкрикнула Марфуша. - Буду людей лечить!
- Ты лучше замуж! - посоветовал Микула. - Найди себе человека доброго…
- Не хочу! Или Вольгу, или никого!
- Лечить можно и не монахиней, - поддержал Микулу Кузьма.
- Муж не позволит лечить! - не согласилась Марфуша. - Чтобы я других щупала…
- Тогда не ходи замуж! - согласился Микула. - И в монастырь… Там устав строгий: благословит игуменья - будешь лечить, не благословит - пойдешь землю копать или за старухами ходить. Видел я… Живи сама. Имение есть, как его тратить - сама думай, никто над душой стоять не будет. Вдовицу князь защитит, Ярославне можно пожалиться - она к тебе благоволит. А далее видно будет.
Марфуша не ответила - видно не нашлась. Микула плеснул себе в кубок из баклаги.
- Вино хмельное! - насторожился Кузьма. - Нам до света вставать!
- Встанем, боярин! - хмыкнул Микула, вылив жидкость в щель между бородой и усами. - Не тревожься! Не подвел тогда, и сейчас не подведу.
- Со светом! - вдруг вскочила Марфуша и потянула Вольгу с лавки. - Одна ноченька осталась! Что ж ты?!.
Вольга виновато пожал плечами и, влекомый Марфушей, вышел из тесной комнаты княжеских хором, где ужинала ватага. Следом убежала Меланья. Микула вновь взялся за баклагу, налил себе и Кузьме. Себе - чуть, а Кузьме - до краев. Тот покосился.
- Тебе тоже не следовало б с нами!
- Нет уж! - хрипло засмеялся Микула, опрокидывая кубок. - Я вас одних не отпущу! Особенно с крысенышем, что Вольге в спину стрелял! Надо было его повесить! Больно добрые вы с Вольгой.
- Уезжает Вольга. Не за что теперь стрелять.
- Плохо знаешь их! Волки!
- Тебя княгиня сотским пожаловала, веси дать обещала, а ты лаешься. Живи! В Поле сгинуть просто.
- На миру и смерть красна! Не боюсь я ее - сам знаешь! Какой из меня сотский? - Микула показал свои задубелые руки с грубо остриженными ногтями. - Сам смерд и смердов плеткой хлестать?! Оратай я и земле должен работать. В вашей стороне есть добрая земля?
- Пахать?
- Пахать!
- Хоть завались! Только успевай! Если тебе нужен участок не в Подмосковье…
- Что такое Подмосковье?
- Место, где кусок землю глотку перегрызут.
- Тучная земля?
- Для тех, кто ею торгует. А в веси жить да землю пахать… Такой земли много и задаром.
- Кони добрые имеются?
- Хочешь табун? Тяжеловозов, что два воза легко потащат?
- Хочу. Табун не надо. Жеребца и кобылку. Или хотя бы одну кобылку… Дом сам поставлю, печь из глины собью… Знаешь, боярин, до сечи на Сейме люто поганых ненавидел. Душил бы каждого! Потом увидел, как они в болоте топнут… Хоть и поганская душа, но все же… Великое зло они мне сделали, но ведь и мы их не миловали. Простит меня Бог или нет на том свете, а больше убивать не хочу. Насытился, попил кровушки. Пусть князья да бояре… Хочу землю орать, жито сеять. Понимаешь меня?
- Еще как!
- Выпьем чуть? Думаю Вольга завтра со светом не встанет.
- Боюсь, что так.
- Наливать?
- Где наша не пропадала!
- Душевный ты человек, Кузьма! С тобой - хоть на край света!
- И с тобой Микула…
Глава восемнадцатая
Райгула скользнул внутрь шатра, тщательно опустил за собой полог и тихо присел рядом с Игорем. Лицо у него было сумрачное.
- Ну? - коротко спросил князь.
- Всадники вокруг стана. Пришлые, не те, что были. Нашей охране я дал кумыса, как ты велел, пьют у костра. Песен не поют - горе. У кого брата на Руси убили, у кого друга. Скоро напьются и будут спать. Но за Тор не перебраться - пришлые заметят и догонят.
