* * *
И тако злоба лютая ко всему люду христианскому у оного нечестивца в груди пылаша ярко, аки пламя адово, что не восхотеша он середь смердов воев брати, а пригласиша варягов и, златом-серебром осыпаючи так, чтоб мечи их златом по рукоять засыпаны бысть, улестил поганцев, у коих и крест на наш православный не похож вовсе, в свою дружину идти.
И земель надаваша им без меры, тако же скотины разной и зерна для посева.
Из Суздальско-Филаретовской летописи 1236 г.
Издание Российской академии наук, Рязань, 1817 г.
* * *
И шли ко князю светлому люди разные, а слава его столь велика бысть, что из-за моря-окияна студеного народец стекался в дружину Константинову.
И хоть бысть о ту пору на Руси князи, у коих гривен водилося без счету, но рекли они тому ж Ярославу Всеволодовичу тако: "Аже хотим того князя, кой душою чист да помыслами светел. Твое ж сердце черно и злоба в нем горит, посему не люб ты нам. А слыхивали мы, что есмь в Ожске - граде малом, княже Константин Володимерович, кой из истинных богатырей Руси. Так ты нам к нему путь укажи".
И яко ни полыхала злобою душа Ярославова от зависти лютай, одначе ничего он не смог поделати и яко не улещал их, стояша сии воины на своем, а посему отпустиша он их и с миром и даже проводника дал, дабы тот указаша путь к Резанскому княжеству, где середь тихих дубрав княжил Константин Володимерович.
А егда те пришед в Ожск-град, то рекли тако: "Славен ты еси, княже премудрый, и слава твоя не токмо по всей Руси ширится, но и до нас дошед. Потому и послужить тебе ныне желаем мечами своими звонкими".
Он же рек им: "За звон веселый столь же веселым звоном гривенок платити потребно, а их у меня в скотницах вовсе нетути, ибо все они на богоугодные дела ушед".
И тогда Эйнар-воевода со дружиною тако ему рекли: "Вот посему и прими нас к себе, ибо не надобны нам гривны звонкия, ибо такому боголюбивому богатырю, яко ты, мы и без них служити за честь великую почитаем".
Из Владимиро-Пименовской летописи 1256 г.
Издание Российской академии наук, Рязань, 1760 г.
* * *
Немалую роль сыграла для ожского князя и удача.
Константин, долгое время не имеющий достаточно надежной дружины и опасающийся соседей-князей по Рязанской земле, в одночасье сумел усилить свои позиции, перехватив довольно-таки крупный отряд норвежцев, направляющийся по традиции в Царьград.
Почему случилось так, что они пошли служить именно к Константину?
Действительно странно, ведь летописец указал, что до него на их пути попадались значительно более именитые князья.
Чего стоит один только Ярослав. Будучи сыном Всеволода Большое Гнездо и братом великого князя Владимирского Константина, несомненно, он был намного богаче ожского князя, а следовательно, мог предложить куда больше серебра.
Мы допускаем, что в какой-то мере тут сказалось красноречие, которым полгода назад Константин обворожил правителей Переяславля Рязанского.
Однако если брать в целом, то, думается, это еще один случай, когда летописи доверять не стоит. Скорее всего, Константин оказался первым, кто сделал им подобное приглашение, вот и все.
Нам же остается только порадоваться за ожского князя: на голом месте в один день Константин приобрел, согласно дошедшим до нашего времени спискам, триста двадцать семь хорошо обученных и опытных в боях дружинников.
Тем самым он одним махом выбился в число наиболее сильных в военном отношении владетелей в Рязанском княжестве.
К сожалению, неизвестно, сколько он на самом деле платил варягам, поскольку не можем же мы верить Пимену, утверждающему, что они практически ничего не получали за службу.
Скорее уж тут ближе к истине Филарет, уверявший, что Константин осыпал их золотом. Разумеется, князь не платил столько гривен, как указано в его летописи, но нет сомнений, что выложить пришлось немало.
