- Молчу, - неожиданно покорно согласился Сай. - Только чего ж это он людей Придатками называет?! Ты ж сам говорил…
Тут уж мне пришлось умолкнуть. В последнее время Сай становился все более и более правильным. И не настолько, чтоб надоесть, а в самый раз. Молодец. Перековывается.
- Было, - ответил я Кханде, понимая, что никакими словами я не смогу ему передать тот ужас, что творился в Кабире.
Мне и самому уже казалось, что все это было с кем-то другим, не со мной. Хотя достаточно было вспомнить переулок, Детского Учителя, хруст Шото… со мной это было.
Со мной.
- Было. Всякое было, и убийства тоже.
- И ты, говорят, убивал? - напрямик спросил старый Кханда.
- И я.
- Многих? Я так понимаю, что выбора у тебя не было, но - многих?
Что-то слишком настойчив был старик…
- Одного. Придатка одного…
Я не стал вдаваться в подробности. Чэн сам за себя скажет, а я - за себя.
Кханда Вьячасена как-то странно переглянулся со Скользящим Перстом.
"Да будь они хоть сто раз старейшины! - раздраженно подумал я. - Они что, судить меня собрались?!"
- Иначе можно было? - тихо спросил Скользящий Перст.
- Нет, - отрезал я. - Нельзя.
- А я думал, что ты лет через восемь-девять сменишь меня, как главу рода, - еще тише сказал Скользящий Перст.
"Сменить? Тебя? - хотел спросить я. - Зачем? И куда это ты денешься через девять лет, что тебя придется менять?"
И не спросил.
- А сейчас ты так не думаешь? - поинтересовался вместо этого я с удивившим меня самого сарказмом.
- И сейчас думаю, - Скользящий Перст и Кханда снова почему-то переглянулись. - Думаю…
- Я смотрю, у нас тут, почитай, заседание Совета! - громко заговорил Большой Да, явно стараясь разрядить обстановку. - Не тускней, Единорог - я тоже когда из столицы приехал, меня мигом главой моего рода объявили! Будто кроме меня никого из тяжелых Кривых мечей найти не могли!.. Это у них - у нас то есть - традиция. И вообще - по-моему, у нас сегодня праздник, по поводу прибытия…
- Меня! - гордо закончил Обломок. - Я ведь тоже старейшина рода. Старейшина шутов.
- То-то ты такой тупой, - заметил прямолинейный Кханда.
Напрасно это он…
Дзю немедленно разъяснил всем разницу между словами "шут" и "дурак", а также разницу между словами "старый" и "старейшина"; потом он подробно рассказал, чем различаются словосочетания "старейшина шутов" и "старый дурак" - ну и еще раз вернулся к этим выражениям, только уже применительно к себе и "вот этому самому…"
- Когда я родился, шут, - обиженно сказал Кханда, - руду для металла, из которого тебя какой-то неудачливый Повитуха ковал, еще из штолен не добыли! А ты мне… Я в юности, когда был в Кабире, то мне сам Фархад иль-Рахш именную чеканку для ножен подарил! За мастерство Блистающего, между прочим, а не за глупые шутки…
Граненый клинок Дзю подозрительно заблестел.
- Руду, говоришь, еще не добыли? - покаянным тоном запел Обломок. - Чеканку, говоришь, подарил? Овальную такую пластинку с горной грядой и месяцем в левом верхнем углу? А неуклюжий от волнения Придаток еще споткнулся о ступеньку и выронил чеканку на ковер… И впрямь стар ты, Кханда Вьячасена, стар и мудр!
Кханда долго смотрел на ухмыляющегося Обломка - и ничего не сказал.
Промолчал старый Кханда Вьячасена.
Гости стали перебрасываться обычными, мало что значащими фразами - а я под шумок тихо обратился к Да-дао-шу.
- Слушай, Большой Да… так ты теперь старейшина Совета?
