Странно. Пещера как пещера. В потолке заросшие корнями световые щели и ржавый металлический люк. На полу ветхая деревянная лестница и веревки. А возле противоположной стены бочонки. По описаниям очевидцев, чьи показания были скрупулезно задокументированы Алейником, те самые, с золотой казной. И было их больше ста. Предположим, в каждом сорок-пятьдесят килограмм золота. Следовательно, в казне около пяти тонн, а может и больше. Серьезная добыча.
Почему-то в этот момент я был совершенно спокоен. И отметил, что у меня нет мыслей, чтобы завладеть огромным богатством. Оно не мое. Вот рубины, которые отобрал у покойного медвежатника, принадлежат мне и друзьям. Это я знал. А золото Кубанской Рады могло быть использовано только на общее благо.
"Правильно", - в голове сама по себе сформировалась чужая мысль.
От этого я вздрогнул и едва не отступил. Но смог удержать себя в руках, еще раз осмотрел пещеру и увидел, как от правой стены отделилась густая черная тень. Кусок тьмы медленно пересек пещеру и скрылся в левой стене. Мистика. У меня по лицу потекли ручейки пота, волосы на голове зашевелились, ноги онемели, а перед мысленным взором пронеслась вся жизнь. И это не было страхом. Нет-нет. Скорее, мое состояние можно назвать трепетом, перед чем-то древним и непостижимым. Никогда до этого момента я не сталкивался ни с чем подобным и, машинально, перекрестившись, почувствовал на плече чужую руку, а потом услышал голос казака, который стоял за моей спиной:
- Командир, ты чего?
- Порядок, - ответил я, не оборачиваясь, и шагнул в пещеру.
- Ты пять минут на одном месте стоял, и я решил, что с тобой беда, как с Алейником.
Встряхнув головой, я прогнал наваждение и отмахнулся от бойца:
- Не обращай внимания. Я в норме.
Судя по взгляду казака, он мне не поверил. Но вскоре успокоился. Тем более что мы стали вскрывать бочонки и наше внимание переключилось на другие вещи, более материальные. Все бочонки не взламывали. Только три. И во всех оказалось золото. Правда, разное. В одном бочонке слитки. В другом царские червонцы. А в третьем килограммовые бруски.
Спустя четверть часа появился Алейник. О том, что он увидел, Иван Сергеевич молчал. Главное - оклемался и мог принимать решения. А я ему лишних вопросов не задавал. Не время и не место.
Первый этап - поиск клада, позади и он прошел успешно. Далее второй этап - эвакуация золотого запаса, и тут могли возникнуть многочисленные сложности. По всем законам авантюрного жанра должны появиться проблемы. Например, на отряд могли напасть партизаны или случится землетрясение и нас завалит в пещерах. Не знаю, кто и как, а я постоянно ждал подвоха. Не может все так хорошо закончиться. Я в это не верил. Однако ничего плохого не происходило.
Люк на потолке последней пещеры выходил на поверхность, а рядом находилась старая просека. Золото можно легко поднять наверх, а потом вывезти. И, не затягивая эвакуацию, я приказал радисту группы вызвать Абинск. Связь установили быстро и, несмотря на приближающуюся ночь, из райцентра в Шапсугскую была отправлена автоколонна, которая доставила нам подкрепление, две сотни местных казаков. Им про находку, разумеется, ничего не говорили. Для местных жителей установка простая - найден большой схрон партизан и необходимо вывезти вооружение. Непосредственно погрузкой золота занималась моя группа, а прибывшие сотни раскинули по лесу охранные периметры. Работа спорилась, и в районе полуночи все было закончено. После чего набитые золотом грузовики под охраной моей группы двинулись в сторону Екатеринодара.
Единственное, о чем еще стоило упомянуть, о нашем разговоре с Алейником. Мы все-таки обсудили появление призрака или морока, который заставил нас испытать страх. И решили, что нам все привиделось. Возможно, в пещере скопился какой-то газ, который вызвал галлюцинации, и мы попали под его действие. Что было, то прошло, и вспоминать об этом не стоит. Однако мы оба знали, что газ ни причем. Просто, нам так спокойней, и чем скорее память сотрет этот момент, тем лучше.
