- Илья, на ту сторону, - пихнул холопа к левому борту князь, сам толкнул в прорезь уключины правое весло, сел на приступку, погрузил лопасть в воду. - И-и раз! Еще раз, еще!
Вода зло зашипела под ударами, корабль начал плавно разворачиваться вниз по течению.
- Сам ты немец! - показалась из трюмного зева белобрысая голова.
Риус не ответил. Илья гремел веслом, никак не попадая им в уключину, а Зверев все греб и греб, стиснув зубы и не глядя по сторонам, выкладываясь всей силою, до последней капельки - и на душе его стало немного легче, словно часть боли и горя ушли вниз, растворяясь в холодной воде.
Изольд мудро не стал подходить к господину, и Андрей сидел на приступке, взмахивая длинной лопастью, еще почти час, пока Риус хриплым голосом не приказал поднять сперва носовые, а потом и главный парус.
- Куда идем, Андрей Васильевич? - поинтересовался мальчишка, убедившись, что ветер пойман, а туго натянутые веревочные концы надежно закреплены.
- Разве я не сказал? - удивился Зверев, рывком выдергивая весло. - В Великие Луки идем. Домой.
- Тяжко получится, княже. Втроем, да весь путь супротив течения. Ветер на Ловати не поймать, на весла посадить некого. Да и по Волхову подняться токмо с попутным ветром сможем. Разве бурлаков нанимать. Поперва от Ладоги до Ильменя, опосля по Ловати…
- Это же сколько они нас волочь будут? А помнишь, Лучемир до Лук под парусом всю дорогу плыл, и довольно быстро добирался.
- Так то в половодье, княже! Течения нет, воды много, лавировать можно без опаски. А ныне…
- Понял, - оборвал его Андрей. - Но пешком - это долго. Пять дней… За пять дней мне до усадьбы добраться надо. Как это сделать, каким путем?
- За пять ден никак не доберешься, княже, - покачал головой Риус. - Коли до Новагорода добираться - так день по озеру Ладожскому, да еще по Волхову при попутном ветре два дня. А без ветра и все пять будет. Коли к Ивангороду повернуть - то по Неве вниз по течению получится, да по заливу еще… Ну два дня выйдет до Ивангорода. Однако же по Нарве без бурлаков не подняться. Да и по Великой на двух веслах мы не выгребем.
- А от Нарвы дорога до Великих Лук имеется?
- До Пскова есть, через Гдов, то я слышал. А до Лук…
- Правь к Ивангороду, - решительно приказал князь. - Уж от Пскова - и дороге не быть? От него, помнится, на Русь никаких рек не течет. Значит, токмо на лошади или телеге и доберешься. Должны быть дороги, должны.
По примеру деда, Риус отважно вел ушкуй через ладожские просторы и в скоро наступившей темноте. Андрей же долго смотрел на повисшую низко над волнами почти полную луну и ушел в носовую каюту только, когда небо уже начало светлеть. Как ушкуй скатывался вниз по стремительной Неве, как пересекал Финский залив - он не видел. Он вышел на палубу, когда судно миновало устье Луги.
- Подходим, княже, - гордо сообщил Риус, удерживающий под мышкой глянцевую рукоять руля. Под глазами у него темнели от недосыпа синяки.
- Хорошо, - кивнул Зверев, вернулся к себе, надел короткий цельнокатаный войлочный кафтан, прозванный холопами "татаркой" и отличавшийся от обычного поддоспешника богатым шитьем золотой нитью и катурлином да застежками на груди, опоясался саблей, уронил в рукав любимый кистень, перекидал все серебро из сундуков в поясную сумку, вышел обратно.
- Вон оно, княже, - указал вперед рыжий. - Глянь, аккурат две ладьи из Нарвы выкатываются. В нее править?
- К берегу…
Мальчишка кивнул, навалился на весло:
- Ребята, концы главного паруса отвязывайте… А опосля сразу стягивайте его, зарифляйте!
Осадка у груженого ушкуя не превышала двух метров - оттого-то он без опаски и через Финский залив проходил, и в устье не самых глубоких рек, вроде того же Вьюна. С пустыми трюмами, да еще и без команды он не мог сидеть в волнах глубже метра.
