– Они плохо играли, – демонстративно обиделась матрона. – И вы, – она посмотрела на девушек, – сейчас накажете их. Возьмите под столом плети… Взяли? Ну, так чего стоите? Пойдите и отхлестайте как следует этих лентяев!
Не осмеливаясь ослушаться, а может, и просто делая вид, что испуганы, танцовщицы взяли плети и подошли к лежащим на полу юношам. Первой ударила эфиопка, так себе, вполсилы, парень даже не вздрогнул.
– Да кто так бьет? – возмутилась хозяйка и, выхватив у девчонки плеть, несколько раз ударила ее по плечам. – Вот как надо… И, если будет иначе, я хорошенько проучу вас!
Тут уж танцовщицы принялись стараться на славу, так что обнаженные тела несчастных музыкантов скоро покрылись кровавыми полосами, а комната наполнилась стонами.
Клавдия смотрела на экзекуцию горящими от страсти глазами, затем наклонилась, упершись локтями в ложе, и бросила гневный взгляд на Юния:
– Ну? Ты не знаешь, что делать?
Гладиатор знал, что делать, тем более что с такой красавицей это было бы очень даже приятно, если бы Клавдия не питала такой страсти к плетям…
– Ну, хватит, – удовлетворенно раскинувшись на ложе, матрона довольно махнула рукой, останавливая экзекуцию.
Впрочем, и без того уже несколько подуставшие девушки не били парней, а лишь делали вид, что бьют. А те стонали и кричали ничуть не меньше, а, пожалуй, даже и больше, чем в самом начале.
– Прочь все, – зевнув, Клавдия прогнала танцовщиц и с усмешкой посмотрела на юношей. – А вы что лежите?
Проворно поднявшись, те подхватили брошенные в углу кимвалы и арфы и быстро исчезли за дверью. Впрочем, не все. Один, быстроглазый, потирая окровавленное плечо, все ж таки осмелился заглянуть обратно.
– Прибавить бы надо, хозяйка, – просительно произнес он. – Эта, черная, уж так лупила, и где ее только нашли!
– За большие деньги куплена! – Клавдия ухмыльнулась. – Так, говоришь, и впрямь хорошо била?
– Едва всю кожу не содрала!
– Ладно, скажете Гадесу, пусть сегодня выдаст вам не по денарию, а по два.
Глаза парня обрадовано засияли.
– А если он не даст? – на всякий случай спросил он.
– А если не даст, я его самого велю высечь… Ну, пошли прочь, спать мешаете. Скажите Гадесу, пусть заодно вас покормит.
Парень ушел, и Юний, проводив его несколько удивленным взглядом, повернулся лицом к Клавдии:
– Все хочу спросить… Это что ж, не рабы?
– Конечно не рабы, – фыркнув, холодно пояснила матрона. – Это все наемники. Стану я доверяться рабам, как же! Или ты забыл о временах доносов и проскрипционных списков? Донос рабов на хозяев – не такое уж редкое дело. Тем более сейчас в них все больше начинают видеть людей… Читал Сенеку?
– Нет. Но кое-что о нем слышал.
– Ах, я забыла – ты же нездешний… и вряд ли поймешь. – Клавдия задумчиво уставилась в потолок.
– А эти, наемники, – не унимался Рысь, – они…
– Они не могут пожаловаться на меня. – Клавдия усмехнулась. – Им не на что жаловаться, я не истязаю их. Я лишь честно плачу за выполненную работу… вовсе не такую опасную, как твоя.
Гладиатор задумался: и в самом деле, наверное, он зря жалел этих мальчиков-музыкантов. Выходит, не такие уж они и несчастные: два денария за полночи – недурная плата!
Первый луч света ударил в окно, отражаясь от золота погасших светильников, осветил мозаичную инкрустацию стен.
– Мне пора, – поднявшись, тихо сообщил Юний. – Прощай.
– Подожди, – открыв глаза, приказала Клавдия и, быстро встав, натянула на себя тунику. – Иди за мной.
