– Да-да, конечно, – согласился гость. – Они надоели вам настолько, что вы, получив назначение всего несколько месяцев назад, уже успели уговорить папу Марцела второго избавиться от здешних земель?
Виктор опять стрельнул глазами в сторону Комова, и тот снова развел руками.
– Ведь всего четыре месяца назад эзельского епископа звали Германом Веландом, если верить его собственноручному письму.
– Простите, господин де Саннемус, – холодно поинтересовался Кузнецов, – вы догадываетесь, где сейчас находитесь?
– Полагаю, в замке эзельского епископа, – кивнул гость.
– Этот замок, как и все епископство, продается. Какое вам дело, почему мы решили от него избавиться? Хотите – покупайте, хотите – нет. К чему этот беспредметный разговор?
– Вопрос заключается в том, насколько законной окажется эта сделка, господин епископ, – спокойно ответил дворянин. – И я прошу прощения, если вы почувствовали себя оскорбленным.
– Вы получите документ со всеми епископскими печатями и моей подписью, сами печати и этот замок, из-за стен которого нетрудно держать под присмотром весь архипелаг. Что вам нужно еще?
– Признания. Признания всеми окружающими монархами законности заключаемого союза. Особенно – католическими монархами. Нам совсем не хочется постоянно вести войну против королей, желающих выполнить святой долг и вернуть этот остров Церкви. Особенно, если после этого на нем можно будет оставить своего наместника и свой гарнизон. Вы меня понимаете, господин епископ?
– Кажется, да, господин Бенджамин, – кивнул Кузнецов. – Вы хотите не дать соседям формального повода для нападения.
– Можно сказать и так, – согласился гость.
– Но помилуйте, господин Бенджамин, – развел руками фогтий. – Разве простое желание монарха прибрать ваши земли не является достаточным поводом для войны?
– Можно сказать и так, – кивнул дворянин.
Появилась замковая стряпуха в покрытом пятнами переднике, но с серебряным подносом в руках. На подносе имелись медный кувшин и два тонких золотых кубка.
– Какая прекрасная работа! – восхитился гость. – Откуда?
Виктор, естественно, промолчал, глядя ему в глаза, дождался, пока стряпуха наполнит кубки а потом попросил:
– Ребята оставьте нас вдвоем.
Одноклубники, переглянувшись, вышли. Когда за ними закрылись тяжелые створки дверей, фогтий взял один из кубков, откинулся на спинку кресла и с улыбкой попросил:
– А теперь, господин Бенджамин, очень вас прошу: скажите прямо и без увиливаний, чего вы от меня хотите? А я отвечу, во сколько вам это обойдется.
Гость расхохотался:
– С вами приятно иметь дело, господин епископ. Хорошо, раз уж мы так хорошо поняли друг друга, отвечу прямо: нам нужно королевство.
– Какое совпадение, – вежливо улыбнулся Витя. – Мне тоже.
– Ну, вас, господин епископ, я так думаю, никакие формальные вопросы беспокоить не станут, – отпил немного вина гость. – А вот моего господина они заботят, и очень сильно. Дело в том, что отец оставил ему корону при одном непременном условии. После того, как брат его Магнус достигнет совершеннолетия, младший принц тоже получит корону и земельные владения, достойные европейского короля.
– Я вас понял, – облегченно кивнул Виктор. – Принц достиг совершеннолетия, завещание отца надлежит исполнять, а отрывать кусок от своих владений королю Фредерику совсем не хочется.
– Нет, не хочется, – подтвердил дворянин. – И разве можно его в этом винить? Разве найдется хоть один монарх, который добровольно позволит разрывать свое королевство на куски?
– Вы хотите купить Эзель для него.
– Да, господин епископ. И вопрос, который мы уже поднимали, здесь становится крайне важен. В том случае, если для открытия военных действий против принца Магнуса найдется законный повод, моего господина обвинят в обмане. Он окажется виновным в бедах брата и ему вновь придется искать для него достойные владения. В ситуации, когда подобного повода не найдется, беды принца останутся всего лишь его бедами. У вас есть документы, подтверждающие ваше право распоряжаться землями острова, господин епископ? А так же документы, подтверждающие ваше право на это звание?
– Я уверен, что вы готовы предложить хороший компромисс, – улыбнулся фогтий.
