29-го ноября Красная армия перешла в наступление сразу по двум направлениям. Первый клин в составе 2-й ударной, 5-й, 16-й и 30-й армий двинулся от Дмитрова на Красную Поляну и Звенигород. Второй, в составе 1-й и 3-й ударных, 49-й и 50-й армий от Тулы на Калугу и Малоярославец. Советские войска собирались замкнуть кольцо вокруг Москвы. Они решились на проведение масштабной операции и у них все получалось. Танковые и механизированные соединения Красной армии проломили немецкую оборону и стали расширять прорыв. Однако немцы парировали удары большевиков своими моторизованными корпусами из состава 2-й танковой армии, и под Москвой завязалась битва железных машин. Все это на фоне всеобщей неразберихи, прекращения полетов авиации и резкого ухудшения погоды. Небеса посылали на землю дожди и снег, а ночью спускался крепкий мороз. А в полях, лесах и городах сцепились в мертвой схватке советские танковые бригады и немецкие моторизованные дивизии.
Задача дивизионной группы "Россия" не менялась - держать оборону. Солдаты сидели в окопах и ждали наступления большевиков. Однако ничего не происходило. На нашем участке фронта царило спокойствие, и только грохот артиллерийской канонады на флангах были свидетельствами того, что неподалеку кипит ожесточенное сражение. И так прошло два дня, 30-го и 31-го ноября все оставалось без изменений. А 1-го декабря мой непосредственный начальник генерал Вальтер Грэсснер, командир 12-го армейского корпуса, приказал немедленно отходить в Тарусу. Немцы проиграли танковое сражение. Большевики захватили Можайск и Наро-Фоминск, а в Москве продолжались остервенелые яростные бои за развалины. Нам предстояло остановить советские танки и удержать дорогу на Малоярославец, которая все еще связывала германские тылы и немецкие дивизии в столице. Точнее, не нам, а тем немецким соединениям, которые мы сменим.
Отход проходил на удивление организованно. Сначала оттянулись артиллерия и тылы, а за ней пехота. Дивизионная группа "Россия" и белорусы вошли в Тарусу, а немецкие войска покинули ее и выдвинулись по направлению к Калуге, за которую шли ожесточенные бои. Но практически сразу они вступили в бой. Большевики оказались уже рядом. Вот-вот мы могли снова оказаться в котле, и я этого опасался. В памяти были свежи воспоминания о жестоких боях за Серпухов, и оказаться в ловушке никто не хотел. Однако я не мог ничего изменить. Калуга пала. Советские войска вошли в нее и без промедления двинулись на Медынь и Малоярославец, а разбитые немецкие части, не сумев пробиться через заслоны большевиков, оттянулись обратно в Тарусу. А утром подтвердились худшие опасения - большевики захватили Малоярославец и мы оказались в котле.
Следующие три дня оказались наполнены хаосом. Таруса подверглась артиллерийским и авиационным налетам. Кругом неразбериха и в город стали отступать немецкие дивизии с линии фронта, где ее еще не проломили большевики. А после того как советские "илы", прозванные немцами "черная смерть", разбомбили штаб 12-го армейского корпуса и погиб генерал Грэсснер, нарушилась система управления войсками. Я перестал получать какие-либо внятные приказы и вывел подчиненные мне войска, к которым примкнули белорусы и несколько разрозненных украинских подразделений, из города. В Тарусе остались только немецкие офицеры связи, а мы вступили в сражением с большевиками. Они проводили постоянную разведку боем, пытаясь понять, насколько силен гарнизон города, а наша артиллерия раз за разом отгоняла их обратно.
На рассвете 5-го декабря из тылов противника вышла посланная мной разведгруппа. Она притащила хорошего говорливого "языка", полковника из штаба 49-й армии, и пленный сообщил, что скоро начнется штурм Тарусы. Естественно, я отправил его в город, где к этому времени на основе офицеров 260-й пехотной дивизии сформировался штаб обороны, а сам с учетом полученных сведений попытался разобраться в обстановке.
