Звякнули тетивы на других швейцарских арбалетах. Три стрелы сбили рыцарей, спешно заслонивших мотоцикл. Еще две – достали эсэсовцев – водителя и спрыгнувшего с заднего сиденья автоматчика. Бурангул, дядька Адам и швейцарцы, не успевшие еще разрядить самострелы, выбивали пеших стрелков и всадников.
Но Бурцев этого уже не видел. Бурцев обрабатывал свою цель.
Ставку он сделал не на меткость, а на скорострельность и мощь пулемета. Возможно, "Цундапп", попавший под огонь "MG-42", успел бы огрызнуться. Но для этого необходимо было развернуть мотоцикл. И разогнать рыцарский строй слева. Секунды, хотя бы доли секунд, драгоценные нужны были. Которых уже нет.
Бурцев действовал просто. Валил и решетил. Решетил и валил. Всех скопом. Тевтонских всадников, лошадей, "Цундапп" и мотоциклистов.
Потом – размашистая очередь по фронту. По автоматчикам цайткоманды, по мечущимся в панике рыцарям, по арбалетчикам, по щитоносцам.
А покончив с этим…
– Вперед! – Он вскочил первым.
– За мной!
За Русь, за Польшу, за Пруссию, за Венецию, за Швейцарию, за Святые Земли. За что еще? За Родину, за Сталина, короче…
В магазинной коробке еще оставалось – так, кое-что.
Две короткие очереди Бурцев выпустил по щитам-павезам, которыми тевтоны пытались преградить им дорогу. Обтянутые кожей, разрисованные, расписанные деревянные щиты были вбиты в землю и удерживались в стоячем положении на шипах и подставках. В каждой павезе торчало уже по арбалетному болту. Но от пулемета дерево и кожа не уберегут. И "Спаси, Святая Мария" – не поможет.
Из-за простреленных щитов повалились кнехты-щитоносцы и орденские арбалетчики.
Последние пули Бурцев выпустил по двум несущимся наперерез тевтонским рыцарям. Всадники попадали с седел.
Ну, а дальше…
Конечно, для рукопашной длинный, неудобный и тяжелый "MG-42" подходил плохо. Но, с другой стороны, пулемет ведь ничуть не хуже ручной бомбарды, успешно использованной в близком бою на башне Шварцвальдского замка. Так что если совместить боевые навыки, полученные в десантуре и ОМОНе, с искусством фехтования, которое Бурцеву пришлось осваивать в прошлом. Если вспомнить опыт палочных схваток, уроки поединков на шестах, что давал у-шуист Сыма Цзян, и если к этой гремучей смеси прибавить солдатскую смекалку…
Когда слева атаковал конный рыцарь, закованный в латы и уже заносящий для смертельного удара боевой топор, Бурцев долго не раздумывал. Ткнул раскаленным пулеметным стволом под маску вражеского коняги, обжигая животному губы, нос…
С диким ржанием конь шарахнулся в сторону, вскинулся на дыбы. Замолотил ногами по воздуху. Сбросил седока.
Падая, всадник запутался шпорой в стремени. Высокое седло перекосилось, сбилось набок. Конь понес рыцаря по кочкам, громыхая тевтоном, как кошка – привязанной к хвосту консервной банкой.
Краем глаза Бурцев заметил движение справа. Немецкий арбалетчик, бросив разряженный самострел, со всех ног бежал к нему, размахивая коротким мечиком.
Бурцев ударил, разворачиваясь всем телом, придавая трофейному "MG-42" максимальную центробежную силу. Угодил в шапель кнехта. Расшиб пулеметный приклад в щепу… Быть может, череп тевтонского стрелка и уцелел, но его обладатель отлетел в кустики и вставать не спешил.
Подоспели Бурангул, дядька Адам, Телль со своими ребятами. Только уже не тринадцать человек было с Вальтером – двенадцать. Потеряли-таки еще одного.
И все же сразу стало легче. Разъяренные мутанты внушали ужас одним своим видом. А уж когда вступали врукопашку, да под прикрытием двух лучников…
"Шмайсерская очередь". Справа!
Вскрик за спиной. Повалился боец Телля.
Один фриц уцелел-таки в зоне прорыва. А может, и не один.
