- Да ладно, Степа, - произнес другой человек, по-видимому кто-то из поморских дружинников. - Никуда они не денутся, поймаем! И не стоит одного себя винить: все мы хороши, разинули рот шире ворот. Откуда только этот орел взялся, что Кудеяра от смерти спас?
- Да это ж все одна шайка! Я его узнал. Он в наш монастырь с беженцами пришел, водоносом прикидывался, а потом с ополчением в Москву подался. Я этого вора, как и его атамана, еще там, в монастыре, заподозрил, но прямой улики у меня не было, потому их и отпустил. Лучше бы еще тогда всех прихлопнул!
- Ничего, Степа! Сейчас-то уж без всяких сомнений покараем подлых предателей. Давай-ка побежим к Тайницкой башне. Может, они туда подались и попытаются в подземный ход пробраться да через него улепетнуть.
И погоня умчалась в указанном направлении. Все стихло, но двое диверсантов еще долгое время лежали, затаив дыхание, боясь пошевелиться, словно не веря в свое чудесное избавление. Наконец лжемужик вздохнул облегченно и вложил в ножны кинжал с опознавательным знаком турецких агентов на рукояти.
- Спасибо, товарищ. Ты мне жизнь спас. Теперь за мной должок, - неожиданно севшим голосом сказал Кудеяр. - Звать-то тебя как?
- Лавром кличут, - шепотом ответил тот.
- Да я ж тебя знаю, - вполголоса воскликнул атаман. - Нам же с тобой в монастыре этот стражник, Степан, очную ставку устраивал! Думал, что мы сообщники. Ну и нюх у него, как у пса легавого! А что ж ты, сообщник, мне потом не объявился?
- Так откуда ж я знал, кто ты есть таков? Знаков опознавательных ведь мы тогда друг другу не предъявляли, - пожал плечами Лавр и внезапно схватил Кудеяра за руку. - Тише! А, нет, показалось... В общем, атаман, надо нам думать, как поскорей отсюда выбираться. Подельники наши разбежались, я видел, как они в страхе и бомбы свои выкидывали, и кинжалы. Теперь ни товарищей наших не опознать, ни бомб не собрать. В общем, не сможем мы вороте кремлевские открыть аль взорвать.
Кудеяр угрюмо кивнул. Он понимал, что повелитель, Буслам-паша, отнюдь не погладит по головке своего лучшего агента за срыв важнейшей операции. Но что ж поделать? Не погибать же здесь во имя будущего возрождения Золотой Орды!
- Ну и как нам отсюда выбраться?
- Проберемся по-тихому за конюшнями да выгребными ямами к стене, с которой помои в Москву-реку сливаются. Там и в обычное-то время охраны почти нет, а сейчас - и подавно. Спустимся со стены по веревке, и наутек.
- Ты, Лавр, как я погляжу, в Кремле все закоулки знаешь?
- Так я ж тут не один год водоносом служил! С закрытыми глазами везде могу ходить, - с гордостью произнес Лавр. - Вот, к примеру, там, за поварней, - патриаршие палаты с золочеными маковками, а сразу за сим дровяником, где мы прячемся, - стена Разрядного приказа, а в ней оконце, через которые зимой внутрь дрова подают. Ну, давай, атаман, теперь веревки собирать, коими вязанки дров обвязаны, да в один конец веревки эти узлами соединять.
- Погоди, друг, - решительно прервал его Кудеяр. - Так прямо за нами, говоришь, Разрядный приказ? И по дровяному окошечку мы в него проникнуть сможем?
- Да зачем же нам это надобно? Давай лучше, пока не поздно, свои животы спасать!
- Негоже к повелителю с пустыми руками идти. Я вижу, что ты молодец лихой да отчаянный. Давай-ка, пока нас черт знает где ищут, в Разрядный приказ проникнем да посмотрим, нет ли там какой поживы, коею мы можем поклониться повелителю, чтобы он нашу промашку простил, да еще бы и наградил!