– Да, – отставил кубок гость. – Если вместо покупки земель Римской Церкви принц Магнус примет вассальную присягу от эзельского епископа, то этого окажется вполне достаточно, чтобы он мог считаться европейским монархом. Особенно, если господин епископ после этого бесследно исчезнет, и не станет оспаривать право своего господина на те или иные приказы в пределах здешних земель. Кроме того, будет очень хорошо, если присягу принесет всем известный епископ Герман Веланд.
– У нас есть его печать, бумага, перо, чернила, и огромное количество подписей, – сообщил Витя. – Так что написать вассальную грамоту труда не составит.
– А еще, на случай несчастья, которое может случиться со всяким, даже с принцем Магнусом, – продолжил дворянин, – желательно составить договор купли-продажи епископства, дабы право Датского королевства владеть им оспорить не удалось никому.
– Послушайте, господин Бенджамин, – не выдержал Кузнецов, – сколько зайцев вы хотите убить одним выстрелом?
– Всех, – кратко ответил гость.
* * *
Спустя еще две недели, ранним туманным утром к берегу возле замка эзельского епископа приткнулось полтора десятка шнеков, с которых в прибрежное мелководье начали выпрыгивать вооруженные одними палашами кнехты. За действиями воинов проглядывался опыт и хорошая подготовка. Не задавая никаких вопросов, не дожидаясь команд, первые из высадившихся ушли вперед, растворившись в серой пелене и заняли позиции поодаль от прибоя, прикрывая действия остальных. Затем, так же молча, они построились в колонну, впереди которой и чуть в стороны двигались небольшие дозоры. Перед воротами замка они развернулись поперек дороги, готовые принять удар идущего в помощь осажденным подкрепления.
Так же быстро и бесшумно прошел и штурм: фигура в черном гауне и широкополой шляпе, которую сопровождали двое слуг, несущих тяжелый сундук, взошла на подвесной мост – навстречу вышло так же трое встречающих. Несколько минут люди шелестели бумагами, после чего сундук перешел в руки новым владельцам, которые понесли его внутрь замка, а человек в шляпе призывно пахнул рукой ожидающим кнехтам.
Когда датчане вошли в замок, он был уже пуст.
* * *
Одноклубники, не желая рисковать без особой нужды, вышли с полученным золотом через заднюю калитку замка, спустились в ожидающую их лойму и оттолкнулись от берега.
– Ну, не томи, – потребовал ответа Комов. – Сколько ты срубил с этих крохоборов?
– Тридцать тысяч талеров, – похлопал по сундуку фогтий.
– А чего так мало?
– Я простил сто, но датчанин долго напоминал, что земли церковные, что их еще нужно отстоять, что все это незаконно, что за эти деньги можно создать несколько графств… – Виктор махнул рукой. – Короче, пришлось соглашаться, пока клиент не ушел. Правда, он тоже поначалу только десять предлагал.
– Все равно мало.
– Остынь, – похлопал его по плечу Кузнецов. – Четыре тысячи мы получили от Кости Росина, еще столько же взяли в замке, не считая обычного золота и серебра, тридцать срубили с датчан. Я думаю, сейчас у нас в руках казна куда тяжелее, нежели у любого короля, в которого пальцем не ткни.
– Однако они остаются королями, – подала голос Неля, – а мы всего лишь рыцарями из маленькой фогтии.
– Ничего-ничего, – усмехнулся Виктор. – Я нашел способ, как утяжелить наш сундучок примерно втрое.
– И как?
– Скоро узнаете…
* * *
"Мы короля от своей любви не отставим: как ему пригоже быть с нами в союзном приятельстве, так мы его с собою в приятельстве и союзной любви учинить хотим. Тому уже 600 лет, как великий государь русский Георгий Владимирович, называемый Ярославом, взял землю Ливонскую всю и в свое имя поставил город Юрьев, в Риге и Колывани церкви русские и дворы поставил и на всех ливонских людей дани наложил. После, вследствие некоторых невзгод, тайно от наших прародителей взяли было они из королевства Датского двух королевичей. Но наши прародители за то на ливонских людей гнев положили, многих мечу и огню предали, а тех королевичей датских из своей Ливонской земли вон выслали. Так Фредрик король в наш город Колывань не вступался бы"…
– Ну и как тебе это нравится, де Саннемус? – бросил король письмо в лицо дворянина. – Русский царь ругает меня, как нашкодившего мальчишку, а я даже не могу понять в чем дело! Уверен, во всей этой истории не обошлось без твоего участия, хитрый лис.
