1-я Кубанская казачья дивизия: три кавалерийских полка и два пластунских. Численность личного состава - 3–4 тысячи. Дивизия находится в Екатеринодаре и только формируется. Временный командир - полковник Белый, к слову сказать, начальник полиции Екатеринодара. Стрелковое вооружение есть, а вот артиллерия отсутствует. Когда дивизия будет готова, неизвестно.
1-я Кавказская казачья дивизия: два кавалерийских полка, два пластунских, один артиллерийский и один учебный, а так же больше десяти отдельных батальонов и несколько отдельных сотен. Численность личного состава - 10–11 тысяч. Это бывшая Особая бригада Шкуро. Она отлично вооружена, имеет артиллерию и бронепоезда, а находится где-то на побережье Каспийского моря, предположительно, на границе Дагестана и Азербайджана, где вместе с турками и немецкими горными стрелками добивает советские войска.
102-я Донская казачья бригада: кавалерийский, пластунский и моторизованный полки, а так же шесть отдельных батальонов. Численность личного состава - 6–7 тысяч. Это бригада полковника Кононова, которому, по моему глубокому убеждению, давно пора присвоить генерала. У него все есть, и оружие, и бронетехника, включая роту советских танков и бронемашины. Сейчас его бригада в пути, движется к Волге, дабы сменить 1-ю казачью кавалерийскую дивизию.
Отдельная бригада ОСНАЗ: семь батальонов и два артиллерийских дивизиона. Изначально ее формировали немцы, но после появления ДКС она была передана УКФ. Командир - полковник Духопельников. Численность личного состава - 2 500 человек, 60 процентов от запланированных штатов. Находится в Персиановском военном лагере.
1-я Сводно-казачья пешая бригада: четыре батальона. Численность - 1 200 человек. Командир - полковник Павлов. Находится в Персиановском военном лагере. Формирование началось всего пару недель назад.
2-я Сводно-казачья пешая бригада: четыре батальона. Численность 800 человек. Командир - полковник Тарасенко. Находится там же, где и 1-я бригада.
Итого, с учетом штабов, раненых и отпускников, в регулярной армии 32–38 тысяч человек.
Во-вторых, есть батальоны ШУПО (патрульно-постовая служба) и ШУМА (внутренние войска), охранные батальоны, сотни и отдельные взвода. Сколько их всего даже в главном штабе УКФ точно не знают. Хотя бы по той причине, что часть сотен существует только на бумаге, а некоторые находятся в тылах немецких частей и до сих пор никак себя не обозначили. Не хотят. Вот подчиняются они командиру какого-то немецкого полка, ловят партизан и охраняют колонны, а германский офицер дает им доступ к трофеям и закрывает глаза на реквизиции. Такой вот симбиоз. Зачем им УКФ? Каждый атаман сам себе хозяин, пока ему хорошо.
Однако основные подразделения известны:
ШУПО: 10 батальонов "Свободная Кубань" и 4 батальона "Ростов".
ШУМА: 8 городских батальонов: Ростовский, Шахтинский, Таганрогский, Екатеринодарский, Новороссийский, Армавирский, Ставропольский и Пятигорский.
Охранные войска: полтора десятка батальонов и более пятидесяти сотен.
Примерная численность всех этих подразделений в пределах ДКС 14–18 тысяч человек.
В-третьих, Донская, Кубанская, Азовская и Черноморская флотилии.
Они существуют на бумаге, но люди в этих флотилиях уже есть, как и несколько речных кораблей. Численность личного состава у моряков 2–3 тысячи человек.
В-четвертых, авиация.
После инспекционной поездки полковника Мальцева по югу и создания ДКС у нас появились две авиаэскадрильи истребителей. В Ростове семь самолетов и пятнадцать летчиков. В Екатеринодаре двенадцать самолетов и тридцать летчиков. Плюс подразделения охраны и Ростовская авиашкола, которая пока набирает преподавателей. И в ВВС у нас почти тысяча человек.
