Так они шли еще целых три дня от селения к селению, которых здесь оказалось немало. А вот больших городов пока не встречали, хотя по мере приближения к воде деревни становились все крупнее и богаче. А в одной Леха с удивлением обнаружил даже небольшой монетный двор, – здешние умельцы по приказу своих вождей отливали собственную монету и копировали македонские. А кроме того, развлекались изготовлением украшений. Довольно искусных, надо сказать. Ларин не удержался и обменял у них одно особенно полюбившееся ожерелье на скифский кинжал, решив подарить его Заране, когда доберется до Крыма. Правда, как скоро это случится, он и думать не стал, чего себя зря расстраивать. Но ожерелье было красивым.
В общем, хозяйство скордисков, по сравнению с жившими по соседству ардиями, находилось на довольно высоком уровне. Кельты были не только воинами, но и неплохими хозяевами, а кое в чем – настоящими мастерами.
Слегка затянувшееся путешествие, которое Леха был вынужден провести в телеге, благотворно сказалось на его здоровье. Рана начала понемногу затягиваться. А когда к исходу очередных суток за поворотом показалась широкая лента реки, призывно блестевшая на солнце, Леха уже сидел на лошади. Хотя забирался он на нее и слезал еще не так быстро, как его воины. Да и наступал на раненую ногу с опаской.
По мере приближения к берегу им стали попадаться навстречу десятки телег с товарами и большие отряды, отчего обоз немного снизил скорость. А когда Ларин, привыкший к деревням за время пути по земле скордисков, увидел на берегу настоящий город с каменной стеной и пристанями, то был удивлен.
– Смотри-ка, – поделился он впечатлениями с Токсаром, который ехал рядом, – целый город. А я уже начал беспокоиться, где мы тут в этих деревнях найдем корабли.
Кораблей между тем было великое множество. Здешние кельты, похоже, вели обширную торговлю с прилегающими землями. Все пирсы были забиты судами, с которых непрерывно сгружали на берег тюки и бочки, какие-то мешки. Однако на первый взгляд здесь швартовались в основном небольшие суда размером с бирему.
Заметив приближение странного обоза с большой охраной, местные стражи вышли ему навстречу. Отряд человек в пятьдесят вооруженных до зубов кельтов перегородил им дорогу. Но, переговорив с проводником-кельтом, для которого по договору этот город был последней точкой маршрута, в ворота пропустили и даже снабдили новым переводчиком из македонцев, что находился здесь, как выяснилось, как раз на такой случай.
– Своего проводника мы потеряли, – пояснил Ларин новоявленному греку, худощавому мужику в серой тунике с большой неостриженной бородой, после того как распрощался с кельтским военным начальством, – пока сюда добирались.
– Он говорит, что его убили ардии, – ответил догадливый грек, указав на приведшего их сюда кельта-проводника, с которым он уже успел переговорить, пока тот ждал своих денег. Вообще-то македонцы прислали Иллуру этих людей бесплатно, в счет союзнических обязательств. Но Леха не поскупился и заплатил ему сверху. Все-таки довел до места, да и жизнью своей рисковал ради них. Так что заслужил.
– Но разве воины царя Иллура давно не усмирили их? – уточнил любознательный грек, которого ему предоставили тоже бесплатно, – Я хоть и нахожусь здесь уже давно, слышал, что ваши войска заняли все побережье.
– Мы разогнали почти всех пиратов, – неохотно признал Леха и добавил, немного приврав для убедительности: – Но кое-то из них успел убежать в горы и до сих пор прячется там, совершая нападения на обозы. Их осталось немного, и не долго они будут портить нам жизнь. По дороге сюда, я уверен, мы уничтожили последнее гнездо ардиев.
– Надеюсь, – с поклоном ответил грек и перешел к делу: – Так сколько кораблей вы хотите нанять и как далеко надо плыть?