- Насколько к берегу приближаться, Андрей Васильевич? - когда до пляжа оставалось с сотню сажен, поинтересовался молоденький кормчий.
- Иди, иди, - кивнул Зверев.
- Я носовой один подберу все же… Да, княже?
Андрей безразлично пожал плечами.
- Илья, Изя, давайте! Первый и второй концы на носу отпускайте, да увязывайте… Може, пока якорь бросить, княже? Выскочить ведь на берег… Андрей Васильевич, близко уж больно!
- Правь, дно мягкое. Днище не распорем.
- Дык, на мель сядем, Андрей Васильевич… О Господи, сели!
Под брюхом корабля зашипел песок, ушкуй плавно затормозился - никто даже равновесия не потерял, - и устало прилег на правый бок, наклонив мачту градусов на тридцать. Князь тут же перебросил ноги через борт, спрыгнул, охнул от неожиданно холодной воды и пошел вперед. Как он и ожидал, глубина здесь оказалась всего по пояс.
- Княже! - растерянно окликнул его с кормы Риус. - А как же мы?
- Возвращайтесь, - бросил через плечо Зверев. - Свободны.
- Как же? Мы ведь на мели!
- Раскачивайтесь, - обернулся Андрей, - подрывайтесь. Волна поднимется - веслами отталкивайтесь. Припасы на борту есть, с голоду не помрете.
Он ускорил шаг и вскоре был на берегу. Разумеется, здесь, за кустарником - подальше от ветра - тянулась тропинка. И дозоры порубежные тут проезжали, и зазывалы бурлаков-артельщиков, и рыбаки причаливали. Ивангород - селение не маленькое. Не то место, где в двух верстах от посадских стен непролазные дебри начинаются.
Быстрым шагом князь направился вдоль берега и уже через час вышел к стремительной порубежной реке. Где-то в версте выше по течению виднелись скошенные стены старой датской крепости в Ругодиве, напротив которой мрачно серели отвесные укрепления Ивангорода. Но ни один из городов Зверева сейчас не интересовал.
- Постоялый двор ближайший где? - остановил он бредущих с вилами на плечах смердов.
- Коли по тропе этой, то еще четверть часа хода, - охотно ответили крестьяне, сдернув похожие на пилотки, серые суконные шапочки. - Как первый частокол будет, так это он и есть.
Примета оказалась удобной. С половину версты огороды по сторонам ограничивались только жердяными изгородями, и лишь за яблоневым садом взору путника открылся плотный тын, за которым возвышались две черные от времени избы в три жилья.
Задерживаться Андрей не стал: купил двух коней с упряжью, а пока их седлали, сунул в рот пряженец с вязигой, еще два спрятал за пазуху. Посему Иван-город он прорезал на рысях и помчался по уводящей точно на юг дороге. Примерно треть часа галопом, треть часа шагом, еще столько же на рысях - потом смена лошадей, и опять в галоп. Через три часа он миновал сторожащий устье узкой речушки Гдов, еще через шесть - въехал в скобяную слободу Пскова. Здесь, в крайнем постоялом дворе князь Сакульский остановился на ночлег, пожалев больше не себя, а выдохшихся коней. Поутру, прикупив у хозяина еще одного скакуна и поменяв усталых лошадей на свежих, Зверев помчался дальше: узкой тропою на Остров, а оттуда знакомой дорогой к Опочке. Этим путем кованые рати шли выбивать поляков с русской земли, этим же путем возвращались после победы над ляхами. Многотысячное войско вытоптало узкую поначалу дорожку так, что и сейчас, спустя два года, она так и не заросла. Скачи и ничего не опасайся - не заблудишься.
При двух заводных князь почти всю дорогу шел на рысях, каждые полчаса перескакивая с седла на седло, и только ночью позволил измученным лошадям перейти на шаг. Но с первыми лучами солнца - снова рысь, снова скачка, выжимающая последние силы и из всадника, и из скакунов. Зато уже утром он миновал Идрицу, а перед сумерками повернул с Пуповского тракта на проселок, что тянулся по левому берегу изрядно пересохшего за жаркое лето Удрая.