Однако в любом случае, как бы ни велика была плата, впоследствии она окупилась сторицей, причем в самое ближайшее время.
Албул О. А. Наиболее полная история российской государственности, т. 2, стр. 97. Рязань, 1830 г.
Глава 6
То, что таила память
Мудр, кто знает нужное, а не многое.
Эсхил
Все произошло внезапно и до пошлости просто. Раздался какой-то щелчок в мозгу, и Константин внезапно вспомнил все, что должно случиться в ближайшие несколько суток.
Еще вчера он ничего не знал о тех событиях, которые ожидали его в ближайшие дни.
Он даже не подозревал о них.
Более того, он как-то особо и не задумывался над тем, как вести себя на предстоящей встрече рязанских князей близ Исад, что именно будет на ней обсуждаться, какие вопросы и проблемы будут решать, какова его собственная позиция, в конце концов.
Словно затмение нашло.
Напротив, он даже досадливо отмахивался от непрошеных мыслей, считая, что ничего особенного на ней не решится, иначе он, достаточно хорошо знающий историю Рязанского княжества, это обязательно помнил бы.
Вот тысяча двести семнадцатый год - это да. Что именно должно было случиться в следующем году, он тоже не помнил, но просто так дата не осела бы в мозгу.
Однако и об этом он тоже не переживал - успеется, вспомнится.
К тому же значительные события неожиданно и вдруг не случаются, да и время позволяло не спешить - как-никак целый год или как минимум полгода у него есть.
Тем не менее соображения о том, что ему надо как следует подготовиться уже к нынешней встрече, да и к своему предстоящему выступлению на ней, приходили ему на ум неоднократно, и он каждый раз соглашался с ними, но все время этому что-то мешало.
Вдобавок наряду с этими мыслями приходили и другие, тоже весьма логичные и убедительные.
Сейчас-то он кто? Да не более чем подручный брата Глеба.
Одно лишь название - удельный князь, а каков его удел, если разобраться? Один городок Ожск чего стоит. Разве такой убогой может быть столица настоящего княжества?! Да на него глянуть разок - и плеваться хочется.
Те же укрепления у стен давным-давно обветшали. Невзирая на неустанные заботы прибывшего наконец Ратьши, они и сейчас, даже подновленные, выглядели плачевно.
Да что говорить, заношенной рубахе никакие заплаты не помогут. Заново же все возводить не на что - разве что ограбить всех остальных бояр, да и то навряд ли хватит.
А уж про размеры Ожска и вовсе говорить стыдно - метров триста в длину, да еще меньше в ширину. Какой уж тут авторитет!
К тому же и совсем недавнее его поведение - точнее сказать, не его, а бывшего владельца этого тела, но об этом никто не знает, - тоже радости не навевало.
Какое может быть уважение к алкоголику, бабнику и психопату? И кто его после такого будет слушать, не говоря уж о том, чтобы прислушиваться?!
Правда, последнее он уже изрядно подправил и подчистил во время зимнего свидания с некоторыми из своих родных и двоюродных братьев в Переяславле Рязанском, но возвести Константина на достаточно солидный уровень, подтвердить, что он настоящий князь, могла только крепкая, мощная дружина, да еще вооруженная Минькиными новинками.
Только тогда предстоящее свидание всех князей Рязанской земли имело шансы стать первым шагом на пути их объединения в единый крепкий союз. Убедить же в его необходимости всех своих братанов, по мнению Константина, было тяжело, но вполне возможно.
Расчет был прост. Не удастся припугнуть страшным врагом, который движется на Русь, - не беда. Прислушаются, если показать собственную мощь.
Пусть дружина остается все равно небольшой, всего чуть более пяти сотен, но слаженной. К тому же к тому времени, согласно расчетам Константина, его орлы как раз должны были вернуться с победой и добычей из мордовских лесов.