Дело дрянь. Большевики провели блестящую операцию и окружили почти всю 4-ю полевую армию и половину 2-й танковой. Но хуже всего то, что большой котел оказался разделен на несколько мелких. Основной в Москве. В нем около двадцати немецких дивизий. А помимо него немцы удерживали Боровск, Голицыно, Серпухов и Тарусу, в каждом городе от двух до пяти дивизий. Ну и что большевики станут делать? Наиболее разумный вариант - подавить сопротивление в малых котлах, а затем заняться уничтожением Московской группировки. Смогут немцы нас деблокировать или нет - неизвестно. Надо полагаться только на себя, держаться и готовиться к прорыву. Кому как, а мне и моим солдатам попадать в плен к коммунистам нельзя. Про советские лагеря заключенных я уже был наслышан.
Днем началось наступление противника, которое предсказывал пленный полковник. На нашем участке его удалось отбить, против нас действовала исключительно пехота. А вот с южной стороны Таруса была атакована танками и штурмовиками. Напор был очень силен, немцы не удержались, и часть города оказалась захвачена врагом. Нужно было без промедления что-то предпринять, и ночью 6-го декабря я был вызван в штаб обороны, где узнал, что мы пойдем на прорыв. Движемся на Серпухов, а затем, соединившись с блокированными в этом городе частями, через Подольск прорываемся на Москву. То есть идем по тылам советских войск. План дерзкий и он должен был сработать.
Основная ударная группировка состояла из остатков немецких пехотных дивизий, 260-й и 268-й. Они на острие атаки, а подчиненным мне войскам предстояло идти в арьергарде. Все началось на рассвете. После двухчасовой артподготовки, которая переросла в артиллерийскую дуэль, все тяжелые орудия, включая наши гаубицы, были взорваны. Для них закончились боеприпасы. А в 10.00 штурмовые отряды немецких гренадер прорвали вражеские заслоны и направились к Серпухову, а мои войска последовали за ними"…
45
Ростов-на-Дону. 07.12.1942.
Из дома вышел человек, невысокий бородатый мужчина в потертом пальто и надвинутой на лоб кепке. Он зыркнул по сторонам, засунул руки в карманы и, ссутулившись, зашагал по Большой Садовой в сторону Театральной площади.
Я двинулся за ним, а с другой стороны улицы в этом же направлении пошли Сотников и Дзюба. А еще где-то неподалеку Ваня Сахно на машине, небольшом грузовике с тентом.
Дело к вечеру, с неба сыпал снег, но на улицах много народа. Ростов жил своей жизнью, и большинство горожан плевать хотели на войну. Они обыватели и этим все сказано. Что большевики, что немцы, что казаки. Им без разницы. Ну а мы на службе, идем по следу очередного криминального авторитета. Кличка - Сема Валет. Он медвежатник, мастер по взлому сейфов, и у него собственная группа. Подельников при нем обычно немного, три-четыре человека. И если бы он притих, затаился и не отсвечивал, наверное, мы бы его не тронули. Однако Сема Валет, по паспорту Семен Абрамович Хейфец, никак не успокоится и вчера залез, куда не следовало лезть. Судя по всему, работал по заказу ростовских подпольщиков, и мы решили его взять.
На углу Богатяновского спуска Валет остановился и посмотрел назад. Его взгляд скользнул по моему лицу, но я не среагировал, сохраняя спокойное выражение лица, прошел мимо. После чего, не обнаружив слежку, медвежатник стал спускаться к Дону. Сотников и Дзюба последовали за ним, а я вернулся и пошел за ними.