Кивнув, гладиатор пошел вслед за матроной по длинному коридору мимо еще одной спальни, библиотеки, кухни. Выйдя на галерею, они по широкой лестнице спустились в сад, расположенный внутри дома, и, пройдя через него, вышли на задний двор, где у самых ворот, стояла изящная золоченая колесница, запряженная парой гнедых лошадей.
– Я тоже хочу сделать тебе подарок. – Остановившись, Клавдия кивнула на колесницу: – Она твоя, забирай!
– Э. – Юний озадаченно почесал затылок. – Даже не знаю, что с ней и делать.
– Ездить! Хватит ходить пешком, как последний нищий.
– Да мне и ездить-то некуда, – засмеялся юноша. – Днем по городу запрещено, а виллы у меня нет.
– Так ведь будет когда-нибудь!
– Да и хранить ее мне негде.
– Что ж. – Клавдия с улыбкой потрепала гладиатора по плечу. – Пусть она пока постоит у меня. Но помни: эта колесница твоя, Рысь из Трех Галлий.
Раб-управитель проводил юношу до ворот, а хозяйка еще долго стояла на галерее и задумчиво смотрела перед собой, держа в руках игрушечного гладиатора.
– Красивая игрушка, – с холодной усмешкой прошептала она. – Хотя, кто знает, может, в наших делах пригодится и он.
Ланиста уже поджидал юношу у входа в школу.
– Рад видеть, Юний. Зайди-ка.
Вслед за ланистой гладиатор прошел в гостевые покои и уселся на обеденное ложе.
– У меня к тебе одно дело, – хитро улыбнулся ланиста. – Ты, конечно, знаешь, что в Риме не одна гладиаторская школа, просто наша – самая знаменитая.
– Знаю, – Рысь кивнул.
– Так вот, иногда мы соперничаем, а иногда сотрудничаем с некоторыми ланистами. В общем, слушай: сразу после февральских ид, в луперкалии, я выставлю тебя против Бритта Кривое Лезвие.
– Знаю такого, – усмехнулся Юний. – Это достойный боец.
– Ты ранишь его в левый бок, ранишь неопасно, вскользь…
– А если не выйдет?
– Выйдет. – Ланиста пристально посмотрел на юношу. – Бритт сам подставит тебе бок, останется только нанести удар – именно такой, как я сказал. Впрочем, в твоем искусстве я не сомневаюсь.
– Сделаю, – заверил гладиатор. – Чего тут сложного-то?
– Не скажи. Сложность в том, что этот бой должен выглядеть как самый ожесточенный поединок, чтобы зрители не смели и думать, что Бритт Кривое Лезвие подставил свой бок специально.
– Да, это не так легко, – согласился Рысь. – Но сделаю.
– Вот и прекрасно! – Ланиста с силой ударил его по плечу. – Помни, Юний, я вкладываю в тебя очень большие деньги. Очень!
Рысь сделал все так, как и обещал. В жарком воздухе арены сверкали клинки, от скрежета ударов по коже бегали мурашки, надрываясь, ревели зрители. Бритт Кривое Лезвие – огромный, круглоголовый, с заросшей густым рыжим волосом грудью – производил впечатление горы, однако был чрезвычайно подвижен. Юнию не часто приходилось сталкиваться с таким опытным и сильным бойцом, и если бы не договор, то неизвестно еще, чья бы взяла. А так, конечно, Бритт выполнил все условия, открылся, словно бы невзначай подставляя бок под разящее лезвие Рыси, картинно упал на правое колено, выронил меч и, сняв шлем, подставил горло под последний смертельный удар, которого, конечно же, не случилось, да и не могло случиться, ведь Кривое Лезвие вполне заслуженно пользовался большой популярностью среди зрителей и верных поклонников у него куда больше, нежели у Юния.
– Жизнь! – Судья в черном гиматии и накинутой поверх него шерстяной лацерне сжал кулак.
Жизнь!
Рысь и не сомневался, что будет так, как не сомневались в этом "побежденный" Бритт и ушлый ланиста Квинт Септимий Марон.