В-пятых, отдельные группы вроде моей, которых от Дона до предгорий Кавказа не меньше десяти, и Атаманская конвойная сотня. Я считаю, что мы элита. Но нас немного, около пятисот человек.
На этом все. При полном напряжении сил, если посчитать примкнувших к казакам украинцев, русских и белорусов, которые не хотят жить под немцами, каким-то образом "стали казаками" и прибывают на Дон, ДКС имеет немногим более шестидесяти тысяч человек. Это сейчас. Но если нам дадут время, и немцы не станут вставлять палки в колеса, наша мощь будет возрастать, и мы сможем так умыть большевиков кровью, чтобы они раз и навсегда потеряли всякое желание к нам лезть…
Прерывая мои размышления, грузовичок взвизгнул тормозами и остановился. Приехали на базу, пора выгружаться и докладывать Тихоновскому о результатах. Пусть порадуется и начальство порадует, что нашлись штабные документы, а я пока спрячу нашу добычу.
46
Новочеркасск. 08.12.1942.
Подпольщики раскололись и сдали всех, кого знали.
"Казак" оказался диверсантом НКВД, Николай Шапкин, 25 лет, родом из Таганрога. Комсомолец. Полгода провоевал в составе воздушно-десантной бригады. Потом прошел курс специальной подготовки и в составе группы был заброшен в немецкий тыл. Выбрасывались диверсанты в Семикаракорском районе, добрались до Ростова и здесь вышли на связь с подпольем. Задача - уничтожение немцев и казаков, с целью стравить союзников. Группа провела семь акций. Шесть прошли удачно, а одна провалилась. Кстати, именно с боевиками этой группы я столкнулся, когда сопровождал Мальцева и Сахарова на Ростовский аэродром. После чего единственный уцелевший боевик подразделения присоединился к подполью. Знал он не очень много. Его дело стрелять. И после допроса, скорее всего, диверсанта поставили к стенке и закопали.
Зато у второго информации было столько, что за ним едва успевали записывать. Матвей Яковлевич Шаповалов, старый большевик, глава одной из подпольных городских организаций. Может быть, самой крупной. Именно он поддерживал связь с Центром и после уничтожения диверсантов (кстати, это была не единственная группа), руководил всеми действиями подпольщиков. Организация у него довольно серьезная, он назвал сотню фамилий и два десятка адресов. Кто-то, разумеется, успеет скрыться, раз Шаповалов и Шапкин не вернулись от Валета, который похитил для них штабные документы. Но большинство подпольщиков будут пойманы. Как бы там ни было, меня это не касалось. Тихоновский хотел задействовать нас в операции по захвату и разгрому подполья, но ему не разрешили. Пусть городская полиция, ШУПО и ШУМА поработают, а то совсем расслабились. Думают, раз фронт далеко, все у них хорошо? Нет уж, пока идет война фронт везде.
Итак, свою задачу мы выполнили и вернулись в Новочеркасск, где я неожиданно встретил Валентина Беринга. Мы совершенно случайно столкнулись на улице, и он, заметив меня, радостно улыбнулся и подошел.
- Здорово живешь, казак! - воскликнул капитан.
- Слава Богу, - привычно отозвался я и увидел, что он заметно скособочен на левый бок. - Что с тобой, капитан?
Свойское обращение на "ты" Беринга не смутило, и он ответил:
- Мы за линией фронта были, в гостях у большевиков. Знаешь ведь? Там меня и зацепило.
- Что вы на задании, я знал. Но мне никто не сообщил, что вы вернулись.
- Наверное, не посчитали нужным или не успели. Группа только четыре дня назад к своим вышла.
- И где работали, если не секрет?
- На Кавказе, Андрей, а подробности опустим.
- Понял, об этом больше не говорим. А как казаки, потери есть?
- Кто выжил, отсыпается и отъедается. В потерях четверо. Ты всех знаешь: Евтушенко, Карпов, Тимонин и Щербаков.