- А давай, атаман! - шепотом воскликнул Лавр. - Эх, головушка моя бесшабашная! Всю-то жизнь на лихие дела меня тянет. Я ведь и водоносом-то в Кремль по случаю устроился, чтобы поживиться здесь кое-чем. Оттого потом бежать-то и пришлось, аж у турок прятаться...
- Погоди, Лавр, как-нибудь потом расскажешь, - шепотом прервал его неуместные излияния Кудеяр. - Давай веди к оконцу!
Они осторожно выбрались из дровяника, огляделись и стремительным рывком заскочили за его заднюю стену. Лавр указал на небольшое окошечко в белой каменной стене, почти примыкавшей к дровянику. Окошечко находилось на высоте человеческого роста и было закрыто железной ставней с большим навесным замком.
- Как замок-то открыть?
- Да ерунда, он сроду заперт не был! Мне ж истопники были первые друзья, я им частенько помогал дрова-то таскать, а они мне - воду.
С этими словами Лавр подошел к замку и действительно снял его без всякого ключа, просто раскрыв дужку.
- Давай вперед, а я - за тобой! - приказал ему Кудеяр.
Они с трудом протиснулись через узкий лаз, по которому в зимнюю пору подавали в палаты вязанки дров, и очутились в дровяном чулане. Некоторое время диверсанты сидели в полной темноте, напряженно прислушиваясь. В здании стояла полная тишина.
Потом послышались равномерные твердые шаги. Так мог идти только часовой. По-видимому, он охранял пустующее помещение приказа. И впрямь, вскоре раздался характерный стук об пол то ли приклада пищали, то ли древка секиры. Через некоторое время шаги зазвучали вновь. На сей раз они удалялись. Часовой, вероятно, дошел до границы вверенного ему участка, постоял, развернулся и отправился в противоположный конец.
- Почему ж так тихо? Где бояре, дьяки и подьячие? - прошептал на ухо Лавру атаман.
- А кто ж их ведает? - так же тихо ответил тот. - Наверное, разбежались да затаились в подземельях кремлевских.
- Тебе знакомо расположение комнат? Где тут что?
- Знаю лишь те, где печные топки. Да еще умывальню боярскую, в которую воду таскал, и отхожее место, в котором горшок для бояр. Горшок-то я не выносил, для того золотарь есть, а я лишь рядом ставил шайку с водой для споласкивания! - с гордостью сообщил Лавр.
- Да погоди ты про горшок, - нетерпеливо перебил его Кудеяр. - Кто сидел в тех комнатах, в которых топки печные?
- Известно кто: подьячие! К дьякам и боярам, небось, топку не выведут, к ним в палаты печи чистыми боками пристраивают.
- И где же комната подьячих?
- А вот как раз напротив, через проход. Я из этой комнаты однажды соболью шапку стащил. У гонца какого-то. Они как донесение привезенное боярам отдадут, так у подьячих в комнатенке ответа и дожидаются, на лавке. Многие спят с устатку мертвым сном. Вот у одного шапка-то с головы и упала, а я дождался, когда подьячий куда-то выскочил, да и сложил шапку себе за пазуху. А грешили-то потом на истопников! - радостно хихикнул Лавр.
- Ну и болтлив же ты, братец! - с легкой досадой, но весьма мягко вновь одернул его Кудеяр, знавший, что даже самые смелые люди после миновавшей смертельной опасности частенько разряжаются посредством непрерывного потока слов. - Лучше скажи: сможешь сейчас в ту комнату пробраться да принести мне то, что найдешь на столах?
- Так там же нет ничего, окромя свитков да бумаг всяческих!
- Вот это и возьмешь. Только погоди чуток: сейчас часовой пройдет, повернет обратно, тогда и двинешься!
- Ты атаман, тебе видней, - охотно согласился Лавр. - А награда мне будет?
- Будет тебе награда, и немалая.
Вскоре Лавр неслышной тенью выскользнул из чулана. Кудеяр прильнул ухом к дощатой двери, пытаясь по доносящимся звукам понять, что происходит снаружи. Через несколько минут напряженного ожидания он услышал торопливые крадущиеся шаги. Дверь в чулан распахнулась, и в чулан ввалился тяжело дышащий Лавр.
- Ну? - нетерпеливо прошептал Кудеяр.
