К началу третьего ночи мы, ни разу не сбившись с пути, вышли в точности туда, куда и планировали. Потратив еще сорок минут на наблюдение и разработку окончательного плана перехода, спрятали, прикрыв травой и прелыми листьями, оба ненужных более пулемета в какой-то яме и двинулись вперед. Бросать верные Maschinengewehr-34 было немного обидно, но и ползти с тяжеленными железяками через немецкие окопы и нейтральную полосу нереально. Да и патронные ленты без коробок не потащишь, звякнет разок или зацепится за что-то в темноте – и все, спалились…
Как ни странно, линию немецких окопов мы преодолели без проблем: поручик не зря столько времени потратил на наблюдение. Да и время перевалило за три часа ночи, притупив бдительность часовых, а обычные пехотинцы уже видели десятый сон, так что шансы оказаться замеченными отлучившимся по нужде фрицем были минимальны. Дождавшись, пока весь отряд подтянется к неглубокому окопу, поручик со штыком в руке спрыгнул вниз и, убедившись, что поблизости никого нет, махнул рукой.
Место он выбрал не случайно: с одной стороны траншея заканчивалась тупиком с вырубленными в глине ступеньками, с другой – делала резкий изгиб-поворот, не позволявший рассмотреть, что делается в глухом "аппендиксе". Перебравшись на ту сторону, мы растянулись на добрых два десятка метров и поползли в сторону советских окопов, пережидая запускаемые с поистине немецкой педантичностью через каждые пять-семь минут осветительные ракеты. Остальное вам уже известно: последний из преодолевающих проволочное заграждение бойцов то ли зацепил колючку, то ли уронил одну из установленных старшиной подпорок, и резко дернувшаяся проволока выдернула шток из взрывателя "шпринг-мины"…
Спихнув драгоценный сидор в ближайшую воронку, я рванулся вперед, ухватил Якова за ремень и сильно дернул, указывая направление движения. Ссыпавшись следом за старлеем, кое-как разместился рядом, осматривая в свете подвешенной над головой "люстры" автомат. Вроде нормально, а то показалось, будто зачерпнул стволом землицы. Под боком зашевелился, пихая меня острым локтем, пытающийся разложить приклад Джугашвили: воронка оказалась неглубокой и тесной для двух мужиков и угловатого ящика.
Стреляли теперь со всех сторон: к первому немецкому пулемету, лупящему практически одними трассерами, присоединился второй, вразнобой захлопали карабины. Спустя несколько секунд со стороны наших позиций тоже затарахтел пулемет, судя по длинным очередям, "Максим", и забухали "трехлинейки", звук которых я уже успел выучить. Немцы стреляли в основном туда, где располагалась колючая проволока: видимо, решили, что на мину напоролась русская разведгруппа, собирающаяся навестить их позиции в поисках "языка". Вполне логичное предположение, вот только наших бойцов жаль. Если кто-то из замыкающей тройки и уцелел под шрапнелью, сейчас их шансы уцелеть стремились к нулю. Наши же били по немецким окопам, наводя оружие по вспышкам пулеметов противника. И, похоже, небезуспешно: один из "МГ" вдруг замолчал. А спустя миг и второй. Или у них просто патроны в ленте закончились? Сколько им там на перезарядиться времени нужно, секунд пять? Десять?
Высунувшись из обрамленной пластами вывороченной земли воронки, торопливо осмотрелся в свете последней догорающей ракеты. Ни поручика со старшиной, ни пленных не видно, наверное, успели укрыться. Хорошо, ежели так. А там у нас кто? Осветительная ракета погасла, но перед этим я успел разглядеть санинструкторшу, вместе с одним из красноармейцев тащившую в нашем направлении кого-то из раненых бойцов. Твою мать, Валя! Нашла время! Так, и что делать? Может, пока темно, рвануть на помощь? Все, поздно, уже не темно: вслед за неслышимыми за канонадой хлопками сигнальных пистолетов над нами вспыхнули две осветительные ракеты. Да ложись же дура, замри!
Внезапно ожил немецкий пулемет, к счастью, только один, второй молчал. Молодец наш пулеметчик, задавил-таки гада! Вот только надолго ли?
