***
Андрей Григорьевич, практически целый день был занят, ему пришлось провести несколько важных разговоров и даже навестить нужных людей. Он давно отвык от таких нагрузок и чувствовал себя уставшим, тем более, что еще давала себя знать тяжелая зимняя дорога от Энска до Петербурга. Освободился он только к восьми вечера. Уже прислуга собиралась собирать на стол, когда ему вздумалось посмотреть, чем занимается его сын.
Зайдя в комнату, он был весьма удивлен. Его Николенька раскрасневшийся, с блестящими глазами, сидел за столом и разбрызгивая кляксы, что-то писал.
А на столе лежала книга шифрования, которую, когда-то ему передал, ныне покойный, барон Шиллинг.
- Вот черт, как это я недосмотрел, - упрекнул себя князь, - совсем не надо бы ему пока эти книги читать.
- Папа, - радостно сказал Николка, - ты только погляди, как интересно, так здорово, вот попробуй, прочитай, что я зашифровал.
Но князю было не до этого, сын сейчас впервые назвал его отцом, и это слово вызвало у пожилого человека столько эмоций, что у него на глазах выступили слезы.
- Ах, как нехорошо, - подумал он про себя, - совсем старый слезливый стал.
- Николенька, я уже привык к твоему таланту, но неужели и эту книгу ты уже осилил? - спросил он.
- да, Андрей Григорьевич, - произнес тот, - это же все очень просто, вот посмотрите, вот здесь, в это слово, подставляем вместо букв вот эти буквы, здесь расставляем так и вот слово зашифровано, - пояснил с энтузиазмом Николка.
- Хорошо, хорошо, замахал руками, - ничего не понявший князь, - верю-верю. Так, ты кроме этой книги, хоть что-нибудь сегодня прочитал?
Николка гордо продемонстрировал толстый учебник математики.
- Вот выучил сегодня эту книгу.
Князь взял в руки хорошо знакомый том, который он купил по случаю, неизвестно зачем, и оказалось, что не напрасно.
- Так ты что хочешь сказать, что и учителя тебе не надобно, ты сам все выучил и всю математику в этой книге знаешь?
- Ну, да, а что здесь такого, ведь надо только прочитать, а у меня это быстро, получается, - был недоумевающий ответ юноши.
Шеховской засмеялся.
- Если бы так было у всех, то гимназий, да университетов не понадобилось. Такие книги люди годами учат. Это тебе бог светлую голову дал, наверно за те годы, что ты в беспамятстве провел. Все никак не могу привыкнуть, что тебе только прочитать надо и суть понимаешь. Такому точно не поверишь, пока сам не убедишься.
Ладно, оставляй свои труды, пойдем на ужин, а то снова все придется, греть уносить.
За ужином Николенька был погружен в свои мысли, и сосредоточен. Князь на это ничего говорил и только искоса поглядывал на, аккуратно жующего пищу, сына.
По окончанию еды, он только сказал.
- Завтра мы едем к графу Бенкендорфу. Пожалуйста, не читай допоздна и хорошенько выспись.
Около одиннадцати часов утра отец и сын Шеховские вышли из дома, где перед подъездом уже ожидал фаэтон. Его верх был закрыт, а когда фаэтон тронулся, то и спереди кучер попытался опустить занавеску, но Николка попросил оставить ее открытой, ему хотелось разглядеть Петербург днем. Пока фаэтон ехал до дома на Фонтанке, где работал и жил Александр Христофорович, князь устал отвечать на вопросы сына, который спрашивал обо всем, что видел по пути. Петербург поражал того своими размерами, суетой и толкотней на улице. Кучер, сидевший на облучке, то и дело кричал и матерился, чтобы какой разиня не угодил под коня.
В вестибюле канцелярии, их встретил вежливый жандарм и первым делом спросил, что их привело в учреждение.
После того, как князь сообщил, что им назначена встреча с графом, к ним отнеслись со всем вниманием и сопроводили на третий этаж в приемную. Там, не менее внимательный поручик, попросил их подождать и, глянув на часы, исчез в кабинете начальства.
Ожидание продлилось недолго, и они зашли в кабинет.
Из-за стола навстречу им вышел не очень высокий генерал с весьма оскудевшей шевелюрой. Он улыбнулся князю, и они обнялись.