- Ну… не совсем, - ответил Большой Да. - Я теперь глава рода Кривых мечей - сам понимаешь, что не сабельных семейств, а тяжелых Блистающих - и вхожу в Совет Высших, но не как Старейшина… возраст у меня не тот. А может, и не в возрасте дело, а так… рано еще.
- Ясно. А что прежний старейшина?
- Исчез, - неохотно отозвался Большой Да. - Совсем исчез… погиб то есть. Ты не подумай, Единорог, это случайность, это с вашими кабирскими делами никак не связано!..
Не связано, значит… Ах, что-то темнил Большой Да, чего-то не договаривал! И имя погибшего случайно старейшины назвать забыл, вроде как тоже случайно…
- А лет через восемь-девять, выходит, Скользящий Перст меня в главы рода прочит… - задумчиво шевельнул я концом клинка. - М-да… сперва выгнали нас ни за что ни про что, а теперь, век спустя, в Совет чуть ли не насильно загоняют!
- И не только, - загадочно усмехнулся Да-дао-шу. - Вот будет завтра большой прием во дворце в твою честь, там увидишься с нашими временными правительницами - и все узнаешь!
- А почему это они временные? - подозрительно спросил я. - И почему правительницы? В Мэйлане правитель, а не правительницы… Ты что, Большой Да, я ж помню!.. правитель, меч "девяти колец" Цзюваньдао…
Большой Да помрачнел. А я осекся, вдруг поняв, что говорю.
- Вдовые они, - заявил он, отсвечивая лаком рукояти, больше похожей на древко. - Почти год уже. Да нет, и поболе года будет… Ты вот тут у меня про погибшего старейшину спрашивал - супруг это был их, Цзюваньдао, правитель Мэйланя. Оползнем его накрыло под Хартугой, в ущелье Воющих Псов… Теперь две жены его в регентшах, ждут, пока наследник - кинжал Бишоу у них, маленький совсем - в возраст войдет. Или, может, Совет своей властью кого назначит… ну, понятное дело, с разрешения дома фарр-ла-Кабир!
Я молчал. Что это он про одобрение дома фарр-ла-Кабир, право слово! Неужели я похож на подосланного соглядатая?!
- Придаток у правительниц, - продолжал меж тем Большой Да, - один на двоих… верней, одна на двоих. Юнъэр Мэйланьская. Да что я тебе рассказываю - завтра сам увидишь!
- Повтори-ка мне имя погибшего правителя! - настойчиво потребовал я.
- Цзюваньдао, - неохотно ответил Большой Да. - Кривой Цзюваньдао, меч "девяти колец" по прозвищу Ладонь Судьбы. Придатка звали Ю Шикуань. А что? Ты ведь его помнить должен…
- Да ничего, - пробормотал я. - Так просто… оползень, говоришь, под Хартугой?
И впрямь ничего… Если не считать записи в пергаменте Матушки Ци.
"Седьмой год эры правления "Спокойствие опор", Ю Шикуань и Цзюваньдао, меч "девяти колец". Хартуга, ущелье Воющих Псов."
Так или примерно так. Только вот почему дальше был записан Скользящий Перст и Лян Анкор-Кун?! И год - семнадцатый год эры правления "Спокойствие опор!" Как раз через девять лет без малого… быть тебе, Единорог, лет через восемь-девять главой рода!
А ты куда денешься, Перст?
Воистину - спокойствие опор…
Правильный девиз.
Глава 14
…Я был одет в свои кабирские будничные ножны из слегка шероховатой кожи, а Чэн - в уже ставшую для него привычной марлотту поверх доспеха, тоже ставшего привычным… "Смеяться будут, - подумал Чэн так, чтобы я это услышал. - Решат, что мы - скупердяи. Или сумасшедшие. Или и то, и другое сразу."