– Боже упаси, ваше величество, – склонился в низком поклоне дворянин. – Никогда ни в помыслах, ни в деяниях своих не позволяю я ничего, что могло бы затронуть честь вашу или интересы датской короны.
Выдернутый к королю Фредерику из-за накрытого к завтраку стола, он был одет в одни лишь короткие панталоны с чулками, мягкие парчовые туфли и рубашку, украшенную батистовым шейным платком, прикрепленным к воротнику рубиновой брошью. Волосы лежали на голове гладко, стянутые на затылке в короткую косицу, но вот блеклые глаза, окруженные бесцветными ресницами создавали ощущение, что де Саннемус поражен бельмами.
– И все-таки, – брезгливо дернув верхней губой, отвернулся король. – Я совершенно уверен, что ты каким-то образом касался этой странной истории.
– Какой, ваше величество?
– Ты ищешь моего гнева, де Саннемус? – в голосе датского монарха прозвучало искреннее изумление. – Это я должен спрашивать тебя, что за история случилась в этой несчастной Лифляндии!
– Ни вы, ни я, ваше величество, не имеем к этому никакого отношения, – немного отступив, снова поклонился дворянин.
– К чему? – холодно поинтересовался монарх.
Де Саннемус отступил еще на пару шагов и покосился на окно замка, в которое лился яркий солнечный свет. Он явно испытывал желание выпрыгнуть в это окно и более не появляться на глаза своему королю.
– Так к чему? – обошел Фредерик дворянина, встав между ним и чистым голубым небом.
– Дело в том… – тяжело вздохнув, признал он. – Дело в том, что эзельский епископ, барон Христофор Мюнхгаузен, покинув переданный вашему брату остров, высадился в Колыване и объявил себя датским наместником Лифляндии, Эстляндии и Ингерманландии. Вашим наместником, мой король…
– Что-о?! – остолбенел от подобной наглости Фредерик. – Неужели этому самозванцу хоть кто-нибудь верит?
– Доподлинно известно, что некоторые фогтии Ливонского Ордена присягнули ему на верность, ваше величество. То есть, вам.
– Так ему или мне?! – король выругался и забегал между окном и приободрившимся дворянином. Де Саннемус понял, что первая волна гнева ушла, а никакого наказания он пока не понес. – Ливонские земли, русские земли, датские земли… Чьи они на самом деле, Бенджамин?
– Ваши, – мягко предположил дворянин. – Русский царь ясно ведь пишет, что они сами призывали к себе на правление датских королевичей. К тому же, лифляндцы уже начали вам присягать.
– Сами?
– Конечно сами, ваше величество.
– Хорошо, – несколько успокоился король. – И чего там теперь делает этот… Мой наместник?
Де Саннемус промолчал.
– Да ты никак оглох, Бенджамин?! – повысил голос Фредерик.
– Ваше величество…
– Ну?
– Ваше величество, он отослал письма к польскому, шведскому и французскому королям с предложением эти земли купить.
– Что-о?! – на этот раз датский монарх взревел так, что из-под потолка испуганно взметнулась пара голубей, а стража распахнула двери и ворвалась внутрь с обнаженными клинками. – Что-о?! Мои земли?!
Дворянин опять с тоской покосился на окно.
– Я надеюсь, – сухим, как вяленное мясо, голосом поинтересовался Фредерик, – его предложение всерьез никто не воспринял? И перестань молчать, когда с тобой разговаривает король!
– Никто не воспринял всерьез его первого предложения, – признал де Саннемус. – Но теперь все знают, что вы заплатили ему за Эзель и получили его в свое распоряжение. Они полагают, что если он смог продать эзельское епископство, то сможет проделать это и со всей остальной Лифляндией.
– Я так и знал, что во всем виноват ты! – кивнул Фредерик. – Это ты надоумил меня купить остров для Магнуса и возбудил доверие к этому барону… Мюнхгаузену…
– Зато теперь ваш брат называет себя королем, и завещание вашего отца исполнено до последней буквы.
– Теперь я рискую потерять свои лифлянские земли из-за какого-то самозванца!
Шведский дворянин ощутил некоторые неточности в утверждении своего монарха, но предпочел промолчать.
– И сколько он просил за всю Лифляндию?
– Шестьсот тысяч талеров.
– Ого! Да ведь это просто астрономическая сумма! Ее не сможет выплатить никто.
– За Эзель он тоже просил сто пятьдесят тысяч, но мне удалось сбить цену в пять раз.