А если к этому добавить еще и изготовленные арбалеты да парочку-троечку гранат, сразу продемонстрировав их действие, то и вовсе хорошо получится. Во всяком случае, убедительно.
Разумеется, многие согласятся на этот союз с неохотою, можно сказать, что вынужденно, затаив обиду и питая в душе скрытую неприязнь, но это неважно. Зато потом, через год, от силы через два, все бы уяснили, что, оказывается, дело-то выгодное.
В первую очередь слились бы воедино их военные силы и финансы, ну а кроме того, быстрым ходом пошло бы строительство хорошо защищенных городов, обнесенных прочными каменными стенами. Удалось бы обуздать половцев, установить прочные дипломатические контакты с ближайшими соседями и так далее.
Правда, к сожалению, изготовить это секретное оружие в большом количестве, чтобы на предстоящей встрече не пришлось лукавить, утверждая, будто у него этих самых гранат и арбалетов в достатке, не получалось.
Даже с опытными образцами для демонстрации, и то…
Увы, но Мудрила так и не довел до ума арбалеты, а рисковать Константин не собирался. Неумолимый закон подлости гласил, что при демонстрации пружина непременно лопнет. А раз так, то вместо восторгов и восхищения будут только насмешки.
Плевать на них, но авторитет ожского князя от этого не только не повысится, но напротив - упадет.
Да и кособокая доменная печь тоже выдала чугун далеко не высшего качества, если это вообще был чугун. Во всяком случае, Минька так и не смог объяснить, откуда на отливках почти сразу после их остывания появились всякие трещинки. Правда, не у всех. За ту дюжину, которая была вручена Константину, Минька поручился, что они не подведут и уж шарахнут так шарахнут.
Одно хорошо. Юный изобретатель, трудившийся вместе с помощниками на протяжении последнего месяца день и ночь в одной небольшой мастерской (все остальные только строились), после не совсем удачного результата не впал в уныние, а бодро заявил, что первый блин комом, и вообще это блестящий итог, учитывая, в каких условиях он трудился.
Словом, успокаивать и утешать его не приходилось, ибо новоявленный Эдисон ходил высоко подняв голову и не без основания считая, что сделал первый существенный вклад в грядущую победу Руси над татаро-монголами, в чем его Константин всячески поддерживал.
Да и Славка не подвел своего князя.
Всего десять дней назад вернулся он в Ожск после учебы, которую проходил вместе с другими дружинниками, и суровый Ратьша заявил, что ему бы всего сотню таких удальцов, как Вячеслав, и он готов потягаться с любой княжеской дружиной, включая мощную Глебову.
И в конце добавил, как припечатал:
- Чувствуется в ем порода. Таперь и сам зрю, так что даже ежели б ты мне и не раскрыл оную тайну, я б и сам все равно узрел, что он из Рюриковичей.
Константин крякнул, но ничего не сказал, лишь припомнил их разговор, состоявшийся буквально накануне выезда на учебу. Тогда-то воевода как раз и затронул тему насчет своего преемника.
Началось все с честного признания тысяцкого в том, что нынешнее лето, да еще два-три, а то и пяток он еще проскрипит, а вот потом…
Здоровьишко не то, по трое суток не слезая проводить в седле тоже стало тяжко, так что самое время князю постепенно, никуда не спеша подыскивать воеводе замену, дабы новый тысяцкий принял княжью дружину под свое руководство не с бухты-барахты, а не торопясь.
Да желательно, чтоб и вои простые тоже привыкли к будущему воеводе, а для того надо бы его приближать к себе уже сейчас. Пусть все видят, что будущий преемник уже ныне сидит по правую руку от Ратьши, тогда и смена власти пройдет гладко и безболезненно.
Вот бы сам князь назвал сейчас имя будущего тысяцкого, а уж воевода бы его всяко погонял, да и потом успел бы проверить в походах по всем показателям. Где слабоват - подсказал бы, в чем не силен - подучил.