Пихнув в бок Якова, торопливо зашептал ему на ухо:
– Вот что, Яша, за машинку отвечаешь головой. Если что, дождись, пока попритихнет, и ползи к нашим. А сейчас прикрой, только сильно не высовывайся. Просто выпусти пару магазинов над землей в направлении их окопов и стволом туда-сюда поводи.
– А ты? – опешил тот.
– Там Валя. Попробую вытащить, жаль девчонку.
– Я с тобой! – решил проявить кавказский характер старлей, но к подобному я был готов, рявкнув в ответ:
– Нет! Ты должен дойти к нашим вместе с машиной, пленными и документами. Это спасет тысячи жизней и, возможно, изменит весь ход войны. Пойми, это огромная ответственность, и мы с лейтенантом не собираемся ее бесконечно тащить только на себе. Теперь твоя очередь, Яша. Все, прикрой…
Выбравшись из воронки, торопливо пополз туда, где в последний раз заметил санинструктора. На Валю наткнулся в тот момент, когда погасла вторая "люстра". Потряс за плечо:
– Валюха, жива?
– Ой, это вы? – Что-то в ее голосе мне очень не понравилось. Категорически не понравилось. – А ребята погибли, когда по нам из пулемета попали. А я почему-то ног не чувствую. Сначала было больно, а сейчас уже нет. И спать хочется. Это хорошо, да? А как ваша рана, тоже уже не болит? Мы уже доползли, да?
– Доползли, Валюша. Теперь все будет хорошо. – Скрипнув зубами, я ухватил девушку за ремень и потащил к заранее примеченному кусту, росшему на крохотном пригорочке, за которым можно худо-бедно укрыться. Тело санинструкторши казалось совсем легким, тянуть ее было вовсе не трудно. Добравшись до укрытия, навалился сверху и замер: над головой вспыхнули одна за другой еще две ненавистные "люстры". Пока горели, рассыпая искры, ракеты, я успел бросить короткий взгляд на ее ноги. Увы, так и есть, пулеметная очередь прошлась по бедрам, примерно посередине между коленями и ягодицами. Судя по кажущимся в контрастном химическом свете абсолютно черными галифе, Валя уже потеряла много крови, видимо, пуля перебила бедренную артерию. Значит, все…
Ракеты погасли, и я, нащупав в санитарной сумке жгут, на ощупь наложил резиновую ленту на правую ногу потерявшей сознание девушки. Левую пришлось перетягивать ее собственным ремнем, потому вышло топорно и ненадежно. Да и смысла, если честно, уже не было: даже если ее прямо сейчас отправить в санбат, все равно не довезут. Но и не дать ей пусть и эфемерного, но шанса я не мог. Не как фельдшер, как человек… и мужик…
Интенсивность стрельбы меж тем снизилась: немцы, похоже, решили, что с нарушителями покончено, наши тоже не стали попусту тратить боеприпасы. По крайней мере в этот раз в небо взмыла всего одна "люстра". И вдруг произошло то, чего я ожидал меньше всего: со стороны наших позиций несколько раз хлопнуло, и спустя пару секунд раздался противный вой падающих мин. Когда-то я читал – да и от поступавших в госпиталь ребят не раз слышал, – что нет ничего хуже, чем попасть под минометный обстрел. Но сейчас я наслаждался этим выворачивающим душу звуком.
Первый залп лег с недолетом, короткими вспышками высветив немецкие окопы, второй – накрыл цель. Спустя еще два залпа все стихло: видимо, мин у наших оказалось не столь и много. Осветительная ракета погасла, и нейтральная полоса погрузилась в тишину. Дующий со стороны немецких окопов ветерок принес тухлый запах сгоревшего тротила.
Нащупав пальцами сонную артерию, попытался уловить едва ощутимое биение жизни. Как ни странно, пульс еще был – совсем слабый, нитевидный, но был. Неожиданно раздавшийся рядом голос поручика едва не заставил меня испуганно заорать.
– Я так и знал, что ты на месте не усидишь. Держи, возможно, еще не поздно, – в мою ладонь легло что-то небольшое, узнаваемо-тяжеленькое.
