Японцы включили в состав атакующего артиллерией русские позиции отряда корабли с максимально крупнокалиберной артиллерией, которая могла располагаться на мелкосидящих судах. Пушки хоть и старенькие, но тяжёлые. И снаряды имели соответствующие…
В общем, отряд капитана второго ранга Ничияма стал творить зеркальное тому, что делали русские канлодки на противоположном берегу перешейка. Тяжёлые морские орудия здорово подрасковыряли правый фланг обороны горы Наньшань, к тому же японская пехота не оставляла сомнений по поводу своего упорства и мужества в бою. Даже русские стрелки и артиллеристы, посылая пули и шрапнель в батальоны по грудь в воде пытавшиеся форсировать мелководье для атаки русского берега. Передававших своё знамя из рук в руки до самого последнего неубитого бойца. Убивали и последнего. Плавали за утонувшими знамёнами, но восхищение храбростью и настойчивостью атаковавшей японской армии высказали позже в своих мемуарах очень многие из российских офицеров.
К тому же довольно скоро японские канонерские лодки обстрел прекратили и отошли в Печелийский залив.
И ничего удивительного - Макаров, как только узнал о такой наглости со стороны противника, как прорыв в залив Жёлтого моря, прямо мимо главной базы российского флота, в первую же высокую воду вывел из Порт - Артура всё, что несло на себе Андреевский флаг и давало более тринадцати узлов. Даже 'Амур'. В порту, кроме клиперов и 'Забияки' из боевых кораблей остались только ремонтирующиеся 'Петропавловск', 'Пересвет' и 'Аскольд'. Плюс 'Гиляк' с четвёркой 'соколов' для охраны рейда. И 'Всадник' с 'Гайдамаком' тоже оставались в распоряжении Лощинского.
Выход эскадры из Артура не остался незамеченным - 'Такасаго' и 'Иосино', которых адмирал Того предусмотрительно направил наблюдать за выходом из Порт - Артура, начали передачу по радиотелеграфу.
'Баян' с 'Богатырём' успели выйти и сблизиться с вражескими разведчиками, но тем уже удалось, если и не передать своему командующему какие корабли вышли из порта (мощная радиостанция 'Баяна' немедленно стала глушить эфир искрой), но и при этом командующий Соединённым флотом мог понять - русские вышли.
Степана, пока крейсера и броненосцы вытягивались на внешний рейд, как говориться в классике кинематографа, 'терзали смутные сомнения' - Того действовал по принципу: Я знаю, что ты знаешь, что я знаю… Или 'Ты знаешь, что я знаю, что ты знаешь…'
В смысле, командующий Соединённым японским флотом понимал, что отправлять вокруг Квантунского полуострова, с кончика которого скалила зубы Артурская эскадра достаточно слабый отряд - авантюра чистейшей воды, и понимал, что это понимает Макаров. А, значит, и не ожидает русский адмирал такого оголтелой наглости со стороны противника. Чем можно попытаться воспользоваться. Тем более, что маршал Ояма ПРОСИЛ помочь армии. А не выполнить эту 'просьбу' для флота совершенно невозможно. Особенно после недавних событий, когда Третья эскадра не смогла сберечь целых шесть транспортов с бойцами и прочими грузами… Адмирал Катаока теперь оправдывается перед богами, а перед императором ответ держать командующему флотом. За весь флот. И нужно как можно скорее реабилитироваться.
К тому же русские канонерки и миноносцы возле перешейка тоже под ударом - не посмеет Макаров оставить их без прикрытия. А если посмеет - будет за это наказан…
Степан, конечно, не мог читать на расстоянии мысли Того, но пытался их просчитывать.
- Поднять сигнал: 'Полтаве', 'Севастополю', 'Богатырю', 'Диане' и 'Амуру' с миноносцами Второго отряда следовать в Печелийский залив. Обнаружить противника, атаковать его и уничтожить.
Флаги взлетели до места и Ухтомский, державший сейчас флаг на 'Полтаве', повёл подчинённые ему корабли на юг.
- 'Цесаревичу' держать' в кильватер 'Ретвизану', 'Победа' - за 'Цесаревичем', - продолжал командовать Макаров. - 'Баяну держаться на траверзе 'Победы' в сорока кабельтовых, 'Новику' в пятидесяти кабельтовых впереди по курсу отряда броненосцев. Курс норд - ост семнадцать градусов. Миноносцы Первого отряда идут в замке, в десяти кабельтовых от 'Победы'.
