* * *
– Ну что, – спросил поросенок очнувшегося от видения Николая, – были последствия?
– Были. Но лучше б их не было. Вертолет у нас в пяти минутах от части… Не долетел, разбился…
Штрих-кодер резко пискнул, привлекая к себе внимание.
– Здесь, на дисплее, возник вопрос "Сохранить?", – обратился Коля к поросенку. – Нажимаю "нет". Верно?
– Конечно, нет, – подтвердил поросенок.
– А теперь "Сохранить в качестве параллельного мира, присвоив отдельный штрих-код?" Тоже нет! Трупаки нам и в параллельных мирах не нужны…
Оторвав взгляд от дисплея, Коля с удивлением обнаружил, что деревце, вырванное им, растет там же, где и росло. Нетронутое! И никаких следов возле него на влажном песке!
– Вот это техника! – Николай подошел к деревцу, внимательно оглядел и его, и песок вокруг. – Вот это работа над ошибками, я понимаю. Это же сколько такой приборчик-то на самом деле стоит? А?
– Несчитано, – ответил откуда-то сверху поросенок, вновь взлетевший вслед за невидимыми лучами, тянущимися от штрих-кодера. – Ты опустил бы прибор. На пояс повесь себе. Там есть защепка. А то я так и буду по облакам летать…
– Извини. – Николай повесил штрих-кодер на пояс, и поросенок спланировал вниз. – Ну ладно. Поэкспериментировали…
– Нет, не совсем еще! – возразил Алексей и, подойдя к деревцу, сломал его пополам. – Посмотри-ка, пап, – то же самое?
– Хорошая идея! – согласился Коля, включая "Предварительный просмотр".
* * *
Утро. Его родная квартира. Вот он выходит из ванной. В ванной исчезли все полотенца, но лучше эту тему отложить на потом…
На кухонном столе – черпаки с молоком. Мед и гигантские ломти хлеба.
– Садитесь есть, мальчики! – приглашает к столу Олена.
Он сел, взял ломоть хлеба.
– Медом намажь.
Намазал.
– Пей молоко!
Сделал приличный глоток. Хорошее молоко. Вкусное. Бывает так себе, а это их, местного молокозавода. Отличное молоко!
Тишина.
– Вкусное молоко какое! – сказала Олена.
– Да. У нас молоко хорошее, – подтвердил Николай.
– Как в Берестихе, такое же, – кивнула Олена чуть грустно.
– Нашего молокозавода, – пояснил Алешка.
Тишина.
– Ну, что будем делать сегодня? – спросил Николай.
– С кем? – уточнил Алешка.
– Сначала позавтракаем, – сказала Олена. – А то пустое брюхо к раздумьям глухо.
Она вдруг фыкнула от какого-то смешного воспоминания.
– Алешка, ты б хоть музыку поставил, – сказал Николай. – А то тишина на уши давит.
– Я сейчас поставлю, – вскочила Олена. – Руки от меда липкие, сполосну…
– Ты кухонным полотенцем для посуды руки вытираешь? – заметил Николай.
– А я все им вытираю, – сообщила Олена, радостно улыбаясь. – Ноги, голову.
– А из ванной-то куда полотенца делись?
– Я их выстирала и спрятала!
– Куда? Зачем?
– В чулан. На старость. На черный день! – с гордостью сообщила Олена, скрываясь в комнате.
– Тринадцатый век… – пошевелил губами Алексей, боясь рассмеяться.
В комнате громко заиграл полонез Огинского.
– С работы звонят! – вскочил Николай. – Прихвати там сотку мою, Олена!
– Это не тебя! – ответила Олена, возвращаясь на кухню. – Это я радио включила.
– Принеси тогда сотку, пожалуйста! Я сам в часть позвоню!
– Это еще зачем, папа? – удивился Алексей. – Ты же в отпуске?
– Коля, мы же все на озеро вместе с Катей собирались поехать. Ты забыл? – сказала Олена.
* * *
Николай встряхнул головой, отгоняя видение. Обалдело посмотрел на штрих-кодер. Вмешательство Коптина и Астахова в его частную жизнь можно было бы уничтожить одним нажатием кнопки.
– И что, пап, то же самое?
– Нет, – с удивлением ответил Николай. – Совсем другое…
Поросенок, лучше, видно, понявший возникшую ситуацию, заметил:
– Отсутствие событий – это тоже событие.
Штрих-кодер пискнул и выдал запрос: "Сохранить?"
– Нет! – решительно отреагировал Николай.
Штрих-кодер спросил: "Сохранить в качестве параллельного мира, присвоив отдельный штрих-код?"
– А что это значит – "в качестве параллельного мира, присвоив отдельный штрих-код"?