- Справные казаки были. Мир их праху.
Посмотрев в сторону Войскового собора, я перекрестился. Потом снова обратился к Берингу:
- Ты не спешишь?
- Время есть, - он попытался пожать плечами, но поморщился от боли и добавил: - Один час.
- Пойдем в кафе, поговорим, - предложил я.
- Согласен. Тем более что темы для разговора имеются. Сам тебя хотел найти. Но раз уж встретились, не будем откладывать беседу в долгий ящик.
Спустя десять минут мы разместились в офицерском кафе невдалеке Атаманского дворца. Заказали кофе, между прочим, натуральный, хотя и дорогой. Заказ принесли быстро, и в заведении, куда часто заходили немцы и казаки, немноголюдно. Нам никто не мешал и, обменявшись незначительными фразами о жизни, мы затронули серьезные вопросы.
- Через неделю "Фалширм" передадут в ведение штаба УКФ, и на базе отряда будет развернута парашютно-десантная рота, - сказал Беринг и, посмотрев мне в глаза, спросил: - Ко мне перейдешь?
Я над этим уже думал и ответил без промедления:
- Нет.
- Потому что у тебя своя группа?
- Да.
- Оперился, - немец усмехнулся, - не хочешь мне подчиняться.
- Дело не в тебе, капитан.
- А в чем?
- В задачах, которые выполняют "Фалширм" и моя группа. Они разные. Хотя подчиненность свою роль играет. Мне с Тихоновским удобно. Мы как бы отдельно и со всех сторон прикрыты. Он ко мне не лезет и я сам себе голова. Дали задачу - выполнил. А парашютно-десантная рота может очень быстро оказаться в самом пекле, заткнет собой очередную дырку на фронте и погибнет. Я говорю с тобой откровенно, все-таки не первый день друг друга знаем и через многое вместе прошли.
- Смотри сам, неволить тебя не стану, хотя мог бы. Веришь?
- Верю. Но ты не такой человек, чтобы человека, который имеет свое мнение, гнобить. Да и смысла в этом нет. Ты знаешь, я тебе еще пригожусь. В конце концов, одними дорожками ходим.
Беринг кивнул и задал новый вопрос:
- А кто стоит за спиной Иванова и Тихоновского понимаешь?
- Союз Возрождения России.
- Да. Но кто конкретно?
- Без понятия.
- Хочешь, скажу?
- Поделись.
- Василий Викторович Бискупский, который в последнее время делает реверансы в сторону монархистов. Хитрец. Всем говорит то, что люди хотят услышать. Однако он преследует собственные цели. Всегда хотел большой власти, но оставался на вторых ролях. Честолюбивый человек и пока у казаков что-то получается, он помогает Краснову. А взамен имеет среди казаков своих агентов влияния и, как мне кажется, вскоре начнет формирование собственных подразделений. Но как только здесь начнутся серьезные проблемы, он отскочит в сторону.
- Я так и подумал, хотя сейчас это ничего не меняет. Вот только не пойму, каким образом он создаст свои подразделения. Поясни.
- Очень просто. Русского государства как не было, так и нет. От Берлина одни пустые обещания и громкие заявления. Однако, как только Вермахт покатится на запад, а это не за горами, такое государство может появиться. Как последний шанс отыграть ситуацию назад и привлечь под знамена Третьего Рейха побольше русских. И в этот момент основным игроком станет тот, кто привлечет к себе наибольшее число сторонников среди эмигрантов и командиров РОА, за кого будут немецкие генералы и политики, и кого благословят Романовы. Именно он станет президентом или верховным канцлером на том клочке суши, который Борман и Розенберг отдадут русским. Я считаю, что таким клочком станет Крым, и Бискупский имеет все шансы, чтобы стать хозяином полуострова. А для обеспечения своей безопасности и стабильности в регионе ему понадобится армия. Не только РОА, которая подчиняется Трухину, но и собственная гвардия. Мысль ухватил?