Разговор происходил на небольшом возвышении, площадке, которая имела ограждение из бревен и нависала над берегом. Это была часть местной набережной, по которой проходила мощенная деревом дорога в сам порт, начинавшаяся с широкой лестницы. По соседству виднелся местный рынок. Здесь же находилось несколько лавок и даже складов, где купцы могли оставить свой не пристроенный пока товар до утра, прежде чем решить, что с ним дальше делать.
Чтобы не будоражить портовый люд, Ларин оставил обоз и своих скифов на окраине городка, приказав стать лагерем у стен. Все равно предстояла, как минимум, одна ночевка. А сам доехал сюда и, спустившись с коня, прошел оставшиеся двадцать метров на берег, ковыляя в сопровождении грека, Токсара и нескольких воинов.
Внизу был виден порт, где, несмотря на вечернее время, вовсю шла разгрузка и даже небольшой торг прямо на пирсе. Там Леха заметил несколько людей в греческих одеждах, видимо, македонских купцов.
– Мне нужно несколько триер, – сообщил Леха, прикинув количество солдат и груза, которое ему понадобится перевезти вниз по течению, – корабля четыре, лучше пять, и еще парочка грузовых судов. У меня большой обоз.
Грек казался озадаченным.
– Сейчас здесь мало таких крупных судов, – пробормотал он в растерянности, словно ожидал, что скифы попросят его найти дюжину лодок, – да и вообще триеры редко заходят к истокам Истра. Здесь бурное течение и пороги попадаются. Сюда ходят в основном биремы.
Леха молчал, давая ему высказаться.
– Вот если бы вы прошли берегом до слияния русел или даже чуть дальше, до земель дарданов, – предложил он, осторожно поглядывая на Токсара и остальных бородатых воинов, стоявших за спиной своего командира молчаливыми стражами, – в тех местах уже можно спокойно плавать на триере.
– Знаю, – оборвал его адмирал, – в тех местах я уже плавал. А сейчас мне нужно до них добраться для начала, и как можно быстрее. Да и хлопотно это, берегом добираться. Там ведь уже владения скордисков кончаются?
– Да, – подтвердил грек, – это племя владеет берегом всего на два дня пути. А дальше живут, жили… – поправился он, – гетские племена, а за ними дарданы и трибаллы. Я слышал, что там сейчас смутно. Геты опять восстали.
"Как быстро разносятся слухи", – с неудовольствием подумал Ларин.
– Ничего, мы быстро приведем их к покорности, – успокоил его Леха уверенным голосом, который не должен был оставить никаких сомнений в том, что именно так все и будет, – у нас сильная армия.
Грек быстро кивнул, стараясь угодить скифскому военачальнику. Но тот на всякий случай поинтересовался:
– А в этих местах восставшие геты пока не появлялись?
– Нет, – ответил грек, скользнув взглядом по торговым кораблям, силуэты которых постепенно скрывались в наступавших сумерках, – скордиски воинственны. Если кто-нибудь вторгся бы на их территорию, то непременно пожалел бы об этом, а я сразу узнал бы о нападении.
– Хорошо, – кивнул Ларин, – тогда займись кораблями. Я хочу знать еще до заката, на чем и когда мы сможем отсюда уплыть. Найдешь меня в лагере у крепостной стены.
И не дожидаясь ответа, захромал к своему коню.
Глава девятая
По дороге в Сагунт
Ветер был свежий, но к счастью, попутный и в шторм пока не переходил. Море вздымало свои изумрудные волны, блестевшие под лучами полуденного солнца, обдавая пенными брызгами стоявших на корме людей. "Агригент", рассекая тараном волны, в сопровождении дельфинов стремился к берегам Испании. За ним следовали еще одиннадцать квинкерем.
– Где мы сейчас? – уточнил Федор, с удовлетворением оторвав взгляд от пустынного горизонта, на котором не было видно ни одной мачты.
– Ночью оставили Сардинию по правому борту, – сообщил Бибракт, также осмотревший горизонт на севере, – и сейчас на полпути от Балеарских островов. С какой стороны прикажете их обогнуть?
