- Я попросил ее подарить мне час, Мулграв. Она расплатилась за это жизнью.
По щекам Серого Призрака покатились слезы. Джейкон неслышно попятился и вышел на улицу. На стене, рядом с колодцем, сидел Тайбард Джакел и чистил винтовку Эмберли.
- Смотри-ка, мы выжили, - сказал Галоглас.
- Не все. Мундир Каммеля Барда теперь твой. Мой друг Банни погиб на соседней улице. Я наказал ему держаться ко мне поближе. Он послушался и все равно умер.
Тайбард вздохнул и снова стал полировать резной курок Эмберли.
Кругом лежали мертвые и раненые.
- Мне жаль, что так вышло с твоими друзьями, - сказал Джейкон.
Он видел, как плохо Тайбарду, и захотел положить руку ему на плечо, как Мулграв Серому Призраку. Но не смог. Вместо этого он встал и ушел.
И только теперь Джейкон понял, что мундир больше не воняет.
- Ну, хоть что-то хорошо, - громко произнес он.
Пинанс, красивый, высокий мужчина с крупными чертами лица, был прекрасным наездником, и верхом на черном жеребце наслаждался ощущением власти, которое приносил ему вид его марширующей армии.
Этого момента он ждал уже двадцать пять лет. Они с Мойдартом никогда не были друзьями. Их предки веками правили соседними землями и постоянно ссорились из-за границ. Однако ненависть Пинанса к Мойдарту произошла не из разногласий далеких предков. Она родилась в тот день, когда Райэна Тримейн вышла замуж за Мойдарта. Даже сейчас при воспоминании об этом у Пинанса все сжималось внутри.
Хотя он никому не признавался в этом, Райэна Тримейн была любовью всей его жизни. Он преклонялся перед ней и свято верил, что ему отвечают взаимностью.
Сейчас, с высоты прошедших лет, Пинанс понимал, что она была пустой и бездумной женщиной, склочной, способной предать кого угодно. Но тогда Райэна была богиней и солнцем его жизни. Размеры земель и доходы Мойдарта во много раз превосходили владения Пинанса, по этому признаку она и выбрала себе мужа. Так прекрасная Райэна стала госпожой замка Эльдакр.
Два года спустя она погибла, как официально заявили в Эльдакре, от рук убийц, пытавшихся убить Мойдарта. Бессовестная ложь!
К тому моменту ее интрижка с вождем каких-то дикарей уже не была новостью в салонах северной знати. Пинанс гадал, почему Мойдарт не выгнал ее. Когда разнеслась весть о гибели Райэны, он сразу понял, что убийца Мойдарт, и поделился с отцом, который посоветовал не давать волю фантазии.
- Мойдарт тоже ранен и находится при смерти. Нет, сынок, выкинь это из головы.
Многие годы Пинанс по крупице собирал информацию о покушении. Никто из стражников убийц не видел. Ни один слуга не заметил бегущих по замку. Зато все видели задушенную Райэну и раненого Мойдарта. Все прояснилось, когда к фактам добавилась одна маленькая деталь: врач, который лечил Мойдарта, сказал, что правая рука убитой была в крови, хотя на женщине не оказалось ни царапины. Новых доказательств не требовалось. Не было никакого покушения. Собственная жена бросилась на него с ножом, и он задушил ее.
Теперь, двадцать пять лет спустя, он сполна заплатит за свое преступление. Он заплатит за то, что лишил Пинанса единственного шанса на истинное счастье.
Во главе колонны маршировали пять тысяч стрелков. Вперед выступили разведчики, искавшие оборонительные укрепления. Но ничего не было. Как и ожидал Пинанс, Мойдарт закрылся в замке, зная, что пушек у противника пока нет. Но артиллерия была уже на подходе, и то мгновение, когда Мойдарт окажется в цепях, оставалось вопросом нескольких дней.
Пинансу нечасто приходилось испытывать столь приятное предвкушение.
Под его командованием собралось двенадцать тысяч человек, скоро он станет самым могущественным графом севера. Жаль, что придется пробить бреши в стене Эльдакра. Отличный замок, станет прекрасной резиденцией. Надо будет обязательно восстановить его.