– Поздно, Виталик, – буркнул я, тем не менее запихивая брошку в карман Валиной гимнастерки. – Остальные все живы?
– Лунге погиб, прямо в голову попало. И Феклистова зацепило, когда стрелять начали, но неопасно, пуля по касательной скальп на темени содрала, я перевязал, как сумел. Ладно, потом поговорим. Ну что, потянули? – Гурский подхватил Валентину под мышку. – Бери с другой стороны…
Спустя полчаса – немцы больше не стреляли, видимо, отходя от неожиданного минометного обстрела, – мы были в наших окопах, где нас, как выяснилось, встречали, первым делом разоружив. Не особенно вежливо подталкивая в спину, еще не отошедшие от короткого боя вздрюченные красноармейцы во главе с пехотным лейтенантом отвели всех в командирский блиндаж.
Из бросаемых бойцами отдельных реплик мы с Гурским сделали вывод, что имело место очередное невероятное совпадение: оказывается, они ждали возвращения с той стороны разведгруппы, потому и готовились угостить фрицев минами. Собственно, увидев среди нас немца с генеральскими погонами, нас поначалу за разведчиков и приняли, тут же, увы, убедившись, что мы не слишком похожи на ушедшую вчерашней ночью группу. Недолгая перепалка на повышенных тонах закончилась признанием того, что наше требование срочно отвести к командиру или особисту в принципе вполне правомочно. Вот нас и отвели. Единственное, на чем мне удалось настоять, так это на срочной отправке раненой девушки если не в медсанбат, то хотя бы на ПМП.
Как вести себя в разговоре, мы с Гурским, донельзя измотанные событиями сегодняшнего сумасшедшего дня, не особо представляли, но тут неожиданно проявил себя Яша. Да так, что я едва на пол не грохнулся. Смерив взглядом заспанного капитана, ожидавшего нас в блиндаже, он неожиданно осведомился стальным голосом:
– Товарищ капитан, вы знаете, кто я?
– Что? – Обалдевший от подобного напора со стороны заросшего щетиной красноармейца в грязной изодранной гимнастерке, капитан аж подскочил, едва не опрокинув сколоченный из досок стол. – Ты что себе позволяешь?! Да я тебя сейчас…
– Я – старший лейтенант Яков Иосифович Джугашвили. Рядом со мной – генерал-майор Вильгельм фон Тома. Требую немедленно предоставить мне связь как минимум со штабом армии!
– Да мне по…ть, кто ты такой! Связь ему! Ты там в своих горах хоть раз телефон-то видал?
Судя по прищуренным глазам и раздувающимся ноздрям Якова, пехотный капитан определенно сказал лишнее. Пора было брать инициативу в свои руки, что Гурский и сделал… Ну, по крайней мере попытался:
– Товарищ капитан, разрешите прояснить ситуацию? Старший лейтенант Лукин.
– Заткнись, – оборвал его тот. – Ефименко, зайди!
Насколько я помнил, так звали одного из бойцов, что сопровождали нас по пути. Ну, или конвоировали, что скорее.
– Сержант, бери вот этих вот да веди…
– Отставить. – Обернувшись, мы с поручиком и Яшей встретились с оценивающим взглядом подтянутого, словно и не четыре утра, командира с петлицами младшего лейтенанта НКВД.
– Андрей, выйди, покури на свежем воздухе, – спокойным голосом произнес тот, обращаясь к капитану.
– Что?
– Потом объясню, давай бери папиросы, и чтобы я тебя с полчаса не видел, если не хочешь под трибунал угодить. Время пошло, Андрюха…
Дождавшись, пока за капитаном захлопнется щелястая дверь, сколоченная из досок от снарядных ящиков, энкаведист неспешно обошел стол. Достав папиросы, бросил помятую картонную пачку на стол, но закуривать не стал. Неожиданно взглянул Якову в глаза и произнес то, чего все мы ожидали меньше всего:
– Ну, здравствуйте, Яков Иосифович! Я ведь вас еще там, снаружи узнал, а почему не сразу пришел, так транспорт приказал готовить, через десять минут выезжаем, к утру будем в штабе фронта. А на товарища капитана не обижайтесь, он командир дельный, просто устал, наверное. Сами знаете, какие у нас тут дела… А это что за ящик?