Чайка задумался, бросив взгляд через плечо на Урбала с Летисом, которых вызвал утром, чтобы расспросить, знает ли кто-нибудь среди морпехов о случившемся в Лилибее и что именно говорят. Любые, даже самые странные, версии могли его натолкнуть на правильную мысль. Ведь для выводов у него было слишком много противоречивой информации. Поэтому он с ними и не спешил, полагая, что все пути ведут в Испанию и те, кто прислал своих людей убить послов, вполне могли продолжить начатое, если по каким-то причинам письмо Хирата их не убедит. Федор ни минуты не сомневался, что информация о смерти послов просочится на корабль, хотя он никому об этом не объявлял. Однако послы не вернулись на корабль, и это трудно было не заметить. До Лилибея они постоянно ошивались на палубе и громко разговаривали, став чем-то вроде местной достопримечательности. Конечно, в Лилибее они могли сойти, но Урбал подтвердил, что морпехам известно об их смерти.
"Ладно, – успокоил себя Федор, жестом отпуская своих друзей, – шила в мешке не утаишь. Недоглядел за послами, придется лично отчитываться перед Гасдрубалом. Правда, для начала нужно к нему добраться".
Судя по всему, римляне в этих водах были частыми гостями. По данным разведки, базировались они по большей части в Массалии, Нарбонне и последнее время в окрестностях Тарракона. Насколько Федор мог припомнить, после изгнания римлян с Сицилии Ганнибал планировал окончательно выбить их из Сардинии, которая еще не вся целиком подчинялась Карфагену, и Корсики. Эти острова, конечно, по размерам не могли сравняться с благодатной Сицилией, но защищенных и укрепленных бухт, в которых мог укрыться неприятельский флот, там еще хватало. А значит, римские корабли могли в любой момент появиться с севера, запада и даже востока, поскольку Чайка отлично помнил слова Ганнибала о том, что корабли римского флота были замечены даже напротив Нового Карфагена, от которого и до Африки рукой подать.
"Совсем обнаглели эти консулы, – подумал Чайка, нахмурившись, – впрочем, чего от них еще ожидать? Вопрос стоит о жизни и смерти Рима. Тут поневоле станешь отчаянным, а братья Сципионы и так среди трусов не числятся".
Новый командующий эскадрой вспомнил и о том, что покойный Хират рассказывал ему о десантах римских морпехов на Балеарские острова и безуспешных, к счастью, попытках захватить местные крепости. По всему выходило, что задача доплыть до Сагунта была действительно не такой уж и простой. Чайка, флотоводец поневоле, со своими двенадцатью кораблями мог запросто повстречать на своем пути римский флот, в несколько раз превосходивший его числом. Мысль о том, чтобы героически погибнуть в морском сражении, посещала его уже несколько раз с момента отплытия из Лилибея. Но он находился на службе Ганнибала и был облечен его личным доверием, а потому должен был думать не столько о своей славе, сколько о том, чтобы доставить послание Гасдрубалу. В этом письме, похоже, было нечто такое, о чем сам главнокомандующий беспокоился гораздо больше, чем о немедленном походе на Рим. Нападение на послов и самого Федора лишний раз служило подтверждением, что он вынужден был против воли играть в запутанную и опасную игру.
– В атаку ходить проще, – пробормотал Чайка, погрузившись в свои раздумья.
– Что? – не понял его Бибракт.
– Пойдем левее острова Майор , – решил Федор, вспомнив заданный капитаном вопрос, – не будем рисковать.
– Да, со стороны испанского берега римлян можно встретить чаще, – согласился капитан "Агригента", – а здесь спокойнее. Да и путь на Сагунт лежит вдоль главного острова архипелага.
– Только не уходи слишком далеко от этого острова, – посоветовал Федор, направляясь к себе, – а то повстречаем флот Гетрамнеста. Я бы этого не хотел.
