Женя наклонилась, опираясь на его плечо, так, что их головы соприкоснулись и Эркин ощутил запах её волос и кожи. Он даже на секунду соображать перестал, задохнувшись в этом облаке.
- Да, Эркин, правильно, - удивлённо сказала Женя. - Будем выбирать. Как интересно.
- А Андрей? Я не нашёл, когда выборы. Здесь вот: просто весной.
- Ну, - засмеялась Женя, - целый год впереди, ещё узнаем.
- Да, - сразу согласился Эркин и встал, обнимая Женю. - Какая ты… пушистая.
Женя засмеялась и поцеловала его в щёку.
- Иди, мойся, я подожду.
- Ага, - радостно выдохнул Эрки н.
Женя ещё раз поцеловала его и отпустила.
- Я буду в спальне.
- Понял!
Когда он выбежал из кухни, Женя сложила газету и убрала её к прочитанным. Солидная уже стопка накопилась, нужно подумать, куда их девать. Она ещё раз оглядела кухню, выключила свет и пошла в спальню.
Эркин быстро вымылся, тянуться не стал: Женя ждёт - вытерся и взял флакон с лосьоном. Ого! Опять на донышке, ладно, в понедельник ему во вторую, с утра сходит и купит. Он протёр лицо, шею, грудь и плечи. А что если заодно и кремы посмотреть? Ладно, всё потом. Он завинтил пробку и поставил флакон на место, обтёр слегка влажные ладони о живот и бёдра. Придирчиво оглядел себя в зеркало и надел халат.
В квартире тихо и темно, только под дверью спальни узкая светящаяся полоска. Эркин замедлил шаг и осторожно открыл дверь, шагнул вперёд.
- Ага-а! - Женя сзади обхватила его за шею. - Попался?!
- Попался! - воодушевлённо согласился Эркин, ловко падая на кровать и увлекая в падении за собой Женю.
- А-ах! Так кто попался? Эркин?
- Взаимно.
Эркин, обхватив Женю под халатом, перекатился по кровати.
- Ах так?
- Ага, так!
- Вот я тебя сейчас, - смеялась Женя, тиская и тузя хохочущего Эркина.
В этой возне они сняли и сбросила на пол халаты, скомкали ковёр, но не заметили этого.
- Ох, Женя…
Эркин лежал навзничь, раскинув руки, а Женя сидела рядом, поджав под себя ноги, и гладила его по груди, обводя пальцем плиты грудных мышц.
- Что, Эркин?
- Я вот что подумал, - он озорно прищурил глаза и перешёл на английский. - Ты давно не каталась на лошадке.
- И ты хочешь пригласить меня на верховую прогулку, - подхватила тоже по-английски Женя. - Премного признательна, сэр, не смею отказываться.
- Своим согласием вы оказываете мне честь, миледи, - Эркин протянул ей руку.
Женя церемонно опёрлась на неё, и Эркин помог ей встать над ним, тут же напряг мышцы и выгнулся, упираясь в кровать плечами и ступнями.
- Прошу, мэм.
Мягким рывком он посадил Женю на себя, войдя точным уверенным ударом. Женя радостно ахнула. Эркин, придерживая руками бёдра Жени, опустился на кровать, согнул ноги в коленях, увеличивая упор.
- Женя, ты на мои ноги обопрись, ага, так, тебе удобно? И поехали, - и опять по-английски: - Шагом-шагом, рысью-рысью, и в галоп… шагом-шагом, рысью-рысью, и в галоп… в галоп…
Смеясь, Женя перехватила его руки.
- И в галоп… ой, Эркин…
Она легко, с радостно изумившей Эркина ловкостью, и сама подпрыгивала на нём, ловила его удары встречными толчками. И чёрно-красная волна всё ближе подступала к нему, покачивала и подбрасывала его, выгибая тело дугой. Эркин уже не боялся волны, не боялся, что потеряет в ней Женю, её руки, её дыхание рядом, она смеётся, ей нравится… Волна подбросила его, выгибая на полную арку, и захлестнула…
- Женя!
- Эркин, я здесь, Эркин…
- Я здесь, Женя!
Женя почти упала на него, билась, выгибаясь в его руках. Эркин обхватил её, прижал к себе, теперь они вместе, волна несёт их обоих, вдвоём…
Когда Эркин отдышался, Женя спала рядом с ним, по-прежнему обнимая его. Эркин глубоко вздохнул, переводя дыхание, и осторожно высвободился из объятий Жени. Она вздохнула, потянулась, не открывая глаз, и снова свернулась клубочком. Эркин мягко, осторожно поглаживая Женю, вытащил из-под неё ковёр, одеяло, уложил и укрыл. Быстро сложил и бросил на пуф ковёр, подобрал с пола и положил на обычное место их халаты, погасил лампу и уже в темноте обошёл кровать и лёг под одеяло со своей стороны, вытянулся рядом с Женей.