Победителя ждал триумф – еще бы, он справился с таким знаменитым бойцом! Почтеннейшая публика на двух первых ярусах, довольно улыбаясь, благосклонно кивала медленно идущему по арене Юнию, наверху, под самым тентом, надрываясь, словно безумные, визжали женщины. Рысь остановился и помахал им, вызвав бурю оваций, пшеничные волосы его рассыпались, на губах застыла улыбка, а душа… А душа была вполне спокойна, ведь Рысь уже не был тем наивным подростком, которого три года назад продали в гладиаторскую школу Ротомагуса. Его взгляды на жизнь сильно изменились с тех пор и стали походить на идеи тех философов-любомудров, которых когда-то прозвали киниками. Почему бы не улыбаться? Ведь в глазах толпы бой выигран, а честно или нет – какая разница? Пусть радуется, орет и брызжет слюной жаждущий кровавых развлечений охлос, ведь именно за этим он сюда и явился! Хотите боя – нате, ешьте, только не подавитесь. Рысь теперь, как и многие гладиаторы, презирал толпу, одновременно понимая, что с ней нужно заигрывать, проявлять к ней показную любовь.
Внизу, под ареной, Юний встретил Бритта. Тот как раз разоружался и, заметив юношу, обернулся, улыбнулся и подмигнул. Рысь тоже улыбнулся в ответ. Такое положение дел – договор и прочее – начинало ему нравиться.
А потом, вечером, были женщины – слава богам, не склонная к зловещим развлечениям Клавдия, а милая и веселая Юлия Филия и еще несколько совсем молодых девушек, которые пришли в школу к утру и, заплатив ланисте немалые деньги, терпеливо дожидались своей очереди.
Юния теперь частенько приглашали для парных боев в дома знати, и это было куда лучше, нежели сражаться на арене: и относительно безопасно – по неписаным правилам на частных вечеринках бойцы бились не до смерти, а лишь до первой крови, – и выгодно. Так можно было скопить достаточно денег, чтобы когда-нибудь выкупиться на свободу… Только зачем? Эту же мысль исподволь внушал юному гладиатору и ланиста, и старый ветеран Каллид, да и многие. Выкупившись на свободу, Юний приобрел бы статус вольноотпущенника, но не приобрел бы гражданских прав и, чтобы прокормиться, вынужден был бы зарабатывать себе на жизнь либо каким-нибудь ремеслом, либо в качестве наемного охранника у какого-нибудь толстосума, что означало зависимость едва ли меньшую, чем сейчас от ланисты.
А тот однажды поутру вывез гладиатора за город. Миновав Капенские ворота и термы Каракаллы, они ехали на юг по старой Аппиевой дороге. Был седьмой день марта – нундины, и по пути то и дело попадались всадники и пешие. Те и другие нарядились в праздничные одежды: приближались мартовские иды – середина месяца, праздник Марса, и многие спешили попасть в Рим загодя, чтобы успеть поучаствовать в городских шествиях и молениях, а также заранее побеспокоиться о билетах на гладиаторские игры. На холмах зеленела трава, на желто-серые камни дороги падала черная тень акведука. В кустах и оливковых зарослях чирикали птицы, радуясь безоблачно-голубому небу и теплому весеннему солнышку. Ехали не быстро – взятых напрокат лошадей вряд ли можно было бы назвать норовистыми скакунами, да и Юнию с непривычки было трудно удержаться в седле. Стремян в те времена еще не знали, и ноги всадников свободно болтались по сторонам без всякой опоры, что делало верховые поездки весьма непростым делом. Тем более затруднительно было, сидя на лошади, воевать. Ну-ка, попробуй ударь кого-нибудь копьецом или замахнись пошире – тут же вылетишь из седла, только тебя и видели.
Они ехали почти до полудня, покуда не оказались у небольшой, но весьма уютной виллы, включавшей двухэтажный дом с тенистыми портиками, сад с прудом и беседкой, амбары. Выбежавший на стук копыт молодой парень в короткой тунике, по всей видимости вилик, низко поклонился ланисте:
– Аве, мой господин!
– Лемнис, покорми лошадей и покажи нам виллу, – спрыгивая с коня, распорядился ланиста. Грубое лицо его прямо-таки сияло самодовольством.
