- Немедленно - запрещаю, - спокойно осадил каперанга командующий флотом. - Вам, во - первых, надлежит сдать порту и крепости всё то, что доставлено из Владивостока. Во - вторых, 'Богатырь' проделал немалый путь, так что, подозреваю, и у ваших механиков есть чем заняться, чтобы крейсер, когда понадобится, выдал те самые узлы, которые прописаны в его 'паспортных данных'. Ради этого флот готов подождать несколько дней. Согласны?
- Согласен, - потупился командир крейсера.
- А кроме 'железа' имеются ещё и люди, которые вымотаны долгим и опасным переходом. О них тоже нужно думать. Так?
- Так точно.
- Тогда приказываю: в первую очередь заняться сдачей грузов в порт, а во - вторую, вам, и всем свободным от службы офицерам прибыть завтра в полдень в Никольский собор на благодарственный молебен. А вечером - в Морское Собрание на банкет.
- Благодарю за приглашение, Степан Осипович.
- Засим позвольте откланяться - и у меня, и у вас сегодня ещё немало дел, так что займёмся ими. Все отчёты и рапорты прошу сегодня прислать в мой штаб на 'Петропавловск'. Успеете к спуску флага?
- Всё уже подготовлено, - Стемман открыл ящик своего бюро и выудил оттуда пухлый конвертище. - Прошу, ваше превосходительство.
- С вами приятно иметь дело, Александр Фёдорович, - улыбнулся Макаров, принимая пакет. - Благодарю за такую предупредительность. Ну что же, проводите меня до трапа и жду вас завтра в соборе.
'Боевой', разумеется, от борта крейсера давно отвалил, и командующего ожидал катер с флагманского броненосца.
По пути к 'Петропавловску' Степан неоднократно оглядывался на 'Богатыря' и неоднократно же радовался такому ценному для эскадры пополнению. Крейсеров остро недоставало, а корабль Стеммана являлся одним из лучших представителей своего класса во всём мире. Двенадцать шестидюймовых орудий, из которых восемь участвовали в бортовом залпе, плюс дюжина трёхдюймовок… Только стоящий в ремонте 'Аскольд' превосходил своего собрата по реальной огневой мощи и был несколько более быстроходным.
В общем, во всём японском флоте не имелось ни одного более сильного крейсера, который был бы способен 'Богатыря' в открытом море догнать, и ни одного более слабого, который смог бы от него уйти.
Японцы, правда, по одному ходят крайне редко, но теперь из 'Баяна', 'Аскольда' и 'Богатыря' рисовалось такое шикарное трио, при встрече с которым любой вражеский крейсерский отряд был практически обречён на уничтожение.
А ещё через недельку - другую, когда войдут в строй 'Цесаревич' и 'Ретвизан', можно уже выходить в Жёлтое море, чувствуя себя там полным хозяином. Раздраконить японские коммуникации…
И пусть Того только посмеет встать на нашем пути!
Хотя… А ведь может! Если отзовёт из Японского моря броненосные крейсера Камимуры. К тому же, после полученных в недавней битве повреждений 'Асама' наверняка уйдёт на ремонт в метрополию, в Сасебо скорее всего. Так что минимум один из недоброненосцев командующий японским флотом затребует себе - он‑то прекрасно понимает, что дней через десять корабли под Андреевским флагом будут практически полностью контролировать акваторию Жёлтого моря, чего допускать он никак не может.
Поэтому необходимо срочно отправить приказ Иессену в ближайшее время провести крейсерскую операцию в море Японском. Чтобы чувствовали сыны Страны Восходящего Солнца, что покоя им не будет нигде. И никогда. До той самой поры, пока они не сложат оружие и не признают своё поражение в этой войне.
Глава 11
Особой религиозностью Степан никогда не отличался. Но уж если вляпался в начало двадцатого века да ещё в такой должности, будь любезен соответствовать эпохе. А по итогам последних событий на море, очередной благодарственный молебен - дело святое. Как в прямом, так и в переносном смысле.
Когда коляска, запряжённая парой рыжих жеребцов, подвезла командующего флотом к Никольскому собору, народу возле храма собралось уже преизрядное количество. В основном, конечно, присутствовали морские офицеры, но и из сухопутных офицеров и генералов крепости тоже кое‑кто прибыл. И первым поспешил поприветствовать Макарова именно генерал - майор Кондратенко.
- Разрешите, Степан Осипович, поздравить вас с успехами нашего флота, - превосходительства пожали друг другу руки.