С того момента, как моя группа занялась уничтожением криминальных авторитетов Ростова-папы, прошло больше месяца. За этот срок нами проведено семь операций. Разгромлены банды Егорши Чиряка, Мити Морячка, Вани Сивого и Жоры Одессита. На базу отправлены серьезные материальные средства и четырнадцать пленников. Уничтожено - тридцать семь бандитов. Потери - один казак погиб, двое получили ранения. Другие группы, которые имели такое же задание, за этот срок выдали более слабый результат. А диверсионное подразделение "Атаман", которое являлось аналогом "Фалширма" и раньше подчинялось Абверу, а недавно было передано в ведение УКФ, в бою с бандой Венчика Ворона потеряло сразу шесть бойцов. Поэтому группу вывели из города и остались мы, да специальное противодиверсионное подразделение "Крым". Кстати, они тоже казаки, тоже подчинялись Абверу, а сейчас переданы под крыло УКФ. Но серьезной работы по большому счету уже нет. Уголовники поняли, что их истребляют, и притихли. Крупные ограбления и налеты прекратились. Карманники не шалят. На казаков и немцев, румын и словаков, никто не нападал. Конечно, к нам есть претензии. Воры собрали сходку и постановили, что за беспредел, который чинят неизвестные мокрушники, необходимо с них спросить. Однако воровское братство - миф. В криминальном мире каждый сам за себя и даже если воры узнают, кто именно их уничтожал, а это возможно, они не рыпнутся.
В общем, наша работа практически окончена. Однако вчера в штабе 1-й казачьей дивизии был вскрыт сейф, из которого похитили списки офицерского состава и некоторые приказы. Злоумышленники проникли в охраняемое помещение через крышу, сделали все быстро и ушли. Полиция и контрразведка носом рыли землю и не могли понять, кто на подобное решился. А у нас после допросов ростовских авторитетов имелся полный список всех криминальных фигур города. Открывает, читаем и узнаем, что нужно. На подобную операцию могли решиться трое: Гена Золотой, Фима Испанец и Сема Валет. Про Золотого известно, что он при смерти, подыхает от сифилиса. Информация была проверена и подтверждена. Фиму Испанца убили, когда брали малину Жоры Одессита. Он сам виноват, нашего казака финкой пырнул и получил свою пулю, хотя мог бы еще пожить. Оставался Валет, и мы на него вышли. Решили брать вора днем, время поджимало, и работали вчетвером.
Дзюба и Сотников остановились. Я приблизился к ним вплотную и, делая вид, что прошу прикурить, спросил:
- В чем дело?
- Валет потерялся, - ответил Степан.
- Понятно… - протянул я.
Из ближайшего узкого переулка показался Сахно. Он улыбался и, подзывая нас, махал рукой. Мы подошли к нему и Ваня, указав на старый двухэтажный дом в глубине двора, сказал:
- Здесь он.
- Ты его видел? - уточнил я.
- Ага, - Ваня ухмыльнулся: - Вы чего, браты? В досье на этого Валета все адреса есть. Здесь его маруха живет и тут он часто с подельниками встречается. Все прописано, и я сразу сообразил, куда он идет, подъехал и подождал.
В самом деле, так и есть. Но я не показал вида, что оплошал, и задал новый вопрос:
- Где он?
- На первом этаже. Квартира за углом слева. На окнах решетки, одна слабая, можно выломать. Она с краю. Комнат две. Запасных выходов нет.
- В квартире еще кто-то есть?
- Не знаю, - Сахно пожал плечами.
- Машина далеко?
- Метров сто.
- Не угонят?
- Водитель присмотрит.
- Добро, - я кивнул, и взгляд скользнул по лицам казаков: - Берем Валета?
Казаки согласились, что тянуть время не стоит, и мы быстро решили, как поступим. До наступления сумерек еще пара часов. Долго. Поэтому работаем грубо и с риском, снова фактор времени, ибо начальство ждет результата. Но эффективно. Сахно присматривает за подъездом, а если появится полиция, предъявит наши документы и отошлет правоохранителей обратно, пусть не путаются под ногами. Сотников, как самый здоровый среди нас, сдергивает решетку на окне. Мы со Степаном врываемся внутрь, берем Сему и его маруху, выбиваем информацию и уходим. С пленниками или нет, по обстоятельствам. Пока будем разбираться, Ваня подгонит автомобиль.
Сахно направился в здание, а мы свернули за угол и оказались под окнами квартиры. Два окна, действительно, закрыты решетками, и крайняя еле держалась. Хорошо рвануть и можно ее выломать. В одном окне заметили движение, еле заметно дернулась штора, а в том, через которое мы проникнем внутрь, темно.
- Давай, - я покосился на Сотникова и достал пистолет.
