Снова я расплавленный воск, струящаяся вода, опять я проникаю в трещины и зазоры - и снова безуспешная попытка попасть на второй уровень. Ещё одна попытка. Расплавленная лава - то, во что превращается материал стены от нашего упрямого воздействия, - восстанавливается, но уже не так быстро. Главное теперь - не терять напора. Ещё одно усилие, и стена остаётся за спиной, а мы оказываемся в потоке разноцветных струй.
- Прошли? - спросил я.
- Почти прошли. Но надо глубже, иначе мы не овладеем управлением двигательной установки.
Снова вперёд. Теперь мы уже не воск и не вода, а холодная игла, пронизывающая поток световых струй. Неожиданно нас кинуло вперёд, к какой-то огромной воронке, притягивающей к себе.
- Назад! - послышался голос Антона. Мы рванулись назад и снова застряли в потоке световых струй.
- Я не могу больше. Я ухожу.
- Подожди!
- Мы не смогли полностью овладеть кораблём. И не сможем.
- Что же делать, Антон?
- Я могу раскочегарить двигательные системы, и тогда корабль рванёт, как тот глайдер. Помнишь?
- Помню.
- И тогда вскоре от "Изумрудного странника" останется одна дырка.
- Ну так за чем же дело стало?
- От тебя тоже останется дырка. Ведь тебя, Саша, нельзя высадить. Ты останешься в этой жестянке. И умрёшь.
- Чего же мы ждём? Конечно, я согласен.
- Хорошо, приступаем… Помогай мне.
Мы снова начали пробиваться через застывший светопоток. Теперь эти разноцветные струи подчинялись нашей воле, и мы могли плести из них сложные узоры. Через некоторое время получилась картинка, вполне удовлетворившая Антона.
- Всё готово. Я ухожу.
- Спасибо, Антон.
- До встречи в раю.
- Очень остроумно, - буркнул я.
Корабль начал наращивать скорость. Теперь всё сделано, и мне оставалось только одно - любоваться пейзажем, местами, по которым я недавно пробирался с таким трудом к форту Скоулстонт, и ждать взрыва. Можно, конечно, кричать, плакать, хохотать, но ничего нельзя изменить - и мне, и кораблю осталось жить минут десять. Романтики утверждают, что выход есть из любой ситуации, были бы воля и желание жить. Реалисты знают, что это далеко не так. Сейчас я находился как раз в классической безвыходной ситуации.
Впрочем, чего уж так убиваться? В смерти страшны только неизвестность перед переходом, перед тем, что принесёт новый круг, и жалость расставания. Когда магнитопоезд отчаливает от вокзала и разгоняется на всех парах, а сзади остаётся родной город, с каждой минутой увеличивается разрыв с домом, ты знаешь, что если и вернёшься сюда через много лет, то совсем другим человеком, и здесь всё будет иным, непривычным. Новые здания, новые люди, новые слова и мысли. Нельзя дважды войти в одну реку - эта простая истина наполняла грустью.
… На то, чтобы понять, что происходит, и успеть среагировать, мне даны были какие-то жалкие доли секунды. Ровно столько времени, сколько нужно "Изумрудному страннику", чтобы преодолеть расстояние в пятьдесят метров. Успеть было почти невозможно. Но между "почти невозможно" и просто "невозможно" всё-таки есть какой-то зазор, какой-то крохотный шанс. Я его использовал!
***
Только что я сидел в кресле капитана обречённого корабля - и вот я уже лежу на холодной рыхлой земле. Чёрная площадка, бессменный караул сосен вокруг - знакомое место. Ну конечно же, это была пустошь Леших забав. Земля! И рукой подать до Асгарда. Остаётся только подняться, отряхнуться и пройти сто метров. Там проходит линия спецметро, ведущая в город.
Мне несказанно повезло. Как я уже говорил, транспортная система "динозавров" представляет собой цилиндр, пронизывающий планету и возвышающийся на несколько километров над её поверхностью. Далее в пространство уходит "труба" диаметром равным диаметру цилиндра. Для перемещения достаточно попасть в любую точку "трубы". Рука провидения или невероятная случайность, но траектория "Изумрудного странника" и "труба" пересеклись За кратчайший миг я успел понять это и устремился к Земле. Ай да Аргунов, ай да сукин сын! Выкарабкаться из очередной передряги, да ещё из какой! Дуракам, говорят, везёт.