С ним поравнялся всадник в красном плаще. Пинанс покосился на Искупителя и почувствовал, как хорошее настроение улетучивается.
- Мойдарт оставил Эльдакр, - сообщил Сперрин Дайл.
- Он собирается выйти нам навстречу?
- Нет, лорд. Он и его пять тысяч человек бежали на север.
- Но вы говорили, что он попытается удержать замок, - сказал потрясенный Пинанс. - Эльдакр слишком важен, чтобы его оставить.
- Да, лорд, - согласился Сперрин, - это было бы логично. Мы следили за ним и предположили, что он собирается поступить так. Однако он нанял демонопоклонника, который окружил замок страшными заклятиями, мешающими нашим посвященным видеть внутри замка. Судя по всему, этот колдун узнал о том, каким силам им придется противостоять, и убедил Мойдарта отступить. Мы полагаем, что они отправились искать помощи ригантов.
- Значит, Эльдакр достается мне без боя? - рассмеялся Пинанс. - Я, конечно, ненавижу Мойдарта, но прежде он не казался мне ни трусом, ни идиотом.
- Он не военный, а всего лишь интриган, искусный в политике и предательстве.
- Мне всегда казалось, что это одно и то же.
- Возможно, - согласился Сперрин. - Однако попытайся он удержать замок, мы сами послали бы людей на переговоры с ригантами.
- Зачем?
- Не стоит забывать, что эти нецивилизованные варвары - прекрасные воины, которые могут собрать войско приблизительно в четыре тысячи человек. Лучше договориться с ними, чем ждать, пока они объединятся с Мойдартом.
- Варвары с ним не объединятся, - возразил Пинанс. - Он двадцать лет только и делал, что пытал, казнил и убивал их всеми способами.
- Да, он был одним из столпов варлийского народа. Жаль, что такой человек стал нашим врагом.
Пинанс покосился на Искупителя, пытаясь понять, пошутил ли он. Он не шутил. Его лицо осталось серьезным, как и всегда.
Когда армия почти подошла к Эльдакру, Пинанс и пять генералов встали во главе колонны. Пинансу до сих пор не верилось, что сражаться не придется. Они маршировали по главной улице Старых Холмов. Местные жители выходили из домов поглазеть, некоторые дети махали солдатам руками. Солдаты, улыбаясь, махали в ответ.
В дверях одной из лавок, глядя на войско, остановился высокий немолодой человек.
- Его необходимо арестовать и повесить, - заявил Сперрин Дайл.
- Кто это? - спросил Пинанс, с любопытством глядя на нескладную фигуру.
- Алтерит Шаддлер, предатель и клеветник.
- Ах да, учителишка, заступившийся за какую-то колдунью. Я слышал этот анекдот.
- Он носитель зла, я это чувствую.
- Сегодня у меня нет настроения на казни, Сперрин. Когда мы укрепимся в Эльдакре, можете привести сюда своих людей и разобраться с ним.
- Благодарю, сир, поистине мудрое решение.
Снег уже почти растаял, в ясном небе висело теплое весеннее солнце. Но к востоку собрались облака, и к вечеру скорее всего будет дождь. Удачно, что эту ночь можно провести с комфортом, в родовом замке своего сбежавшего врага.
До стен, окружавших замок, они дошли уже после полудня, и младшие офицеры занялись размещением солдат. Многих направили в оставленные казармы, остальным пришлось разбить палатки у южной стены.
Пинанс вступил в замок с двумя отрядами по двадцать человек. Сперрин Дайл остался снаружи.
- Я не войду туда, пока наши люди не найдут способ уничтожить заклинания. Они причиняют мне боль даже отсюда.
Больше часа солдаты обыскивали здание и не нашли ни одного слуги, ни конюшего. Даже подземелья оказались пусты.
Пинанс повелел принести в трапезную обед и сел за пиршественный стол вместе с генералами. Трое были его двоюродными братьями, надежными, но лишенными воображения людьми, четвертый - племянник Дарил, толстый туповатый мальчишка. Вдруг Пинанс подумал, что не доверил бы вести битву никому из них. Поэтому пришлось нанять полковника Гарона Бека, талантливого полководца. К сожалению, в силу низкого происхождения, его нельзя было повысить в звании.