- Все равно надо уходить, - задумчиво произнес князь.
- Как?
- Помолюсь Богу, возьму икону и пойду тихонько. Один, вам лучше остаться. Бог даст - выберусь.
- Что так торопишься, княже?
- Суди сам, - спокойно сказал Игорь. - Два дня тому прискакали сюда две сотни поганых. Отца Георгия отослали, кормить нас стали хуже…
- Женщин увезли! - подал голос Михалко, ранее тихо сидевший в стороне.
- Вот именно. Овлуру его ханша поведала, что Кза подговаривает Кончака меня убить. Пока Кончак не соглашается, но кто знает… Завтра оба хана здесь будут.
На короткое время в шатре стало тихо. Первым нарушил молчание Райгула.
- Где Овлур?
- Поехал пути разведывать. Отведет лошадей за Тор, ему пока еще можно через сторожу. Скажет, где будет меня ждать…
Словно подтверждая слова князя, полог шатра колыхнулся и внутрь вошел Овлур. Даже в тусклом свете масляных каганцов было видно, как сияет его лицо. Не говоря ни слова, Овлур бросился к Игорю и что-то горячо зашептал ему ухо. Лицо князя просветлело.
- Ярославна прислала за нами! - тихо сказал он придвинувшимся Райгуле и Михалко. - Их пятеро. Ждут с конями за рекой.
- Пробрались сюда? - покачал головой тысяцкий. - Через Поле? И никто не заметил?
- Получилось! - подтвердил князь
- Пусть так. Но как гонцы узнали, что Овлур - за нас? - недоверчиво продолжил Райгула.
Овлур пожал плечами:
- Они неожиданно окружили меня, когда я отводил коня, чтобы схоронить в яруге. Там и взяли. Сначала как "языка". Но когда я сказал свое имя, воевода Вольга сразу заулыбался.
- Это с чего?
- Не ведаю. Вольга спросил, как мое крещеное имя, и велел прочитать христианские молитвы. Потом стали договариваться.
- Лжа это, княже! - решительно прервал тысяцкий. - Я еще могу поверить, что наши сюда пробрались, но что первому поганому доверились!.. Мы его сколько проверяли, и то… Думаю, Кза подговорил Овлура. Кончак не соглашается тебя убить, вот Кза и решил по-своему. Побег, суматоха, выстрелят в спину…
- Правду говорю! - загорячился Овлур.
- Лжа! - насупился Райгула.
- Сам ты лжа! Не хочешь, чтоб я князю помог, боишься, что приблизит он меня! Я давно заметил…
- У поганых вырос, сам и опаганился! Выблядок кобылий!
- Сам выблядок!..
Тихое восклицание Михалко прервало их брань. Все невольно глянули в сторону. Незаметно для всех проскользнув под полог, у входа в шатер стоял волк. Большой, даже просто огромный. Стоял и внимательно смотрел на людей.
- Черт!
Райгула схватился за нож. Игорь мгновенно выхватил свой - подарок Овлура. Волк же словно не заметил. Прилег, примостив длинную голову на вытянутые вперед лапы, и высунул длинный язык.
- Спрячьте ножи!
Овлур освободился из руки тысяцкого, державшего его за воротник, и подошел к волку. Тот сразу поднялся. Мгновение человек и зверь смотрели друг на друга. Затем Овлур отбросил в сторону лежавший посреди шатра ковер, достал из сумки и воткнул в землю остриями вверх три ножа странной формы. Встал рядом. Волк, словно ждал этого, рванул вперед, взмыв над ножами в прыжке. И Овлур ловким движением рук заставил зверя кувыркнуться в воздухе над лезвиями.
Михалко вскрикнул. Большое мужское тело, совершенно голое, с размаху впечаталось спиной в ковер. Игорь с тысяцким онемели. Зато возникший вместо волка незнакомец молчать не стал. Зло зашипев, забормотал нечто непонтяное о какой-то матери.