Сто метров до метро, а потом - уютная комната, суетящиеся товарищи, врачи, хороший стол. Это всё было бы очень здорово, но… Но мне нужно на Акару. Зачем? Помочь оставшимся там друзьям? Им вряд ли нужна моя помощь. Всё, что от них требовалось сотворить с фортом Скоулстонт, они сотворят и без меня. После этого они устремятся домой, в Асгард. Я же стремлюсь в форт. К Синему Шару.
Зачем, спрашивается, мне сдался этот Синий Шар? Об этом я пока не имел представления. Не скажу, что время, проведённое рядом с ним, было лучшим в моей жизни. Пожалуй, оно даже было одним из худших. Но меня не отпускало ощущение - если я не вернусь и что-то не сделаю (интересно, что?), то в чём-то крупно проиграю. Очень крупно.
Был ещё такой вариант - я добираюсь до города, там немного отдыхаю, отъедаюсь, согреваюсь и лишь потом отправляюсь на Акару. Но так бы ничего не вышло. Да, сейчас я измотан, мне тяжело, но я могу вернуться. Потом, размякнув, не смогу. Дело даже не в том, что в спокойной и уютной обстановке на меня навалятся воспоминания, запоздалый страх смерти, я потеряю азарт и темп, раскисну, всё произошедшее со мной отойдёт на второй план, и драке я предпочту спокойствие и безопасность. Отогнать прочь слюнявые переживания и собраться с силами я бы всё-таки смог. А вот прийти снова к Синему Шару вряд ли решусь. Вот это слишком тяжело. Нужно не упускать миг своей злости и решимости, ибо завтра я найду тысячи причин, чтобы не делать этого. И смогу даже сам себя убедить, что этот Синий Шар мне не нужен, не имеет для меня никакого значения и смешно из-за каких-то своих иллюзий переться чёрт знает куда и при этом ещё рисковать жизнью, Однако сейчас я прекрасно понимал, что он мне нужен и что я должен быть на Акаре, причём чем быстрее, тем лучше.
Полчаса я просидел на холодной земле, не в силах решиться на безумный шаг. И всё же решился…
***
Акара. Я снова на ней, на том самом месте, где мы стояли несколько дней назад. Тогда мы составляли ещё полный Круг. Отсюда мы начали свой нелёгкий путь, который оказался для Уолта, Антона и Одзуки последним. Прошло пять дней. Как же это было давно! Кажется, в другую эпоху. Я и сам тогда был другим, не знающим многого, не ведающим важных вещей. Тогда, при всём нашем энтузиазме никто до конца не верил, что удастся уничтожить форт Скоулстонт и "Изумрудный странник". Это была мечта. Мы мечтали отсрочить страшное будущее, выкроить для человечества несколько лет и тем самым попытаться спасти его. Чудо - нам это удалось. Теперь по воле судьбы путь мой снова лежал в форт. Однако сейчас я даже не представлял чётко, зачем.
В лицо бил разгулявшийся ветер. Я разжал пальцы, и он подхватил горсть земли, прихваченную мной с родной планеты. Горы, как всегда, выглядели красивыми и величественными, казалось, их совершенно не касается суета, происходящая здесь. Стояли они миллионы лет, простоят ещё столько же. Но, видимо, всё-таки наше мелкое копошение касалось чем-то и их, и всей планеты. На всём окружающем, в том числе и на горах, продолжал лежать отпечаток скверны, возможно, опасный для всего и всех. И теперь я знал, откуда она взялась. От Синего Шара.
У меня не осталось при себе почти ничего - ни снаряжения, ни оружия. Даже серьга радиопередатчика закатилась куда-то во время потасовки на "Изумрудном страннике". Впрочем, оружие мне не особенно и нужно. От рагнитов, надо надеяться, Акара на некоторое время очищена, других хищников мне бояться нечего - справлюсь. Хуже, что осталось всего две пластинки пищеэнергана - явно не хватит, чтобы восстановить хоть часть сил. С другой стороны, достаточно, чтобы на своих ногах доплестись до форта.
