- Похоже, вы уже оправилась, - с удивлением заметил Гэз и пожалел, что Мулграв не наблюдает эту сцену.
Как, интересно, разговаривать с человеком, которого высекли по твоему приказу?
- Мы крепкий народ, - ответил Бард. - Ригантская кровь и все такое.
Гэз рассмеялся.
- Несколько лет назад вас бы снова выпороли за такие слова. А теперь я спокойно признаюсь, что в моей семье течет та же кровь. Моя прабабка была из ригантов. Говорят, сильная была женщина. Теперь даже король рассказывает о своем деде и ригантском наследии.
- Поэтому мы непобедимы, сир, - заявил Каммель Бард. - Мы - армия ригантов.
Генерал улыбнулся и двинулся дальше, солдаты направились за ним. Подойдя к воротам, Гэз заметил шедшую навстречу Корделию Лоэн, одетую для верховой езды, в юбку - брюки, тяжелые ботинки и редингот с меховым воротником. Его сердце забилось чаще и дыхание участилось.
- Добрый вечер, генерал, - сказала она.
- Добрый вечер, госпожа. Позвольте представить моих стражей, Тайбарда Джакела и Каммеля Барда, отважных воинов с моей родины. - Оба неуклюже поклонились. Солдат потрусил к девушке, и Корделия наклонилась к псу. - Будьте осторожнее с ним, - озабоченно сказал Гэз, - он не любит незнакомцев.
Корделия склонила голову набок и щелкнула пальцами. Пес немедленно сел у ее ног, и она потрепала его по загривку.
- По-моему, он вполне послушный.
- Конечно, госпожа.
- Вы собираетесь пригласить меня в дом и напоить чем-нибудь горячим, или мне так и стоять на холоде?
- В дом? Я… у меня нет слуг.
- Неужели бравый генерал не способен налить в чайник воды и повесить его на огонь?
- Не в этом дело. Я хотел сказать, что мы будем… одни.
- А - а, понятно. Не волнуйтесь, генерал, уверена, если я на вас нападу, ваши стражники немедленно прибегут на помощь.
Гэз заметил, что солдаты пытаются спрятать улыбку, и вздохнул:
- Хорошо, госпожа.
Он обернулся к Тайбарду и сказал:
- Если я позову на помощь, не мешкайте.
- Будем в ту же секунду, сир.
Несмотря на показную уверенность, Корделии было неловко и неуютно. Ее обычно рациональный ум пришел в полный хаос после разговора с Гэзом на приеме. Из головы никак не шли странные, разноцветные глаза и быстрая неуверенная улыбка.
Она думала о Гэзе большую часть времени, убеждая себя, что волнуется исключительно за его безопасность. В конце концов, он служит королю, и предупредить его о возможной беде - ее прямой долг.
Теперь, войдя за ним в дом, она поняла, что это было лишь частью правды. В девятнадцать лет Корделия понимала, насколько притягательным может быть противоположный пол. Она и прежде встречала офицеров, в присутствии которых сердце начинало биться чаще, а голова переполнялась не самыми благопристойными мыслями. Но до сих пор никто не волновал ее так, как Гэз Макон. Мысль о том, что завтра она уедет и, возможно, никогда больше не увидит его, казалась ей невыносимой.
- Где-то здесь был чайник, - сказал он.
- Пожалуйста, не утруждайте себя. Я просто пошутила. Можно мне сесть у огня?
- Конечно. Вы позволите ваше пальто?
- Девушке и без того не пристало приходить одной в дом холостяка. Тем более ей не стоит там раздеваться.
- Да, конечно. Вы не против, если я сниму мой плащ? Здесь необычно жарко.
Корделия рассмеялась его смущению.
- Долой условности! - воскликнула она, расстегиваясь. Под ним оказалась шелковая блуза и парчовый жилет зеленого цвета.
Гэз взял ее редингот и повесил на крючок у двери.
- Завтра утром вы уезжаете, - сказал он. - Вам уже известно место назначения?
- Отец сказал, что нас разместят в Линстере.
- Но туда всего четыре мили, - удивился Гэз.