Одна только просьба была у седого воеводы - не передавать пост тысяцкого боярину Онуфрию.
Константин согласно кивнул, успокоив Ратьшу, и недолго думая назвал кандидатуру.
Поначалу воевода даже не понял, кого имеет в виду князь. Пришлось пояснить, после чего Ратьша вытаращил на Константина глаза и долго-долго разглядывал своего князя, будто видел его впервые.
- Мыслишь, не гож мне Онуфрий, так тогда тебе вовсе все равно - кого бы ни поставить? - обидчиво осведомился он. - А ведь он не мне, тебе не гож, ибо…
- Мыслю иначе, - перебил Константин. - Негоже, чтоб тысяцкий в ином граде сидел, вдали от дружины, а снять Онуфрия с Ольгова - он же сам первым на дыбки встанет. Потому я его никогда и ни за что не поставлю, разве что вовсе без бояр останусь.
- Так и ентот сопляк вроде как не из бояр, - возразил Ратьша. - Да мало того, он и летами сосунок совсем, и делу ратному только-только обучаться приставлен, и родом не просто худоват, а хуже некуда - из смердов голимых. - И с подозрением уставился на князя, продолжая подозревать, что кандидатура Вячеслава названа не более чем в насмешку над воеводой, который ничем не заслужил подобных издевок.
- У этого сопляка ума палата. А насчет бояр… Верно ты говоришь, не из них он, - тяжело вздохнул Константин.
Он прикинул, с чего начинать, и даже припомнил поговорку гуситов, мгновенно перефразировав ее. Однако спросить воеводу, мол, как он думает, когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был боярином, не успел, поскольку помог сам Ратьша, в дополнение ко всему заметив, что у парня пока что лишь имечко славное, которое даже княжичу впору, а вот все остальное…
Вот тут-то Константина и осенило.
- Знатное, говоришь… - многозначительно протянул он и направился к двери.
Выглянув в коридор, он громко предупредил дежурившего Епифана, чтоб глядел в оба, зрил в три и никого к ним с воеводой не пускал, после чего плотно прикрыл дверь и, вернувшись к Ратьше, таинственно произнес:
- А ведь ты, сам того не ведая, угадал, воевода, - и принялся рассказывать о нелегких испытаниях, выпавших на долю… княжича Вячеслава.
Поначалу Константин решил изложить все это в форме былины или сказки. Дескать, давным-давно, лет десять назад, в глухую осеннюю ночь постучался к нему в терем неведомый странник, который держал за руку…
Однако вовремя припомнив, сколько длилась опала старого воеводы, сориентировался по наиболее подходящим срокам и все переиначил. Пусть будет попроще, но и потуманнее, а в качестве оправдания своим недомолвкам всегда можно сослаться на клятву молчания, которую он дал.
Излагал Константин недолго, но суть Ратьша уловил. Сопляк-то, оказывается, княжич-изгой.
Правда, имя его отца, равно как и то, где правил его дед, осталось для воеводы загадкой, но воспринял это Ратьша, как и предполагал Константин, с полным пониманием - князь же поклялся молчать, что будет хранить в тайне происхождение юноши, дабы могущественные враги не прознали, что он жив.
Разумеется, сразу после этого разговора сам Вячеслав был соответствующим образом проинструктирован Константином, причем переменами в своей родословной остался… недоволен.
- Нет, княжич, что и говорить, звучит неплохо, - заметил он, поясняя причину. - Но теперь, выходит, мне и отчество свое скрывать придется. Что ж, до старости в Славках ходить или псевдоним брать?
- Тоже мне, нашел о чем печалиться! - насмешливо фыркнул Константин и поинтересовался: - А кстати, как твоего папу звали?
- Михаилом.
- Тогда вообще никаких проблем, - пожал плечами Константин. - Если появится необходимость, сможешь преспокойно его назвать.