– Ну, это ты как бы оставляешь, резервируешь найденный мир. Случись что, ты в него сможешь перебраться. И он станет твоим основным миром, а этот ты зарезервируешь в качестве параллельного либо вообще уничтожишь, если станет не нужен.
– Понятно…
Нажав "нет", Николай пояснил:
– Мир без музыки нам ни к чему. Даже в качестве запасного.
– Знаю я эту музыку… – ехидно хмыкнул поросенок. – Полонез Огинского называется… Прощай, родина…
– Прощай! – согласился Аверьянов-старший, нажимая на пульте "выкл.".
– Ты что ж выключаешь-то меня? – возмутился поросенок, начав таять. – Ты чего, оху…
Не договорив, он исчез, растворился в воздухе без следа.
– Зачем ты так, папа, действительно?
– Слишком он, Алеш, разговорчивым стал… Да и то, знаешь… Для первого знакомства достаточно. – Николай помолчал. – Так. Принеси-ка, Алексей, канистру-термос нашу из багажника… Надо бы бульончика этого мне с собой прихватить…
– Я чувствую, у тебя план созрел? – спросил Алеша, протягивая отцу канистру-термос.
– Созрел, созрел… Так, полная. Отлично! Пошли. По местам – и полетели.
– Куда? Что ты задумал, папа?
– Да ничего нового. Все как и было решено. Мы сейчас возвращаемся, я тебя высажу дома. Вы с Катей берете Олену – и вместе на экскурсию в Москву. Дня на три. А я тем временем рвану кое-куда… посмотреть обстановку… Вопросы есть?
– Есть. Первый вопрос. Почему бы тебе не посмотреть обстановку там и не вернуться сюда секунду спустя? Вместе бы в Москву и поехали? Олена же ждет. Вместе бы оттянуться на весь день и поехали бы!
– Нет, я к этому, пожалуй, не готов. Я у Олены вызываю завихрение в мозгах, напоминаю ей ту жизнь, Берестиху, и вместе с тем я тут, я современный человек. Ей это трудно воспринять. Она все время будет то вокруг смотреть, то на меня. Вот голова у нее и отвертится. Никакой концентрации. Сплошное сумасшествие. А с вами ей намного проще. Вы вместе съездите концерт там какой посмотреть или купить что-нибудь. Вы – молодежь, вы друг друга лучше поймете. Словом, ясная общая цель. Когда есть ясная цель, то все просто, прозрачно становится.
– Я тебя понял, папа. Ты просто устал от нее немного.
– Не буду врать, и это тоже.
– Я тебя понимаю. Я от Катерины тоже устаю.
– И еще одно, – добавил Николай. – Штрих-кодер параллельных миров я, говоря прямо, спер. Они могут догадаться о том, что я их провел, – ну, начнут меня искать. А меня нету, понятно? Скажешь им – на рыбалку папа поехал… Если застанут меня дома после рекогносцировки, по глазам прочтут, что я в курсе штрих-кодеров их и прочих дел. Или по биотокам там каким-нибудь, раз у них такая техника совершенная. А так – нет и нет. И суда нет. Рыбу поехал ловить. На Селигер. С ребятами, с водкой… Это их успокоит.
– А на самом-то деле куда ты?
– Туда, где им и в голову меня искать не придет.
– То есть?
– В Северную Америку. В девятый-десятый-одиннадцатый век. Викингов встречать.
– Зачем?!
– Как "зачем"? Они же меня именно туда загнать и хотели! А я уперся рогом и смылся от них, прихватив штрих-кодер. Ну и где меня им искать теперь? Где я скрываюсь от них? Да где угодно, только не там. В голову не придет. Это как от ментов, по всему городу рыщущих, в ихней же собственной ментовке на нары залечь. Сроду не найдут!
– Ну ты даешь!
– А что – не так?
– Да так, конечно. Гений!
* * *
Хронотоп, возникнув на секунду на полянке недалеко от въезда в военгородок, высадил Алексея Аверьянова и тут же растаял, направляясь в иные времена, иные веси…
Тяжело вздохнув, Алексей отследил угасающее дрожание воздуха на том месте, где только что был хронотоп, и, повернувшись, пошел к шоссе.
Шагов через пять его походка уже стала легкой, непринужденной, уверенной: расслабляться нельзя. Жизнь – она не для слабых. Конечно, лучше было бы рвануть сейчас с отцом – в дали дальние. Путешествия, приключения, битвы, ловушки, засады. Победы. Свежий ветер в лицо. Рассветы. Закаты. Утренний туман. Романтика – вот дело для мужчин.
А тут? Чем здесь занимаются мужчины в обычной жизни? С работы на работу. С утра до вечера. Семья, пьянки, футбол… Тоска!