- Кажется, да. Он сформирует одну-две дивизии на территории Дона, а потом, когда настанет удобный момент, перебросит их в Крым или в другой регион, где немцы объявят Новую Россию. До поры до времени они будут считаться казачьими, а на деле русскими. Но как он это провернет?
- Ты не знаешь всех внутренних раскладов в Третьем Рейхе. Да и мне, честно говоря, не все известно. Скажу только, что его готовы поддержать несколько генералов Вермахта, которые поделятся трофеями, и за ним некоторые серьезные чины Абвера, чиновники Имперского министерства оккупированных восточных территорий и даже нацисты. Они окажут ему содействие, и у него все может получиться.
- А Петр Николаевич Краснов и правительство ДКС?
- А что они? Для них главное - свою территорию удержать и я повторюсь. Пока Бискупский будет им помогать, они будут помогать ему. Баш на баш. Ты мне, а я тебе.
- Интересно. А причем здесь моя группа, Иванов и Тихоновский?
- Предполагаю, что Союзу Возрождения России группы вроде твоей необходимы как пожарные команды в пределах Доно-Кавказского Союза. Сопровождение посланников и выполнение специфических задач - не надо искать людей, они уже есть, необходимо отдать приказ и они все исполнят. А Иванов и Тихоновский получили быстрый старт карьеры и поддержку. Поэтому делают то, что им велено. Так что не обольщайся, Андрей. Если понадобится, тебя тоже кинут в пекло. Может быть, даже раньше меня, как неудобного свидетеля.
Беринг широко улыбнулся и я, подумав, что он не далек от истины, тоже. После чего, допив кофе, мы заказали еще и разговор продолжился.
- И все-таки, капитан, - делая очередной глоток ароматного напитка, сказал я, - странный ты человек.
- Почему?
- Немец, служишь в Абвере, а думаешь о России и командуешь казаками.
- Ничего странного, - он тяжело вздохнул. - Мои предки больше двухсот лет служили Российской империи, и я вырос среди эмигрантов, которые мечтали вернуться в Россию. Германия, к сожалению, так и не стала моей настоящей Родиной. Все мои мысли и чаяния связаны с Россией. Хотя, сказать по чести, я не верю в победу Третьего Рейха или какое-то более-менее хорошее окончание Восточной кампании и создание полноценного Русского государства. А что насчет казаков, вспомни историю, Андрей. Они никогда не отказывали достойным людям в приеме. Если ты человек войны, не трус и в тебе есть дух воина, значит, казаки всегда назовут тебя своим братом. Так что можешь считать меня приписным казаком, если для тебя это важно.
- Честно говоря, не очень. Я слушаю идеологов, которые говорят о древности казачьего народа и мне это приятно. Греет душу. Но когда начинаются разговоры, что надо полностью отделиться от России, этого я уже не понимаю. Приходится пресекать подобные разглагольствования и пока это не трудно. Тем более что Петр Николаевич Краснов и другие наши атаманы имперцы. Однако, что будет потом, через пять, десять или пятьдесят лет?
- Не думай об этом. Нам бы пару лет простоять - уже много. Большевики в Москве больше тридцати наших дивизий окружили, и мы эту битву проигрываем. Еще месяц-другой и начнется откат. Вермахт будет отступать, и враг, если его не остановить, дойдет до границ Казакии. Ну и что дальше? Как биться? Я даю тебе гарантию, как только большевики вторгнутся на Дон или Кубань, половина крикунов, которые ратуют за независимую Казакию и отделение от России, сбегут в Европу. А мы с тобой останемся, будем биться до последнего патрона и сдохнем здесь. Хотя бы потому, что это земля для нас родная и полита кровью предков. Разве я не прав?
- Прав, - согласился я с ним.
- То-то же. Поэтому, Андрей, давай думать про оборону Дона и Кубани уже сейчас. Что атаманы и генералы решат, пока не нашего ума дело. За себя надо мозгами пораскинуть, на своем уровне.