"Пускай смеются, - ответно подумал я. - Пускай. Это лучше, чем…"
И Я-Чэн вздрогнул, вспомнив, что первым эти слова произнес умирающий Друдл на залитой кровью мостовой. Эхо ночного Кабира, прерывистый шепот шута-мудреца, боль и ненависть…
И прохладная тишина личных покоев Юнъэр Мэйланьской. Куда нас проводил молчаливый Малый Крис, удивительно похожий на Криса Семара - по виду, не по болтливости, - и его низкорослый щуплый Придаток, совершенно не похожий на Кобланова подмастерья.
"Пускай смеются, - упрямо подумал я, и Чэн согласно кивнул головой. - Помнишь, ты тоже смеялся, когда в три года впервые взял меня в руки?"
"Помню, - улыбнулся Чэн. - Меня развеселило то, что ты такой длинный и холодный. Я еще погладил тебя, порезался и заорал на весь двор, а отец с дедом смеялись, переглядываясь, и по очереди подбрасывали меня в воздух…"
Я вспомнил Лю и Янга Анкоров, вспомнил их предка Хо…
"Во имя Нюринги, - прошептал я, - ну почему вы так мало живете?!"
Чэн не ответил.
Впрочем, смеяться над нами пока что никто и не думал. Тем более, что в покоях, по-моему, вообще никого не было. Я говорю - по-моему - потому что мог лишь представлять себе, как на самом деле велико пространство этого зала, напоминающего зал Посвящения в загородном доме Абу-Салимов - если его вдоль и поперек заставить и перегородить какими-то ширмами, занавесами и плетеными шторами.
- Прямо лабиринт, - буркнул Обломок.
Чэн решительным шагом приблизился к ближайшей складной ширме, сделанной из бамбуковых планок, искусно раскрашенных и связанных между собой, опустился на низкую скамеечку и принялся разглядывать круглую остывшую жаровню с боковыми накладками ароматического дерева, покрытыми лаком в золотую крапинку.
- Скучно, - прошелестел я, почти ложась рядом с Чэном на паркетный пол. - И жарко…
- Понятное дело, - с видом знатока отозвался из-за пояса Обломок. - Аудиенция, однако… это вам не на базаре сплетнями обмениваться!
- Ладно вам, - вслух бросил Чэн. - Будем ждать и помалкивать.
- Будем ждать и помалкивать, - согласно повторил я. - Будем ждать…
- А помалкивать не будем, - добавил Обломок.
Я не сразу почувствовал движение за левым, бледно-лиловым занавесом с вышитыми на нем павлинами. Сперва я услышал голос. Вернее, два голоса. Два высоких, изысканно-звенящих голоса, говоривших с интонациями, которых я ни разу не слышал в Кабире.
- Помалкивать не обязательно, Высший Дан Гьен! Помалкивать совершенно не обязательно, - сказал первый голос с еле заметной усмешкой. - И даже наоборот…
- Чувствуйте себя, как дома, - сказал второй голос. - Впрочем, Мэйланьский Единорог в Мэйлане везде и всегда дома, где бы он ни находился.
- И я везде и всегда, как у себя дома, - начал было нахальный Обломок, но осекся, когда занавес неожиданно разошелся в разные стороны.
- И даже лучше, чем дома, - неожиданно закончил Дзю.
Это были Эмейские спицы Мэйлань-го. Миниатюрные, не более двух длин ладоней, острые, как игла, и чуть сплющенные посередине, они были украшены праздничными платками алого шелка с серебристым шитьем, продетыми в их центральные кольца. В последний раз я видел таких стройных красавиц век тому назад. Ну чем мог заинтересовать юный глупый Единорог - и даже тогда еще не Единорог, а меч, носивший детское имя Стебель-под-ветром - этих (ну пусть не именно этих!) надменно-порхающих владычиц душ и помыслов большинства Блистающих из семейств легких Прямых мечей?! Ах, юность, юность…
Чтобы скрыть смущение, я глубже ушел в Чэна - да нет, я просто нырнул в него! - и уже глазами Чэна-Меня более спокойно посмотрел на обеих Эмейских спиц, а потом - на Юнъэр Мэйланьскую.