Через три версты проселок повернул к усадьбе, а всадник помчался дальше, по еле заметной, почти нехоженой тропинке. Перед Козютиным мхом и эта стежка оборвалась - но Зверев решительно направился к воде, пересек на взмыленных, тяжело дышащих скакунах реку, двинулся через топь, в приметном месте нырнул в кусты и спустя пять минут накоиец-то спешился у подножия пологого холма.
Отпустив подпруги, князь взбежал до середины склона, нырнул в закрытую пологом пещеру и, едва ступив на ступени, спросил:
- Я успел, Лютобор? Мы сможем провести обряд сегодня?
- И тебе долгих лет, чадо мое, - прихлебнул из кружки какого-то варева старый колдун. - Доброго тебе здоровия.
- Здравствуй, мудрый волхв, - кивнул Андрей. - Так я успел?
- Успел, отрок, успел. Токмо сегодня мы обряда творить не станем, чадо. Потому как полнолуние лишь завтра.
- Вот проклятие! - Зверев покачал головой, развернулся. - Пойду, коней выхожу да напою. Чуть не до смерти загнал бедолаг. Получается, зря.
У лошадей и вправду тяжело вздымались бока, падала из-под упряжи розовая пена. Они так устали, что не могли даже есть, несмотря на обилие вокруг сочной болотной травы. Андрей снял с них седла, скинул влажные потники, взял за уздечки, медленно повел вокруг корявой березки, помогая шагом установить дыхание.
Спустя несколько минут вышел колдун, протянул ему ковш пряно пахнущего настоя:
- Испей, отрок, бо сам заботы требуешь. Что к тварям живым добр, то в тебе ладно. А что урокам моим не внемлешь, за то ругать стану нещадно. Почто не навещаешь совсем старика? Отчего про уроки обещанные запамятовал.
- Далеко я ныне, волхв, - вздохнул Андрей, принимая угощение. - Далеко, да хлопот много. Вот и не навещаю. Прости.
- Прощу, - кивнул колдун. - Чего еще с тобой поделать, чадо мое взбалмошное. Пойдем, место удобное покажу.
Они немного прошли в сторону реки, остановились среди клюквенной россыпи. Волхв ступил ногой в мох - и вокруг сапога проступила прозрачная вода.
- Не боись, теплая. С землею грелась.
Андрей одного коня отпустил к старику, для двух других выдавил воду сам. Напившись, окончательно успокоившиеся скакуны принялись щипать траву.
- Ввечеру еще овса им задать, - предложил Лютобор, - и совсем зла на тебя держать не станут.
- Не будет овса, - покачал головой Андрей. - В усадьбу ехать не хочу. Не прогонишь?
- Как можно! Для нас, ведунов, под покровительством Сречи самая пора учением своим заниматься. Весь мир спит, никто слов наших не перебьет, никто ветров наших не поймает, никто завета не остановит. Тихо округ, далеко в ночи воля наша разносится… А отчего же ты отца с матерью навестить не желаешь?
- Не хочу, Лютобор! Ничего не хочу! - рубанул опустевшим ковшом воздух князь Сакульский. - Навязали на мою шею… Родители.
- О ком это ты так зло обмолвился, чадо? - поинтересовался древний колдун.
- Да… - сквозь зубы выдавил Зверев. - Есть о ком. Навязали. Во имя рода, ради успокоения дрязг старых, благополучия дел семейных, ради родства с людьми знатными, ради имени потомков будущих… Мало того что дура безмозглая, мало того что увидел я ее первый раз только на свадьбе. Мало того что говорить с нею не о чем, а видом она на слона после рождественского пира похожа, мало того что на ней проклятие висит - так эта тварь подлая еще и ребенка моего убила!
- Как убила? - замер Лютобор. - Почему?
- Ночью рядом с собой положила…
- А-а, заспала, - не дослушав князя, махнул рукой колдун. - Ну это средь молодых мамочек дело частое. Устают сильно, вот в тишине и спят беспросыпно. Чуть повернутся - да ребятенка рядом с собой и давят. Уж сколько их через меня прошло. И тех, что руки на себя наложить пытались, и тех, что мужьями биты были до полусмерти, и те, что страдали, и те, что покаяться за грех невольный пытались…
- Ты-то тут при чем? - недовольно перебил его Андрей. - В церкви ведь грехи замаливают, не у колдуна на болоте.