53
Черное море. 01.06.1943.
Самолет Ли-2, на борту которого красовались немецкие опознавательные знаки, взлетел с аэродрома подскока под Одессой и направился в сторону Крыма. В сопровождении два истребителя. Погода отличная. Машины неоднократно проверены, а пилоты опытные. Волноваться не о чем и, посмотрев в иллюминатор на ласковое Черное море, командующий РОА Федор Иванович Трухин откинул перед своим креслом раскладной столик. Дел много, а времени постоянно не хватало, и он собирался немного поработать.
Трухин летел в Крым не просто так, отдохнуть, проветриться, отвлечься и проинспектировать несколько подразделений Русской Освободительной Армии. Немцы, наконец-то, решились на реставрацию Российского государства. После многочисленных консультаций, переговоров и тайных бесед в берлинских кулуарах, Мартин Борман дал свое согласие на то, чтобы Крым, по примеру Дона, Кубани и Ставрополья, перешел под контроль белоэмигрантов. Правительство возглавит Василий Викторович Бискупский, чья кандидатура устраивала германцев и большую часть эмигрантов. А Трухин останется командующим вооруженными силами.
Как именно будет называться обновленное Российское государство в пределах одного полуострова, пока не ясно. Кто войдет во временное правительство, тоже не понятно. За счет чего будет возрождаться экономика, тайна скрытая мраком. Каким образом налаживать отношения с крымскими татарами, которые при поддержке турок собирались создать в Крыму халифат, и что им пообещать за лояльность, окончательно не решено. Проблем и вопросов хватало. Их было превеликое множество. Но Трухина они напрямую не касались. Он не мог разорваться и не собирался влезать в управление Крымским полуостровом. Для этого есть Бискупский, с которым Федор Иванович нашел общий язык. Он глава гражданского правительства, а его дело - война и забота о РОА.
"С чего начать? - доставая толстый блокнот и карандаш, подумал Федор Иванович. - Пожалуй, с войск".
Главком РОА стал делать в блокноте пометки.
Несмотря на постоянные потери, дезертирство и уход казаков, которые после создания ДКС откололись от Русской Освободительной Армии, на начало лета численность подчиненных генералу Трухину войск перевалила за двести десять тысяч. Контингент - военнопленные, белоэмигранты, добровольцы с оккупированных немцами территорий, а так же украинцы и белорусы. Причины для вступления в РОА у всех разные. Одни ненавидели советскую власть, которая отняла у них все, что люди имели до революции, и уничтожила близких. Другие мечтали о возрождении прежней России, во всем ее величии. Третьи поддались на пропаганду немцев. Четвертые испытывали жизненные трудности и просто прибились к наиболее устойчивому, по их мнению, берегу. А пятые, украинские и белорусские националисты, не смогли найти общего языка с немцами и временно "стали русскими".
Войска РОА делились на три составные части: полевые, охранные и резервные.
Полевые - боевые соединения, которые воевали на фронте:
1-й пехотный корпус: 2-я, 3-я и 4-я пехотные дивизии, отдельный танковый батальон на трофейных танках БТ-7 и Т-34, два артполка корпусного подчинения и несколько вспомогательных подразделений. Дислокация - Воронежская область. Командир - генерал-лейтенант Михаил Федорович Скородумов, создатель Русского Охранного Корпуса в Сербии, которого Трухин смог без особого труда убедить возглавить самое крупное формирование РОА.
2-й пехотный корпус: 1-я, 5-я и 7-я пехотные дивизии, а так же три отдельных артиллерийских полка корпусного подчинения. После зимних боев в осажденной Москве корпус выведен на отдых и переформирование. Дислокация - учебный лагерь под Киевом. Командир - генерал-лейтенант Антон Васильевич Туркул, которого Трухин повысил в звании, а немцы осыпали орденами и медалями. Вскоре корпус будет готов отправиться на фронт. По настоянию Трухина, в Воронеж, где после его слияния с 1-м корпусом будет создана полноценная русская полевая армия.