- Спасибо, Роман Исидорович. Искреннее спасибо, за искренние поздравления…
- А вот и Василий Фёдорович! - дипломатично ушёл от скользкой темы командир Седьмой Восточно - Сибирской дивизии. Он, как и сам Макаров прекрасно знал о трениях между командующими Тихоокеанским флотом и начальником Квантунского укрепрайона. И понимал, что Стессель ведёт себя заносчиво и глупо по отношению к морякам, но обсуждать своего непосредственного начальника с адмиралом избегал.
Начальник артиллерии крепости прибыл как нельзя вовремя. Вовремя для того, чтобы помешать развитию беседы на неприятную для обоих тему.
Чета Белых не замедлила подойти к Макарову и Кондратенко. Степан пожал руку генералу и приложился к ручке генеральши.
- Совсем нас забыли, Степан Осипович, - слегка укоризненно заметила Белая. - Я ведь просила вас заходить запросто.
- Помню, Мария Фоминична, помню, - снова поклонился женщине Макаров. - Но что поделаешь - служба. Война опять же… А радушие вашего дома я прекрасно помню. Как и кулинарное мастерство его хозяйки. Даю слово: как только появится возможность - нанесу вам визит безо всякого предупреждения.
- Будем несказанно рады, - слегка поклонился, улыбаясь в свои роскошные усы артиллерист. Но его взгляд говорил о том, что генерал ждёт от командующего флотом совершенно другой информации…
- Благодарю, Василий Фёдорович. Но вместе с тем вынужден вас разочаровать: наместник отклонил мою просьбу переправить в Артур пушки из Владивостокской крепости. Так что могу вам передать только пять десантных орудий, которые доставил 'Богатырь', десяток пулемётов, ну и, если пожелаете, шесть сорокасемимиллиметровых пушек с того же 'Богатыря'. Если они вам пригодятся, конечно, в качестве противоштурмовых на каком‑нибудь из возводимых фортов.
- Пригодится всё, Степан Осипович, спасибо и на этом, но, признаться, я рассчитывал на большее…
- Я - тоже. Но имеем то, что имеем.
- Стессель приехал, - прервал беседующих Кондратенко.
Очередной экипаж остановился на площадке перед собором, и из него вышли начальник укрепрайона с супругой, генерал Никитин и полковник Рейс.
Вера Алексеевна, презрев условности, не преминула первой подскочить к Макарову:
- Поздравляю вас, дорогой Степан Осипович! - проворковала она, целуя адмирала в лоб - благо Степан успел снять с головы треуголку, увидев стремительный бросок генеральши в своём направлении.
- Весьма польщён вашим вниманием к скромным успехам флота, любезная Вера Алексеевна, - поклонился Макаров первой даме крепости. - Премного благодарен!
После этого состоялся обмен рукопожатиями с командующим укрепрайоном и его 'генерал - адъютантом'.
- Приношу извинения за отсутствие генерала Фока, - Стессель всем своим видом пытался показать, что армия занята более серьёзными делами, чем флот, - но он, вместе со своей дивизией уже отбыл к Цинджоу. Предстоит оборонять Квантун от многократно превосходящих сил японцев. Я позволю себе надеяться, что и ваши корабли поучаствуют в этом сражении?
- Разве я давал повод сомневаться, что флот всегда придёт на помощь своей сестре - армии, Анатолий Михайлович? - делано оскорбился Степан. - Можете не сомневаться - как только начнутся боевые действия на перешейке, четыре или пять канонерских лодок флота немедленно будут направлены в этот район для поддержки дивизии генерала Фока с фланга.
- А броненосцы и крейсера? - немедленно поинтересовался Стессель.
- Глубины в тех местах не позволяют использовать корабли со столь значительной осадкой…
Звуки колокола со звонницы собора прервали слова адмирала.
- Надеюсь вечером, в Морском собрании, продолжить наш разговор, уважаемый Анатолий Михайлович.
- К сожалению, Степан Осипович, должен сказать, что не смогу присутствовать на вашем торжестве - сегодня вечером в моём штабе запланировано очень важное совещание по поводу постройки укреплений на ближайших подступах к Артуру. Генералы Кондратенко и Белый также должны на нём быть.
- Пора идти в храм, господа, - вставил своё слово Степан как только Стессель стал набирать воздуха в лёгкие для продолжения своей тирады. - А после молебна, уважаемый Анатолий Михайлович, я бы попросил всё‑таки уделить несколько минут для беседы со мной.
- Хорошо, - обозначил полупоклон генерал, и все направились в храм.