- Значит, сегодня не воюем? - разочарованно спросил Дарил.
- Не сегодня, Дарил. Завтра можешь взять отряд и проверить, как далеко враг успел сбежать. А сегодня давайте отдыхать и пожинать плоды нашей первой победы. Предлагаю после еды прогуляться по замку.
- У тебя хорошее настроение?
- Да. Враг бежал предо мной. Теперь я сижу на его месте. С этого дня мне достанутся все его земли и владения. У меня просто великолепное настроение!
Великолепным настроение оставалось еще целый час.
Аптекарь Рамус закрыл дверь, запер висячий замок и с маленьким свертком в руках зашагал по мостовой. Теперь, с приближением весны, по вечерам было все светлее, да и погода становилась все мягче.
Поглядев на поле, где к овцам жалось несколько маленьких ягнят, он пошел дальше, кланяясь и улыбаясь каждому, кто с ним здоровался.
Сегодня был очень странный день. Каждый, кто приходил в лавку, считал своим долгом затеять разговор о приходе Пинанса и бегстве Мойдарта. Рамус мало понимал в военных вопросах, но не хотел смотреть на поле битвы, усеянное трупами, и радовался, что Мойдарт увел свои войска.
Когда-то давно отец Рамуса сказал: "Все войны начинают обозленные старики, а юношам приходится гибнуть за то, чего они не понимают. А потом старики садятся за стол, война заканчивается, но ничего не меняется. Иногда в старых замках появляются новые хозяева, а дети погибших создают новые семьи, чтобы солдатские кладбища никогда не пустовали".
Рамус старался не обращать внимания на южную войну. Посетители лавки говорили о ней беспрестанно, Рамус делал вид, что внимательно слушает, но пропускал все мимо ушей и переносил свое внимание на приготовление лекарств, смешивание трав, на солнечные лучи, играющие на холмах, и на состояние здоровья пациентов. Последние несколько дней он неустанно любовался новорожденными ягнятами, только привыкавшими к ветру, солнцу, прыгавшими по полю на своих тоненьких ножках. Это зрелище вселяло в него чувство умиротворения.
Он остановился у дома кожевника Томаса Кантинаса и постучал. Дверь открыла его младшая дочь Келла и крикнула матери, что за дверью стоит мужчина.
- Как тебя зовут? - спросила девочка.
- Рамус.
- Он сказал, что он Рамус, - крикнула девочка в дом. Из кухни вышла Лайда, жена кожевника.
- Как он сегодня? - спросил Рамус, поклонившись.
- Спит чуть получше, но продолжает худеть, аптекарь.
"И ты тоже", - подумал Рамус, глядя на ее впалые щеки и покрасневшие глаза.
- Я принес еще трав, которые заглушат боль и помогут ему уснуть.
- Но вылечить-то они не вылечат?
- Нет. Его уже ничто не вылечит. Вот, я написал, как принимать травы.
- Мне нечем заплатить, аптекарь, - покраснела Лайда.
- Расплатитесь, когда сможете, - ответил он. - Вы хорошо высыпаетесь?
- Не совсем, - ответила она. - Ночью ему хуже всего, он начинает кричать.
- Завтра я принесу болеутоляющую микстуру. Доброй ночи. За Рамусом закрылась дверь, и он вздохнул. Жизнь в горах нелегка, но смерть еще тяжелее. У Томаса Кантинаса было шестеро детей, мало денег и рак кишечника. Старший сын, которому только исполнилось четырнадцать, еще слишком мал, чтобы стать главой семьи. Рамус решил завтра же зайти к мяснику и убедить его помочь несчастной семье с едой.
Он пошел домой. Окошки первого этажа светились, из каминной трубы курился дымок. Он открыл дверь. Шула Ахбайн, его экономка, вышла навстречу и помогла снять тяжелое зимнее пальто.
- Садитесь у огня, - сказала она. - Я сварила глинтвейн - принесу стаканчик.