- Вот тебе и "ну"! - сбивчиво прохрипел Лавр. - Там гонец был.
- Какой гонец?
- Царский, вестимо! Нагрудник на нем алый, только весь обгорелый и разодранный. Видать, рано утром прискакал, да попал в пожар и давку, сквозь огонь и толпу в Кремль пробивался. Сейчас спит как убитый. Только шапки на нем не было! - с сожалением произнес достойный помощник резидента турецкой разведки.
У Кудеяра прямо-таки зачесались руки от желания придушить своего спасителя, чтобы больше не слышать его болтовни. Но он, естественно, сдержался, лишь спросил отрывисто:
- Бумаги принес?
- Да, вот, схватил, какие были, со стола.
Нащупав в темноте протянутые ему свитки, Кудеяр тщательно сложил их в поясную сумку и скомандовал:
- Все, полезли назад, в дровяник!
Когда они вновь очутились в дровянике, атаман велел Лавру собрать короткие веревки, во множестве висевшие на стенах и предназначенные для вязанок дров, а сам, подойдя к небольшому оконцу, принялся нетерпеливо просматривать украденные бумаги. Часть из них не представляла особого интереса, но, развернув один из свитков, Кудеяр едва удержался от радостного крика. Это была царская грамота московским воеводам, привезенная сегодня утром гонцом. Вернее, не сама грамота, а ее список, сделанный, по-видимому, подьячим для передачи в войска. Бегло прочитав содержание грамоты, Кудеяр понял, что за одно это Буслам-паша сможет простить ему многие неудачи. Он вновь свернул драгоценный список, бережно убрал его в сумку и принялся помогать Лавру связывать короткие веревки в одну длинную.
Разик в сопровождении Степы и пяти бойцов добежал до Тайницкой башни. Но там было все спокойно, если, конечно, не считать многочисленных беженцев, расположившихся большими группами прямо под стенами, под оградами кремлевских дворцов и в прочих местах. Переговорив с крепким караулом стрельцов, охранявших вход в башню, и предупредив их о возможном появлении двух злодеев с такими-то приметами, Разик приказал своим людям возвращаться к воротам. Сам он шел вслед за бойцами, чуть отстав от них, вместе со Степой, который осматривал всех встречных людей привычно цепким взглядом.
- Степа, не переживай, - попытался успокоить стражника Разик. - Никуда они не денутся!
- Как же, не денутся! Кремль большой, здесь можно годами прятаться по различным закоулкам!
- Да они не будут прятаться, а постараются как можно быстрее к своим хозяевам улизнуть.
- Почему ты так думаешь?
- А вот сейчас поднимемся на стену рядом с Водовозной башней, и ты сам все поймешь.
- А почему именно рядом с Водовозной?
- Там самое удобное место для побега. В общем, потерпи чуток.
Они подошли к воротам, где их поджидал Желток с пятью бойцами. Лешие по-прежнему вместе со стрельцами перекрывали подходы к арке, держа мушкеты на изготовку. Но все было тихо, никто больше не пытался штурмовать ворота изнутри.
Желток шагнул навстречу своему командиру, отрапортовал:
- Собрали три десятка мешков и сумок с ручными бомбами. А еще две дюжины одинаковых кинжалов. - Десятник кивком головы указал на скрытый в тени угол возле коновязи, в котором на чьем-то расстеленном прямо на земле плаще был разложен брошенный горе-диверсантами арсенал.
- Молодцы! - похвалил друга и его бойцов Разик и повертел головой по сторонам. - А где Михась?
Михась сидел в тени арки, позади шеренги караула. Его глаза были закрыты, голова откинута, прислонена затылком к прохладным кирпичам кремлевской стены.
Увидев Михася, Разик вполголоса спросил у Желтка:
- Он в порядке? Стрелять сможет?
- Естественно, сможет, - пожал плечами Желток. - Михась и во сне, и кверху ногами выстрелит и не промахнется.
Разик с Желтком подошли к Михасю, за ними последовал и Степа. При их приближении дружинник открыл глаза, поднялся на ноги, автоматически встал по стойке "смирно".