Сейчас путь был легче, чем в прошлый раз. Не нужно бояться, что ненароком засекут рагниты. Я уверен, что теперь мне не грозит и Казагассс - во всяком случае, того, что произошло с Уолтером и Одзуки, со мной не произойдёт, борьба с этой силой перешла у меня на какой-то более тонкий уровень. Наибольшую опасность представляли рагнитские контрольные "пирамидки", запрограммированные на уничтожение всего, что по размерам и форме хоть отдалённо напоминает гуманоидов. Но где находится часть их, я знал. Остальные попытаюсь выявить и обойти…
На наших я набрёл на второй день. Чёрные точки на белой простыне - трое суперов и четверо цитиан.
Встреча друзей. "Давно не виделись". Охи и ахи, обнимания - никакой в нас не осталось мужской строгости и сдержанности. Даже угрюмый Ковальский готов был сентиментально прослезиться. Что говорить, у меня у самого комок в горле стоял. Мы прошли через ад. И узы, которые нас теперь связывали, были покрепче братских уз. Это гораздо значимее, чем просто дружба боевых товарищей. Круг нечто иное. Это единство помыслов и действий. Это… Одним словом, это просто Круг… Из которого в живых остались всего четверо и которому под силу оказалось в тяжелейшей схватке совершить чудо.
Цитиане что-то тоже верещали, так часто, что и не поймёшь. Похоже, они тоже были рады увидеть меня в живых.
- Мы поняли, что ты очутился на борту "Изумрудного странника" после того, как он отчалил восвояси, - сказал Герт. - Мы не успели даже пожелать тебе счастливого пути. Как ты туда вообще забрёл, Саша?
- Переместился.
- Из нейроцентра?
- Ага, прямо из нейроцентра.
- Такое расстояние! Как ты сумел?
- Так вышло. Сразу не объяснишь.
- Но времени теперь полно…
- Потом. Что с "Изумрудным странником"?
- Рассыпался в прах. Мы не думали, что тебе удастся сойти с магнитопоезда между вокзалами. Откуда ты?
- С Земли.
- Что?!
Я объяснил, как очутился на Земле и спасся от неминуемой гибели.
- Чудеса! - покачал головой Маклин. - А чего тебя опять принесло на Акару?
- Нужно завершить незавершённое. Объясню всё чуть позже.
На привале я рассказал историю с Синим Шаром.
- Мы видели твой чёрный купол, - сказал Ковальский. - Сперва мы подумали, что он имеет отношение к нейроцентру.
- Я тоже так подумал, - поддакнул я.
- Мы хотели переместиться вовнутрь, но вовремя одумались. Почувствовали опасность. И поняли, что к нейроцентру купол никакого отношения не имеет. Мы решили, что там хранится Джамбодир.
- Какой такой Джамбодир?
- Мифические Синие Шары, которые рагниты якобы оставляют на завоёванных планетах, тем самым распространяя власть силы, которой они подчиняются, дальше и дальше. В Галактике принято считать, что это всего лишь легенда. Рагниты и так достаточно чудные существа, чтобы навешивать на них ещё что-то.
- Мне нужно к Джамбодиру.
- Как командир я не могу тебе этого позволить, - покачал головой Герт.
- С фортом покончено, задание выполнено, - возразил я. - И я иду обратно. Это моё личное дело. Я иду один.
Герт задумался, потом кивнул.
- Хорошо, будь по-твоему. Только ты идёшь не один. Ты идёшь со мной.
- И со мной, - понуро вздохнул Ковальский. - Правда, это очень большая глупость.
- А мне куда деваться, одному-одинешенькому? - возмутился Маклин. - Я тоже падаю вам на хвост.
- Мы идём к Джамбодиру, - подвёл итог Герт. - Хотя для тебя, Саша, это, скорее всего, самоубийство. Ликино предсказание ещё в силе, и ты делаешь всё для того, чтобы оно сбылось.
