Глава четвертая
Вертлявый раб с клеймом на смуглом лбу наполнил чаши кумысом и скользнул за полог шатра. Присел снаружи, подсматривая в щелочку - чтобы не пропустить момент, когда снова понадобится. С другой стороны полога тихо сопел и подсматривал дюжий нукер с обнаженной саблей в руке - тоже в готовности. В шатре остались двое. Один, скуластый, жилистый, с наголо обритой головой по-хозяйски развалился на шелковых подушках. Перед ним на шелковой скатерти дымилось горячее мясо в серебряных блюдах. Но скуластый не ел. Весело поглядывал на сидевшего напротив князя Игоря маленькими темными глазами. Тот неловко ерзал на подушках, усаживаясь, сразу было видно - не привык.
- Как рука? - спросил скуластый по-русски; медленно, но правильно выговаривая слова.
- Зажила, - односложно отозвался Игорь.
- Ястреба удержит?
- Не пробовал.
- Так пробуй, конязь! - засмеялся смуглый. - Я дал тебе двадцать лучших воинов в услужение - прикажи им! Есть кони, есть слуги, есть ястребы, что еще надо? Мужчина не должен сидеть в шатре, как женщина, мужчина должен охотиться. Война и охота, чем еще заняться князю?
- Я в полоне.
- Ты в гостях! - весело возразил скуластый. - У меня. В полон тебя взял Чилбук, а я забрал у Чилбука, хотя он упирался. Я дал за тебя пятьдесят молодых кобылиц, а он просил сто. Дал и больше, если бы Чилбук настоял. Я не могу позволить, чтобы мой будущий сват Игорь жил в захудалой орде.
- Ты очень добр, хан Кончак, - со странной интонацией в голосе сказал Игорь.
В ответ Кончак захохотал, хлопая себя ладонями по бедрам.
- Добрый, - проговорил он сквозь смех, - добрый… Ты первый русский, который сказал так. Один ваш монах, которого мои воины поймали под Переяславлем, назвал меня богостудным и окаянным. Ни я, ни мой толмач не поняли, что это означает, и попросили объяснить. Он долго говорил. Затем призвал на мою голову все кары вашего бога, если я посмею тронуть хоть одного монаха.
- Что ты ему ответил?
- Я велел посадить его на кол, чтобы кары бога обрушились у него на глазах. Я долго ждал - пока монах не умер. Потом сжег монастырь. Ничего не обрушилось. Я не стал его трогать, если бы он молчал, И монастырь, в котором мои воины не нашли даже еды.
Игорь промолчал.
- Ешь, конязь! - сделал приглашающий жест хан. - Барашек молодой, жирный. Пей кумыс! Тебе надо много есть и пить, чтобы сил было много. Кумыс дает силу, мясо дает силу. Вы, русские, едите много хлеба и мало мяса. И совсем не пьете кумыс. Откуда взять силу? Каждый мой воин может скакать на коне без отдыха три дня и три ночи. Твой может?
- Сможет.
- В прошлом году мы ходили на Русь и спокойно ушли в степь. В этом году ходили - и тоже ушли. Русские нас не догнали.
- Талая стопа… Распутица.
- Талая стопа была и для нас.
- У каждого твоего воина по два коня. Или даже по три.
- Купи у меня коней, и у твоих воинов будет столько. У меня много коней. Но ты хотел забрать их даром.
- Я не за ними шел в Поле.
- Тогда зачем?
- Ты каждый год приходишь на Русь. Твои воины сжигают наши веси, убивают и уводят в полон русских людей.
- Я приходил на твои земли?
- Ты - нет.
- Тогда почему ты пришел на мои?
- Я пришел в Поле. Твои орды не приходят в мои земли, но приходят орды других ханов.
- Я не могу отвечать за других ханов. Ты ведь не отвечаешь за то, что сделает Владимир Переяславский, Святослав Киевский или Ярослав Черниговский? Почему я должен отвечать за орды Кзы?
- Владимир сидит в Переяславле, Святослав - в Киеве, Ярослав - в Чернигове. Их можно найти в их городах и на их землях. А где твои земли, хан? Половцы приходят из Поля и уходят в Поле. Поэтому и мы пошли в Поле.