Нет-нет! Работа, водка и бабы – это не для мужиков. Он это еще в детском саду понял.
Но отец что ему сказал? И это стало заданием. Да, оно пока не по душе, это задание. Но если какое-то дело не твое, то ты напрягись и постарайся сделать его своим. Постарайся! Оно обязательно станет твоим, это дело. И тогда работа, водка и бабы отойдут на задний план, а из всех искусств, как писал в свое время Ленин, для нас важнейшим станет вино, кино и домино.
"Да, – поймал самого себя в этом месте Алешка, уже подходя к дому, – с мозгами у меня что-то не того, первобытный бульон еще сказывается…"
* * *
– Алексей Николаевич? – Мужчина с легкой проседью встал с лавочки, стоящей возле подъезда, и сделал шаг навстречу, протягивая руку.
– Ну да. Можно просто Алексей.
– А я Коптин Сергей Ильич. Начальник Управления разведтелепортации, из Службы внешней разведки. – Коптин предъявил удостоверение и кинул взгляд в сторону детской площадки, на краю которой стояли стол и лавочки – прибежище доминошников, пустующее в этот час. – Поговорим?
Сев за исписанный и изрезанный стол, они секунд сорок молчали, изучая друг друга.
Поняв, что от Алексея вопросов он не дождется, Коптин решил начать сам.
– Хочу спросить тебя, Алексей, где сейчас твой отец?
– Рыбачить поехал. На Селигер, – ответил Алешка не моргнув глазом.
– На Селигер… – задумчиво повторил Коптин. – Селигер большой…
– Очень большой, – подтвердил Алешка.
– Масса островов, заводей, заливов, лагун.
– Укромных мест полно!
– Одни камыши, заросли чего стоят… Да, есть где сетку-то небольшую поставить.
– Где удочки раскинуть, – поправил Алеша. – Отец не браконьерит.
– Так, значит, он там удочки раскидывает?
– Ну да. Я думаю.
– А я здесь, как думаешь, слушаю тебя и уши раскидываю?
– Уши не раскидывают, уши развешивают.
– Да нет, бывает, и раскидывают, – возразил Коптин. – В случае самоубийства, например. Выстрел в рот или прямо в нос если, из крупного калибра, – так уши вот именно разлетаются… Вправо-влево… – Коптин задумался. – А с кем же он на рыбалку-то поехал?
– Да со своими…
– С кем "со своими"?
– А я и не знаю даже, честно говоря…
– Ага. Невесту оставил здесь одну, на тебя, а сам – с друзьями – на рыбалку… – Коптин приподнял палец и наставительно подчеркнул: – С неустановленными друзьями!
– В каком смысле "неустановленными"?
– Да в том смысле, что ты не можешь их назвать по именам.
– Могу. Но зачем? – пожал плечами Алексей.
– Действительно, зачем? – Коптин помолчал, подумал и решил: – Действительно, незачем.
– Не понял, – удивился Алексей. – Если незачем, то к чему тогда весь этот разговор?
– Ну, во-первых, я хотел с тобой познакомиться, Алексей Николаевич. А во-вторых, очень хотелось посмотреть, если честно, как ты умеешь врать…
– Ну и как – удалось?
– Да. Все идет, как я и предполагал. С небольшими отклонениями, но, я бы сказал, в лучшую сторону. Впечатление ты производишь вполне положительное, врать еще не мастер, но задатки чувствуются сразу, причем недюжинные…
– Вот интересно! С чего вы это взяли, что я вру? Вы меня что, поймали на вранье, что ли?
– Нет, не поймал, – вздохнул Коптин. – Так ведь и цели такой у меня не было…
– Если вы уверены, что я вру, то, значит, знаете хотя бы часть правды.
– Знаю! – согласился Коптин. – Секрета нет, могу сказать. Мне кажется, что твой папа сейчас находится где-то в одиннадцатом веке на атлантическом побережье Северной Америки. Мне кажется также, что он там находится не со своими мифическими друзьями, а совершенно один… Один, но при поддержке штрих-кодера параллельных миров, который он прикарманил, введя в глубокое заблуждение полковника Астахова. В глубокое! – подчеркнул Коптин, имея в виду, вероятно, что-то свое. – А еще мне кажется, – вздохнул Коптин, – что отец твой ждет там высадки викингов… И наконец, мне также кажется, что Аверьянов Николай Николаевич уже начал разработку некоторого плана, позволяющего викингам закрепиться в точке высадки, имея верную перспективу обосноваться в Америке – всерьез и надолго…
– Хм-м… – растерянно почесал репу Алешка. – Поразительная осведомленность…
– Пожалуй, я тебя и во лжи вот только что уличил, – добродушно улыбнулся Коптин. – Как говорится, заодно…
– Кажется, – голосом Коптина ответил Алешка. – Это вам только кажется, потому что "поразительная осведомленность" я сказал иронично, а не растерянно.