СТРАНА ЗАКОЛДОВАННЫХ ДОРОГ
Цитадель, которая повержена врагом, уже не кажется столь грозной, как в те дни, когда вверх вздымались ещё не разрушенные стены и испытанный во многих битвах легион ждал своего часа и приказа на штурм. Она внушает ощущение подавленности и иррационального страха. То, что здесь произошло: боль, кровь, отчаяние последней битвы - всё это въедается в камни, чёрные флюиды текут меж разбитых башен и рухнувших стен. Вид поверженного форта Скоулстонт вызывал у меня примерно такие же чувства.
Сейчас ничего не стоило открыто спуститься по склону и пройтись по всему форту, насвистывая лёгкий мотив. Раньше появление чужака вызвало бы тревогу, он был бы поджарен ТЭФ-экраном или пронзён зарядом плазменной пушки. Сейчас это нам не грозило.
Изумрудная поверхность форта местами почернела и покорёжилась - туда пришлись удары орудий глайдеров и башенных пушек. Везде валялись обугленные трупы рагнитов, обломки воздушных боевых машин, ручные разрядники. Даже когда рагнитам было совершенно ясно, что им не выдюжить в этой схватке и остаётся только сдаться на милость победителя, они всё равно с железным упорством шли вперёд и гибли один за другим. Это даже не отвага и не самопожертвование. Это было самоубийство. При боях в помещениях форта солдатам пришлось ещё труднее, чем на поверхности. В ограниченном пространстве при поединке с Кругом суперов, даже неполным, шансы у любых, даже самых умелых вояк нулевые. Мы всегда стреляем первыми и избегаем разрядов осколков гранат. Так что если битва на поверхности ещё напоминала схватку, то в помещении она превратилась в расстрел.
- Ну что, пошли? - спросил Герт, мрачно разглядывавший с возвышенности форт Скоулстонт.
- Я пойду туда один. Рядом с Джамбодиром вам делать нечего.
- Тебя лучше проводить туда. Там могли остаться недобитые рагниты.
- По-моему, никого, кроме мертвецов, там не осталось.
- Их землякам, - сказал Маклин, - которые прилетят сюда, предстанет малоприятное зрелище… Это была отвратительная работа.
Да, отвратительная. То, что мы здесь натворили, ещё не раз будет являться нам в ночных кошмарах. К виду крови мне не привыкать - видали кое-чего и похлеще. Вспомнить хотя бы массовые религиозные самоубийства, катастрофы авиалайнеров или операции "чистый квадрат", проводимые нашими тактическими подразделениями против бандитских формирований. Но эта бойня устроена полностью нашими руками и - от чего оставался ещё более неприятный осадок - в отношении представителей иной цивилизации. У всех нас с детства головы забиты благоглупостями о дружеском первом контакте с инопланетянами, с оркестром и цветами. А здесь… Но если представить, что сталось бы с Землёй через несколько лет, не проделай мы эту грязную работу…
- Дайте часы, - попросил я.
- Твои не работают? - спросил Ковальский.
- Работают. Нужны ещё.
Маклин снял с рукава пластинку и протянул мне.
- Всё, до скорого, - махнул я рукой.
Внутри форта было сыро и неуютно. Липкая темнота, бесконечные коридоры тоска. Местами стены фосфоресцировали, это выглядело ещё неприятнее, поскольку свет был бледно-синий, неустойчивый, отбрасывающий мертвенные блики. Казалось, форт заброшен сотни лет назад и его оккупировала нечистая сила всех видов и рангов. То тут, то там попадались обгоревшие трупы. Нередко встречались развороченные, искорёженные участки: частично - результат военных действий, а частично - последствия предпринятой потом обработки форта, когда ребята уничтожали всё, что хоть немного напоминало информ-банки и где могла ещё теплиться энергоинформационная активность. Зная моих коллег, я мог быть уверен, что они не упустили ничего.
Вот и помещение, куда я попал, когда был десантирован в нейроцентр. Темнели бесформенные массы - останки рагнитов, которых я отправил к праотцам. Сейчас я испытывал к ним запоздалое сострадание, хотя прекрасно понимал, что они бы меня не пощадили и сострадания ко мне не испытали бы никогда. В их лексиконе вообще нет такого слова, а близкие по значению носят уничижительный или оскорбительный характер.