- А… не вычислят? - усомнился спецназовец. - Что-то я не припоминаю на Руси князей с такими именами. Тут же в ходу все больше Изяславы, Ярославы, Святославы, ну и Вячеславы тоже. Получается, либо Михаилов нет вовсе, либо одна-две штуки, так что расшифруют на раз.
- Балда, это ж все княжеские имена, а крестильные совсем другие, - принялся втолковывать Константин. - Того же Владимира Красное Солнышко на самом деле надо было звать Васяткой, Ярослава Мудрого - Жорой, то бишь Георгием, святая Ольга в крещении была Еленой, а Владимир Мономах тоже Васька, ну и так далее.
- А у меня тогда что выходит? - нахмурился Вячеслав. - Значит, я тоже какой-нибудь Фе-едя, - протянул он с иронией.
- А вот это, чтоб враги тебя не нашли, мы сохраним в тайне, равно как и княжье имя твоего отца, - заявил Константин.
- Погоди-погоди, так у тебя-то имя вроде христианское. Или я путаю? - недоуменно поинтересовался Славка.
- Сейчас ситуация изменилась, хотя и не до конца, - авторитетно пояснил Константин.
- То есть как?
- А так. Например, и сейчас некоторые князья больше известны под языческими именами. Допустим, недавно скончавшийся великий владимирский князь Всеволод Большое Гнездо. Да вот, чтоб далеко не ходить, возьми моих двоюродных братьев. У кого чаще в ходу княжьи - Святослав, Всеволод, Ингварь и так далее, а у других - Глеб, Константин и прочие - христианские. А кто-то сразу под двумя рассекает, вроде Кир-Михаила. Бывает и вовсе намешано - отчество христианское, а имя княжье, то бишь языческое, или наоборот. Например, Роман Игоревич или… да что далеко ходить, вот он я, перед тобой стою, Константин Владимирович.
- А княжеское имя у тебя тоже есть? - полюбопытствовал Вячеслав.
- Есть, только… Честно говоря, я сам о нем услыхал совсем недавно, - улыбнулся Константин. - Да и то спасибо Ратьше, который эти крестильные не больно-то жалует. Нет, на людях он тоже меня величает, как и все другие, то есть строго Константином Владимировичем, а вот когда наедине, то только Ярославом.
- Во как! - удивился Вячеслав. - Так ты тоже Славка! Стало быть, тезка мой получаешься.
- Стало быть, - согласился Константин. - Так вот, возвращаясь к твоему отцу: предположим, что он всем известен под княжьим именем, а ты, якобы в целях конспирации, решил использовать крестильное имя батюшки, о котором мало кто знает. Если кому-то очень захочется, пусть гадает, а ты продолжай хранить гордое молчание.
- Значит, вычислить никак?
- Замучаются, - усмехнулся Ярослав-Константин. - Здесь ведь Русь тринадцатого века, так что запрос в другое княжество не пошлешь - самому катить придется, а кому оно надо? Разве только мне, но я-то как раз делать этого не собираюсь. Вот так… Фе-едя, - подвел он итог.
- Ну да, батюшка мой был великий князь больших и малых княжеств, а имя его слишком известно, чтобы… - начал Вячеслав, но Константин бесцеремонно перебил его:
- Все, кончай ёрничать. Тебе теперь по статусу не положено. Цитаты из гайдаевских кинокомедий - это замечательно, только в отличие от липового князя Жоржа Милославского тебе, друже, здесь предстоит провести не день, а минимум лет десять, поэтому свои приколы…
- Что, совсем завязывать?! - возмутился Вячеслав.
- Да нет, - успокоил его Константин. - Если наедине, вот как сейчас, то пускай. Оно даже хорошо, для разрядки обстановки полезно и вообще. А вот при честном народе лучше почаще вспоминай, что ты княжич и, следовательно, вести себя должен подобающим образом.