– Они наверняка идут гораздо ближе к африканскому берегу, – поделился предположением Бибракт, – чтобы держать курс от Лилибея на Новый Карфаген. нужно идти далеко от Балеарских островов. Так что вряд ли это случится. Если, конечно, Гетрамнест не изменит свой курс.
Спускаясь по лестнице в кубрик, Чайка явственно представил себе, как параллельными с ними курсами чуть южнее в сторону Нового Карфагена движется "армада" почти из сорока кораблей. Плыть вместе в этих неспокойных водах было гораздо безопаснее. Но сначала Ганнибал настоял, а потом послы сообщили ему выбранный заранее курс. Так что Федору оставалось только подчиниться, тем более что Гетрамнесту он с некоторых пор тоже не доверял, подозревая шпионов в каждом, кто ему не нравился. "Нельзя так, – увещевал себя Чайка, добираясь до кубрика и с наслаждением растягиваясь на жесткой лежанке, – а то так и до паранойи недалеко".
Но смерть послов и подтвержденное монетой предательство одного из них было упрямым фактом, который только подогревал любые подозрения. Засыпая, – плыть все равно было еще долго, а во всем, что касалось корабля, он мог положиться на капитана, – Федор решил, что нападавшие по случайности убили этого предателя. А может быть, кто-то, отдававший приказ, специально их не предупредил. "Ловко, – усмехнулся Федор, переворачиваясь на бок под скрип снастей, – одним ударом и послов и свидетеля, который свое дело сделал".
Ближе к вечеру они без особых приключений достигли Балеарских островов, точнее, оконечности главного острова Майор, но заходить в гавань не стали. Римских кораблей они не повстречали, зато разминулись с несколькими квинкеремами Карфагена, что спешили в обратном направлении. Еще множество пунийских кораблей, бороздивших акваторию между островами, спешили укрыться в порту. В наступавших сумерках Чайка сумел рассмотреть большую крепость на горе, возвышавшейся надо всей акваторией.
– Дайте сигнал о том, что мы следуем мимо, – приказал Федор Бибракту, – заходить не будем.
– Ветер свежеет, – поделился сомнениями капитан, присматриваясь к близкому берегу, – может быть, переночуем здесь? Подождем, пока погода станет благоприятной.
– Я должен быть в Сагунте как можно быстрее, – отрезал Федор.
Конечно, топить корабли, вместо того чтобы довести их до цели, ему тоже не хотелось, но что-то говорило ему, что стоит рискнуть. Словно от времени его прибытия зависело нечто важное.
Обменявшись сигналами с берегом, эскадра Чайки проследовала мимо. А наутро Федор почти пожалел о том, что принял такое решение. Опытный капитан оказался прав. Ночью ветер еще усилился настолько, что их даже отнесло к югу от намеченного курса. Правда, не слишком далеко. Во мраке корабль нещадно било волнами и раскачивало, грозя расщепить о подводные скалы. Но все обошлось. Ближе к полудню морские боги смилостивились над ними, усмирив стихию, и вновь показали сушу.
Осмотрев свои корабли, ни один из которых не отстал и не утонул этой ночью, Федор устремил свой взгляд на живописный, гористый и покрытый лесом остров. Он уступал размерами своему собрату, мимо которого эскадра проплывала вчера, но был не менее красив.
– Что это за остров? – поинтересовался Федор у капитана. Название острова, как ему казалось, должно было быть очень знакомым. И что-то само собой уже вертелось у него на языке, но никак не могло оформиться в слова.
Бибракт, занятый осмотром снастей и мачты, которую вновь установили после ночного шторма, нехотя оторвался от своих важных занятий. Бросил взгляд на обрывистое побережье, видневшееся по левому борту, и пробормотал:
– Ибица.
А затем вновь отвернулся к мачте.
– Ибица, – кивнул Федор, у которого все сложилось, – точно, она самая.