- Но это мое Поле.
- Оно не всегда было твоим. Еще мой дед княжил в Тмутаракани.
- Так ты хотел отвоевать Тмутаракань? - Кончак захохотал. - Даже если бы ты пришел сюда вместе со Святославом… Тмутаракань вы, может, и взяли, но никто из русских не вернулся бы домой. Ты хоть представляешь, конязь, сколько у меня воинов? Сколько орд кочует к югу от Донца? Если каждый выпустит только по одной стреле, из-за них не будет видно солнца! И твои полки накроет тьма.
- Я это видел.
- Ты видел небольшие орды, собранные для набега на Русь. Мы брали одного из десяти - у кого хорошее оружие и хорошие кони. К Тмутаракани привели бы всех.
- Значит, ты собирался идти на Русь? И в мои земли тоже?
- В твои земли я не хожу, - хитровато улыбнулся Кончак. - Ты знаешь.
- Пришел бы Кза. Какая мне разница? Опять бы веси пожгли, людей ополонили.
- Мы можем и не ходить на Русь. Вот! - Кончак достал из кошелька на поясе серебряную монету. - Это дирхам, который вы, русские, называете куной. Если разрезать его пополам, будет, по-вашему, резана, резану пополам - белка. По одной белке со двора, и мы не выйдем из Поля.
- Русь никогда и никому не платила дани.
- Все народы, живущие вокруг Поля, платят. Ваши приграничные города уже платят. У меня, конязь, много молодых, горячих воинов, которые хотят жить в красивом шатре, носить красивую одежду, иметь хорошее оружие, дарить женам украшения. Для этого нужно серебро, много серебра. Где взять?
- У вас много скота.
- За него плохо платят. Особенно вы, русские.
- У нас мало денег, хан. Пока половцы не перекрыли наши торговые пути, купцы привозили в Русь много серебра с востока. Теперь вы не пускаете русских купцов через свои земли, и у нас нет серебра, чтобы купить ваших коней и другой скот.
- Вы можете взять серебро на западе. У ляхов, немцев, угров…
- Путь к ним лежит через много земель, где каждый князь берет за проезд мыт. Поэтому купцов на запад ездит мало.
- Вы, русские, любите притворяться бедными. У нас любой, у кого только конь и двадцать баранов, ходит как хан. И очень обидится, если ему сказать, что он не сможет купить табун кобылиц. Вы жалуетесь, что нет денег, а ваши дружинники ходят в дорогой броне, носят шелковые рубахи и порты, а на пальцах - золотые перстни. Вы всегда выкупаете ваших пленников. За простого воина даете по гривне, хотя цена ему - пять дирхамов. По белке со двора - это небольшая плата, конязь.
- Поэтому мы и отказываемся от нее. Мы соберем серебро для тебя, хан, но твоим молодым, горячим, не достанется ничего или достанется мало. И они пойдут на Русь, чтобы добыть больше.
- Конечно, пойдут, - ухмыльнулся Кончак. - Молодым всегда нужно много. Они горячи и нетерпеливы, не умеют ждать. Но вы с ними справитесь. Важно, что я не пойду, Кза не пойдет.
- С вами мы тоже справимся. Всегда справлялись.
- Ты говоришь так, конязь, будто мы сидим у тебя дома, а не в моем шатре.
Игорь замолчал. Кончак взял с блюда баранью ногу, не спеша стал сдирать зубами с кости горячее мясо. Закончив, сыто рыгнул и бросил голую кость к входу. Раб суетливо выглянул из-за полога, прибрал.
- Вот так мы обглодаем Русь, конязь. Кза сказал мне: "Идем в земли Игоря. Войска там нет, нам готовый полон приготовлен - только забрать".
Игорь потемнел лицом.
- Ты нам очень помог, конязь, - весело сказал Кончак, прихлебывая кумыс. - Твои воины сами принесли нам броню, мечи, копья. Оружие стоит дорого, и теперь мы сможем взять в поход еще пять тысяч всадников.
- Пойдешь в мои земли?
- Я - нет, - откинулся на подушки Кончак, - а вот Кза пойдет.
- Вам мало выкупа?