"Ушастый демон У! - думал Чэн-Я. - Любой нормальный мужчина - а я нормальный мужчина, и не одна только Чин может подтвердить это - при виде правительницы Юнъэр просто обязан потерять на некоторое время дар речи! И взамен приобрести глупую улыбку и собачью преданность во взгляде. Нет, конечно, она отнюдь не ослепительно прекрасна и тому подобное - а я не влюблен в нее, чтобы приписать ей все эти достоинства - но воистину это самая женственная из всех виденных мною женщин… сама Мать Плодородия, символ темного начала…"
Я понял, что прятаться некуда. Чэн-Я мог совершенно спокойно смотреть на кокетливо вертевшихся Эмейских спиц, но не мог равнодушно видеть госпожу Юнъэр; зато Я-Чэн рассматривал госпожу Юнъэр разве что с легким интересом, но зато две хрупкие спицы…
Что делать?!
"Что делать?! - думал Чэн. - Нет, я не стану описывать эту гибкую талию зрелой, но не начавшей полнеть женщины; талию, отягченную бедрами танцовщицы из храма Яшмовых фей… и не стану я описывать ее легкую уверенную походку, и властно-ироничный взгляд, и…"
Я неожиданно пришел в веселое расположение духа и неслышно засмеялся.
"Проклятье! - выругались мы оба, но уже с изрядной долей юмора. - Нет, я - оба наших "я" - не станем вообще ничего описывать, а лучше будем думать о Чин и Волчьей Метле, и о том, что наши сверстники в Кабире давно имеют по две, а то и по три жены…"
Нет, лучше мы вообще ни о чем не будем думать.
Совсем.
- Будете молчать, - предупредил меня Обломок, - я начну первым. И тогда не обижайтесь…
Это отрезвило нас почище ведра холодной воды (на Чэна) и удара Гвениля (по мне). Достаточно было лишь представить себе возможную галантность нашего Обломка и его манеру вести светские беседы, чтобы сказать вслух хоть что-нибудь, не давая это сделать Дзюттэ.
Чэн поспешно вскочил, с грохотом опрокидывая скамеечку и роняя жаровню - последняя, к счастью, была холодной, иначе не миновать пожара - а я вылетел из ножен в изысканном салюте, перерезав по дороге какую-то планку ближайшей к нам шторы; планка оказалась опорной, и штора, скособочившись, чуть не брякнулась на пол.
Следующая же фраза Эмейских спиц привела меня в ужас.
- А вы совсем такой, каким мы вас себе представляли, - хором заявили спицы, и их центральные колечки, в которые были продеты пальцы Придатка… в смысле госпожи Юнъэр, мягко звякнули. - Совсем-совсем такой… Можно?
"А вы совсем НЕ такой, каким я вас себе представляла, - отдались во мне слова Юнъэр Мэйланьской, услышанные Чэном. - Совсем-совсем не такой… гораздо мягче и в то же время мужественней. Наверное, так не бывает… и еще вы моложе. Можно?"
- Можно, - ответили мы, не совсем точно понимая, о чем идет речь.
Кончики спиц легко и нежно коснулись Чэновой груди, и шнуры верхних застежек марлотты опали вниз. Затем спицы скользнули по обнаружившемуся зерцалу доспеха, медленно обводя вязь вычеканенного двустишия-бейта, чуть посвистывая от соприкосновения с полированным металлом, задевая платками разошедшиеся в стороны полы марлотты… это было так по-женски, столь откровенное проявление любопытства…
И тут я уже почти совершенно успокоился. Доспеха они, понимаешь ли, не видали никогда! Потрогать им, понимаешь ли, захотелось! То мы с Чэном такие, как они, понимаешь ли, себе представляли, то не такие… Шулма их забери! Привыкли, небось, что от поклонников отбою нет… ну что ж, значит, будем поклонниками!