Боря Сотников, несмотря на ширину плеч, никогда не производил впечатления богатыря. Но силища в нем была. Помню, когда бегали по степям от большевиков, он несколько часов на себе раненого тянул. А тут какая-то хлипкая решетка.
Раз! Боря вырвал решетку из стены. Два! Откинул ее в сторону и отступил. Три! Степан прижался к стене и подставил мне спину. Четыре! Я наступил на Дзюбу и, выставив вперед левое плечо, выбивая стекло, вломился в квартиру.
Оказавшись внутри, я увидел, что здесь никого нет, и не медлил, сразу ворвался в соседнюю комнату и обнаружил четырех человек. С Валетом все понятно, он сидел за столом, на котором находилась бутылка водки и нехитрая закуска. Его подруга, смазливая ярко накрашенная чернявая бабенка в цветастом платке на плечах, стояла за его спиной. Пожилой седой бородач с окладистой бородой, то ли священник, то ли интеллигент, прижался к стене. И крепкий подтянутый мужчина, по выправке военный, штаны с лампасами, одет в бекешу, она распахнута и под ней гимнастерка, похож на казака, поднимался с продавленного дивана.
"Если придется стрелять, - глядя на "казака", подумал я, - этого надо валить первым, он самый опасный".
- Не двигаться! - громко сказал я, отходя от двери и освобождая место для Степана.
Кроме "казака" никто не дернулся. Он быстро сунул правую руку под бекешу, наверняка, хотел вытащить пистолет. Однако я оказался быстрее. Между нами всего пара метров и, шагнув вперед, я ударил его носком ботинка в голову. "Казак" свалился с дивана на пол, в руке у него уже был пистолет, немецкий "парабеллум", и он попытался подняться. Зря. Я нанес добивающий удар ногой по голове, и он затих. Его руки безвольно раскинулись, и я подобрал оружие. После чего отступил в сторону и обнаружил рядом с собой Степана.
Спустя несколько минут, впустив в квартиру Сахно и Сотникова, мы всех повязали. Выбитое окно заткнули подушками и приступили к допросу. Как ломать людей мы знали, опыт имелся, и вскоре Валет заговорил.
- Ну и кто тебя надоумил вскрывать сейф в штабе? - спросил я избитого медвежатника, который был привязан к стулу.
- Он! Это он! - Валет кивнул на "интеллигента", который был привязан к соседнему стулу и смотрел на меня с ненавистью.
- Подпольщик?
- Да, - снова Валет кивнул и добавил: - Много денег посулил, и я решил рискнуть. Думал, сорву куш и залягу на дно.
- Выходит, тебя жадность сгубила?
- Она самая.
- В штабе помощники были?
- Да.
- Кто?
- Офицер какой-то… Я его не знаю… Он на подполье работает…
- Где документы?
- Здесь, под половицами.
- Это хорошо.
- Вы меня не убьете?
- Посмотрим. Если будешь сотрудничать, значит, жизнь твоя продолжится.
- И женщину мою… не трогайте…
- Не тронем.
Я посмотрел на подпольщика:
- А ты что скажешь?
Он ответил сразу:
- Вранье. Я не имею никакого отношения к подполью. Зашел в гости, а тут вы. Не надо на меня чужого вешать.
- Ладно, разберемся.
В комнате появился Сахно:
- Командир, машина подана.
- Грузите пленных.
Первыми из квартиры вытащили "казака" и подпольщика, которым завязали глаза. После чего вскрыли тайник, на который указал Валет, и обнаружили в нем все похищенные документы. А помимо них кое-что ценное. Рядом с кипой бумаг лежала резная деревянная шкатулка и в ней оказались драгоценные камушки. Мы в них разбирались плохо, но, судя по всему, это были изумруды и рубины. Посторонних рядом нет. Все свои. Поэтому я посмотрел на Сотников, а потом на Дзюбу. Оба меня поняли сразу - эта добыча наша и больше ничья. Но есть свидетели, а нам они ни к чему.
- Откуда камни? - я показал шкатулку вору.
- Когда красные отступали, мы с братвой одного областного партейца прижали. Прямо в доме. Братва взяла, что у него было, кончила коммуняку и разбежалась. А я потом вернулся и сейф вскрыл.