Остальные рабы – их было не так уж и много, человек шесть, считая двух совсем еще юных мальчишек, – собравшись у ворот, почтительно кланялись. Судя по малому количеству рабов и некоторому общему запустению – трава была не выкошена как следует, амбар покосился, крыша явно требовала ремонта, – виллой почти не пользовались. Тем не менее это была самая настоящая вилла – предмет зависти многих, и если в нее вложить кое-какие средства, то…
– Нравится? – ланиста прервал мысли Юния.
– Вообще-то да, – согласился тот. – Правда, тут требуется кое-что починить.
– Не так уж и много, – ухмыльнулся хозяин. – Это одна из трех моих вилл. Как видишь, я бываю здесь очень редко… Она вполне может стать твоей, хоть я и обещал подарить ее Сергию! – Ланиста громко захохотал. – Кто из вас в течение, скажем, трех лет будет лучшим, тому и достанется вилла вместе с обширным участком земли. Ну, понял, зачем я тебя сюда привез?
– Вполне, – кивнул Юний. – И в самом деле неплохая вилла.
Как ни странно, гладиаторам вовсе не возбранялось иметь собственность и личные средства, часто весьма значительные, которые складывались из пожалований богатых поклонников, призов и разного рода побочных заработков от охраны или частных боев. Конечно же, подобное касалось только популярных бойцов, к которым с недавних пор как раз относился и Рысь из Трех Галлий. Конечно же, он догадался, зачем хозяин школы привез его на виллу – не только для того, чтобы показать гладиатору перспективу, о нет. Divide et impera – разделяй и властвуй – этот принцип ланиста использовал широко. Вызвать соперничество, стравить меж собой лучших молодых бойцов, Рысь и Сергия, – вот в чем была истинная цель Квинта Септимия Марона! И можно было не сомневаться: Сергий, конечно же, узнает об этой поездке и непременно затаит злобу. Он и без того не жаловал Рысь, справедливо видя в нем конкурента, но то была вполне обычная зависть. Теперь же она приняла форму борьбы за загородную собственность. Обширный земельный участок с виллой стоил немаленьких денег – за это можно было подраться! И после победы зажить в свое удовольствие, не нищим вольноотпущенником-голодранцем, а вполне уважаемым собственником земли и имущества. Негражданам запрещается владеть землей? Что с того? Здесь ведь особый случай – какой чиновник не поможет известному гладиатору, к тому же не стесненному в средствах? Выдержать еще пять лет, а затем… Впрочем, популярный боец мог добиться свободы и раньше, к примеру получив ее из рук императора, а это, конечно же, было очень невыгодно ланисте. Вот он и подстраховывался заранее, надеясь в любом случае удержать бойцов не мытьем, так катаньем.
Нельзя сказать, что после поездки на виллу отношения Рыси с Сергием резко ухудшились, они и без того оставляли желать много лучшего. Правда, у римлянина-"фракийца" хватало ума открыто не выказывать ненависти – уж слишком явным было благоволение ланисты к Рыси, хотя и к Сергию владелец школы относился ничуть не хуже. Причем в Лудус Магнус хватало и старых бойцов, которые, если б им было позволено, просто порвали бы и Сергия, и Рысь на мелкие части! Огромнейший, звероватого вида Хилон Порванная Пасть, хитрый и гибкий Огненный Сакс, опасный, как ядовитая змея, Карлит Душитель – это были имена, они гремели и сейчас, правда, увы, далеко не так, как прежде, лет так, скажем, десять – пятнадцать назад. Да, бои с их участием еще собирали вполне достаточно зрителей, и случаев подработать у них было, пожалуй, даже больше, чем у кого-либо другого, однако… Однако время стариков прошло, из молодых зрителей их уже мало кто знал. Молодежь требовала новых кумиров, и на это делал ставку ланиста Квинт Септимий Марон, старательно продвигая таких, как Рысь или Сергий.
При встречах соперники даже иногда улыбались друг другу, но в глазах обоих скрывалась тщательно затаенная ненависть. Да, да, ланиста постепенно добился-таки своего – уже и Рысь стал горячо ненавидеть соперника. И впрямь, кто сейчас был для него вполне реальным конкурентом? Уж конечно, не Хилон Порванная Пасть и не Карлит Душитель – эти не считались с настырной молодежью соперниками. Каждый был хорош в своем весе.