- Я знаю, - ответила она, вспомнив, зачем пришла. Хорошее настроение улетучилось. - Об этом я пришла поговорить.
- В этом нет никакого смысла.
- Отец напуган, генерал. Прежде он ничего не боялся. Меня это очень тревожит. Он хочет оставить армию и уехать за море. Сегодня мы с ним разговаривали, и когда я упомянула ваше имя, он предупредил не слишком увлекаться вами. У меня возникло впечатление, что скоро здесь что-то произойдет.
- У меня тоже, - вздохнул Гэз. - Все запасы перевезены, а сегодня мы едва отстояли собственных лошадей. Мы полностью изолированы. Если Люден Макс нападет, мы вряд ли выдержим такое испытание.
- Я подозреваю, генерал, что проблема не в Людене Максе. Он посмотрел ей в глаза, но промолчал. Корделия ощутила, что краснеет под его взглядом.
- Я хорошо знаю своего отца, - продолжила она. - Его мучает не только страх. По-моему, ему стыдно. У вас могущественные враги, генерал. Боюсь, они не собираются с вами церемониться.
- Да, мне тоже приходила эта мысль, - признался Гэз и криво улыбнулся. - На мою жизнь было уже два покушения. Уверен, что третье не заставит себя ждать.
- Почему вы еще здесь?
- Хороший вопрос, госпожа. Из-за долга, чести. Я верен королю. Я присягал ему за себя и своих солдат и не могу просто уехать. Это сделает меня клятвопреступником и опозорит всю мою семью.
- Опозорит Мойдарта? Хороший сюжет для романа.
- Мы с ним никогда не были близки, - холодно ответил Гэз. - Но он мой отец, и я не потерплю, чтобы о нем отзывались в таком тоне.
- Я прошу прощения.
Гэз успокоился и улыбнулся.
- Я знаю, что о нем рассказывают, Корделия. Некоторым историям я сам был свидетелем. Мой отец - суровый и жестокий человек. Я хотел бы знать хоть один его поступок, которым можно было бы гордиться. Но пока я не знаю, мне остается только надеяться, что я не такой, и никогда таким не стану.
- Я не думаю, что вы такой, как он, - ответила Корделия, вставая со стула. - Вы не похожи ни на одного мужчину, которого я встречала прежде.
- Надеюсь, это комплимент. Она подошла ближе.
- Вы раньше целовались, генерал?
- Нет.
- Тогда я вас поцелую. Если вы, конечно, не возражаете. Гэз потряс головой. Корделия улыбнулась панике, мелькнувшей в его глазах, взяла его за руку и сделала еще один шаг навстречу. Их губы встретились, и время остановилось. Гэз обнял ее за талию и притянул ближе.
Корделия отстранилась, чувствуя, как бешено колотится ее сердце.
- Берегите себя, генерал Макон, - хриплым голосом сказала она.
Сначала он не знал, что ответить, но потом его охватило безрассудство. Кроме сладости ее губ, ничто больше не имело значения.
- Когда мы снова увидимся? - спросил он.
Она задумалась, и с ее счастливого лица постепенно исчезла улыбка.
- Не знаю, генерал. Я хотела бы остаться. Но вещи уже собраны, и отец ждет меня.
- Нет, - сказал он, - не уходи. Подари мне еще час. Они снова поцеловались, на этот раз медленнее. Гэз понял, что у него подкашиваются ноги, сел на стул, обнял ее за талию и притянул к себе на колени, ощутив сквозь одежду ее трепещущее тело. Впервые в жизни все заботы и волнения оставили его. Все, кроме этой минуты, стало бессмысленным и незначительным. Войны, битвы, недоброжелатели - все стало мелким, утратило былую важность. Вместо прежних забот его охватила одна великая правда. Их губы вновь разлучились, Корделия поцеловала его в щеку, потом в лоб. Гэз со вздохом закрыл глаза, и их губы снова встретились. За эти мгновения неприступные стены его тайного одиночества обрушились, и холодное безразличие Мойдарта, детство, лишенное ласки, - все стало лишь призрачным воспоминанием. На смену прошлому пришло настоящее, и оно было прекрасно.