- Еще тайники есть?
- Нет, - Валет быстро замотал головой.
- Не врать! - Степан ударил его по лицу. - Правду говори, сука! От этого твоя жизнь зависит!
- Есть-есть тайник! - признался вор.
- Где!?
- В квартире на Большой Садовой. Там тайник под ванной.
- И что в нем?
- Деньги.
- Не врешь?
- Как можно… Чистую правду говорю…
- Это хорошо, - я подошел к нему и выстрелил медвежатнику в голову.
За спиной еще один выстрел, Боря пристрелил подругу вора. Чисто. Свидетелей и следов не осталось. Степан снял с трупов веревки и забрал у Валета связку ключей, а Сотников прихватил документы. Дело сделано, мы покинули квартиру, и я послал Дзюбу в логово вора на Большой Садовой за деньгами, а сам с казаками повез пленников на базу. Конечно, будут свидетели, которые видели нас и грузовичок, но искать не станут. Может быть, воры попытаются, но это даже интересно. Посмотрим, кто еще из криминальных авторитетов в городе остался, и нагрянем к ним в гости.
Я ехал в кузове, и хотелось спать. Но нельзя. Вот довезем подпольщиков, сдадим специалистам, которые начнут профессионально ломать им кости и задавать вопросы, тогда и отдохнем. Боре Сотникову, судя по всему, тоже хотелось закрыть глаза и задремать. И чтобы хоть немного отвлечься, он спросил:
- Андрей, ты утреннюю сводку слушал?
- Да, - ответил я.
- И что там?
- Немцы говорят, что ведут бои под Москвой и ежедневно укладывают в могилы по сто тысяч большевиков. А коммунисты утверждают, что окружили сорок немецких дивизий и скоро освободят столицу.
- Как думаешь, кто врет?
- Не знаю. Наверное, обе стороны.
Прерывая нашу беседу, подал голос бородатый подпольщик:
- Твари! Предатели! Красная армия растопчет немцев и тогда за вас возьмется! Отольются вам слезы советского народа! Все сдохните!
- Заткнись! - Боря пнул подпольщика и он замолчал.
Разговаривать не хотелось. Грузовичок, миновав блокпосты, на которых стояли казаки Ростовского батальона ШУПО, по Аксайскому мосту перебрался на левый берег Дона и направился к нашей базе. Водитель вел машину осторожно, спешить никуда не надо. В запасе еще полчаса и я задумался.
Вчера у меня был разговор с Тихоновским и он подтвердил, что немцев окружили. Германские дивизии оказались в ловушке, держат оборону в Москве и, скорее всего, нашим союзникам приходится туго. Если их разобьют, а исключать этого нельзя, перевес окажется на стороне большевиков. Ну и что при таком раскладе делать нам? Разумеется, крепить оборону, восстанавливать экономику и формировать собственные вооруженные силы. Насчет обороны ничего толкового сказать не могу - враг может ударить с востока и севера, горы у нас только с юга, а всю степь укрепрайонами не закроешь. С экономикой не очень - все крупные заводы и фабрики, нефтепромыслы и рудники под немцами. Остается исключительно сельское хозяйство. Тоже неплохо, но нам нужны танки и бронемашины, пушки и самолеты, боеприпасы и автоматы, средства связи и амуниция. Пока обходимся тем, что перепадает от трофеев, но этого мало, и как эту проблему станут решать наши атаманы мне неизвестно. А вот про армию кое-что сказать могу, все-таки не рядовой и кое-что знаю.
Вооруженные силы Доно-Кавказского Союза на данный момент состоят из нескольких частей.
Во-первых, есть регулярная армия:
1-я казачья кавалерийская дивизия: четыре кавалерийских полка, один пластунский, один артиллерийский и один учебный, а так же пять отдельных батальонов. Численность личного состава - 6–7 тысяч. Командир - генерал Балабин. Есть тяжелая и противотанковая артиллерия, минометы и несколько самолетов У-2. Дивизия находится в районе Царицына (Сталинграда), который немцы никак не могут взять.