- Выкуп когда еще будет, - засмеялся Кончак. - А воины уже собраны и нетерпеливо ждут. Молодые, горячие… Я не могу обмануть их - в следующий раз не захотят идти. Ты сам нераз собирал войско, конязь, знаешь, как это бывает. Мне говорили, что тебе не помешало даже затмение солнца - повел полки в Поле. Я тебя понимаю. Когда за твоей спиной тысячи нетерпеливых воинов, поворачивать назад нельзя. Лучше проиграть битву, но не возвращаться с полпути.
В шатре опять стало тихо. Кончак взял с блюда вторую ногу.
- Какой выкуп назначили? - спросил Игорь.
- Две тысячи гривен за тебя, по тысяче за других князей, двести - за воеводу, по сто - боярина…
- Две тысячи?! Столько мои земли не дают даже за год!
- Ты ведь не один год княжишь.
- Столько все равно не собрать.
- Соберут. Вы, русские, всегда собираете выкуп.
- Но не такой большой!
- Продадите свои шелковые рубахи и золотые перстни. Русские женщины любят носить золото и драгоценные камни. Если хотят увидеть живыми своих мужей и сыновей…
- Не хватит, даже если продать все.
- Святослав киевский заплатит. Ты ведь посадил его на киевский стол?
- За меня, может, и заплатит. Но за остальных…
- Мы не отпустим тебя, пока не заплатят за остальных князей. Кза так просил, и я согласился. Ты один, по моему разумению, стоишь всех остальных, но мы решили не обижать твоего брата и сыновей низкой ценой, - улыбнулся Кончак. - Так что две тысячи за тебя и по тысяче за остальных. Бояре и дружинники - отдельно…
- Столько не собрать в русской земле.
- Я говорил, что вы любите притворяться бедными. Сколько городов в твоих землях, конязь? Восемнадцать?
- Пятьдесят.
- Что стоит городу собрать по сорок гривен для любимого князя?
- Им же выкупать своих. Бояр, дружинников…
- Значит, соберут по сто.
- Вы же пойдете в набег на них.
- Соберем полон по весям. Города останутся. Мои воины не умеют влезать на высокие стены, ты знаешь. Хотя Кза хвастался: какой-то басурменин строит ему осадную машину. Даже просил подождать с набегом, пока тот закончит.
- В прошлом году вы приходили с машиной, что стреляла большими шереширами - пятьдесят человек натягивали тетиву. И басурменин при ней был. Машину воевода Роман сжег, а что он сделал с басурменином, не знаю. Наверное, посадил на кол. Не забудь сказать это Кзе.
- Я говорил, но он все равно похваляется. Пусть. Рано или поздно мы научимся брать ваши города. Тогда вам придется давать не по белке, по резане со двора. А, может, и по куне.
- Не будет этого, хан.
- Будет, конязь. Наши орды множатся год от года, и нам тесно в Поле. При каждом набеге на Русь я теряю тысячи воинов, но на следующий год под мои бунчуки встает вдвое больше. Нам не хватает хорошего оружия, но когда вы заплатите выкуп, мы купим много мечей и копий. Тогда вам не устоять.
- Справимся.
- Нет.
- И вы будете жить на наших землях?
- Нам не нужны ваши земли. Там много лесов, а мои степняки не любят леса. Степняки не умеют и не любят пахать землю, а нашим лошадям нужен овес. На русских землях будут жить русские. И платить нам дань.
- Они разбегутся по лесам. Им не понравятся твои ханы.
- Над русскими будут русские князья. От них не побегут. А если побегут, вы сыщите и накажете.
- А если не захотим?
- Захотите. Если русский князь будет обязан мне своим уделом…
Игорь засмеялся. Кончак терпеливо ждал.
- Ты хочешь сажать на стол русских князей? - насмешливо спросил Игорь, успокоившись. - Да они восстанут на тебя, как один!
- А разве мы уже не сажаем? - спокойно возразил Кончак. - Твой дед Олег с нашей помощью отвоевал свои уделы. Потом долго дружил с моим дедом, даже сына, твоего отца, женил на моей тетке. Если бы она не умерла так рано, ты мог быть моим братом. Ярослав черниговский дал тебе в поход своих ковуев, но дружинников оставил при себе. И никогда не пошлет их против меня - помнит, кто ему помогал. А когда нужно было посадить на киевский стол Святослава, разве ты не позвал меня?