- Эркин, ты? - ладонь Жени легла на его грудь.
- Ага, я, - ответил он протяжным выдохом.
- Спи, милый, - поцеловала его в щёку Женя.
- Ага, - согласился Эркин, прижимая её ладонь к себе.
- Замечательная была поездка, - вдруг шепнула ему на ухо Женя.
- Да? - сразу проснулся Эркин. - Тебе понравилось?
- Конечно, - засмеялась Женя. - А сколько миль мы проскакали?
- Ну-у? - к такому вопросу Эркин был не готов, но нашёлся. - Главное, что мы куда надо приехали.
Женя рассмеялась и поцеловала его в висок. Эркин повернулся набок, лицом к Жене, осторожно погладил её по голове, зарывшись пальцами в её волосы. В спальне темно, но он убеждённо сказал:
- Какая ты красивая, женя.
- Ты же меня не видишь, - притворно удивилась Женя.
- Я… тебя… чувствую, - с расстановкой между поцелуями ответил Эркин.
- А я тебя.
Женя, вытянувшись всем телом, прижалась к нему, обняла.
- Эркин, ведь это ты, Эркин?
- Да, я, - сразу, даже не удивившись её вопросу, ответил Эркин. - Я здесь, женя, весь.
- И я вся. Мы вместе, Эркин. Навсегда. Да?
- Да, Женя, я… я всегда буду с тобой, - Эркин сглотнул. - Будешь гнать мня, я всё равно не уйду. Я с тобой, - и повторил: - Мы вместе. Навсегда.
Они так и заснули. Обнявшись.
Солнце ещё не взошло, но небо уже посветлело. Загорье спало, даже петухи в Старом городе, прокричав своё, угомонились, а уж за путями… будто вымерли все, и только его шаги отдаются эхом на пустынных улицах.
Андрей зевнул и пошёл быстрее. Сейчас завалится и будет спать… до обеда. Нет, всё было хорошо, как и должно было быть. Всё честно, без обмана. Жениться он не хочет и не будет, а дальше… как она решит. Согласна - хорошо, не согласна? Так чаю попили и разбежались. Она согласилась. Он не первый у неё - сразу видно-понятно - и не последний. Грех - это когда обманом или насильно, а по доброму согласию и в общее удовольствие - греха нет. Так что всё у него тип-топ. А вон и "Корабль".
Величественное здание было тихим и голубоватым в предутреннем свете. За оврагом чуть слышно зашелестела и тут же стихла листва. Тишина была живой тишиной глубокого спокойного сна. Андрей мягко, без хлопка прикрыл за собой дверь и взбежал по ступенькам. Тихий, безмятежно спящий коридор. И чтобы не нарушить этой тишины, Андрей, достав ключи, зажал связку в кулаке, выставив только ключ от верхнего замка, и бесшумно открыл дверь.
Та же сонная тишина. Андрей по-прежнему бесшумно закрыл за собой дверь. Света зажигать он не стал. Быстро снял и повесил куртку, разулся и в одних носках пошёл к себе. Хорошо, что в гостиной шторы не задёрнуты, а то бы наткнулся ещё, зашумел.
Но и у себя он не стал включать свет. Быстро разделся, швыряя как попало одежду, постелил и уже было лёг, как вспомнил об Алисе. Выругавшись вполголоса, Андрей заставил себя встать, дотащиться до двери и повернуть задвижку. А к дивану он возвращался уже спящим. Лёг и, уже окончательно засыпая, успел подумать: "А письма-то нет", - но не додумал, заснув окончательно.
* * *
Как уже бывало не раз, он опять зачитался до полуночи, и теперь никак не мог проснуться, хотя безошибочное, как у любого спальника, чувство времени уже будило его. И тоже уже привычная первая мысль, которой он отгонял всё ещё повторявшиеся сны о прошлом: "Кто я? Я - Андрей Кузьмин". Андрей безнадёжно вздохнул и открыл глаза. Ну, что за паскудство: ляжешь рано - так вся гадость снится, зачитаешься до песка под веками - спишь хорошо, но утром не встанешь. Ладно, вставать так вставать. Вон уже солнце какое.
Он ещё раз вздохнул и встал. Сцепив на затылке пальцы, выгнулся, встав на арку, и выпрямился. Низкий скошенный потолок и теснота заставляли тянуться без размаха, всячески выкручиваясь вокруг самого себя. Но это было единственным и вполне терпимым неудобством. В всём остальном его новое жильё устраивало.