- Ну, здравствуй, пропащий, - обратился Бенкендорф к своему армейскому другу. - Не надеялся уже, что увижу тебя. С тех пор, как уехал, только изредка слухи доходили, что в губернии выбран предводителем дворянства, да и то чуть не насильно.
Ну, рассказывай, как жил это время.
Говоря все это, Александр Христофорович внимательно рассматривал молодого человека, стоявшего рядом с его другом. Действительно высокий кудрявый, красавец, могучего телосложения, был почти двойником Андрея Григорьевича, вот только князь был на полторы головы ниже своего сына.
- Я тоже рад тебя видеть Саша, - сказал Шеховской, - что же давай сразу тебе представлю своего сына Николая Шеховского, провидением посланного мне.
Николка одетый в лучшее платье, что могли отыскать в доме у князя, выглядел очень неплохо, хотя было заметно, что носит он одежду пока с чужого плеча, вежливо поклонился и щелкнул каблуками, как будто всю жизнь этим занимался, чем заслужил удивленный взгляд графа
Князь, заметив этот взгляд, невпопад пояснил.
- Мундир ему будет построен к аудиенции императора.
Бенкендорф перешел на французский.
- Андрей, так твой сын точно еще недавно был крепостным, совершенно непохоже?
Князь, глянув на стоявшего навытяжку сына, также по-французски сказал.
- Саша, если хочешь, чтобы он не понял, говори по-немецки, хотя я уже не уверен, что Николенька не поймет.
- Ты, что хочешь сказать, что он за два месяца так выучил французский язык, - спросил потрясенный Бенкендорф.
- Точно так, - сообщил Шеховской, - если верить Вершинину, то Николенька выучил язык за несколько дней, и собственно его ограничивает только словарный запас, который он набирает с каждым днем. Скажу больше, он за вчерашний день выучил толстый учебник математики, и книжку Шиллинга.
Сказа это князь сконфузился.
- Тэкс- тэкс, - сказал Бенкендорф, - пожалуйста, присаживайтесь, что мы все на ногах. А вы князь сейчас расскажете мне, как такая инструкция оказалась в ваших руках.
- Да, что тут сказать, - начал князь, - виноват, понимаешь, когда этот скандал произошел, я плюнул на все и уехал. Даже не думал, что за книги у меня в доме остаются. Этот труд тогда только вышел, мне его барон преподнес, чтобы я с ним ознакомился и свое мнение высказал. А циркуляр о тайне уже потом вышел, я про эту книгу, конечно, уже не вспомнил. Да она пылилась все эти годы в библиотеке. Вот только вчера, видимо, ее ненароком подложили в учебники, что я приготовил для Николеньки.
- Молодой человек, - обратился Александр Христофорович к Николке, - ты действительно изучил книгу о шифровании, что можешь написать или расшифровать письмо.
- Так точно Ваше высокопревосходительство, - браво выпалил Николка, держа грудь колесом, - но наверно только те, что описаны в той книге
- Хм, ты смотри, как отвечает, - восхитился генерал.
- Андрей, - обратился он вновь к князю, - скажешь и здесь, за неделю выучился?
Тот улыбнулся,
- Ну так не скажу, все же он у меня не первый день живет, пообтесался. Но большую часть, да, действительно, за неделю.
Граф неожиданно озорно улыбнулся и сразу напомнил князю, того молодого адьютанта императора, который, переодев свою любовницу француженку, выкрал ее в Париже и провез через все преграды в Россию.
- Тогда давай я тебя сейчас испытаю, - сказал он, обратившись к Николке, - попробуй расшифровать письмецо одно, а мы с твоим отцом, пока побеседуем, есть нам, что вспомнить.
Князь сразу истолковал оговорку князя про сына в свою пользу.
- Ну, Сашка и хват, только глянул и уже не сомневается в моей истории, - подумал он.
Граф позвонил в колокольчик и сказал вошедшему поручику.
- Михаил, будьте любезны найти мне вчерашнее перлюстрированное письмо, ну, то, вы знаете, - не стал он уточнять дальше.