Маленький аптекарь пробормотал "спасибо" и уселся в любимое кресло. Шула раньше собирала для Рамуса травы, потом работала на Мэв Ринг и стала хорошей экономкой. Жизнь не баловала ее. Еще в те времена, когда такие союзы не одобрялись, Шула влюбилась в паннона. Не одобрялись? Рамус грустно улыбнулся. Шула стала изгоем для собственного народа. Когда она осталась без мужа, то едва не погибла от голода вместе с сыном, Банни.
Шула вернулась и протянула ему стакан глинтвейна.
- Прекрасно, - сказал он, пригубив напиток. - Есть новости от Банни?
- Он мало пишет. Сейчас перемирие, и их разместили в Шелдинге. Значит, все в порядке.
- Может, война наконец подходит к концу.
- Да, я тоже надеюсь на это. Мне очень не хватает его. Шула подошла к вешалке и закуталась в свою шаль.
- На кухне горячее рагу, и еще я испекла хлеб, он в кладовой.
- Спасибо вам, Шула. Доброй ночи.
Оставшись один, Рамус устроился поудобнее и задремал. Очнувшись, он понял, что думает о Мойдарте. Ему будет не хватать разговоров о живописи. Аптекарь и сам начал рисовать, не горные пейзажи, конечно, а простенькие букеты из трав и цветов. Получалось плохо, но в последний год стало немного получше. Мойдарту он их не показывал.
Вскоре он проголодался и уже собрался разогреть рагу, когда снаружи раздался грохот копыт, а потом кто-то заколотился в дверь.
Рамус открыл. За порогом столпилось несколько солдат.
- Аптекарь Рамус?
- Да, это я. Кто-то болен?
- Вы пойдете с нами.
- Я закончил свои посещения на сегодня, господа. Солдат ударил его по лицу, и Рамус, отшатнувшись, уронил вешалку.
- Делай, как говорят, - сказал солдат, переступив порог и подняв аптекаря на ноги. - У тебя и так неприятности. Будешь меня доводить - лучше не станет.
Ошеломленного Рамуса выволокли из дома и усадили на высокую лошадь. Он уцепился за луку седла, один из солдат ухватил лошадь за повод, и они поскакали прочь от Старых Холмов.
Он ехал, потрясенно пытаясь осознать, что происходит.
У тебя и так неприятности.
Какие неприятности? Откуда? Никогда в жизни он никого не обидел, даже не думал об этом. Наверняка произошла какая-то ошибка.
Кони повернули к Эльдакру и въехали в замок. Там Рамуса сняли с седла, поволокли внутрь, там вверх по лестнице и дальше по коридору. Идущий впереди солдат остановился и постучал в дверь.
- Да? - раздался голос Пинанса, как показалось Рамусу, сердитый.
Солдат открыл дверь и втолкнул туда Рамуса.
- Как приказывали, милорд, это аптекарь.
- Я знаю, кто он. Мы уже встречались. Ну и что вы скажете в свое оправдание, аптекарь?
- Боюсь, я вас не понимаю, милорд.
В руках у Пинанса был хлыст. Он сделал шаг вперед и полоснул Рамуса по лицу. Боль была невыносимой.
- Я уже достаточно зол. Не стоит приводить меня в ярость.
- Простите, милорд. Я не знаю, что вы хотите услышать.
- Вы что, недоумок? Посмотрите вокруг. Осматриваться не было необходимости. В центре комнаты стоял мольберт с незаконченным горным пейзажем.
- Да, милорд? Это студия. Здесь Мойдарт пишет свои картины.
- Вы и в самом деле недоумок. Обманули, насмеялись надо мной, а теперь не знаете, почему вы здесь?
- Я обманул вас? - озадаченно переспросил Рамус. - Но в чем?
Пинанс снова занес хлыст, и Рамус отшатнулся, машинально заслонив лицо рукой.
- В чем? - воскликнул Пинанс, ударив Рамуса хлыстом по руке. Тот вскрикнул. - В чем?! Вы не знали, что мы заклятые враги?
- Знал, милорд.
- И все-таки заставили меня купить его пачкотню?