– Шифровальная машина "Энигма", захвачена нами при разгроме колонны генерал-полковника Гудериана.
– Гудериан? – опешил особист, скользнув взглядом по фигуре фон Тома.
– Погиб во время боя. Также нашей группой уничтожен генерал-полковник Гот и генерал-майор фон Функ вместе со своим штабом. Зато нами захвачен генерал-майор Вильгельм фон Тома. – Услышав свое имя, немец занял некое подобие строевой стойки, коротко дернув подбородком. – И документы особой важности, которые должны быть доставлены в Москву как можно скорее.
Несколько секунд тот смотрел на Яшу – нет, не ошарашенными даже, а именно что обалдевшими глазами, затем выдавил, дернув пальцами воротник гимнастерки:
– Это… точные сведения?
– Товарищ младший лейтенант госбезопасности, разве я похож на шутника? – дернул уголками губ Джугашвили, в голосе которого снова прорезался грузинский акцент. – Мои товарищи могут все подтвердить.
Блин, а вот это он, пожалуй, зря! Боюсь, с этим парнишкой наша легенда насчет некоего спецотряда не прокатит.
– Товарищи, это так? Вы вообще откуда?
– Простите, товарищ лейтенант, – неожиданно твердым голосом ответил поручик. – Не обижайтесь, но на этот вопрос мы отвечать не имеем права. Вы должны понимать. Все подробности – только непосредственному командованию. Там. – Гурский дернул подбородком в сторону бревенчатого потолка.
– Понял. Едете с нами?
– Я – да, а вот мой товарищ пока, – Гурский интонировал это самое "пока", незаметно мне подмигнув, – останется здесь. Ну, если вы, конечно, не против.
Последнюю фразу особист истолковал верно: "Мол, ты хороший мужик, но есть многое, о чем тебе знать не стоит…"
– Коля, что ты за бред нес? – зло прошипел я в ухо поручику, когда энкавэдист умчался готовить транспорт.
Вместо ответа тот обернулся к Яше:
– Товарищ лейтенант, вы не могли бы оставить нас ненадолго?
Если Джугашвили и удивился, то вида не подал, молча выйдя из блиндажа. Фон Тома поручик, видимо, не стеснялся – все равно по-русски ни шиша не понимает.
– Можешь мне не верить, но брошка… я не знаю, как объяснить. Она мне… э-э… ну, сообщила, что мы с тобой выполнили задание и можем вернуться домой.
– Коля, ты это… не переутомился? Не контузило тебя?
– Так и знал, что ты подумаешь подобным образом! – раздраженно и в то же время грустно дернул Гурский щекой. – Нет, я не сошел с ума. Это… я просто вдруг понял, что знаю, что все именно так и обстоит…
– Но ведь она у Вали… ну, была…
– С Валей все в порядке, поверь, я знаю. Теперь она выживет. А брошка… когда ты отправишься домой, она… э-э… "инактивируется", я правильно произнес это ужасное слово? Превратится в простое украшение. И сейчас уже неважно, где она, у меня, у тебя или у девушки. Там еще говорилось что-то про наведенное поле высокой плотности, но уж этого я вовсе не понял.
Н-да уж, подобных терминов поручик точно знать не мог…
– Почему ты остаешься, Коля? – Нащупав в кармане "командирские" – смотри-ка, не потерял! – я вложил часы в протянутую в прощальном жесте ладонь поручика.
– Тебе не понять, но попытаюсь объяснить… – Неожиданно Гурский, изменившись в лице, до боли сжал мое плечо и потащил к выходу из блиндажа. – Виталий, прощай, время! Я весьма горд, что сражался рядом с тобой плечом к плечу! Право, как же много хочется сказать, когда нет времени даже на прощальное рукопожатие!
– Это она тебе сообщила? – с легкой иронией осведомился я, однако ответить поручик не успел, торопливо делая шаг назад.