Никольский собор не отличался большой площадью внутреннего пространства, офицерам, и даже адмиралам с генералами было там тесновато…
Вышел настоятель собора одетый в праздничную ризу, и началось…
- О еже милостивно нынешнее благодарение, и мольбу нас недостойных рабов своих в пренебесный свой жертвенник прияти: и благоутробно помиловати нас, Господу помолимся!..
И так далее.
Степан слабо понимал смысл того, что выводил своим пронзительным голосом святой отец, но чувствовал, что на остальных это действует неслабо. Но он сам думал исключительно о том, как переубедить Стесселя, чтобы он всё‑таки посетил сегодня Морское Собрание, или хотя бы отпустил туда Кондратенко и Белого.
Зря беспокоился. Всё решилось помимо его воли…
- И что это было, Анатоль? - Вера Алексеевна не стала откладывать разговор в долгий ящик, и занялась воспитанием мужа ещё по дороге к дверям собора.
- Ты о чём, Верунчик? - генерал по тону супруги понял, что сделал что‑то не так, но с детской наивностью попытался оттянуть начало головомойки как можно дальше во времени. Но выиграл он не более нескольких секунд.
- Ты понял, о чём я, - непреклонно продолжила генеральша. - Что за срочное совещание сегодня вечером? Почему я о нём не знаю?
- Дорогая, - смущённо стал оправдываться Стессель, - ну ты же знаешь, что я терпеть не могу наших самотопов. Как представил, что придётся произносить тосты за их победы…
- А ты представил, что там будут великие князья? Оба. Что они могут написать самому Государю, если увидят, что ты игнорируешь торжество посвященное победе флота?
- Не подумал. Извини, - смутился генерал.
- Ты о многом не подумал, - продолжала нажимать Вера Алексеевна. - Например, о том, что Макарова сюда назначил сам Император. И флот под началом этого самого Макарова добился победы, которой не было со времён Синопа. Как ты будешь оправдываться, если он напишет Государю или хотя бы наместнику, что сухопутное начальство в твоём лице упорно отказывается сотрудничать с флотом? А Кирилл и Борис Владимировичи подтвердят, что именно так всё и было. Ты, Анатоль, ведёшь себя как капризный ребёнок. В твоём возрасте пора бы стать уже и помудрей.
- Хорошо, - мрачно бросил Стессель, - после молебна я поговорю с Макаровым.
- Это даже не обсуждается. Ты не просто поговоришь, ты извинишься и… Впрочем, я сама при этом поприсутствую и найду подходящие слова. Владимир Николаевич, - обернулась генеральша к тактично поотставшему Никитину, - идёмте!
Молебен длился около сорока минут, а по его окончании, принимая от вестового отстёгнутый для посещения храма палаш, Макаров с удивлением увидел, что к нему снова направляется чета Стесселей.
- Прошу прощения, Степан Осипович, - слегка смущаясь начал генерал. - Я тут подумал… Фок ещё не прислал никаких сведений с перешейка, так что обсуждать нам пока особо нечего. И, если вы не передумали, то мы, командование укрепрайона и крепости, принимаем ваше приглашение на сегодняшний вечер.
- Очень рад, Анатолий Михайлович, что вы всё‑таки приняли это решение. Разумеется, приглашение не отменяется. И я, и все моряки эскадры, будем очень польщены вашим визитом. Заодно будет время обсудить взаимодействие армии и флота при обороне Цинджоуских позиций. Прошу также и вашу очаровательную супругу почтить своим визитом наше торжество.
- Очень благодарна за приглашение, любезный Степан Осипович, - проворковала генеральша, - но я воздержусь. У вас, мужчин, найдётся много общих тем для разговоров, а мне придётся скучать.
- 'Баба с воза - кобыле легче' - подумал про себя Степан. Тем более, что в Морское Собрание женщины, как правило, не допускались. Только по особым пригласительным билетам. Обычно, на балы. Исключением являлись только вдовы и дочери погибших в бою морских офицеров…
- Очень жаль, Вера Алексеевна, - поклонился супруге генерала командующий флотом. - Мне было бы весьма приятно ваше общество.
- А тогда я прошу вас заходить запросто к нам, Степан Осипович, - разулыбалась первая дама Порт - Артура. - Всегда буду крайне рада вашему визиту.
- Почту за честь, - ещё раз обозначил поклон Макаров, - но в ближайшее время ничего обещать не могу - чрезвычайно много дел по службе. До встречи вечером, Анатолий Михайлович, - поклонился адмирал ещё раз, теперь уже самому генералу.
- До встречи, - ответил поклоном на поклон Стессель.
- Вот и верь после этого классикам, - подумал Степан, глядя на удаляющуюся супружескую чету.