3-й пехотный корпус: 6-я пехотная и 1-я бронекавалерийская дивизии. Дислокация - Рославль, где 3-й корпус сменил 2-й. Командир - генерал-майор Владимир Владимирович Крейтер, который до своего назначения был начальником штаба у генерала Туркула.
Охранные - полицейские батальоны и полки, которые были сформированы немцами для охраны своих тылов, а потом переданы РОА. Но эта передача сущая формальность и полицейские подразделения по-прежнему оставались под контролем немцев, охраняли железные дороги, мосты и населенные пункты, ловили партизан и сопровождали обозы. Общая численность бойцов в этих формированиях больше пятидесяти тысяч человек и Трухин пытался объединить их в отдельные бригады и дивизии под командованием верных офицеров РОА. Однако из этой затеи пока ничего не выходило. Немцам было удобнее держать полицейские и охранные батальоны отдельно от основных русских сил.
Резервные - тыловые и учебные соединения, которые Трухин старался беречь. Кадровый резерв, школы офицеров, курсы переподготовки, роты ОСНАЗ, 1-й гвардейский батальон Сахарова, сводное авиасоединение Мальцева на трофейных машинах и прочие небольшие подразделения, которые в самом скором времени предполагалось стянуть в Крым, где их можно собрать в кулак. А еще было бы хорошо перетащить на полуостров главный штаб РОА, чтобы командовать русскими войсками не из Берлина, а находясь на русской земле.
Кроме того, имелись две отдельных бригады, которые временно находились на территории ДКС и подчинялись непосредственно Бискупскому. По его просьбе казаки за один месяц смогли сформировать для будущего президента России два подразделения. Они не входили в РОА, и если бы Трухин вздумал отдать командирам этих бригад приказ, на него не обратили бы никакого внимания. Командующий это понимал и собирался решить щекотливый вопрос непосредственно с Василием Викторовичем Бискупским. Однако Трухин предполагал, что в этом вопросе он навстречу не пойдет. По той простой причине, что ему нужна собственная гвардия, которая защитит его не только от партизан, крымских татар или советских диверсантов, но и от РОА.
Карандаш черкал страницы, и Трухин продолжал работать. Тыловое снабжение. Передача трофейной советской техники и вооружения в части Русской Освободительной Армии. Проверка офицеров и их переаттестация. Тезисы для доклада перед высшим командным составом армии. Переброска подразделений. Планы немцев и большевиков на летнюю военную кампанию. Один вопрос цеплял за собой другой. Но вскоре Трухин устал. Он закрыл блокнот, откинулся в кресле и его взгляд скользнул по салону самолета.
Разумеется, командующего РОА сопровождали штабные работники и охрана. Люди преданные, неоднократно проверенные, и каждый доказал свою верность. Однако Трухин прекрасно понимал, что половина из них может в любой момент его предать. Если немцы решат, что он становится опасен и его нельзя удержать под контролем, поступит приказ и один из телохранителей, не задумываясь, выстрелит ему в голову или сдаст своего главкома Абверу. Поэтому единственная возможность выжить и остаться на свободе - сохранять преданность Третьему Рейху, а свои дела проворачивать тайно и копить силы в Крыму. Зимние сражения на Восточном фронте показали, что Вермахт не так уж и силен, а значит, настанет срок и Красная армия погонит захватчиков на запад. И ждать большого наступления большевиков уже недолго. Но где они ударят? Вот в чем вопрос, и Трухин начал перебирать варианты.
Германский Генштаб склонялся к тому, что большевики предпримут не одно, а несколько наступлений. Они будут следовать одновременно или одно за другим. Основные сражения произойдут в районе Москвы и Ленинграда. И в этом был смысл. Советские войска тоже несли потери, а наибольшая плотность населения, даже с учетом войны, именно в Центральной России. Опять же заводы и фабрики, захваченные немцами в начале Восточной кампании, должны быть отбиты. А еще, что немаловажно, Сталин попытается как можно дальше отодвинуть линию фронта от столицы.