Однажды утром Рысь – он уже с февраля занимал в казарме отдельную комнату, которую обставил сообразно своему вкусу и финансовым возможностям, – обнаружил у дверей самого настоящего скорпиона, о которых был наслышан от Каллида. Немедленно раздавив опасную тварь, юноша задумался, откуда взялась вдруг эта нечисть. Ответ, впрочем, был очевиден, если вспомнить, что многие видели Сергия на пристани в обществе восточных купцов в темных тюрбанах. Рысь не стал поднимать шума, однако удвоил осторожность, в любой момент ожидая какой-нибудь пакости. А те и следовали одна за другой, правда уже не такие серьезные, зато регулярно. То, пока Рысь тренируется, кто-то разрежет на узкие ленты его новую тунику, подаренную Юлией Филией, то подбросит в комнату кусок дерьма, а то обольет какой-то вонючей гадостью красивое златотканое покрывало – подарок Гнеи Клавдии Росты. В общем, исподтишка доставали! И наверняка все эти гадости делал не сам Сергий, а его прихлебатели. Быстро сообразив это, Юний тоже принялся собирать вокруг себя группу молодых гладиаторов, оказывая им покровительство в обмен на мелкие услуги. До откровенных гадостей не опускался, хотя, может, и следовало бы…
Дающее пищу сплетням всей школы противостояние Рыси и Сергия закончилось 21 апреля, в Палилии, праздник основания Рима. Закончилось весьма неожиданно для обоих.
По случаю праздника император и сенаторы расщедрились – устроили очередные бои, правда без особых изысков. Гладиаторы утренней, разогревающей, смены вообще бились стенка на стенку, обагрив кровью всю арену. Драка была жестокой, без всяких правил, молодые бойцы бились обнаженными и гибли, гибли, гибли, к полному восторгу ревущей в экстазе толпы! Это гнусное кровавое побоище зрители приветствовали с ничуть не меньшим энтузиазмом, нежели схватки самых искусных гладиаторов, что наталкивало Юния на самые печальные мысли. Он даже как-то заговорил на эту тему с ланистой, и тот согласился: да, незатейливая, но кровавая драка необычайно нравится публике, и потому вроде бы и нет нужды старательно пестовать и обучать искусных бойцов… Правда, при таком подходе можно очень быстро лишиться всех гладиаторов, а где взять лишние деньги, чтобы купить и хотя бы немного подготовить других? Потакая низменным вкусам толпы, разорилась уже не одна школа, а те, что остались, делали ставку не только на кровавую мясорубку, но и на гладиаторов-"звезд".
– Так что еще повоюем! – хрипло смеялся ланиста.
У Рыси в грядущем бою снова имелось особое задание, только теперь пришла его очередь проиграть. Авл Марций, ланиста одной из загородных школ, заплатил Септимию Марону немалые деньги ради продвижения своего бойца, и тому теперь предстояло победить. В качестве побежденного выбрали Рысь – победа над таким известным бойцом должна была обеспечить провинциальному новичку изрядный подъем популярности. Юний согласился: ему было все равно, он уже не верил ни в благородство, ни в честь, ни в порядочность, тем более что за эффектный проигрыш и ему причиталась вполне приличная сумма. А потому Рысь был абсолютно спокоен, ведь ничего непредсказуемого произойти не могло. Выходя на арену, – Аве, цезарь! Идущие на смерть приветствуют тебя! – Рысь скосил глаза на Сергия. Тот шел уверенной и даже несколько вальяжной походкой, а перед выходом все отпускал скабрезные шуточки, многие из которых, при всем цинизме, были весьма даже веселыми. Еще бы не веселиться! В отличие от Рыси, который сегодня должен был подвергнуться унижению, Сергий получил в соперники крепкого, но еще мало обученного парня из школы Марция. Парень этот отличался скверным характером, и ланиста счел за лучшее избавиться от него, отдав на заклание в счет расплаты за поражение Рыси. Вся эта ситуация работала на популярность Сергия, и тот хорошо понимал это. Юний даже подозревал, что соперник его приложил немало усилий к тому, чтобы именно он, Рысь, был избран на роль побежденного. Хоть так унизить! Вот гад!