Около получаса потребовалось на построение, и отряды Макарова и Ухтомского разошлись. Каждый по своим делам…
- На Золотой Горе колбасу поднимают! - с некоторыми нотками восторга в голосе крикнул сигнальщик. Все на мостике 'Ретвизана' развернулись в сторону берега.
Действительно, над силуэтами берегового хребта обозначился аэростат, медленно набиравший высоту.
- Молодец Развозов! - не сдержал эмоций Молас. - Скоренько управился. Значит, сегодня крепость будет иметь связь и с нами, и с отрядом Ухтомского. Да и с консульством в Чифу тоже.
- Не торопитесь ликовать, Михаил Павлович, - слегка приземлил своего начштаба Макаров. Поднять антенну, дело, конечно немаловажное, но нужно, чтобы и все остальные составляющие беспроволочного телеграфа работали безупречно. К тому же, связь с Чифу у нас будет односторонней - они нас слышат, а мы их нет. И нет никакой уверенности, что слышать и слушать они нас будут постоянно.
- Экий вы пессимист, Степан Осипович.
- Это вы должны быть пессимистом. Согласно занимаемой должности, - улыбнулся в бороду командующий флотом. - А я реалист. И, если будет необходимо передать какие‑то важные сведения в консульство, то непременно отправлю туда 'Буракова', чтобы быть уверенным, что адресат действительно получил сообщение…
Связь, будь она неладна!..
Ну да, связист, на первый взгляд, отнюдь не героическая специальность для военного - в атаки не ходит, из пушек не стреляет, мины не ставит и их же не извлекает, понтонные переправы под огнём не наводит, а вот, поди ж ты - нет связи, и о любом взаимодействии вверенных ему частей и подразделений полководец может забыть. С самых древних времён. Даже если сражение ведётся в зоне видимости - даже в этом случае нужен какой‑нибудь лихой адъютант или ординарец, который сможет как можно быстрее доставить распоряжения командующего из штаба на левый (правый) фланг…
А уж если ведется целая война, то полководец, почти наверняка, согласился бы пожертвовать целым полком, а то и дивизией, чтобы быть уверенным, что юный офицер с пакетом всё‑таки доскакал до армии его коллеги - напарника - союзника, и полки - дивизии - корпуса - армии встретятся в нужном месте и в нужное время. Что их совместный удар не будет направлен в пустоту или, что их не 'сожрёт' поодиночке превосходящий по силам противник. А так же, не сомневаться на предмет того, что данный пакет попал в руки противника - тогда вообще можно 'воду сливать'.
Связь - нервы армии. Глаза и уши (разведка) могут увидеть и услышать, но необходимо, чтобы эта информация дошла до мозга (штаба). Мозг может проанализировать эту информацию, но необходимо, чтобы она дошла до ног, которые донесут кулаки туда, куда нужно и тогда, когда нужно. И очень хочется, чтобы эту 'пару кулаков' там не встретили три пары оных…
А связь в начале двадцатого века была аховой. То есть, конечно, не на уровне расторопных адъютантов с пакетами или лазутчиков со вшитой в бедро гильзой с донесением (хотя и такое бывало). Телефон, телеграф, радио бог Марс принял на вооружение немедленно, по мере появления данных продуктов работы учёных - физиков и инженеров, но техническое качество исполнения упомянутых средств связи пока было самым примитивным.
Нет, та, что осуществлялась по проводам, отличалась относительной надёжностью, но телефон действовал на расстоянии пары - тройки километров, а телеграф… Да, этот 'бил' далеко, но доверять ему можно было только на своей территории - если трассу прохождения кабеля захватил противник - всё: или просто перережут, или даже ещё успеют какую - никакую дезинформацию втюхать.