Перед моими глазами вспыхнуло знакомое ослепительно-алое сияние, и все исчезло…
Эпилог
НИИ глубокой хронокоррекции МО СССР, 2035 год
* * *
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…
П. Герман
Негромко пшикнув герметизаторами, металлопластиковые двери лифта разошлись в стороны, и из кабины вышел немолодой человек в военной форме с тремя полковничьими звездами на погонах. Нарукавный шеврон с изображением песочных часов, символизирующих обратимость течения времени, указывал на принадлежность к отделу "7" при Главном разведуправлении Министерства обороны.
Привычно козырнув вытянувшемуся при его появлении охраннику, сидящему в небольшой стенной нише, прикрытой пуленепробиваемым стеклом, он двинулся вдоль коридора, освещенного мягким светом потолочных люминесцентных панелей. Покрытый гасящим звук покрытием пол скрадывал шаги, отчего казалось, будто человек двигается совершенно бесшумно, словно вовсе не касаясь подошвами пола.
Остановившись перед дверью, ничем не выделяющейся среди десятка себе подобных, полковник одернул китель, поправил фуражку и коснулся подушечкой большого пальца сенсора замка. Желтый огонек мигнул, сменившись зеленым светом, и дверь бесшумно ушла в стену, открывая проход.
– Здравия желаю, Леночка, как служба? – Изобразив легкий поклон, вошедший шутливо приложил ладонь к козырьку, приветствуя сидящую за столом в приемной миловидную девушку в форме старшего прапорщика. – Все хорошеешь, красавица? Смотри, вот зайду однажды к товарищу генералу, и твоя красота меня ослепит окончательно. А это уже получится подрыв обороноспособности Родины, поскольку слепые полковники армии не нужны!
– Ой, ну вы как скажете, товарищ полковник! – зарделась девушка, смущенно уставившись в стол. – Нашли тоже красавицу…
– Представь себе, именно красавицу. Эх, где мои двадцать лет! Отбил бы у майора, ей-ей отбил! Ладно, Алексей Михайлович у себя?
– Где ж ему быть… ой, то есть простите, товарищ полковник, у себя, конечно! Сейчас доложу. – Девушка коснулась сенсорной клавиши селектора.
– Вызывал, Алексей Михалыч? – дождавшись, пока за спиной закроется дверь и на настенной панели загорится зеленый глазок заработавшего защитного контура, предохраняющего кабинет от любых видов прослушивания, с улыбкой спросил полковник.
Сидящий за массивным дубовым столом – между прочим, настоящим, а не с современной имитацией! – офицер в расстегнутом кителе с генеральскими погонами поднялся из кресла, протянув гостю широкую ладонь:
– Вызывал, Пал Петрович, как не вызывать. Давно не виделись. Чай, кофе – или по-мужски?
– От кофе – давление и нервы, – понимающе усмехнувшись, ответил полковник. – Наливай уж, коньяк у тебя хорош. Так чего звал? Отчет по коррекции в параллели "Земля-2" я тебе еще вчера сбросил, неужто не просматривал?
– А может, просто коньячком старого боевого товарища угостить захотел, такой вариант ты не рассматриваешь? Ладно, шучу. Присаживайся. Просматривал, конечно, не в том дело.
Генерал выставил на стол пузатую бутылку коньяка, две рюмки и тарелку с заранее нарезанной легкой закуской. Разлил по первой:
– Ну, за встречу, а то и вправду давненько не виделись. А коньячок у меня и на самом деле отменный, тут ты прав, не та бурда, что в бывшей Франции до присоединения гнали. Настоящий крымский. Ладно, не о том разговор. За встречу!
Выпив, офицеры продолжили разговор:
– Так вот, Паша, с отчетом все в порядке, вектор исторического движения задан, точка невозврата пройдена, так что скоро, коль аналитики с отделом стратегического моделирования не ошиблись, они присоединятся к нам. Так что остается всего одна неизмененная реальность… к слову, нашли подходящих фигурантов на "Земле-3"?
– Нашли, – кивнул полковник, бросив в рот кусочек острого сыра. – Пси-карты составлены, совпадения по основным параметрам выше восьмидесяти процентов. Сейчас как раз заканчиваем проверять все линии вероятностей, это займет еще неделю, максимум две. Между прочим, хотим опробовать методику академика Сарычева.