- Забыл ты, видно, чадо, - скривился старый волхв, - что не вечно я в норе здешней сижу. Бывало время, когда ко мне в храм на Сешковскую гору люди с подарками шли. Там они и богам исконным молились, и в грехах каялись, и прощения божьим словом просили. Ох, сколько девок этих глупых чрез меня прошло - и не счесть вовсе! Младенца заспать - то чуть не самая частая смерть для малюток.
- Но это были не мои дети, Лютобор, - холодно ответил Зверев. - Не мои.
- И не мои тоже, - кивнул старик. - Ладно, пойдем. Полть куриную ныне девка за приворот принесла. Да рыбка копченая еще осталась, да мясо сушеное. Мне ныне много не надобно. Поделюсь, с меня не убудет. А коли не заснешь, научу ночью сквозь стены смотреть. Умение сие большой пользы не приносит, но многим ако баловство простое нравится.
- Засну, - признался Андрей. - Полтора суток в седле. Меня ныне в теплом месте стоймя к стене прислони - и то засну.
- А и спи, - не обиделся старик. - Спать тоже уметь надобно. Коли один останешься, урок мой малый и пригодиться может. Пойдем. Уложу так, как сам уж не первый век только и отдыхаю.
Как коротает ночи старик, Зверев знал отлично - груду осенних листьев в углу пещеры видел при каждом визите. Но этим вечером он устал настолько, что готов был залечь до утра и в картонной коробке из-под холодильника.
Волхв же, радуясь послушанию ученика, завел Андрея за очаг, поставил спиной к яме с листвой, поднес еще ковшик с напитком, изрядно припахивающим пустырником, дал отпить несколько глотков, потом начертал в воздухе непонятный знак, положил руку ему на лоб и мягко толкнул. Зверев, естественно, немного испугался - но тело на несколько мгновений вышло из его повиновения, отказавшись наклоняться, взмахивать руками или сгибать ноги, и он упал на спину, плашмя, внутренне ожидая болезненного удара. Однако кленовая, липовая, березовая, дубовая листва приняла тело мягко, словно хмельная пена, обтекла со всех сторон, накрыла сверху толстым, толстым одеялом. Он словно парил, не ощущая под собой опоры, не чувствуя прикосновения листьев сверху. Над ним лежал толстый слой натурального, естественного, жаркого покрывала - но не давил, не душил. Среди листвы было тепло, но не душно, а воздух имел аромат чистого и влажного весеннего леса.
Колдовской постелью князь наслаждался недолго. Уже через несколько минут его веки сомкнул крепчайший сон, и он сам превратился в легкий лист, сорвавшийся с ветви ясеня и подхваченный веселым, шаловливым ветерком, что принялся швырять свою нечаянную жертву над аллеями неведомого парка, над ухоженными озерцами, по которым катались на лодках юноши и девушки в белых однообразных костюмах, над кустами рябины, алой от ягодных кистей, над шахматистами у скамеек и синими тележками с надписью "Мороженое" впереди. Это было забавно и головокружительно, но не могло длиться бесконечно. И когда земное притяжение прижало-таки летучий лист к твердой земле, Андрей вздрогнул от неожиданности и открыл глаза.
Он не сразу сообразил, почему перед глазами светятся разноцветные полупрозрачные листики, словно он все еще валяется на газоне в своем летучем сне, а когда вспомнил - понял и то, что спать больше ему совершенно не хочется.
- Хорошее у тебя ложе, мудрый волхв, - признал князь, выбираясь из ямы на плотно утоптанный иол. - Спал, наверное, всего несколько минут, а отдохнул на неделю вперед.
- Минут не минут, - пригладил подбородок старик, - а лошадей я твоих уже напоил и к березкам внизу привязал. Отдохнули за ночь, как бы не убежали. Молодые еще кобылки, рады повеселиться.
- Что, уже утро? - не поверил Андрей.
- Полдень, чадо мое, полдень миновал. Посему пей воду скорее да репой пареной закуси. Пойдем, покажу тебе травы, что по осени сбирать надобно. А то, поди, забыл половину?
- Может, чего и забыл, - признался Зверев. - Но немного. Понадобились летом твои уроки, кое-что использовал.
- Не перепутал чего? - строго уточнил колдун.