И некогда даже выругаться: что-то длинное, кувыркаясь, летит из-за кустов боярышника. В их сторону летит. Железный цилиндр на деревянной рукояти. "Колотушка". "М-24". Граната…
– Ло-жись!
Бурцев повалил Вальтера. Еще кого-то. Бурангул и дядька Адам упали сами – тоже признали знакомую уже опасность.
Но вот из швейцарцев легли не все. Не поняли – зачем. Не смогли, не успели понять. Чтобы лечь мгновением позже. Уже навсегда лечь.
Взрыв. Свист осколков.
Зараз выкосило половину отряда. Из дюжины швейцарских стрелков – полудюжину. Так-то…
Бурцев лежал меж двух трупов. Слева – щитоносец под простреленной павезой. Той самой со "Спаси, Святая Мария".
Справа – эсэсовский автоматчик с арбалетным болтом в глазу. И с двумя готовыми к бою осколочными "колотушками" за поясом.
А в воздухе крутится-вертится еще одна граната.
Еще один взрыв.
Дернулась, подскочила павеза, прошитая осколками. Зато мертвый кнехт-щитоносец, подобно брустверу, прикрыл Бурцева.
Кто-то рядом кричит. Дико, истошно. Задело кого-то…
И не видно ничего за треклятым боярышником.
Ладно, мать-перемать, тогда мы тоже покидаемся…
Бурцев вырвал из-за пояса мертвого эсэсовца гранату. Из деревянной ручки – фарфоровый шарик-чеку. Отсчитал. Секунду. Вторую. Тре…
Бросил. Швырнул.
Из положения лежа.
В кусты. В боярышник.
Запал немецких "колотушек" горит долго. Но не так, чтоб очень.
Кусты разнесло. В кустах закричали.
Вместе с листвой к небу взметнулись красные ягоды и красные брызги. И – все.
Бурцев рискнул поднять голову.
Мля! А ведь не зря их уложили. Немцы времени даром не теряли. Немцы снова смыкали разорванную цепь.
Эсэсовцы с флангов, правда, к месту прорыва еще не подтянулись. А вот несколько тевтонских всадников уже ломанулись через заросли. С обоих сторон.
За конными рыцарями спешили пешие кнехты.
Бурангул и дядька Адам уже натягивали луки.
Глава 39
– Телль? Вальтер? Жив?
Бурцев озирался. И видел лишь неподвижные тела. Все вперемешку – немцы, швейцарцы…
– Вроде как, – над телами качнулся арбалет. Один только. Зато уже заряженный.
А всадники – те, что слева, – уже метрах в сорока. Были бы в поле, а не в лесу – давно бы изрубили всех в капусту. И те, что справа, скоро доберутся, проломятся сквозь кустарник.
Закопошились швейцарцы. Человек пять еще живы. Правда, пока эти зарядят свои самострелы…
– Вальтер, прикрой справа! – крикнул Бурцев.
Левым – самым опасным – флангом займется он сам. С Бурангулом и дядькой Адамом – они уже мечут в атакующих стрелы со скоростью, на которую способны лишь опытные лучники. Но одних стрел мало… Стрелами приближающихся всадников уже не остановить. Слишком много конников, слишком близко.
И – эх! Вторая граната мертвого эсэсовца полетела под копыта вражеских лошадей.
Бухнуло.
Рыцарскую конницу разметало. Завалило на полном скаку. Снесло и посекло осколками.
Из свалки и дыма вырвался один-единственный жеребец. Обезумевший, с кровавыми потеками на белой попоне и бляхах доспеха, с разбитым седлом, с порванным поводом.
Бурцев подхватил с земли автомат убитого солдата цайткоманды. Саданул очередями по отставшей пехоте. Пехота отступила.
Есть! Слева – чисто!
Он обернулся. М-да… Вообще-то под "прикрой справа" Бурцев подразумевал нечто другое. Арбалет Вальтера он подразумевал.
Телль, однако, понял его слова буквально.
Телль бросил арбалет под ноги. И прикрыл. И заслонил. Как просили. И себя прикрыл, и Бурцева с лучниками. Поднятой павезой с красной надписью. Дырявой, как решето, от пуль и осколков. Но тоже, в общем-то, неплохо: в здоровенном щите застряли две тевтонские стрелы.