А с радио совсем грустно - 'дальнобойность' станций беспроволочного телеграфа составляла максимум несколько десятков миль от антенны до антенны. При отсутствии естественных препятствий между ними. В виде горного хребта, например. То есть, в открытом море корабли могли переговариваться на шестидесяти милях, но, если между ними находился какой‑нибудь гористый мыс, не слышали друг друга и в десяти…
Да, Гуельельмо Маркони уже три года назад умудрился передать многократно повторяющуюся букву 'S' аж через Атлантический океан, но он использовал специальную стационарную радиостанцию, а боевые корабли и сейчас могли поддерживать хоть сколько‑нибудь сносную связь по беспроволочному телеграфу не далее, чем в двадцати - сорока милях друг от друга. И то, только те, на которых стояли самые мощные станции. Но теперь Степан мог надеяться, что с помощью ретрансляции с Золотой Горы ему и Ухтомскому получится слышать друг друга и общаться. Ведь существовал хоть и исчезающее малый, но шанс, что в Печелийском заливе сосредоточились главные силы адмирала Того, тогда придётся бросить всё и идти на выручку…
- Есть телеграмма от Ухтомского, ваше превосходительство! - заскочил на мостик лейтенант Шереметьев.
- Так читайте скорее!
- 'На входе в залив 'Ниссин' и похожий на 'Якумо'. Противник отошёл и начал передачу. Глушу искрой'.
* * *
Глушила передачу с 'Ниссина' радиостанция 'Богатыря', одна из самых мощных на Тихоокеанском флоте. Но сигнал тревоги всё‑таки успели принять на 'Суме' и ретранслировать его суть на отряд кавторанга Ничиямы. Тот понял, что пора спасать свои канонерки - идут такие серьёзные ребята, которые могут и третью своего бортового залпа оставить на поверхности только ошмётки от кораблей подчинённой ему группы.
Обстрел левого фланга русских позиций на перешейке немедленно прекратили, и под проклятия своих сухопутных коллег, стали полным ходом отходить, чтобы в преддверии спускающейся с небес темноты успеть спрятаться в подходящих бухтах. Где и ждать: повезёт - не повезёт, найдут - не найдут…
- Два дыма на левом крамболе!.. Третий!
Матусевич, на этот раз поднявший свой флаг на 'Богатыре', вскинул к глазам бинокль и повернулся в указанном сигнальщиком направлении. На горизонте действительно виднелись дымки, происхождение которых необходимо было выяснить в самое ближайшее время.
- Передайте на 'Севастополь', - не отрывая оптики от глаз, бросил адмирал. - И запросите разрешение на разведку, - Хоть они с Ухтомским теперь имели одинаковые чины, но командовал операцией всё‑таки князь, так что срываться без его разрешения не следовало.
- Ну что, Александр Фёдорович, - оглянулся на командира крейсера начальник минных сил. - Думаю, что необходимо сбегать к этим дымам. Ставлю червонец против рубля, что это неприятель.
- Не приму ставки, ваше превосходительство, - отмахнулся Стемман. - Понятно, что японцы - кто ещё рискнёт здесь сейчас разгуливать во время военных действий. Да ещё и группами…
- С 'Севастополя' передали: 'Добро', - отмёл последние сомнения крик сигнальщика.
- Курс норд - вест шестьдесят градусов, иметь ход девятнадцать узлов, передать на 'Диану': 'Следовать за мной!', - начал сыпать распоряжениями Матусевич. - То же на 'Расторопного' и 'Сторожевого'.
- Не поспеет за нами 'Диана' с такой скоростью, - попытался урезонить адмирала командир крейсера.
- Знаю. Просто пусть стараются, как могут. Нам их ждать недосуг. А если бой завяжется - как подвинтят - так подвинтят…
Когда начальнику Шестого боевого отряда доложили, что на его крейсера надвигается 'Богатырь', а за ним следует ещё один большой крейсер русских, Того - младший даже не встревожился:
- Поднять сигнал: 'Отходить к устью залива. Иметь ход пятнадцать узлов. 'Суме' - двенадцать узлов. Радио на 'Ниссин': 'Идти навстречу'.
Адмирал невозмутимо поднёс бинокль к глазам и стал сосредоточенно высматривать каждый маневр приближающегося русского крейсера. А 'Богатырь' был тем ещё игроком в намечающейся катавасии - его бортовой залп практически равнялся таковому от всего Шестого боевого японцев, а уж когда подоспеет 'Диана' - сынам Аматерасу останется только молиться…
- Двухтрубный японец отстаёт! - азартно выкрикнул сигнальщик.
- Ну, этого мы точно догоним, - хищно выдохнул Стемман.