Ледяной Кай в церемониальном малиновом плаще и закрывающем лицо черном шлеме широким шагом шел по восточному крылу замка Баракум. За ним шли шесть Искупителей в том же облачении. Двое тащили невысокого, худого человека в белой шелковой ночной рубашке.
В руках Искупителей были мечи. С их лезвий капала кровь.
Переступая через трупы, Ледяной Кай спустился в трапезную, а оттуда, через потайную дверь, в подземелья.
Искупители бесшумно выстроились за своим господином. Двое, стоявшие на страже у выхода на вторую лестницу, расступились и распахнули двери.
В подземном зале Искупителей, убранном багряными знаменами, был накрыт пиршественный стол. На нем собравшихся дожидались хрустальные кубки с красным вином.
Ледяной Кай встал во главе стола, откинул забрало шлема, поднял кубок и дождался, пока его воины займут свои места.
- Волей державы! - воскликнул он, и слова тысячекратно отразились от каменного свода.
- Волей державы! - повторили все и осушили кубки.
Ледяной Кай поднял руку и махнул двум Искупителям, державшим пленника. Его подтащили поближе. Он споткнулся и упал на колени.
- Поднимите его, - повелел Кай. - Король не должен преклонять колен.
Пленника подняли. На его правой щеке была огромная ссадина, кровь из сломанного носа запачкала жидкие бесцветные усы. Четырнадцатый король Варлиана посмотрел Ледяному Каю в глаза.
- Не должен преклонять колен?! - воскликнул он дрожащим от ярости голосом. - Его можно вытащить из постели, приволочь на заклание, но он не должен преклонять колен? Вы чудовище, Винтерборн, вы грязный предатель.
- Нет, мой повелитель, - печально ответил Ледяной Кай, - и я, и эти доблестные рыцари верой и правдой служили нашей стране. И мы продолжаем нашу службу. Кто втянул варлийцев в эту войну? Кто подписал с Люденом Максом договор, даровал людям свободу, только чтобы нарушить свое слово и приговорить Макса к смерти? Сегодня наступит конец проклятой войне. Сегодня Люден Макс умрет, и его сторонникам придет конец.
Король оглядел Искупителей, снова опустивших забрала своих одинаковых шлемов. На каждом было изображено лицо демона.
- Неудивительно, что вы закрыли свои лица, - сказал король. - Трусы всегда найдут, за чем спрятаться. Что до вас, - он обернулся к Ледяному Каю, - то ваши способности к самообману просто безграничны! Вы вините меня в аресте Людена Макса. Не вы ли сообщили мне, что он затевает заговор? Не вы ли называли договорщиков обманщиками и предателями?
- Да, но предателями их сделали ваши тщеславие и глупость, - возразил Кай. - Пришло время расплатиться за преступления.
- Надо было прислушаться к Бакману, - сказал король. - Он предупреждал, что вы мерзавец.
- Да, в этом и кроется ваша проблема, - ответил Ледяной Кай. - Эпитафия на смерть глупого короля: надо было прислушаться. Вы этого не сделали. Теперь ваши дни окончены, и королевства больше нет. Вам пора отправиться к жене и детям.
Кровь отхлынула от лица короля.
- Как, и детей?..
- Я вижу, вы наконец полностью осознали все последствия своих поступков. Да, мой повелитель, вашей жене и сыновьям пришлось заплатить за ваши грехи. Смерть забрала их быстро и сравнительно безболезненно. С вами все будет иначе. Ваша кровь напитает священную реликвию, средоточие невероятной силы. С ее помощью мы введем эти земли в эпоху процветания и истинного величия.
Ледяной Кай снова махнул державшим короля Искупителям. Они схватили его под руки и потащили вперед. Король, сломленный известиями о своей семье, не сопротивлялся, даже когда его уложили на окровавленный деревянный столб. К ним подошел третий Искупитель, державший в руках молот и железные клинья.
Первый клин пробил запястье короля. Раздался крик.
Ледяной Кай слушал эти звуки, как манящую музыку. Его тело расслабилось, и ум вошел в состояние сосредоточенного спокойствия. С каждым ударом раздавался новый крик несчастной жертвы. Затем крест установили на место. В отличие от злополучного лорда Ферсона короля распяли вверх ногами, его голова была всего в нескольких футах от мраморного пола.