- Нет. Одного мужика от пьянства отучил. Жалко, убили его вскоре. А еще с колдуном древним управился. С Белургом. Не слыхал про такого?
- Слыхал, - неожиданно кивнул чародей. - Ариец, сказывали, он родом. К знаниям могучим был допущен и той силой пожелал мир себе подчинить. А я словом Свароговым меч сковал, способный жизнь из него выпить. Сеча была на севере где-то - уж и не помню, где. Давно было. Одолели и колдуна, и слуг его верных. Всех побили, никто обратно не ушел. Неужели уцелел?
- Холоп мой меч из него выдернул. Он и ожил.
- А меч, меч-то где?
- У меня, дома. Я его сберег.
- Обратно в колдуна воткни - он и успокоится, - посоветовал Лютобор.
Андрей только улыбнулся: мудрейший ведь человек, а советы зачастую дает такие, что хоть плачь! Так Белург и стоит, дожидается, пока его снова на острие наколют!
- Корзину прихвати, большую, - указал под лестницу колдун. - День ныне славный, светлый. До сумерек полную успеем набрать. Ныне аккурат боголюбник отцветает. Из его корзинок сок собирают и в настой кладут. Везение он во много раз для человека усиливает. В кости он выигрывать начинает, али в спорах. Можешь недруга таким снадобьем в друга превратить. На неделю счастливым сделать.
- Может, лучше самому выпить? - Андрей выбрал под лестницей самую большую корзину.
- Самому не надо. Он все везение в одну седьмицу сбирает. Семь дней везет, а опосля всю жизнь - ни одной удачи. Себе полезно чистотелом натереться али кошачьего глаза перед сном пожевать. Сказывают, духов невидимых после сего углядеть можно. Но я не пробовал. Хватает мне и различимых. Прости, отрок, не удержался я, глянул ночью на супружницу твою. Юна она больно, глупа. Не по своей вине она дитятю заспала. По неопытности токмо. Не было в ней зла.
- Ты думаешь, Лютобор, это известие способно оживить моего сына? - моментально напрягся князь. - Она отняла у него жизнь. Ты считаешь, это можно чем-то оправдать? И не тяни из меня жилы, без тебя тошно. Поговорим лучше о травках, ладно? А вечером отправишь меня домой - и мы решим эту проблему раз и навсегда. Буду считать ее обычным дурным сном. Помучаюсь с месяцок воспоминанием о кошмаре - и забуду. Все едино в такое поверить невозможно. Пойдем, мудрый волхв, пошли. Боголюбник отцветет, пока собираешься. Как люди потом удачу свою найдут?
Талисман
- Пасмурно сегодня, - недовольно заметил Лютобор, поднимаясь по пологому склону проклятой Сешковской горы. - Ни зги не видать. Вестимо, к дождю. Может, прольет наконец-то жаждущую землю. Бо лето зело сухим выдалось.
- Разве ты не можешь управлять погодой, волхв? Сам же учил, как дождь вызвать, как тучи разогнать.
- Так то стараться надобно, чадо. А я последние лет двести уставать стал сильно. Лишними хлопотами ради любопытства пустого заниматься ленюсь.
- На Полину-то ночью посмотрел… - буркнул себе под нос Андрей.
- Не на нее, на боль твою глянул. О тебе подумал, ученик мой непутевый… Куда ты так стремишься, зачем? Оставайся! Чем плох тебе этот мир?
- Раньше я хотел домой, Лютобор. Теперь же просто хочу убраться прочь. Где тут твой алтарь? Вроде на самый верх уже поднялись…
- Здесь, да растворится в воде подземной сила Змиулана, да придет сила Перуна огненного…
Что сотворил в темноте старый кудесник, Андрей не разглядел, но в нескольких шагах левее вспыхнул скромный, на два полешка, огонек.
- Как ты это делаешь, волхв? - удивился князь. - Меня ты этому заклинанию не учил!
- Ты так торопишься уйти, чадо, что все равно не успеешь познать всей моей мудрости, - горько посетовал колдун. - Раздевайся, ложись на камень. Ну да не первый раз пытаемся, сам знаешь.
- Опять душу хочешь отнять? Ведь ни разу это добром не кончалось. Только смертью. Сотвори заклятие на возвращение всего тела!