- Нас разбили.
- Но Святослав въехал в Киев. Ростиславичи не решились на вторую такую сечу. Вы, русские, воюете между собой больше, чем с нами. И с каждым годом будете воевать все больше. У князей много детей, на всех сыновей уделов не хватает, а наделять надо. Поэтому брат идет на брата, а сын на отца. Стоит князю умереть при малых детях, как приходит родственник и выгоняет осиротевшую семью из города. Разве не так?
Игорь молчал.
- Скоро ни один русский князь не сможет отвоевать свой удел или защитить его от жадных родственников без нашей помощи. Сначала в Черниговской и Киевской земле. Затем - во всей Руси. Я, может, не доживу до того дня, когда вся Русь будет платить нам дань, но мой сын доживет.
- Я в это не верю.
- Поверишь, конязь. Вам не справиться с нами. У вас сын восстает против отца, а в Поле это немыслимо. Если наш человек обидит старика, ему сломают спину перед всей ордой. Пока жив старший брат, младший не посмеет сказать против него плохое слово - убьют свои же воины. После смерти хана, его имущество и власть наследует старший сын. Если нет сына, только тогда приходит брат. Но он богато наделяет вдову и дочерей, чтобы никто не сказал, что он обидел родственников.
- Ваши орды тоже воюют между собой.
- Ты плохо знаешь нас, конязь. Мы давно не воюем. В Поле осталось только два больших хана: я и Кза. Скоро Кзы не станет, останусь один я. Я буду самой большой хан в Поле.
- Ты убьешь Кзу?
- Зачем? Его убьют русские.
- Как?
- Кза жадный и глупый. Когда я сказал, что за князей нужно по тысяче гривен выкупа, он согласился с радостью. Он не подумал, что так много серебра будет трудно собрать, поэтому князь Игорь пробудет у меня долго. А вот ты понял… Кза предложил мне идти на твои земли, а я отказался. Тогда он сказал, что пойдет сам. Пусть идет! Он не знает Руси. Считает, что раз Игорь погубил свое войско в Поле, его земли некому защитить. Надеется на легкую добычу. Так было, если бы он пошел в Русь сразу после битвы с тобой, конязь. Но он, из жадности, решил сделать осадную машину и потерял время. Я думаю, что Святослав киевский, которого ты посадил на стол, уже собрал войско для защиты северской земли. И Кза встретится в поле с воеводой Святослава. Если это тот воевода Роман, с которым я бился этой зимой, Кза не вернется в Поле.
- Так ты останешься здесь?
- Я пойду в киевскую землю.
- Святослав с Рюриком тебя разобьют.
- Может так. Но я думаю, что меня они не ждут. Они разбили мое войско зимой. Ваши князья считают, раз они прогнали врага с большим уроном, то он побоится придти вновь. Хотя бы в этом году. Поэтому киевские полки будут защищать твой удел. А я приду к Киеву…
- Ты очень умен, хан.
- Как и ты, конязь. Думаешь, я не вижу, как сердце у тебя заливается кровью от моих слов, а руки твои ищут нож. Поэтому я приказал унести все ножи из шатра. Если бы ты был моложе, то набросился на меня с кулаками, и мой нукер, который сейчас посматривает в щелочку полога, зарубил тебя. Я потерял бы две тысячи гривен, - Кончак улыбнулся. - Но ты сидишь смирно, и мне это нравится. Ты умный человек князь и поймешь: дружить надо не с тем, кто близок тебе по крови, а с тем, кто сейчас сильнее…
- Не пойму тебя, хан.
- Все понимаешь. Вы русские не умеете уважать мудрость, оттого и все беды в вашей земле. Много лет назад у вас хватило ума призвать варягов на княжение, но это было давно. Варяги навели порядок в Руси, вас потом очень долго боялись все соседи. Даже греки, которые живут за морем. Но варяги растворились в вашем семени, и все беды воротились. Ваш князь Ярослав, которого вы называете мудрым, заставил склониться все Поле. Мы боялись ходить в ваши земли, потому что оттуда не было возврата. Но Ярослав перед смертью поделил свои земли между сыновьями, вместо того, чтобы назначить главным одного, а остальным приказать ему повиноваться. И вы снова стали убивать друг друга за уделы…
- Откуда ты это знаешь, хан?