Кто-то рассмеялся. Ледяной Кай, рассерженный тем, что ритуал утратил торжественность, обернулся посмотреть на причину глупого веселья. Ночная рубашка короля соскользнула ему на голову. Кай быстро подошел к кресту, одним взмахом кинжала разрезал рубашку и отбросил ее в сторону.
Вернувшись за стол, он открыл стоявшую напротив его кресла черную шкатулку и вынул завернутый в бархат череп. Нежно взяв державу в руки, вернулся к королю и положил череп под его голову.
- Начнем, мой повелитель, - мягко сказал он и осторожно, стараясь не вонзить кинжал слишком глубоко, провел лезвием по шее короля.
Кровь потекла по лицу, волосам и закапала на лежавший внизу череп.
Ледяной Кай встал и высоко поднял кинжал.
- Новая эра настала, братья мои! - возвестил он. - Помолимся!
11
Ведунья встала и отошла от кровати, на которой лежал Колл Джас. Он спал, из его рта сочилась слюна. Чара Ринг, сидевшая с другой стороны, погладила отца по лицу и вопрошающе посмотрела на Живущую. Та покачала головой и жестом пригласила выйти в соседнюю комнату.
- Ты наверняка сможешь что-то сделать, есть же магия! - воскликнула Чара, как только закрылась дверь. - Я не вынесу видеть его в таком состоянии!
- Мне не восстановить его мозг, Чара. Коллу осталось лишь несколько дней. Его дух уже слабеет, будто знает, что поправиться не суждено.
- Неужели не помогут даже травы? - не верила Чара. - Я знаю, он никогда тебе не нравился, он сам говорил. Ты считаешь, что он слишком похож на варлийцев.
- Молчи, дитя! Будь передо мной умирающий Мойдарт, я бы сделала все, что в моих силах, чтобы спасти его! Я получила свой дар не для того, чтобы судить, кому помогать, а кому нет. И я любила его, хотя ты и права, мне он не нравился. Но я люблю всех ригантов. Будь у меня возможность, я вылечила бы его, поверь мне, дитя.
Чара взглянула ей в глаза и вздохнула.
- Прости, - сказала она. - Я была не права. Просто… он всегда был таким сильным. Мне казалось, его ничем не остановить.
- Да, он обладал великой силой и неуемными аппетитами. Эти аппетиты и сгубили его. Его печень уже давно не справлялась с тем количеством уисгли, которое он поглощал. Не случись этого удара, он прожил бы не больше года. Мне очень жаль, Чара.
- Я посижу с ним. Мне надо многое ему сказать. Он может слышать?
- Думаю, тебя он услышит.
Чара вернулась к отцу и тихо закрыла за собой дверь.
Живущая укутала тонкие плечи шалью, вышла на галерею и спустилась в большой зал, где собралось множество ригантов. У двери на улицу маячила нескладная фигура Дрейга Кохланда. Она подошла поближе и заметила, что он в смущении отвернулся.
- Как твои дела, Дрейг? - спросила она.
- Неплохо, Живущая. Как твои?
- Я еще помню лучшие дни. Что теперь будешь делать?
- Чара предложила мне работу в Айронлатче. Представляешь? - Он нервно рассмеялся. - У меня в жизни не было работы!
- Возможно, тебе понравится.
- Да, а если нет?
- Что беспокоит тебя?
- Кто сказал, что меня что-то беспокоит?
- Не играй со мной в эти игры, Дрейг Кохланд. Я - Живущая на Озере и знаю, о чем говорю.
- Мне не место здесь, Живущая. Понимаешь, я как будто на чужой свадьбе без штанов.
- Изящно сказано.
- Что? А, извини, я не хотел тебя обидеть.
- Ты меня не обидел, Дрейг. Я горжусь тобой. И тебе тоже следует гордиться.
- А я не горжусь. Знал бы, как вернуть все назад, ни за что бы так не поступил. И брат был бы со мной, дома.