- Нет, милорд. Вы сами приказали поговорить с художником. Помните? Вы пришли на прием и увидели картину на стене. Я предупредил, что художник не желает раскрывать своего имени. А когда вы захотели заказать картину, я пошел и рассказал об этом Мойдарту. Он написал вам истинный шедевр, а не пачкотню.
- Полагаю, он немало позабавился этим.
- Думаю, что да, хотя позже у него нашлись причины для сожаления.
- И какие же?
- Вы заплатили ему семьдесят пять фунтов. Через год стоимость его пейзажей возросла вдвое, а в этом году - вчетверо. Без сомнения, его не радовала мысль о том, что купленная вами картина стоит в четыре раза больше, чем вы за нее заплатили.
- Меня не волнует ее цена. Первое, что я сделаю, вернувшись домой, - изрежу ее на куски собственными руками.
- Но почему?
В ответ раздались два щелчка хлыстом. Закрыв голову, Рамус упал на колени и закричал. Из красных полос на руках сочилась кровь.
- Не смейте задавать мне вопросов! Ваша жизнь висит на волоске. Отвечайте, каковы ваши отношения с Мойдартом?
- Он мой друг. Внезапно Пинанс рассмеялся.
- Друг? У Мойдарта нет друзей. Он бессердечный и бессовестный убийца. Встаньте.
Рамус заставил себя подняться. Его лицо и руки были в крови.
- Как можно говорить, о дружбе с чудовищем? Вы не знали, что он убил собственную жену? У него нет души.
- Я не могу с вами согласиться, милорд.
- Что за наглость! Или вам мало моего кнута?
- Нет, милорд. Я боюсь его. И вас тоже.
- Почему тогда вы продолжаете раздражать меня?
- Я думал, вы хотите услышать правду.
- Значит, у вас есть доказательство того, что у Мойдарта есть душа?
- Нет, милорд.
- О какой же правде вы говорите?
- О его ранах. Много лет назад он получил рану в живот, она так и не закрылась. Он сильно обгорел, вытаскивая сына из огня, и ожоги тоже не зажили. У этого нет никакой причины, я лечил его всеми лекарствами, от которых любой другой давно бы поправился. Его раны не заживают, потому что он сам этого не хочет. Мойдарт наказывает сам себя. Человек без души не стал бы себя так мучить.
- Вы не думали, что это наказание послал ему Исток за грехи?
- Нет, милорд. Мне кажется, если бы Исток наказывал так каждого преступника, я бы научился узнавать симптомы. В мире достаточно злодеев, но большинство из них процветает.
- Вы, случайно, не намекаете, что я - один из них?
- Нет, милорд, я никогда не слышал, чтобы вас называли злодеем. Вы просто могущественны.
- А Мойдарта называют злодеем?
- Да, милорд.
- И вы упорствуете в том, что он ваш друг. Друзей нужно выбирать с осторожностью. Вам, очевидно, ее не хватило. Полагаю, Мойдарт тоже испытывает к вам какое-то расположение. Поэтому завтра вас повесят. - Пинанс обернулся к солдату, привезшему Рамуса в замок. - Отыщите для него камеру помрачнее. Там, - он снова обратился к аптекарю, - никто не помешает вам думать о дружбе и злодеях.
Пинансу не удавалось уснуть. Такое с ним случалось нечасто. Обычно он клал голову на подушку, мгновенно забывался и просыпался в бодром расположении духа. Однако этой ночью его стали преследовать кошмары. Сначала какое-то чудовище тянуло его за пятку в озеро. Пинанс проснулся в холодном поту и с судорогой в левой ноге. Потом он бежал по лесу, и за ним гналось что-то, на что он даже боялся обернуться. И снова проснулся.
Возможно, решил он, наливая себе вина, Искупитель был прав, и не стоило оставаться в замке. Видимо, враждебные заклинания как-то повлияли на сон.
Третий кошмар превзошел предыдущие. Кто-то легонько постучал по лбу, и, когда Пинанс открыл глаза, рядом сидел Мойдарт.
Перед глазами что-то мелькнуло, и он понял, что это лезвие кинжала. Пинанс закрыл глаза в поисках спасительного сна. Острие кинжала коснулось щеки.
- Уходи, - сонно пробормотал Пинанс.