Еще до армии, той, что осталась в прошлой жизни, он хотел сюда съездить с друзьями и с упоением разглядывал рекламные проспекты самого близкого острова к побережью Испании. Чего здесь только не было. Развлечения на любой вкус. Тогда он так и не смог попасть на остров, являвшийся воплощением мечты для многих его сверстников и даже новых русских. А вот теперь, рассматривая гористый желто-зеленый кусочек суши, начисто лишенный каких-либо поселений и дорог, призадумался, словно мечта оказалась мыльным пузырем.
– Здесь есть города? – спросил он, вновь отрывая капитана от дел.
– Да, есть пара крепостей и несколько колоний на другой стороне острова, – пояснил Бибракт, продолжая смотреть, как матросы закрепляют мачту у основания, – там хорошая бухта. Но отсюда мы ее не увидим. Здесь самое опасное место для кораблей.
Помолчав, Бибракт добавил.
– За ночь нас отнесло в сторону, – проговорил он, сообщая командиру эскадры последние не самые приятные новости, – Но до побережья Испании отсюда уже недалеко. Если мы хотим попасть в Сагунт, надо взять правее.
Федор молча смотрел на живописный берег, проплывавший в стороне, и пустынное море вокруг. Корабли, прятавшиеся от шторма в гаванях Ибицы, не решились пока покинуть остров.
– Долго еще идти? – спросил наконец Федор, отворачиваясь от Ибицы и возвращаясь в реальность.
– К вечеру будем, – ответил Бибракт.
– Хорошо, – кивнул Федор, – возвращайтесь на старый курс.
"Значит, если Баал-Хаммон нас не покинет, – рассудил Федор, отправляясь к себе, – вечером будем уже на испанском берегу, а оттуда до Тарракона отправимся пешком. Так надежнее. Горцы, конечно, тоже бунтуют, но зато никакого тебе римского флота".
Впрочем, надежда на легкое завершение в целом спокойного плавания не оправдалась. После обеда, когда они отдалились от Ибицы на несколько часов, окончательно потеряв ее из вида, Чайку разбудил настойчивый стук в дверь. "Что-то случилось, – осознал командующий эскадры, едва проснувшись, – иначе меня не побеспокоили бы".
– Ну что там? – спросил Федор у солдата, оказавшегося за дверью.
– Капитан зовет вас на палубу, – коротко сообщил он, – на горизонте появился римский флот.
Федор больше ни о чем не стал расспрашивать посыльного, а, надев доспехи, поднялся на палубу. Бибракт стоял на корме, рассматривая шедшие наперерез корабли, в которых угадывались римские квинкеремы. Пехотинцы из двадцатой хилиархии, столпились у борта, обсуждая происходящее на море. Окинув взглядом колонну своих кораблей, следовавших позади "Агригента" и оценив курс римлян, Федор пришел к выводу, что Бибракт пытается прорваться без боя в сторону уже видневшегося на горизонте берега. Римлян было, по самым скромным подсчетам, около тридцати кораблей. Два десятка квинкерем с абордажными мостиками и около дюжины триер, бороздивших своими носами волны на самом острие атаки. У плохо различимого берега Федор тоже заметил несколько размазанных силуэтов, но были это корабли финикийского охранения, что могли прийти на помощь, или те же римляне, оставалось неясным. Складывалось впечатление, что римляне вполне могли отрезать их от берега. "Этого нам только не хватало, – подумал Федор, но о том, что будет происходить дальше в этом случае, думать не стал, успокоив себя, – шанс пока есть".
– Успеем? – задал риторический вопрос Чайка, останавливаясь рядом с Бибрактом и прикладывая ладонь ко лбу, чтобы прикрыть глаза от солнца.
– Ветер попутный, – осторожно пожал плечами капитан.
– Но и для них тоже, – проговорил Федор, махнув рукой в сторону кораблей противника, двигавшихся на сближение.
– Выиграет тот, чью сторону примут боги, – ответил Бибракт, прищурившись.
– Тогда зови прорицателей, – приказал Федор, нуждавшийся в поддержке богов перед нелегким решением, – пусть быстрее принесут жертву. Ведь римляне заняты сейчас тем же самым. Тут главное, кто скорее сможет умилостивить богов.