Маленькая, оклеенная светлыми обоями комната, у стены кровать, узкая, но по его плечам, напротив комод и шкаф на одну створку, этажерка для книг, у окна пистменный стол, а напротив окна в другом торце за двойной занавеской душ. Так что даже чтоб вымыться не надо вниз бегать. Нет, он своей комнатой очень доволен. И хозяйкой. И сам бы он ни за что так здоровско не устроился…
…Доктор Ваня остановил его в коридоре.
- С жильём устроился, Андрей?
- Нет, - растерянно ответил он. - Я ещё не думал об этом.
И совершенно неожиданный ответ.
- Отлично.
- Почему? - не удержался он.
Но доктор Ваня будто не услышал вопроса.
- Вещи твои где?
- Я их в раздевалке оставил.
И опять:
- Отлично. После смены с вещами подожди меня.
Доктор Ваня убежал по коридору, а он остался стоять дурак дураком. Нет, он понимал, что ничего плохого ему доктор Ваня не сделает, но было почему-то не по себе. Смена суматошная, тыркаешься много впустую, да ещё они прямо с поезда. Он доработал до конца и устало побрёл в их раздевалку. Там было тесно и шумно. Переодевались, менялись шкафчиками, разбирали сваленные в общей груде чемоданы, сумки и мешки.
- Я в общежитие, - дёрнул его за рукав Алик.
Он молча мотнул в ответ головой.
- Ну, как знаешь, - Алик обиженно надул губы.
Ин ещё до выезда сказали, что общежитие будет маленькое, на десять человек, не больше, а остальным придётся устраиваться самостоятельно. И, пока ехали в поезде, они решили, что в общежитие пойдут те, кто хуже знает язык и вообще… второпях уезжал.
- Андрей, - окликнул его майкл. - С нами?
- А вы куда?
- В квартирное бюро.
- Нет, - он уже убрал свой шкафчик, запер его и теперь разыскивал свой чемодан. - Меня доктор Ваня ждёт.
- Тогда ладно, - милостиво кивнул Эд.
Они что, и здесь… "присматривать" вздумали?! Вот чёртов беляк, напоследок, но нагадил. Он взял чемодан и мешок и вышел. Где же доктор Ваня? А, вон же! Доктор Ваня курил, сидя на перилах служебного крыльца и, увидев его, кивнул.
- Пошли.
- Куда? - рискнул он спросить, когда они уже вышли за ворота. - Куда мы идём, Иван Дормидонтович?
- Не идём, а едем, - улыбнулся доктор Ваня.
И он не стал ни о чём больше спрашивать. Хотя у доктора Вани с собой только большой потрёпанный портфель, но шевельнулась у него сумасшедшая мысль, и он, боясь спугнуть, а тётя Паша говорит: "сглазить", отбросил её и просто шёл рядом. Доктор Ваня рассказывал о Царьграде, где учился в университете. На остановке они сели в маленький тряский автобус, и доктор Ваня сказал кондуктору:
- Два до Ивина.
И кондуктор - немолодая женщина с уталым лицом - дала им два бумажных билета-талончика.
- Ивино, - переспросил он. - Это… город?
- Как тебе сказать, Андрей. Вроде Алабино, но, - доктор ваня улыбнулся, - немного поменьше. Пятнадцать минут отсюда на автобусе и полчаса на электричке до Царьграда.
Доехали и вправду очень быстро. Маленький - он уже понимал это - городок, от площади, на которой остановился автобус, разбегались лучами улицы. Церковь, аптека, магазин, школа - успел он заметить, идя рядом с доктором Ваней. Деревянные резные заборы, белые и сиреневые кисти…
- Иван Дормидонтович, это… - он вдруг забыл, как будет по-русски сирень. - Это lilac?
- Да, - кивнул доктор Ваня. - Это сирень. Вот и пришли.
Доктор Ваня толкнул низкую зелёную калитку и вошёл в маленький, но ухоженный садик. Он шёл следом - не из страха, а потому что дорожка узкая, и если он свои чемоданом заденет цветы… это же нехорошо будет.
- Эгей! - весело позвал доктор Ваня, поднимаясь на крыльцо веранды. - Есть тут кто? Или уже встретить некому?
- Это кто тут такой шумный? - вышла навстречу им из дома маленькая совершенно седая старушка и, ахнув, всплеснула руками. - Господи, Ваня, живой!
- Ещё какой живой! - рассмеялся доктор Ваня, сгибаясь пополам, чтобы она смогла обнять и поцеловать его. - Здравствуйте, Серафима Панкратьевна.
- Господи, Ваня! - она даже слегка отпрянула от него. - Это когда ты меня переименовал? А ну, перестань дурить.
- Перестал тётя Сима, - засмеялся доктор Ваня.
- То-то. Давай я тебя ещё поцелую. Устя, Устюшка, посмотри, кто приехал!