Ведь сам Степанов в 'Порт - Артуре' писал про Стессельшу что‑то типа: 'Моложавая, хоть и слегка полноватая, но весьма миловидная женщина…'
Агаж! 'Слегка полноватая' - с виду центнер, не меньше. 'Весьма миловидная' - натурально мужское лицо - генералу бы такое пошло. Походка и вообще движения… Слова 'грация', 'изящество' и 'женственность' могут быть применимы только в качестве антонимов. Но, характер генеральши Александр Николаевич описал архиверно - железная хватка и мужа своего держит… Ох, как держит! У Степана не было 'иллюзиков' (так говорил зам по тылу в его родной Фрунзенке), что на Стесселя именно в храме снизошло с небес откровение. Не нужно было долго думать, кто явился 'перстом указующим', заставившим генерала столь резко изменить своё решение. Совершенно понятно, что именно Вера Алексеевна быстро сообразила, с какой стороны масло на бутерброде, и оперативно использовала всё своё влияние на супруга, чтобы указать ему нужное направление дальнейших действий.
Так что не стоит пренебрегать её приглашением 'на чаёк' - пренепременно нужно заглянуть и пообщаться. Заручиться такой поддержкой в 'домашнем штабе' Стесселя немаловажно. Это, возможно, не менее значимо, чем взаимопонимание с Кондратенко и Белым. Во всяком случае, в стратегическом плане.
Размышления об этой женщине заставили Макарова - Маркова вспомнить и о своей собственной жене. Не о своей реальной, оставленной навсегда в начале двадцать первого века, а о 'местной', о Капитолине Николаевне. Ведь если удастся выжить в этой войне, то дальше придётся сосуществовать именно с ней.
При 'вселении' в тело Макарова, личность знаменитого адмирала 'стёрлась', но память сохранилась полностью, как и память собственная, и первое время Степан даже опасался, что может превратиться в 'доктора Джекила- мистера Хайда'… Обошлось. Почему не случилось раздвоения, пусть разбираются специалисты - психологи, хотя Марков всегда относился к таковым приблизительно так же как к астрологам и прочим хиромантам. Ну, то есть наличие такой науки как психология признавал, но ни одного её представителя способного сделать что‑то более полезное, чем любой умный человек не встречал никогда. Так - трындёж на общие темы, идиотские анкеты с вопросами типа 'перестали ли вы пить коньяк по утрам?', констатация очевидного с умным видом и прогнозирование на уровне 'может дождик, может снег, может будет, может нет…'.
Так вот: сосуществовать со своей благоверной не хотелось категорически - это 'оригинал', настоящий Степан Осипович, самозабвенно любил свою 'половину', отдавал практически всё жалование на её прихоти, закрывал глаза на её ветреность и, даже, небезосновательные подозрения в неверности.
А по поводу отношения Капитолины Николаевны к деньгам, достаточно показательна телеграмма, которую отправил Макаров жене из Харбина по дороге в Порт - Артур:
"Я телеграфировал Федору Карловичу * о выдаче тебе 5400 руб. Получив столько денег, ты, прежде всего, захочешь подновить туалеты, и таким образом деньги эти быстро исчезнут… Очень прошу тебя быть благоразумной, у нас уже было много примеров, что мы сидели без денег… Теперь неприлично тебе и Дине наряжаться в большие шляпы. Вы гораздо более выиграете, если будете держать себя скромнее. Пожалуйста, еще раз прошу тебя поберечь деньги, имей в виду, что, если ты истратишь 5400 р. или часть их, то я тебе ничего не переведу впоследствии. В первые два месяца с меня будут вычитывать все увеличение жалованья, так как я оставил тебе доверенность на 1200 р. Месяц я не получу здесь береговых почти ни копейки. Только потом начнет кое‑что оставаться, но надо приберечь".
Но это прежний Макаров позволял подобное своей Капочке, нынешний Степан с таким мириться не собирался, и его, в последнее время всё чаще беспокоили мысли о том, как придётся жить после войны. Понятно что сейчас жена адмирала - героя не поехала бы из столицы на Дальний Восток ни при каких условиях - блистать в Петербурге значительно приятнее, чем существовать в Порт - Артуре, даже являясь там Первой Дамой. А уж после того как японцы перерезали железнодорожное сообщение Квантуна с Россией, прибытия благоверной можно не опасаться в принципе. А вот что потом?..
- Ладно! - подумал про себя Марков. - Как говорил незабвенный Остап Ибрагимович: 'Когда будут бить - будете плакать!'. Тут до конца войны дожить бы…
*Морской министр адмирал Авелан