- От монаха, которого изгнали его собратья за то, что он, по их мнению, неправильно проповедовал Слово Божье. Монах ушел в Поле, и собратья решили, что половцы его убьют. Мы никого не убиваем просто так, конязь! Монаха привели ко мне, я расспросил его через толмача, и позволил ему жить у нас. Он попросил разрешения проповедовать Слово Божье, и я разрешил. В обмен на обещание научить меня говорить по-русски. Он оказался хорошим учителем. Он также рассказал мне историю русского народа - все, что знал.
- Ты учился?..
- Язык хорошо учить смолоду, конязь, когда голова свежая и память еще чиста, как вода в реке. Моя память уже не та, но я очень хотел знать все о своих врагах. Теперь, конязь, я хорошо говорю на вашем языке. Ты же говоришь по-кипчакски медленно и плохо. Я знаю вашу историю. А что ты знаешь про нас?
Игорь промолчал.
- Если не знаешь, как думаешь победить?
Игорь снова ничего не ответил.
- Монах много обратил в веру твоих людей? - спросил он после долгого молчания.
- Никого.
- Почему?
- Прежде, чем разрешить ему проповедовать, я расспросил его о вашем боге. И долго смеялся, когда узнал, что бог требует от вас любить своих врагов, а русскому воину, поразившего в битве врага, не дают в церкви хлеба и вина, потому что он нарушил приказ бога не убивать. Никто из нас не примет такой веры, конязь! Наши боги требуют жертв, и чем больше воин принесет их идолу, тем более милостивы к нему боги. Это ясно и понятно даже ребенку. А вашу веру, как мне пояснил монах, даже не все священники толкуют правильно - настолько сложна. Особенно трудно всем понять, как один бог может быть одновременно отцом, сыном и святым духом. Люди, которые верят в такого бога, никогда не будут править миром!
- Где сейчас этот монах?
- Он настолько горячо проповедовал Слово Божье, что один хан приказал содрать с него кожу живьем. А тело бросить собакам.
- И ты позволил?
- Хан это сделал без моего позволения. Он думал, что я не стану вступаться за русского. Это был непокорный хан, считавший, что в Поле он может быть сам по себе. Я приказал сломать ему спину перед его ордой. Он умирал долго…
- И одним непокорным ханом стало меньше?
- Это был предпоследний.
- Теперь скажи, что ты хочешь от меня, хан. Не заставляй меня думать, что ты настолько глуп, что рассказываешь мне все просто из желания поговорить.
- Ты умен, конязь. Я это уже говорил. Пойдем вместе на Русь!
- Как?
- Я соберу твоих воинов по ордам, верну им коней, броню и оружие. Вы вернетесь домой без всякого выкупа.
- Ты хочешь, чтобы я жег русские города и убивал русских людей?
- Разве ты не делал этого раньше? Когда мы ходили с тобой на Киев? Когда ты в прошлом году взял Глебов?
- Это мой грех.
- Зачем говоришь так, конязь? Великий хан не должен думать, как простой воин. Тебе нужно было посадить на киевский стол Святослава, и ты сделал это. Владимир переяславльский обидел тебя, и ты отомстил. Мои воины тоже верят: если умрут за хана, в загробном мире они будут владеть несметными стадами и шатрами, полными красивых женщин. Но я-то знаю, что ждет нас там…
- Святослав киевский - мой отец.
- Он твой двоюродный брат, хотя годами годится тебе в отцы. А разве не он выгнал твою семью из Чернигова, когда умер Святослав, твой настоящий отец?
- Я целовал крест ему на верность.
- Кого из русских князей это останавливало? Не смеши меня, конязь! Да и пойдем мы не на Святослава. Он сидит в Киеве, и владеет только городом. Все земли вокруг Киева у Рюрика Ростиславича, а мы с тобой уже ходили на него. Почему бы не сходить еще?
- Мои вои и дружина не пойдут на Русь. Даже если я прикажу.