Веранда была маленькой, и он стоял внизу у крыльца и смотрел. Так доктор Ваня привёз его к своей родне?! Но… нет, конечно, хорошо и даже здорово, но жаль, что доктор его не предупредил, и он ничего не купило по дороге, в гости же с гостинцами положено, он знает. А тем временем на веранду вышла другая старуха, такая же худая, но высокая и вся в чёрном, и тоже стала целовать доктора Ваню, приговаривая:
- Ну и слава богу, ну и молодец.
Расцеловавшись с ней, доктор Ваня обернулся и кивнул ему:
- Поднимайся, Андрей, - и когда он поднялся по ступенькам, - Вот, Андрей Кузьмин, мой крестник, прошу любить и жаловать.
Он смущённо поклонился.
- Здравствуйте.
- Здравствуй-здравствуй, - улыбнулась ему Серафима Панкратьевна.
А та, что в чёрном - потом он узнал, что полным именем её зовут Устиньей Капитоновной - кивнула и строго сказала:
- Вещи здесь оставь. Голодные же оба небось.
- Прямо со сены, - засмеялся Доктор Ваня. - Ну, так за стол, - распорядилась Серафима Панкратьевна. - Сейчас обедать будем. Как, Устюшка, накормим молодцов?
- Конечно, накормим.
Он сообразил, что их же не ждали, значит, на них и не готовили, но сказать ничего не смог. А потом они сидели в маленькой столовой и обедали. Он помалкивал и слушал. Оказывается, Серафима Панкратьевна не родственница доктору Ване, вернее, очень дальняя родственница, он даже не понял, но запомнил, что по сводной сестре второго мужа доктор Ваня ей троюродный племянник. И доктор Ваня жил у неё, квартировал, когда учился в университете и в аспирантуре.
- Ну, так как ты устроился, ванечка?
- Отлично, тётя Сима. В Центральном военном и часы в военно-медицинской дают.
- Не демобилизовался?
- Нет, тётя Сима, - покачал головой доктор Ваня и стал серьёзным. - Работа у меня нужная, шрамы на душах разглаживать.
Серафима Панкратьевна кивнула, а Устинья Капитоновна, как раз убиравшая со стола перед чаем, вздохнула:
- Да уж, корёжит война души, а кого и вовсе ломает.
Шрамы на душах? Он задумался над этим: что же это такое, как-то отвлёкся и не сразу заметил, что говорят уже о нём.
- Тётя Сима, ему надо учиться и всерьёз, а в общежитии легко задурить.
- Да уж, - кивнула Устинья Капитоновна, стоя у стола.
- Вот я и подумал, что лучшего места не найти. Как тётя Сима?
- Конечно, Ваня, - Серафима Панкратьевна налила ему ещё чаю. - Мансарда свободна, - и улыбнулась. - Я была уверена, Ваня, что ты вернёшься, и крестнику твоему всегда и стол, и кров будет, - и ему: - Бери варенье. Это крыжовенное. Ел когда?
- Нет, - он улыбнулся. - Спасибо. Очень вкусно.
- Ну так ещё клади, и печенья бери, не стесняйся.
Он пил чай с ярко-зелёным вареньем и маленькими золотистыми кругляшами и слушал. А потом… потом он понёс свои вещи наверх, в мансарду. Комната ему сразу понравилась, он только подумал - тоже сразу - как это доктор Ваня в ней помещался? Или тогда похудее был? Вещи разбирать он не стал, просто поставил на пол чемодан, положил рядом мешок и стоял, оглядываясь по сторонам. Так… так он теперь кто? Квартирант, жилец? Доктор Ваня назвал его своим крестником, да, но… но ведь это тоже родство, значит - он только сейчас подумал об этом - значит, он и доктор Ваня что, родственники? Значит… он не додумал, потому что его позвали вниз.
- Проводи меня до автобуса, Андрей.
- Конечно, Иван Дормидонтович.
И когда они вышли на улицу, он сразу спросил:
- Иван Дормидонтович, кто я им?
Доктор Ваня улыбнулся.
- Умеешь ты вопросы задавать, Андрей. Понимаешь, одному тебе будет слишком трудно, а в общежитии тебе не дадут нормально учиться.
- Нет, Иван Дормидонтович, я не о том. Я… квартирант, да? Я не хочу жить задаром. Сколько я должен платить?
- Сто в месяц осилишь?
Он на секунду задумался, прикидывая, и кивнул.
- Да. Но…
Доктор Ваня улыбнулся.
- Со временем ты всё поймёшь, Андрей.
И тут у него вырвалось:
- Я думал, мы вместе будем жить… - и осёкся, слишком поздно сообразив, как это можно понять.
Но доктор Ваня не обиделся.
- Нет, Андрей. Тебе пора начинать самостоятельную жизнь. Я буду жить в Царьграде, - и улыбнулся. - Ничего, найдём время для философии.