- Садись, Михась, - махнул рукой Разик, опускаясь на землю, и обратился к Степе и Желтку: - И вы присаживайтесь, обсудим кое-что.
Ожидая, когда друзья усядутся рядом, Разик поднял с плаща бомбу, взвесил ее на ладони, затем положил на место, взял кинжал, осмотрел.
- Приметный набалдашник, - усмехнулся полусотник, разглядывая венчающую рукоять голову лысого мужика с дразняще высунутым языком.
Разик в ответ тоже показал вражеской башке язык и небрежно бросил кинжал обратно, в кулу других таких же.
- Как ты себя чувствуешь, братик? - обратился он к Михасю.
- К бою готов, - мрачным тоном кратко ответил тот.
- Ты прости, друг, что пришлось тебя головой к брусчатке приложить, - извиняющимся тоном произнес Степа. - А то ты, себя не помня, не ровен час, мог бы меня и убить ненароком!
- Чего уж там извиняться, - печально вздохнул Михась. - Спасибо, друг, что меня от решетки той проклятой оттащил.
- В общем так, бойцы, - прервал их беседу Разик. - Сейчас я, Михась, ну, и Степа пойдем на стену, что напротив Москвы-реки. Михась возьмет дальнобойное ружье, мы со Степой - обычные мушкеты. Когда двое турецких разведчиков, Кудеяр и его сообщник, в коем Степа опознал водоноса, спустятся со стены по веревке и побегут к своим, мы откроем по ним стрельбу. Мы со Степой, естественно, с такого расстояния из мушкетов не попадем, а вот Михась из длинноствольного ружья попасть обязан. Причем в спину водоносу. Причем с запредельной неубойной дистанции, чтобы тот получил в спине поверхностную рану или просто синяк.
- Постой, Разик, - воскликнул Степа. - Какая стрельба? Какой синяк? Если они действительно в том месте, о котором ты говоришь, на стену полезут, то мы просто повяжем гадов, да и все!
- Нет, стражник! Не будем мы их вязать, а, наоборот, дадим уйти. Только водоноса легко раним. Надеюсь, что ордынцы подскочат да его подберут.
- Ничего не понимаю! С какого такого перепугу мы должны вражеских лазутчиков, отпетых злодеев и предателей, восвояси отпустить?! - Степа аж привстал от возмущения. - Они ж пытались в святой обители отца Серафима убить, хотели ворота кремлевские врагу отворить!
- Тебе, Степа, еще не все их злодеяния известны, - чуть заметно усмехнулся Разик. - Пока мы с тобой их возле Тайницкой башни искали, эти самые лазутчики пробрались в Разрядный приказ и похитили там важный список.
- Но... Откуда ты это знаешь? - не поверил своим ушам Степан.
- Я не знаю, я догадываюсь, - скромно ответил Разик.
- А... А что за список? - зачем-то спросил окончательно сбитый с толку стражник.
- Я его не читал, - покачал головой полусотник поморской дружины. - Мне лишь известно, что этот список лазутчики должны обязательно доставить ордынцам. Вернее, своим настоящим хозяевам - туркам.
- Ничего не понимаю! - честно признался стражник. - А ты что скажешь, Михась?
- Я скажу, что наше дело ратное. Приказал начальник поставить синяк злодею - значит, будет синяк, - неохотно пробурчал Михась, недаром заслуживший в Лесном Стане прозвище "уставной дружинник". - И вообще, у меня голова болит. Некоторые тут меня башкой о камни трахнули, а теперь спрашивают, что, дескать, я о том да о сем думаю.
- Ладно, братцы, - улыбнулся Разик. - Сейчас я вам кое-что объясню. Всего-то я и сам не знаю, да мне много знать и не надобно. Вот ты, Степа, говорил, что этого водоноса еще в монастыре заподозрил. А почему?
- Ну, он вертелся там, где ему вроде бы быть необязательно. Да и рожа мне его знакомой показалась. Но я так и не вспомнил, где мог его видеть.
- Вот ведь что спиритус с людьми делает, даже с опытными и сильными стражниками! - притворно огорчился Разик.