- Мне говорили, что я знатен, - отчетливо прозвенел я, описывая соответствующую этикету восьмерку, - но перед древностью рода Эмейских спиц Мэйлань-го бледнеет древность любых родов (это была неправда, но кто возьмется проверять правдивость лести?)! Я учился изяществу обхождения и благородному умению Беседовать, достойным истинного Блистающего, но перед вашей утонченностью и остротой ума, о повелительницы помыслов, тускнеют любые достоинства - если, конечно, они не принадлежат вам! Ну что, я могу считать себя прощенным за первую неловкость?
Правая спица поиграла со шнуром марлотты и, опустившись вниз, остановилась у рукояти Дзюттэ.
- А это, надо полагать, личный советник царственного ятагана Шешеза фарр-ла-Кабир, Дзюттэ… э-э-э…
- Надо полагать, - довольно-таки невежливо прервал ее Дзю. - Дзюттэ Обломок, с вашего позволения! Только я не советник. Я - шут. Не верите? Ну хотите, пошучу? Могу даже вполне прилично…
- Жаль, - протянула левая спица.
- Что - жаль? - немедленно заинтересовался Обломок. - Что могу шутить вполне прилично? Тогда, опять же с вашего позволения, могу и вполне неприлично…
- Нет, не это, - хором ответили Эмейские спицы. - Жаль, что вы не советник. А то бы вы посоветовали Мэйланьскому Единорогу не расточать нам излишних комплиментов. Это мы слышим ежедневно, и для этого не надо уезжать из Мэйланя в Кабир, чтобы спустя сотню лет вернуться обратно.
- Зато я расточаю комплименты довольно редко, - вмешался я. - А в последнее время, знаете ли, вообще обходился без этого. Такое уж оно получилось, мое последнее время.
- Вот-вот, - усмехнулась правая спица. - Теперь вы больше подходите для той роли, которую вам приписывают во всем эмирате.
- Роль? Какая роль?!
- Роль героя. Сурового Блистающего древности, чудом попавшего в наше тихое и спокойное время.
Я еле сдержался. В наше тихое и спокойное время… вот Детский Учитель посмеялся бы, если бы услышал. Впрочем, он и при жизни был сдержанным, а смеющимся я его не видел вообще никогда.
- Вы сказали - в наше тихое и спокойное время, - я опустился в ножны и говорил теперь тихо и невыразительно. - Я до того сказал: "В последнее время". Я не гожусь в герои древности, я не уверен, были ли в древности герои; я даже не уверен, были ли в древности Блистающие, осознающие, что они - Блистающие; я говорю банальные комплименты, но все это оттого, что я боюсь.
- Боитесь? - удивлению спиц не было предела. - Чего? Или - кого?
- Я боюсь, что наши слова сольются, и придется говорить: в наше тихое и спокойное последнее время. Вот этого-то я и боюсь.
- Меня зовут Аун, - после долгого раздумья сказала правая спица.
- А меня - Аунух, - добавила левая, и я вдруг снова остро ощутил всю мощь их обаяния.
Чэн сжал на моей рукояти железные пальцы.
- Нас ждет празднество, - то ли спросил, то ли утвердительно заявил он. - Еще одно празднество. А мне говорили, что это будет прием. Вдобавок официальный.
- Да, празднество, - о чем-то думая, небрежно ответила Юнъэр. - Это хорошо, что празднество; хорошо, что оно нас ждет; и хорошо, что вы такой, какой вы есть, Высший Чэн - вне зависимости от моих представлений о вас и вне зависимости от личины героя древности.
Я не расслышал, что говорили в этот момент Эмейские спицы, проворно сновавшие в ее пальцах, но наверняка они говорили нечто похожее.
- А почему это хорошо? - удивленно спросил Чэн-Я.
То, что ответила Юнъэр Мэйланьская и Эмейские спицы Мэйлань-го, совпало полностью.
- Потому что так мне (нам) будет проще объявить о нашей помолвке, - сказали они.