- Не понимаю, о чем ты.
- О том, что необходимо готовить схроны и тайники, копить неучтенное оружие и подбирать надежных людей. Ты говоришь - моя рота может погибнуть. Это возможно, но я не баран и на убой не пойду. У тебя группа отдельная, не мальчики для биться. А помимо нас есть другие серьезные подразделения, в которых командиры нас знают. Если все правильно продумать, можно большевикам кровь пустить и заставить их затормозить. Не разбить, ибо действуя малыми группами войну не выиграть, но заставить споткнуться.
- Поддержка нужна.
- Будет. Я все-таки офицер Абвера и не сам по себе. За мной тоже серьезные люди.
Он замолчал и посмотрел на меня. Капитан ждал ответа и, в очередной раз отметив, что Беринг не простой человек, хотя порой таким кажется, я кивнул:
- Ты меня убедил, я с тобой.
- По рукам? - капитан протянул через столик правую руку.
- По рукам, - я пожал его ладонь.
Что я терял и что приобретал, заключая такой договор? Пока ничего. Слова остаются словами. Никаких бумаг подписывать не надо и по факту есть соглашение двух мужчин.
47
Москва. 25–30.01.1943.
Из мемуаров генерала Антона Васильевича Туркула:
"Сводная корпусная группа из Тарусы пробилась в Москву довольно легко. Большевики бросили основные силы на внешний фронт. Самое время ударить по врагу там, где он этого не ожидает, и я предложил немецким генералам совершить дерзкий рейд по тылам Красной армии. Однако меня не хотели слушать. Проклятые службисты. Они придерживались своего плана, следовали приказам и стремились как можно скорее оказаться в Москве. Расчет строился на том, что объединившись с главными силами 4-й полевой армии, удастся быстрее деблокировать окруженную группировку и отогнать большевиков. Но на деле мы просто пополнили число тех, кто оказался в Московском котле.
Командовал окруженными в столице войсками, как старший по званию и должности, генерал Готхард Хейнрици. Он был уверен, что сможет прорвать кольцо и соединиться с главными силами группы армий "Центр", а все, что произошло, рассматривал исключительно как последнюю попытку Красной армии показать зубы. Однако он ошибался. Советские войска были готовы к попытке немцев вырваться, и когда ударная моторизованная группировка из Москвы пошла в направлении на Звенигород, она уперлась в глубоко эшелонированную оборону и откатилась обратно. После чего продолжились ожесточенные бои за городские руины.
Когда я оказался в Москве, на юге города большевики удерживали Люблино, а на севере шли бои за Ивантеевку. Под моим командованием оставалось семь с половиной тысяч бойцов, и генерал Хейнрици приказал влить в дивизионную группу "Россия" всех восточных добровольцев. Видимо, чтобы они не путались под ногами. Поэтому вскоре мое русско-белорусское войско было усилено двумя полицейскими батальонами из Латвии, остатками 4-го Эстонского добровольческого легиона, двумя тюркскими ротами, сводной полковой группой украинцев из "Галичины" и сотней "вольных козаков" из Полтавы. Артиллерию мы потеряли или сами уничтожили под Тарусой. Боеприпасов кот наплакал. Продовольствие заканчивалось и не хватало теплых вещей. Подчиненные мне подразделения не были боеготовы. Но, на наше счастье, особых надежд на нас никто не возлагал и мы несколько дней находились во второй линии обороны в районе Теплого Стана. Это время я использовал для переформирования подразделений и укрепления дисциплины. А потом нас бросили в наступление на Бирюлево и мы, как ни странно, смогли отбить этот пригородный населенный пункт. Ударили неожиданно, пошли в атаку под покровом тьмы, и выбили красную сволочь в поля. При этом взяли хорошие трофеи, несколько орудий, полтора десятка минометов и приличные запасы продовольствия, которое у нас вскоре попытались отнять немецкие интенданты. Однако мы уперлись и отстояли продукты. По крайней мере, большую их часть.