- Какой такой спиритус? - изумился Степан.
- Да то хмельное зелье, прозрачное, как вода, которым мы тебя в усадьбе нашего боярина угощали, когда захаживал ты к нам в гости прошлым летом!
- Так я ж с тех пор не то что вашего спиритуса, а вообще ни капли хмельного в рот не брал... - начал было Степа и внезапно воскликнул: - Вспомнил! Вспомнил я того водоноса!
Перед глазами стражника во всех деталях встала картина зеленого густого сада в усадьбе боярина Ропши, большого стола под яблонями. За столом, заставленным угощениями, сидят его новые друзья - поморские дружинники, среди них Михась, Разик, Желток и еще один незнакомый боец не в зеленом, как у всех, а в черном берете. Как же его звали? Лавр? Нет! Не Лавр, а Фрол! Точно, Фрол.
- Вспомнил! Это ж ваш дружинник, Фрол. У него еще шапка была почему-то черная, не такая, как у вас!
- Да где уж нам, - проворчал себе под нос Разик, с некоторых пор слегка недолюбливающий особников.
Впрочем, нелюбовь лихого строевого полусотника относилась к особникам вообще, но никак не касалась Фрола. Персонально к Фролу Разик относился с огромным уважением, признавая его многочисленные, почти невероятные боевые заслуги.
- Ну, вот и молодец, что догадался! - вслух обратился он к Степану. - Фрол действительно от самого монастыря выслеживает турецких лазутчиков, о существовании которых нашей разведке давно известно. Вчера вечером он явился ко мне, и мы наметили план действий.
- Что наметили? - не понял Степа.
- План. По-английски это означает замысел, порядок действий. Например, я был готов к тому, что Фрол бросит мне бомбу с зажженным фитилем. Фитиль был, естественно, достаточно длинным. Он и бросил мне ее почти что в руки. Даже особо стараться не пришлось, чтобы ее поймать.
- То-то мне из толпы агентов вражеских послышался крик "catch!" ("лови!"), - усмехнулся Желток. - А еще этот твой удар саблей по рукам, сверху вниз, после левого замещения. Так же не бьют! Там надо рубить сбоку по шее! Значит, ты специально этого лазутчика не убил?
- Молодец, правильно догадался! - с чуть заметной иронией похвалил друга Разик.
- А как Фрол... - попытался было продолжить свои расспросы Желток.
Но Разик его прервал:
- Все, некогда нам разговоры разговаривать. Фрол с Кудеяром вот-вот до стены доберутся. Берем ружья и вперед! А ты, десятник, стой по-прежнему твердо и охраняй ворота. Все поползновения их открыть пресекай огнем на поражение!
- Есть, брат полусотник! - поднес руку к берету Желток.
Уже на ходу, проверяя замок мушкета, Степа задал Разику волновавший его вопрос:
- Так что, получается, мы этому Кудеяру все его злодеяния и предательство простим? Пусть идет себе к туркам целым и невредимым и продолжает Руси вредить?
- За это не волнуйся, страж Степан. Фрол охулки на руку не положит! - жестко усмехнулся Разик.
Они по внутренней лестнице взобрались на башню, подошли к бойницам. С высоты им открылась жуткая картина пылающего города. Лишь вдоль излучины Москвы-реки еще оставалась узкая полоса, свободная от огня. Там стояла вражеская конница. Ордынцы все еще ожидали, что кремлевские ворота вот-вот распахнутся перед ними, как это было во время последнего набега на Москву хана Тохтамыша. По обоим флангам вытянувшихся в длинную колонну туменов громоздились горы трупов безоружных горожан и беженцев. Эти несчастные искали спасения на свободном от огня пространстве, пытались броситься в реку. Их лениво били копьями и стрелами, рубили кривыми саблями.
Дружинники и Степан, стиснув зубы, с ненавистью глядели на врагов.
- Мало вас, гадов, покрошили на Засечной черте! - звенящим голосом выкрикнул Михась.
- Тише, друг. - Разик успокаивающе обнял его одной рукой за плечи. - Наблюдай внимательно вон за тем участком, готовься выстрелить в нужный момент.