– В пять раз… Это все равно получается больше ста тысяч золотых.
– Так это хорошо! Значит, никто не сможет выкупить у него эти земли.
– А если сможет? Надо приказать страже взять его под арест и доставить сюда, на мой суд.
– Простите, ваше величество, но его стража… – де Саннемус остановился, пытаясь подобрать наиболее мягкие выражения. – Она не давала вам присяги, ваше величество.
– Проклятый епископ! – Фредерик остановил на дворянине свой тяжелый взгляд. – Тебе придется поехать туда, Бенджамин. Поехать, и остановить это безобразие. Раз уж ты все это начал, то будь любезен и прекратить.
– Слушаюсь, ваше величество, – де Саннемусу оставалось только поклониться своему повелителю и отступить за дверь.
Глава 13
Рок
Последний месяц дерптский епископ писал практически непрерывно. Он писал письма датскому, шведскому и польскому королям, умоляя их о помощи, он писал великому магистру, возбуждая в нем мужество и призывая собрать войско и занять брошенные русскими гарнизонами крепости и города, он писал магистрату Ревеля с предложением воспользоваться благоприятными обстоятельствами – началом войны Швеции и Московии, выйти в море, войти в заливы Финский и Ботнический и жечь там русские корабли, убивать русских купцов и рыбаков, разоряя их торговлю и отпугивая от плавания в Балтийском море. Он писал верным друзьям в Дрезден и Мюнхен, прося помочь с набором саксонских и баварских наемников. Писал, писал, писал…
Однако же, труды его постепенно начали приносить плоды. Дерптский епископ узнал через третьих лиц, что престарелый магистр Фюрстенберг вроде как воспрял духом, собрал около восьми тысяч рыцарей, которых подкрепил двумя тысячами наемников и двинулся из Риги на восток, собираясь стать на границах ливонских твердою ногой. Что два десятка больших и малых судов покинули Ревель и пошли в шведские воды, помогать невольным союзникам топить русские суда. И что к нему посланы командиры, которые обещались не менее тысячи мечей к Дерпту до середины лета привести. А значит – еще не потеряна надежда восстановить прежнюю страну, не пустить более язычников в свои пределы, откинуть их назад в дикие леса, где только им и место.
– А теперь нам остается поставить последнюю точку в этом деле, демон, – сказал господин епископ, откладывая перо и сворачивая в трубочку только что законченное письмо. – Пока князь литовский будет думать о том, стоит ли присоединяться к нашей со Швецией коалиции, нужно четко и ясно показать московитам, что земля ливонская назад их более не ждет. Ты меня слышишь, демон?..
И спустя считанные мгновения кавалер Харад де Крог, мирно завтракающий в покоях командира нарвской крепости вареным цыпленком, и запивая его прохладной мальвазией, закашлялся, вскочил со своего месте и, вытирая руки о штаны, выскочил на изгибающуюся вдоль внешней стены дома деревянную лестницу:
– На стены, бездельники! На стены!
Кнехты, занимающиеся во дворе цитадели сугубо мирными делами – чисткой кирас, заточкой мечей, штопанием штанов или просто созерцанием плывущих по небу облаков, лежа в привезенном для коней свежем сене воззрились на своего командира с немым изумлением.
– А ну на стены! Бегом, бегом, ротозеи! – рыцарь схватился было за пояс, на котором у него обычно висел отцовский меч, но нам ничего не имелось: одеться командующий еще не успел, пребывая в одной лишь длинной ночной рубахе и мягких войлочных тапках. – На стены!
Латники, не очень понимая, в чем дело, и тоже не утруждающие себя надеванием кирас и шлемов, стали подниматься со своих мест и тянуться к укреплениям – приказ есть приказ.
– Заряжай пушки! Пошевеливайтесь, пошевеливайтесь! – подгонял их бредущий сзади в одном исподнем командир.
Кнехты, проклиная де Крога, затеявшего учения в неурочный час, стали занимать места на стенах, выставляя над каменными зубцами алебарды и забивая пороховые заряды в пушечные стволы.
– Пали!
Крепость загрохотала и окуталась дымами – черкнув через реку, ядра выбили крошку из каменных стен Иван-города, взметнули землю у ее основания, расплескали воду, до полусмерти напугав выгружающих улов рыбаков и проплывающих по стремнине на трех лоймах купцов.
– Заряжай пушки! Пали!
Ядра опять пересекли реку, шлепая куда попало на русской стороне.
– Стой! Не стрелять!