- Нет, Дрейг. Если бы твое желание исполнилось, ты пошел бы один. Жалеть надо о жизни, растраченной на воровство и дочерей земли. Но не позволяй себе жалеть о единственном подвиге в твоей жизни. Ты герой, Дрейг. Такое можно сказать не о каждом. Ты сохранил три человеческие жизни.
Дрейг покраснел и переступил с ноги на ногу.
- Как поживает великий Джас? - спросил он.
- Он умирает.
- Нет, он выкарабкается. Он же Колл Джас.
- Он человек, Дрейг. И смерть призвала его к себе.
- Мир меняется на глазах, - пробормотал он. - Ничто уже не будет прежним.
- Да, это так, - согласилась Ведунья и вышла на улицу. Райстер стоял в лунном свете, его плащ трепетал на ветру.
Сама его фигура источала одиночество. Живущая подошла, и он обернулся.
- Сколько еще? - спросил он.
- День. Самое большее, два.
- Он был моим отцом, Живущая? Я часто задавался этой мыслью, мы так хорошо понимали друг друга.
- Нет. Твоим отцом был не он. Почему ты не внутри, со всеми?
- В такие минуты я предпочитаю оставаться в одиночестве. Чара держится?
- С трудом. Но у нее нет выхода.
- Сначала Жэм, теперь и Колл Джас. Все великие люди уходят.
- Ты тоже один из них, Райстер. И Кэлин Ринг. И маленький Фиргол, который убил медведя, станет таким же, когда вырастет. - Они помолчали, глядя на скользившие вдоль горных пиков облака. - Ночи становятся теплее, - заметила она.
- Да. Скоро снова появится солнце, и вырастут цветы.
- Если ты когда-нибудь захочешь узнать, кто твои родители, - сказала Живущая, взяв его за руку, - просто скажи мне.
- А какая разница? - пожал плечами Райстер. - Я тот, кто я есть. Я ригант, а это главное.
- Главное - это желание быть ригантом.
В сотнях миль к югу на череп упала первая капля королевской крови.
Ведунья пошатнулась и закричала.
Райстер бросился вперед, успев подхватить ее в последний момент.
- Ты заболела?
- Отойди от меня, - прошептала она, уставившись на юг широко распахнутыми глазами. Райстер отступил на шаг и заволновался всерьез. - Дальше! - нетерпеливо сказала Живущая, махнув рукой.
Ее волосы заколыхались, шаль упала с плеч и отлетела, подхваченная порывом ветра. Там, где стоял Райстер, было безветренно. Ведунья, борясь с окружившей ее бурей, закричала что-то на языке, которого Райстер никогда прежде не слышал, пошатнулась и упала. Больше Райстер не смог стоять в стороне. Он подбежал к ней и поднял ее на руки.
В огромном доме кто-то закричал. Райстер внес потерявшую сознание Ведунью внутрь, увидел, что люди бегут по лестнице, и подумал, что, наверное, умер Колл Джас. Ригант уложил Живущую на длинную кушетку, нащупал пульс и, успокоившись, побежал за остальными наверх. В двери одной из спален толпилось несколько женщин. Райстер протолкался поближе: в комнате, на полу, сидел перепутанный Фиргол. Повсюду валялись разбросанные половики, простыни свисали со стропил, а огромная перевернутая кровать стояла на боку у стены.
- Что случилось, малыш? - спросил Райстер, заходя в комнату.
- Пришел человек с оленьими рогами, - ответил Фиргол со слезами на глазах, - и с ним была буря.
Райстер поднял дрожащего мальчика на руки. На щеке ребенка появился огромный свежий синяк, а на лбу - порез. В глазах собравшихся был страх.
- Мальчик одержим, - сказал кто-то.
Не обращая внимания, Райстер принес Фиргола вниз, к уже очнувшейся Живущей.
- Что случилось, Ведунья? - спросил он.
- Смерть и тьма, - ответила она.
Тайбард Джакел любил ходить в ночной дозор. Один, в холодной темноте, свободный от необходимости общаться с другими, он мог расслабиться и думать о чем угодно. Ему, конечно, нравилась компания Банни и Каммеля, да и посидеть в таверне в компании он любил, но только ночь позволяла так расслабиться.