– Возможно, – согласился Коптин. – Но глаза твои мне сказали иное. Они были скорее ошеломленными, чем насмешливыми. Впрочем, что мы будем спорить о пустяках? Пусть каждый останется при своем мнении… – Коптин слегка привстал, показывая, что тема беседы исчерпана. – У тебя вопросов ко мне нет?
– Есть, – кивнул Алексей. – Вы подслушивали? Жучки, да?
– Нет, – отрицательно покачал головой Коптин. – Никаких жучков. Я не подслушивал.
– Откуда ж вы все знаете? Если вы не подслушивали? Ведь этого не может быть.
– Почему? Что ж тут невозможного? Я правда не подслушивал. Но я это все подстроил.
– Как это?!
– Да просто! Найди дурака подчиненного, дай ему задание. Пятнадцать минут разговора – и полный провал. Однако интерес у твоего отца к штрих-кодеру я успел вызвать заранее. Ну вот, отец твой штрих-кодер и увел. С моей подставки. Я слегка ему помог. О чем он, думаю, и не подозревает. Теперь у него задача – от нас смыться. Лечь на дно, отлежаться, во всем разобраться. А смыться куда лучше всего, имея свой хронотоп?
– Туда, где меньше всего искать будут!
– То есть отправиться встречать викингов! Там-то искать просто в голову никому не придет, – заметил не без иронии Коптин.
– Ага… – Алешка вдруг осекся. – Но откуда вам известно, что у нас есть свой хронотоп?
– Это проще пареной репы. Если я – начальник Управления хроноразведки, а хронотопы – мое основное орудие производства, так сказать, – производят в единственном месте – в ОКБ "Хронотоп", – так что ж ты думаешь, у меня там своих людей нет? Были, есть и будут.
– Отец говорил, что там все чисто.
– Отец забыл "Прометея", запойного инженера Сальникова, которого он сам и вывозил. Вот единственное, что меня настораживает в отношении твоего отца, – его слабое знание психологии. А человеческий фактор – серьезнейший момент. Важнее любого штрих-кодера. У меня в юности был случай, когда молодая девушка, майор, в 1812 году подожгла Москву на час раньше положенного по истории срока и постарела сразу на шестьдесят лет… Это был человеческий фактор, а мы, ломая головы, чуть с ума не сошли тогда, помню…
– Это интересно! – встрепенулся Алексей. – Загадки я люблю.
Коптин кинул взгляд на часы и, поняв, что Алексея ему удалось зацепить за живое, с облегчением кивнул:
– Успеваю. Ну, слушай… – начал он. – Дело было так…
* * *
– Так вот, – закончил рассказ Коптин, – эта история родила сразу три загадки. Первая состояла в том, почему она постарела, вторая – почему именно она, а не кто-то другой. А третья загадка, может быть главная, – почему ничего другого, кроме ее старения, не произошло? Как тебе это? Ты ведь мастак, я слыхал, клады искать?
– А она действительно постарела? Или просто поседела от страха, когда поняла, что Москву подожгла?
– Нет. Именно постарела. Во всех смыслах. Зубы выпали, мышцы дряблые, пигментные пятна – полный комплект. Умирать буду, не забуду, как мы ее тащили – мне чуть кишки все наружу не вывернуло от перенапряжения! Ну ладно. Все ж таки успели!
– А тут что, в Москве?
– В Москве ее положили на обследование в госпиталь, установили новый биологический возраст – восемьдесят пять лет…
– И что с ней потом? – Подумав, Алексей вдруг хитровато улыбнулся: – Мне кажется, что через небольшое время ваша Валечка снова помолодела, вернувшись в свои биологические двадцать шесть. Сама собой?
– Именно, – хмыкнул Коптин несколько озадаченно. – Похоже, ты на верном пути…
– Я думаю, – продолжил Алексей, – что после вечерних процедур старушка вышла в скверик при госпитале погулять, подышать перед сном свежим воздухом и неожиданно для всех вновь помолодела. Пошла погулять старухой, а в палату свою вернулась молодой красавицей?
– Точно. Ты догадался?
– А что ж тут такого сложного? Просто старая и юная Валя Дроздова из двух параллельных миров на несколько дней поменялись друг с другом местами, а потом "разменялись" опять, разошлись по своим местам-мирам-временам. "Принц и нищий" эта история называется. Но вот зачем они это сделали, я не знаю, конечно.