"Спаси, Святая Мария"…
Тум-п, – с сухим стуком ударила в павезу третья.
На этот раз Святая Мария спасала…
Так они и отбивались. Вальтер – в роли щитоносца. Присев на колено, удерживал дырявую повезу. Бурцев, вскрыв подсумок мертвеца, перезарядил "шмайсер", положил ствол на верхний край щита и шмалял короткими очередями. Упор был хорош. И пули редко летели мимо цели.
Бурангул с дядькой Адамом прикрывали тыл.
Рядом залегли уцелевшие арбалетчики Тел ля. Один – контуженный. У другого – кровит шестипалая рука. Но швейцарцы – помогали, чем могли. Одни перезаряжали самострелы, другие слали из арбалетов стрелу за стрелой. Редко, но метко слали.
Общими усилиями отогнали врага.
Зона прорыва ширилась. Эсэсовцев здесь теперь видно не было – немногочисленные солдаты цайткоманды не подтянулись еще, не успели. По флангам средь зеленки лишь изредка метались рыцари в белом и темные одежды кнехтов. И справа, и слева царила сумятица. Облавная цепь смешалась. Немцы явно утрачивали контроль над ситуацией.
Спохватившись, ударили минометчики. Безрезультатно: мины со свистом перелетали через головы Бурцева и его бойцов и вразнобой ложились где-то перед взломанным строем. Нещадно секли осколками деревья. А если и доставляли кому-то беспокойство, так это кнехтам и рыцарям, выдвинувшимся на свою беду вперед – дальше, чем следовало бы.
Что ж, пока царит бардак – самое время имитировать прорыв. И прятаться. И сматываться. Благо брешь уже такая, что хоть целый татарский ту мен выводи.
С дикими воплями – каждый орал за десятерых – они бежали по лесу. Уводя немцев за собой. Дальше, дальше… Бурцев палил на ходу. Во все что двигалось. В белые и серые плащи с черными крестами. В черные куртки кнехтов.
Потом "Шмайсеровский" магазин опустел. Бесполезный "МП-40" полетел в кусты. Теперь они бежали молча, тихо. Спасались. Теперь – кричали и стреляли сзади. Гнались за ними сзади. И – хорошо, что гнались. Немцы клюнули. Отчаянный бой, неожиданно большие потери и пробитая брешь убедили врага в том, что добыча ускользнула. И наспех восстановленная облавная сеть разворачивалась, чтобы заново прочесывать лес. В обратном уже направлении.
Им удалось оторваться, скрыться из виду. Но… Но среди швейцарцев были раненые. А с ними далеко не уйти. Нужно укрытие. Надежное. Срочно.
Вел всех Вальтер. Говорил – знает куда. Обещал спрятать.
Долго шли по ручью, потом – по краю небольшого болотца, снова выбрались на сухое.
– В овраг, – крикнул Бурцев. – Туда! Бегом!
Овраг прямо по курсу был хороший – большой, глубокий, густо заросший. Подходящий. Может укрыть не один десяток беглецов. Если повезет – укроет и их.
– Нет, – неожиданно возразил Телль. – Не туда! В ту сторону!
Вальтер указывал на холм чуть поодаль. Лысый такой, с чахленькой растительностью.
– Ты что, сдурел? – Бурцев замахал руками. – Там и одному человеку укрыться негде.
– Есть где. Поверь, я хорошо знаю этот лес. И его тайные места знаю тоже. Бежим!
…Да, укрытие было. Основательное такое, заранее подготовленное, надежно замаскированное. Низенькая, но просторная землянка – подземный схрон на добрый десяток человек. Под крышкой из толстых досок. Под слоем дерна со свежей зеленой травкой. Сверху, над головой, стоять будешь – ничего не заметишь. Мудрые ребята мутанты эти! У них, оказывается, тут везде норы укромные понарыты! Потому, наверное, и не пожгли всех до сих пор.
Телль пошурудил мечом, подцепил крышку. Приподнял, поднатужившись.
– Пр-р-рошу…
В узкую щель – пещерку Бурцева впустили первым. На правах гостя.
Внизу – темно, прохладно и пахнет погребом. Уютно не было'. Но сейчас – не до жиру.
Следующими в потаенный схрон вползли бойцы Вальтера, Бурангул и дядька Адам. Сам Телль спустился последним – ногами вперед. Осторожно – чтобы не потревожить тщательно уложенный сверху дерн – предводитель лесных стрелков прикрыл за собой крышку.
Полумрак стал мраком. Звуки леса – как отсекло. Лишь слышались – издали, словно сквозь вату – беспорядочная пальба и злые крики немцев, потерявших след. А вот лая слышно не было. Кроме двух псин, зарубленных Вальтером, овчарок у облавной группы не было. И слава Богу!
Бурцев поднял руки, потрогал замшелую крышку. Спросил вполголоса:
– Не обвалится?
– Нет, – отозвался Вальтер. – Доски прочные – конного рыцаря выдержат.
Потом все молчали, вцепившись потными ладонями в оружие.
Прислушивались. Крики приближались.
Где-то совсем рядом простучали подкованные копыта. Потом какой-то пехотинец прошелся по мягкой траве и дерну на дощатом настиле. Прошелся, не остановившись.
На голову и за шиворот посыпалось.
– Овраг проверить! – проорал кто-то.
– Вперед смотреть! – рявкнул еще один голос. – И по сторонам. И наверх – они на деревьях могут прятаться.
Бурцев усмехнулся. Вообще-то смотреть немцам следовало бы вниз. Под ноги…
Окрики, приказы, раздраженная ругань удалялись все дальше, дальше… И – стихло, наконец. Пронесло что ли?
Выждали еще минут пять. Десять… Выползли…
Никого вокруг. Сработало!
– Возвращаемся, – сказал Бурцев.
Глава 40
Из леса выехали тихо и быстро. На немецком грузовике выехали, бросив лошадей. Сторонкой-сторонкой выворачивали, подальше от уходящей облавы. Стрелки Телля поместились в кузове "Опеля" – швейцарцы лежали вповалку вместе с дружинниками Бурцева. Оружия теперь было больше, чем требовалось. У каждого – по арбалету и приличный запас стрел. Мечи, кинжалы, топоры… Только вот турель пулеметная пустовала. И ни одного "шмайсера" на месте боя найти не удалось. Стволы свои фашисты подобрали все до единого. И гранаты. И убитых.
Вальтер, быстро освоившийся в "колдовской повозке", сидел в кабине – с Бурцевым и Аделаидой. Княжна морщилась, когда машину трясло на ухабах – видать, еще болела пятая точка. А трясло основательно. По сравнению с этой тряской все, что Аделаиде пришлось испытать до сих пор, было так – беззаботное качание в гамачке.
Ехали по извилистому ручейку с каменистым дном – чтоб не оставлять следов. Надежный немецкий грузовик – военный, рассчитанный на бездорожье – тянул. Пока…
Телль указывал дорогу:
– Теперь направо… Тут глубоко слишком. Обогнуть надо. По тем вон камням лучше. Там и колеи от колес не останется. Прямо… прямо… не бойся, здесь две такие колесницы, как эта, пройдут.
Бурцев ворочал непослушный руль.
Дорога из предгорий уводила в горы. Телль обещал ночевку в укромном месте. И Бурцев верил швейцарцу. После потаенной землянки в лесу – верил. И беспокоился.
– Долго еще, Вальтер? – хмурился Бурцев. – Этак ты нас завезешь аккурат туда, где огненная геенна разверзлась. Укромнее местечка и не придумаешь.
– Нет, туда слишком долго добираться, – серьезно ответил арбалетчик. – И на повозке, даже колдовской, – не доехать.
– Ну, спасибо, утешил!
Укромное место Телля оказалось неприметной пещеркой, из которой, собственно, и вытекал путеводный ручеек. Вход закрывали густо разросшиеся кусты, так что пришлось прокладывать дорогу бампером. С треском и скрипом.
Въехали…
Царапнув каменистый свод.
Однако же! Бурцев не удержался – врубил фары.
– Ого! – подскочил Вальтер. – Колдовская колесница без огня светит!
Бурцев же дивился другому.
В ярком свете – за лобовым стеклом, забрызганным водой и грязью, заляпанным мокрыми листьями и трухой, был грот. Тесноватый, вообще-то, для гаража, но достаточно просторный для небольшого отряда. В темноте виднелись лазы, ведущие невесть куда. Под колесами тихо журчало.
Бурцев выкатил грузовик из воды, поставил на сухое. Выскочил из машины. В пещере сильно воняло выхлопами – надымили. Но ничего, должно скоро выветриться. Вентиляция тут отменная. Подземные ходы воздух затягивали как в трубу.
– Здесь мы прячемся. Иногда, – тоном гостеприимного хозяина объяснил Вальтер.
– А что это за лазы? – спросил Бурцев. – Куда ведут?
– В другие подземелья. Там – можно отдохнуть. Там вон – уйти незаметно по тайному ходу, а там у нас – арсенал и мастерская.
– Мастерская? – заинтересовался Бурцев. – Какая еще мастерская?
– Оружейная. Чтоб запас болтов пополнить. Или арбалет починить. Или новый сделать. Хороший самострел – это ведь не лук. Его из ветки голыми руками не смастеришь.
Ну, вообще-то лук луку рознь… Бурцев видывал композитные татарские луки из дерева, кости, рога и жил, что бьют не хуже арбалетов. Да и у сарацин тоже есть неплохие сложносоставные луки. Но в одном Вальтер прав: для производства арбалета, конечно, нужна небольшая мануфактурка. В походных условиях толковый самострел не сварганить.
– Покажешь? – попросил Бурцев. – Арсенал и мастерскую вашу?
– Лезь за мной. – Вальтер нырнул в крайний, самый широкий, лаз.
Да, нехилый то был схрон! Служба обеспечения у партизан-мутантов работать умела. В нишах-тайниках, бережно завернутое в промасленную ветошь и шкуры, лежало оружие на любой вкус. Остроконечное, шипастое, режущее, колющее, рубящее, стреляющее… Были и доспехи – не полные, правда, – частями, кусками. Была даже ручная бомбардочка, без порохового запаса, правда.
Все – явно трофейное, у немцев отнятое.
У другой стены пещерного зала располагалась арбалетная мастерская. Тут находился целый склад запчастей, инструментов и прочий материал – дерево, железные детали, толстые связки тугих жил… Все, что потребно для починки и производства арбалетов. Обнаружились и несколько незаконченных заготовок. Имелся даже тигель и наковаленка с целым набором молоточков. Вальтер убеждал, что снаружи – над пещеркой – звона металла почти не слышно. И дым сквозняком уносит. Такие вот незримые гномы-оружейники водились в швейцарских горах.
Тайная мастерская мутантов-партизан больше всех заинтересовала Сыма Цзяна. Восторгу китайца не было предела. Впрочем, мудрец из Поднебесной всегда любил все этакое, диковинное…
– Сема, не отвлекайся, – посоветовал Бурцев, – думать сейчас надо, что дальше делать…
Вообще-то думать на спешно собранном военном совете предоставили ему самому: ты, мол, воевода, – ты и ломай голову. А поскрипеть мозгами было над чем. Несмотря на нежданный союз с бойцами Тел ля, в совершенстве владевшими тактикой партизанской войны, Бурцев чувствовал себя загнанным в ловушку зверем.
Да, мутанты-арбалетчики до сих пор успешно прятались от императорских ставленников и мелкопоместных немецких феодальчиков. Но теперь все изменится. И притом не в лучшую сторону. И для теллевцев, и для дружины Бурцева. Та облава, от которой они чудом ушли сегодня, – это так, цветочки. Ягодки начнутся позже.
Будущее, близкое уже будущее предсказать нетрудно.
После небольшой передышки – может быть, завтра, может, послезавтра, может, через неделю, а может, уже сегодня – земля запылает под ногами беглецов. Их будут искать. Рьяно, упорно, отчаянно. Носом землю будут рыть, обшаривая каждый лесок, каждую пещерку, каждую деревеньку. И уже не спрячешься, не укроешься.
Будет искать цайткоманда, которой позарез нужен анкер-менш… Бурцев покосился на Аделаиду. Вон он, тот менш, лежит на животе, отстеганным седалищем кверху.
Будут искать тевтонские рыцари, выполняя союзнический долг перед гостями из будущего.
Будет искать барон фон Гейнц и прочие верные вассалы Рупрехта Пфальцского, горя желанием отомстить за смерть императора.