- Не догоним, Александр Фёдорович, - осадил каперанга адмирал. - Но погоняемся. Временно. Передать на 'Диану' и миноносцы: 'Курс норд - вест, осмотреть подходы к бухтам. В случае обнаружения неприятеля - атаковать!'.
- Думаете, японцы нас за нос водят, - понял каперанг, - пытаются увести от своих канонерок?
- Более чем уверен, - отозвался Матусевич. - И эта 'хромая утка' нам специально подсунута - от 'утят' нас увести хочет. Как только приблизимся на дистанцию поражающего огня - быстро выдаст все свои паспортные узлы и улепетнёт под защиту отряда и броненосных крейсеров, которые, наверняка, уже идут навстречу. Не уважают нас японцы - дураками считают. Ну и пусть себе, не будем их разочаровывать, временно сымитируем погоню за этим 'подранком'… А светлейший пусть ловит прячущиеся по углам японские канонерки.
Светлейший князь Ливен, командир 'Дианы', потратил на поиски не так уж и много времени - буквально через четверть часа после отворота на норд, по курсу обнаружился дым, который немедленно стали преследовать. А ещё через непродолжительный отрезок времени уверенно опознали японскую канонерку, которая на все своих немногих узлах пыталась спастись от надвигающейся махины русского крейсера.
На зуб 'богине охоты' попался 'Чокай' - кораблик грозный для берега, но практически не представлявший опасности для своего нынешнего преследователя, который только по водоизмещению превосходил жертву в десять раз. Да, на канлодке имелась крупная, двухсотдесятимиллиметровая пушка, но дальнобойность этого короткоствольного орудия была по меркам морского боя просто смешной.
- Даже топить неудобно эту калошу, а, Андрей Александрович? - весело посмотрел на своего командира старший офицер 'Дианы'.
- Очень даже удобно, - не принял шутливого тона Ливен. - А высшая доблесть для военного, по - моему, не геройски погибнуть в бою с превосходящими силами противника, а поймать его в тот момент, когда он слабее и уничтожить. Ну, или заставить сдаться.
- Полностью согласен, - слегка смутился Семёнов. - Но, думаю, что от японцев белого флага мы не дождёмся.
- Разумеется. Но выполнить необходимые формальности всё‑таки стоит. Сигнальные! Поднять: 'Предлагаю спустить флаг и сдаться'.
Никто не удивился, когда в ответ на взлетевший на мачту флажный сигнал японец грохнул выстрелом. Снаряд лёг с большим недолётом.
- Ну вот. Действия по протоколу завершены. Начинайте, Леонид Леонтьевич.
Старший артиллерист крейсера, лейтенант Иванов - пятнадцатый удовлетворённо кивнул, и через минуту баковая шестидюймовка послала во врага первый пристрелочный снаряд.
Когда всплески начали приближаться к борту 'Чокая' капитан второго ранга Ямадауми понял, что чуда не произойдёт - помощи ждать неоткуда, а маленькой канонерке вполне хватит трёх - четырёх попаданий калибром в шесть дюймов, чтобы взять курс по направлению к морскому дну. А попадания не замедлили последовать. Сначала взрывом уничтожило кормовое орудие и на юте разгорелся пожар, потом пробило борт с разрывом в машинном отделении - корабль почти полностью потерял ход и окутался паром. Даже на мостике были слышны вопли обваренных в утробе корабля кочегаров и машинистов. А следующий снаряд избавил командира канонерки от созерцания дальнейшего разрушения и уничтожения 'Чокай' - разметало как мостик, так и всех, кто на нём находился…
С совсем уже убийственных десяти кабельтовых 'Диана' прошлась по корпусу гибнущей канонерской лодки шквалом ещё и трёхдюймовых снарядов, после чего очередной японский корабль был вычеркнут из списков Объединённого флота.
- Горизонт чист. Ловить вроде больше некого. Прикажите спустить катер, Владимир Иванович. Попробуем вытащить из воды этих горемычных японцев, что уцелели в бою.
Катер немедленно спустили, катер отвалил от борта 'Дианы', и те, кто ещё совсем недавно прикладывал все силы, чтобы затоптать в волны японских моряков, рисковал собой, чтобы отобрать у пучины жизни этих же самых японцев…
Подняли из воды с 'Чокая' двадцать семь человек. Ни одного офицера среди спасённых не было.