Вот знакомый спиралеобразный коридор со свисающими сверху кабелями, хрустящими под каблуками осколками. Я поскользнулся и едва не упал, проехавшись по луже маслянистого вещества. Вот и титанитовая дверь, служившая мне защитой и спасшая меня. Около неё лежал труп - это был первый рагнит, возникший в образовавшейся дыре.
Зал был слабо освещён. Я постучал ладонью по металлу машины, застывшей после того, как я срезал её гусеницу из разрядника. В помещении валялось ещё несколько трупов - это уже работа моих коллег.
Поверхность силового купола была всё такой же на ощупь (а чего ей меняться?) - казалось, под ладонями нет ничего, и всё же они не могут проникнуть за очерченную границу. Пол вокруг него был испещрён воронками штук двадцать. Рагниты ещё долго били по месту, где меня уже не было.
- Я пришёл, - громко, с вызовом произнёс я. Это выглядело глупо. Какой резон без толку сотрясать воздух? Если в Джамбодире и есть разум, он настолько невероятен, что вряд ли снизойдёт до бесед и выяснения отношений со мной.
Я положил часы на пол, шагнул к куполу и снова очутился внутри него. Но не медлил. Как солдат, бросающийся грудью на амбразуру, я рванулся вперёд и обхватил руками Синий Шар…
***
Знакомый берег. Знакомый утёс. Знакомый плеск воды. Небо сейчас было бледно-голубым с розовым оттенком. А океан синим. Его синева казалась перенасыщенной, неестественной. Это цвет Синего Шара.
Только сейчас я понял то, на что не обращал внимания раньше, - линия горизонта здесь была гораздо дальше, чем на Земле. Может, во много раз дальше. Возможно, я вообще нахожусь не на шаре, а на громадной плоскости, и солнце, неторопливо идущее по небосклону, вечером обессиленно тонет в океане, а утром выплывает из него с другой стороны - красное, ленивое, сонное. По водной глади не катились волны. Она была вся в небольших водоворотах, а вдали бурлила гигантская, прямо как в рассказе Эдгара По, воронка. При таком буйстве водной стихии должен стоять оглушительный грохот, однако над этими просторами висела стеклянная тишина.
У меня возникло странное ощущение, что именно здесь мой настоящий дом и что я, блудный сын, обошедший великое множество земель и стран, вернулся сюда - в непонятный, нелогичный, но родной мир.
Теперь мне не нужно было ни кого-то ждать, ни с кем-то бороться. Я был свободен, независим ни от кого и ни от чего. Я мог идти куда хочу, делать что вздумается. Меня обманули. Я думал, будет схватка, бой насмерть. А встретили меня вселенское спокойствие и хрустальная тишь, в плен которых я угодил. Мнимая свобода оказалась тюрьмой похуже Бастилии.
Я вздохнул. Зачем я сюда пришёл? А чёрт его знает! Смогу ли когда-нибудь выбраться отсюда? Вряд ли. Похоже, я застрял здесь навсегда. Точнее, пока не погибну от голода, и тогда ветер будет овевать мои белые кости, а солнце сушить их. Я здесь совершенно беспомощный, безоружный - разрядник я выронил где-то в пути на эту планету.
Я пошёл вдоль берега. Песок был мягкий и пушистый - здесь можно было бы устроить отличный пляж. Да и вообще неплохое место для курорта, если б не пустынный пейзаж и отсутствие какой бы то ни было растительности. Я зачерпнул горсть воды. Она была горькой на вкус и непрозрачно синей - будто чернила. Точнее, это в тот день она была непрозрачной. Каждый последующий день её свойства менялись.
Началась моя странная жизнь на этой странной земле. Не исключено, что я единственное разумное существо в этом мире. Выбор у меня был невелик. Или лежать кверху пузом и смотреть в голубое небо, или идти вперёд. Я выбрал второе и отправился в долгое-долгое путешествие. Изо дня в день я упорно шёл вперёд, словно преследуя определённую цель, которой у меня, естественно, не было.