Но Трухин считал иначе. Будет одно большое наступление. Направление удара советских войск вдоль Волги от Камышина на Сталинград, а затем на Ростов. Цель - разрезать Восточный фронт, отделить южные районы и Кавказ от Центральной России, выйти к Азовскому морю и, конечно же, покарать казаков. Тут и экономика, и мобилизационные расчеты, и мировой престиж, и амбиции большевиков. Факторов много. Но на первом месте, по мнению Федора Ивановича, желание советского руководства поквитаться с самостийниками.
Дурной пример, как известно, заразителен. Немцы дали независимость казакам и это моментально привлекло к ним симпатии других народов. Вот он показатель германских намерений. В своих речах немецкие пропагандисты утверждали, что пришли победить коммунизм, и после победы все народы СССР получат право на самоопределение. И вот оно, это самое самоопределение. Сегодня казаки. Завтра появится возрожденная Россия, пусть пока в пределах Крыма. А потом Татарстан, Башкирия или среднеазиатские республики начнут говорить о создании государственности без оглядки на Кремль. И неважно, что немцы не собирались давать кавказцам и азиатам независимость. По крайней мере, Трухин об этом ничего не слышал. Приманка есть и ее достаточно. Поэтому, чтобы не происходили внутренние волнения, большевикам следовало как можно скорее раздавить Доно-Кавказский Союз. И пусть это не решающий фактор, но учитывать его необходимо.
Примерно так размышлял Федор Иванович, когда пытался поставить себя на место руководителей СССР. Однако он держал свои мысли при себе. С атаманами ДКС предположениями, которые частично подтверждались данными собственной разведки, конечно, поделился. А вот с немцами нет. Хотя бы потому, что германские генералы, несмотря на первые поражения от Красной армии, до сих пор считали себя непревзойденными стратегами, и за эту ошибку им предстояло поплатиться.
"Тяжко придется немцам, казакам и всем нам этим летом", - подумал Федор Иванович и, вспомнив о последнем посещении Новочеркасска, которое произошло месяц назад, задался вопросом финансового благополучия ДКС. Если в начале весны казаки бедствовали, считали копейки и во многом зависели от немцев, теперь все изменилось. Резко и кардинально. Из неизвестных источников они получили золото, которым обеспечили свои бумажные деньги и смогли оплатить поставки союзников. Иностранцы сразу почуяли выгоду и на время, пока у казачьих атаманов не иссякли средства, Ростов и Новочеркасск стали местом паломничества для европейских коммерсантов, которые предлагали любые товары и услуги, от алкоголя и продовольствия до ширпотреба. Но казаков, которые тоже чувствовали приближение грозы, интересовало совсем другое: оборудование, оружие, боеприпасы и техника. Они собирались драться всерьез, до последнего. В этом Трухин был уверен. А вот откуда казаки взяли золото, генерал так и не понял. Да чего он? Даже немцы не смогли в этом разобраться и когда надавили на атаманов, в первую очередь на Петра Николаевича Краснова, они уперлись и промолчали. После чего германцам, дабы не портить отношения с ценным союзником, который день ото дня становился сильнее, пришлось сбавить тон и пойти на попятную…
Прерывая размышления главнокомандующего, в салоне появился один из пилотов, который доложил:
- Снижаемся, через десять минут посадка.
54
Ростовская область. 03.06.1943.
Снова дорога, я ехал из Краснодона, куда меня специально посылали на круг казаков окрестных станиц. Народа было много, почти тысяча казаков. Но ничего нового для себя я не увидел и не услышал. В основном решались вопросы земли и дела охранных сотен, часть из которых находилась на немецкой территории, а часть в Доно-Кавказском Союзе. Большевики, сволочи, раздробили земли Войска Донского, и так вышло, что окраинные районы Луганска (Сталино) и Донецка (Ворошиловграда) оказались на Украине, которую немцы уже включили в Третий Рейх. По-хорошему, стоило бы вернуть казакам, что отняли большевики. Однако дело двигалось медленно и на круге в Краснодоне казаки написали обращение к рейхсканцлеру Мартину Борману.
Если интересно, текст под рукой: