Мирон не выдержал и рассмеялся, но тут же скривился от боли.
- Я что, что-то не так сказал? - виновато переспросил Сашка. - Нам в школе говорили, что Петр Великий мог и в харю дать.
- Мог, мог, - успокоил его Балис. - Я согласен, посмотреть на красоту гор - это плохое объяснение. Нужно придумать что-то получше.
- Лучше придумывать меньше, - заметил Йеми. - Лгать - это дурная привычка, поэтому там, где можно сказать правду, лучше сказать именно её.
- Правду нельзя говорить, - убежденно возразил Мирон. - Во-первых, звучит она слишком подозрительно. Сейчас нас, похоже, опасными не считают, а вот если выяснится, что мы - пришельцы непонятно откуда, то нас начнут подозревать непонятно в чём. А, во-вторых, ты сам говорил, что народ здесь может оказаться разный. Раз так, то слишком откровенный рассказ о себе может нам потом выйти боком.
- Я не предлагаю рассказывать всю правду, - Йеми подчёркнуто поставил акцент на слово "всю". - То, что вы не те, за кого себя выдавали, я понял ещё при первой нашей встрече. Но я не стал об этом говорить Сибайи, поскольку не видел в вас враждебности к Кагману и Кусачему лесу. А раз так, то было достаточно и той истории, которую вы рассказали, лишь бы она не вызывала подозрений. Точно так же и здесь: расскажите ту часть правды, которую можно рассказать, и умолчите о том, что говорить нежелательно. Да, мы преследовали разбойников, которые украли… скажем, сестру Саши и её служанку. И ещё - мальчика-слугу, который собирал хворост. Произошло это к западу от Плескова, там довольно густые леса, да и разбойники и вправду попадаются. Вот мы по их следу и забрели в горы, где случайно попали под лавину.
- Толково, - согласился Балис. - Мирон, как тебе этот вариант?
- Нормально. Думаю, его и стоит взять за основу. Мелкие несовпадения не страшны, каждый запоминает произошедшее по-разному. Только вот не очень ясно, как мы оказались к западу от Плескова. Вроде бы это дальше от побережья.
- Дальше. Но можно сказать, что Сашки почему-то захотелось на корабле подняться вверх по Валаге до Белера, а уж потом пуститься в пешее путешествие.
- Натянуто, - не одобрил Балис. - Но с другой стороны… Конечно, прибытие ольмарского корабля в этот ваш Белер не могло не вызвать массы слухов, но досюда они вряд ли достали. Сколько там от Белера до Плескова?
- Чуть больше пятнадцати лин по кагманскому счету. Или больших одиннадцати - по имперскому.
- Так, я окончательно запутался, - Гаяускас махнул рукой. - Давайте заново и по порядку. Во-первых, нам нужно переложить эти лины на известные нам меры длины. Как я понял, час в наших мирах одинаковый. Сколько лин человек проходит за час?
- Нормальным шагом здоровый человек в час проходит немногим меньше одной лины.
- Ага, - Балис перешел на русский. - Скорость пешехода считается пять километров в час, значит лина - немногим побольше пяти километров. Уже неплохо. Теперь разберемся с разными счетами.
- Кагманцы считают восьмерками, а в Империи - дюжинами, - напомнил Мирон. - Значит, пятнадцать по кагманскому счету - это восемь и ещё пять, то есть - тринадцать.
- Получается, что от Белера до Плескова километров семьдесят пять - восемьдесят. По хорошей дороге, да на лошадях, да если ещё и уметь на них ездить…
Слова Балиса прервал негромкий мелодичный перезвон колокольчиков.
- Что это? - удивился Женька.
- Это почтенный Огустин дает знак, что настало время вечерней молитвы, - объяснил Йеми.
- Нам обязательно идти? - поинтересовался Балис.
- Конечно, нет. На молитву идут только те, кто хотят отблагодарить Иссона.
- Не знаю, как насчет Иссона, - произнес капитан, поднимаясь, - но вот отблагодарить самого Огустина за помощь и гостеприимство я хочу. Кто побудет с Мироном?
- Я побуду, - откликнулся Женька. - Только надолго не уходите.
- А у изонистов долгие службы? - спросил Сашка.
- Долгими бывают специальные церемонии. А это обычная вечерняя молитва.
- Тогда я схожу с вами. Хорошо?
Под продолжающийся перезвон они вышли во дворик убежища. Из соседнего домишка вышел невысокий абсолютно лысый крепыш, закутанный в богатый плащ синего цвета, поверх которого вокруг шеи был обмотан парчовый красный шарфик.
- Это что, сет? - шепотом спросил Сашка у Йеми.
- Похоже на то, - так же тихо ответил местный житель. - Хотел бы я знать, как он здесь очутился.
Они подошли к храму, у дверей которого Битый продолжал вызванивать на множестве маленьких колокольчиков призыв к молитве и прошли внутрь.
Глава 9
В которой снова заходит речь о богах.
Здесь с полслова понимают,
Не боятся острых слов.
Здесь с почётом принимают
Оторви-сорвиголов.
И скрываются до срока
Даже рыцари в лесах:
Кто без страха и упрёка -
Тот всегда не при деньгах.
В.Высоцкий
На знакомую с детства Сашке православную церковь храм изонистов внутри походил ничуть не более, чем снаружи. Короткий коридор, вымощенный плиткой, вел от дверей в молитвенный зал. Стены были украшены красивой цветной мозаикой, но никаких изображений не было - только в геометрические узоры. Сам зал для молитв оказался круглой комнатой, с небольшими окошками-бойницами, спрятанными в нишах толстых стен. В центре молельни возвышался вмурованный в пол цилиндрический столбик из белого мрамора, высотой, наверное, чуть меньше метра. На вершине столбика, обильно политой чем-то вязким, было прилеплено несколько горящих свечек и каких-то полуобугленных палочек, дававших при тлении сильный, но приятный запах. Вокруг столбика стояли Огустин, Тиана и Наромарт. Каждый из них держал в руке небольшую металлическую кадильницу на длинной цепочке, над которыми вился легкий белесый дымок.
Перезвон колокольчиков прекратился.
- Друзья мои, - начал Огустин. - Мы собрались здесь, дабы отринуть суетные помыслы и подумать о вечном.
Однажды Квинтий Онтарий испросил Иссона, почему боги добра, которым они возносили свои молитвы, не дают им знамений о себе и остаются богами неведомыми. "Когда жрец Келя просит у Келя - ему дает просимое Кель. Когда жрец Ренса просит у Ренса - ему дает просимое Ренс. Но мы же просим неведомо кого, и неведомо нам, получаем ли мы просимое от богов или на то воля слепого случая".
И ответил Иссон: "Много значит знание имени бога, но истинная вера важнее знания. Ибо если помыслы твои обращены к добру, то да прибудут с тобой все добрые боги. Когда жрец Келя попросит у Ренса - не даст ему просимого Ренс, ибо не будет с того приятного Ренсу. Когда ты просишь у добрых богов, то если дело действительно доброе и достойное, то всем добрым богам будет приятно, и помогут они тебе. И не ищи ответа, бог ли ниспослал тебе просимое или то случай, ибо все случайное в этой жизни совершается по воле богов".
Так говорил Иссон. И ныне, почитая бога Иссона, мы почитаем в его лице всех добрых богов. Сегодня в наш храм пришел тот, кто служит неведомой нам богине, богине добра. И мы от всего сердца говорим ему…
Тут Огустин повернулся к Наромарту.
- Да пребудет с тобой благословение Иссона, Кройф Квавелин. Дом Иссона - твой дом.
- Богиня Элистри, служению которой я посвятил свою жизнь, - заговорил Наромарт, - не воспрещает своим слугам служить и другим богам, если только служба достойна и блага, и в сердце своем мы не поставим чужого бога выше ее. Сейчас я в храме бога, чью волю я могу исполнить, не погрешив против службы своей богини, ибо то, к чему зовет Иссон - угодно Элистри. Да пребудет с вами благословение Элистри, отец Огустин. И да пребудет оно со всеми.
- А теперь, воздав хвалу Иссону, разойдемся по делам мирским, ибо в мире живем. Но будем помнить Завет Иссона: "Оглянись вокруг - не нужна ли кому помощь. И, если увидел нуждающегося - помоги ему". Да пребудет со всеми благословение Иссона. Идите с миром…
Йеми и благородный сет первыми развернулись и двинулись из молельного дома. Следом за ними потянулись и остальные, кроме священников.
Когда они вышли наружу, Сашка удивленно спросил у Йеми:
- И это все?
- А что ты думал? - в свою очередь удивился тот.
- Ну, я не знаю… У нас в церкви любая служба не меньше часа длится.
- Видимо, такова воля того бога, которому служишь ты. У Иссона - свои требования на то, как нужно ему молится. Сегодня вечерняя молитва получилось еще длинной.
- Длинной? - тут уже удивился и Балис.
Йеми серьезно кивнул. Раньше это телодвижение в его исполнении означало отрицание, но теперь это было утверждением. Жупан Йеми Пригский сейчас уступал место благородному морритскому лагату Порцию. Во всём уступал, в том числе - и в привычных жестах.
- Обычно священник призывает благословение и напоминает что-нибудь из его поучений - и все.
- И ради этого идут в молитвенный дом? - изумился капитан.
- Именно ради этого и идем, - подтвердил кагманец.
- Но разве нельзя вспомнить поучения дома?
- Можно, и мы это делаем. Но если не приучить себя вспоминать бога постоянно, то рано или поздно забудешь о нём тогда, когда должен был помнить. А потом будешь корить себя всю оставшуюся жизнь. И потом, дома нельзя получить благословение.
- Неужели это так важно?
- Для нас - да.
Балис замолчал, обдумывая сказанное. Воспитание сделало его стихийным атеистом: о высших силах он никогда не задумывался, хотя в детстве, побывав вместе с родителями на Крестовой Горе недалеко от Шауляя, раз и навсегда понял: что-то в этом есть. Но именно "что-то", далекое и неизвестное. Все попытки снять с этого "что-то" ореол таинственности и приблизить его к реальной жизни, разбивались о толстую броню скептицизма: научно объяснить религию было невозможно, а воспринимать на веру - глупо: это означало стать потенциальной жертвой обмана. Да и нужды в высших силах он никогда не испытывал: разве достойно перекладывать свои проблемы и беды на бога? Если он действительно существует, то у него должно быть полно забот и без того, чтобы ещё обустраивать жизнь Балиса Гаяускаса. Верующий человек казался либо мошенником, либо слабаком и слюнтяем, только и думающим о том, как спрятаться от жизненных невзгод за спину боженьки.
Первый удар по этим представлениям нанёс дед в памятном августе девяностого. Дед, который всегда был для Балиса образцом в жизни, ветеран Великой Отечественной Войны, Герой Советского Союза, оказался вдруг православным христианином. И не то, что поверившим на старости лет, от страха перед надвигающейся смертью, нет, оказывается, он веровал всю жизнь. Балис обязательно собирался расспросить деда о его вере, о том, как она уживалась с его характером и убеждениями, но не успел…
И вот теперь Наромарт и Йеми. Они не были ни слабаками, ни мошенниками, но при этом всё время сверяли свои поступки с требованием своего божества. Гаяускаса очень удивляло то, что в их представлении их боги словно были всегда тут, рядом. Он привык считать, что для верующих бог является каким-то далеким небожителем, эдаким барином из города, иногда посещающим дальнюю деревушку, принимающим оброк и наказывающим нерадивых рабов за проступки. А боги Наромарта и Йеми были для них словно близкие друзья, к которым можно зайти в любое время дня и ночи, попросить подмоги в сложной ситуации. И если раньше Балис считал, что бояться бога - означает бояться гнева и расправы, то, по крайней мере, в отношении Наромарта, да и, наверное, Огустина, было видно, что у них совсем другой страх: страх огорчить своего бога, страх оказаться недостойным его. Совсем такой, как был у него в курсантские годы, когда между отделениями развертывалась нешуточная борьба за то, чтобы быть лучшими на курсе. Или за то, чтобы не опозорить училище. Не подвести на учениях товарищей и командиров. Наверное, и это можно было истолковать как страх или как глупость или как что-то ещё в этом роде. Но так бы мог подумать лишь тот, кто судил об Армии и Флоте по заметкам в каком-нибудь "Московском Комсомольце". Тот, кто представить себе не мог, сколько сил кладется на то, чтобы подготовить своё подразделение. Не на бумаге подготовить, на деле.
Ну вот, опять мысли ушли куда-то в сторону. Так всегда бывает: начнешь обдумывать какую-то проблему, не успеешь оглянуться, а думаешь уже совсем о другом…
А пока Гаяускас размышлял, они уже дошли до своего домика. Шедший первым Саша отодвинул закрывавшую вход баранью шкуру и уже собирался войти, как их окликнул благородный сет.
- Простите, не ответите ли мне на один вопрос?
- Да, пожалуйста, - обернулся Йеми. - Я - благородный лагат Порций Паулус, к Вашим услугам.
- Я - благородный сет Олус Колина Планк из Оксенской ветви Планков. Я хочу спросить вас - могу ли я чем вам помочь?
Балис спешно отвернулся, не желая оскорбить благородного сета неуместной улыбкой. Предложение помощи выглядело слишком ненатуральным, почти как американское "Как дела?". Как известно, задавая этот вопрос, американцы меньше всего действительно желают что-то узнать о делах вопрошаемого. Просто, таковы правила: один спросил о делах, другой ответил, что все великолепно, какими бы на самом деле дела ни были. И разошлись, оба с чувством выполненного долга.
- Каждый человек может нуждаться в помощи, - произнес ритуальную фразу Йеми. - И мы не откажемся от неё, но если благородный сет знает тех, кому помощь нужна более, чем нам, пусть позаботится о них.
- Я пришел сюда, чтобы помолиться тому богу, которому молились мой отец и отец моего отца. Я сделал это. Теперь у меня нет никаких дел, которые бы мешали мне оказать вам помощь.
- Что ж, твое участие да будет не забыто Иссоном.
- Надеюсь на это, потому и поступаю по слову его. Итак?
- Благородный сет, я сопровождаю благородного Сашки из семьи правителя Ольмарских островов…
- Ольмарских островов? - удивленно переспросил озадаченный Олус.
- Ты бывал в наших краях, благородный сет? - в свою очередь удивленно поинтересовался Сашка.
- Нет. Я ни разу в жизни не видел ни одного ольмарца.
- В моем народе не принято путешествовать. Но теперь тирус Петриус завел новые порядки и отправляет молодежь из благородного сословия в дальние страны - посмотреть на жизнь в чужих краях и поучится уму-разуму.
- Ваш тирус - очень мудрый человек, - почтительно констатировал благородный сет.
Балис подумал, что в идее Мирона: за неимением информации скопировать характер тируса с Петра Великого, определенно есть здравый смысл. Несмотря на собственную скромную оценку знаний отечественной истории, Сашка довольно неплохо представлял себе образ первого российского Императора. По крайней мере, на уровне, который необходим для того, чтобы навешать лапши на уши никогда не бывавшем ни в России, ни на Ольмарских островах сету.
- О, да. Тирус мудр, но страшен в гневе, - перехватил разговор Йеми. - Равно как и наш Император Кайл, да будут долгими дни его жизни. К сожалению, сейчас и Сашки и я ходим под страхом тяжкого наказания.
- Но чем же вы разгневали могущественных владык?
- Собственной беспечностью, благородный сет. Увы, собственной беспечностью. Видишь ли, Император и тирус договорились о том, что первое время ольмарцы будут перемещаться по Империи инкогнито, дабы они могли увидеть жизнь страны в истинном свете. Мне же, недостойному лагату Порцию Паулусу, было поручено сопровождать Сашки и его сестру Аньи в этом путешествии, дабы разрешать чрезвычайные ситуации, которые могли возникнуть ввиду того, что ольмарцы плохо знакомы с нашими обычаями. Я отвечаю перед Императором своей головой, если что-то случится с высокими гостями. И вот представь мои чувства, когда под Плесковом на нас напали разбойники.
- Уж не кагманцы ли? - с беспокойством спросил Олус.
- Нет, это были местные разбойники, - со вздохом ответил Йеми.
- Куда же смотрит префект Торопии? А тамошний бан? И все эти местные боляре да жупаны?
- Если благородный сет укажет мне город в Империи, где полностью искоренена преступность, то я, по окончании службы Императору, непременно поселюсь в этом благословенном месте.
- Увы, благородный Порций, ты прав. Даже в столице истребить всех воров не под силу никому. Что уж говорить о далекой провинции… Но продолжай свой рассказ, я хочу слышать, что было дальше.
- Продолжение будет коротко. Нападение разбойников на лагерь мы отбили с большим для них уроном, но в тот момент благородная Аньи со своей служанкой гуляла неподалеку в пихтовой роще. Там же юный слуга благородного Сашки собирал хворост для костра. Вот и получилось, что они стали добычей разбойников, которые увели их с собой. Мы бросились преследовать негодяев. В городе мы узнали, что детей продали работорговцам…
- И благородную Аньи, гостью самого Императора?
На сета было больно смотреть: кровь отхлынула от его лица, мелко дрогнули губы. Казалось, ему только что нанесли страшное оскорбление. Наверное, так оно и было на самом деле: Олус Колина Планк был верен своему Императору так же сильно, как и своему божеству.
- Истинно так. Конечно, разбойники не знали, кого именно они похитили, но, полагаю, если бы знали, то это ничего бы не изменило. Хуже всего то, что одну из девочек они увезли с собой в горы, наверное, решили продать уже в Хасковии, а вторую - продали в Плескове купцам, которые направились в Альдабру. И мы не знаем, кто из этих девочек Аньи, а кто - её служанка Риона. Поэтому, мы попытались сначала преследовать разбойников, ведь караван догнать куда проще. Увы, судьба была не на нашей стороне: мы попали под лавину, один из нас был тяжело ранен и исцелен только молитвами отца Огустина.
- Благословен Иссон, - кивнул благородный сет. - Но чем же смогу помочь я?
- Наш путь теперь лежит в Альдабру, где мы постараемся освободить двух из трех пленников, тех, что были в невольничьем караване. Если бы тебе было угодно написать письмо префекту провинции с просьбою о помощи, то это могло бы способствовать нашему успеху.
- А располагаете ли вы письменными принадлежностями? У меня их нет.
- Пусть благородный сет не беспокоится, всё необходимое у нас найдется, - заверил Йеми.
- Что ж, я охотно напишу такую грамоту, но прошу вас быть осторожными с её использованием. Возможно, это письмо сослужит недобрую службу. Вполне может оказаться, что у префекта лежит указ Императора об аресте Олуса Колины Планка за государственную измену.
- Измену? Я даже и не упомню, чтобы такое случалось в недавних индиктах.
- Последним осужденным изменником был сет Виктор Торонт Крипиус, это было почти девять дюжин весен назад. Но моя верность Императору незапятнанна. Всё это - интриги. Да, я верую Иссону, как верил мой отец и отец моего отца. Но Иссон не учит нарушать долга перед Императором. Я всегда служил честью и правдой, но когда в Оксен пришли инквизиторы и замыслили массовые казни невиновных людей… Поймите, из тех, кого они обвиняли и требовали предать смерти, изонистом был не более чем один на сотню. Я просто не мог допустить, чтобы эти мерзавцы залили кровью благословенный Оксен.
- И что же ты сделал?