***
Между тем, в Петербург этим днем прибыл надворный советник Сидоров. Он был несколько в разбитом состоянии, и его одолевала мигрень. Мигрень у него случилась от неожиданного происшествия на одной из почтовых станций. До сих пор при одном только воспоминание об этом происшествии его начинало трясти.
Его, заслуженного чиновника министерства иностранных дел, какой-то мальчишка ударил по лицу. Конечно, он даже не думал о том, что сам был груб и бестактен, и злился на себя только из-за того, что при всем его опыте не обратил внимания, что отец этого хама, был старше его чином, хотя мог бы обратить внимание на слова станционного смотрителя.
Ему пришлось дождаться пока сам князь с сыном уедут, затем, когда уедут военные, бывшие свидетелями его позора, и уже потом он вылил все свое раздражение на смотрителя, и выяснил, что за генерал сейчас проезжал.
- Князь Шеховской, что-то я о нем слышал, вроде фамилия известная, - думал он, - приеду в Петербург уточню, что и как. Но это дело так не оставлю. Ха, дураков стреляться нет. Я вам и без этого пакость сделаю, всю жизнь не отмоетесь.
***
Вершинин сидел в задумчивости, думая, что предпринять и с кого из старых друзей посетить первым, узнать новости. Да и Катенька уже обследовала весь дом, и теперь вопросительно смотрит, ожидая, когда ее начнут выводить в свет. И, как назло, нет ни одной знакомой, чьим заботам можно было бы поручить юную девушку. Ведь не дело, если сзади за ней придется стоять отцу. Он как раз перебирал в уме всех своих знакомых женского пола, когда лакей принес ему записку. Записка была в розовом конвертике и сильно пахла духами.
- Посыльным на словах передал, что письмо от ее Сиятельства княгини Голицыной, - сказал лакей.
Удивленный Илья Игнатьевич открыл конверт и развернул письмо, написанное уверенным почти мужским почерком.
Он, конечно, знал о салоне княгини, его, собственно, все знали, и посетить его дорого стоило. Но вот с какого боку именно он нужен в этом довольно тесном кружке, Вершинин не понимал.
Письмо гласило:
Его Превосходительству подполковнику Вершинину.
Уважаемый Илья Игнатьевич, наслышала о вас много хорошего и зная, что вы нынче в столице имею честь пригласить вас посетить мой скромный дом в этот четверг, приглашенные прибывают к 19 часам. Знаю, что у вас дочь на выданье, и чтобы она не скучала дома одна, также приглашаю и ее. Гостей предполагается много и ей, надеюсь, будет не скучно.
С искренним уважением и почтением княгиня Голицына Е.И.
Вершинин прочитал письмо и спросил лакея, по-прежнему стоявшего рядом.
- Посыльный еще не ушел?
- Нет, он сказала, что дождется ответа, - сообщил слуга.
Илья Григорьевич быстро написал ответ, где распинался в совершеннейшем уважении и почтении, благодарил за приглашение и всенепременно обещал прибыть с дочерью в назначенное время.
Узнав о том, что послезавтра они едут на прием, Катенька была в восторге. Она, по причине провинциальности, не могла оценить, на какую сразу высоту в Петербургском свете поднимает их этот визит, а просто радовалась, что, наконец, сбудется ее мечта и она увидит петербургское общество.
После этого в доме началась такая суматоха, что от нее было не скрыться нигде. Пару часов Илья Игнатьевич это еще выдержал, а затем оделся и уехал в контору Журавлева, якобы посмотреть его складские помещения в порту. Только чтобы не бегать каждые двадцать минут в комнаты к дочери и не слышать ее вопросы типа такого:
- Милый папенька, как я выгляжу в этом платье, как ты считаешь, эта бретелька не очень узкая? А ее цвет гармонирует с глазами?
Когда папенька, изрядно набравшись в конторе, под вечер вернулся домой, Катенька была свежа, как роза, зато служанки падали с ног от усталости. В ее комнате на креслах кровати, и всем остальном лежало множество нарядов, на которые Илья Игнатьевич никогда не скупился. Шкатулка с драгоценностями была высыпана на комод и серьги и бусы не один десяток раз надеты и сняты на несчастные Катины ушки и шейку. Но все же примерки ей надоели и к папенькиной радости к нему она больше не приставала. Зато мадам Боже была востребована, Катя очень боялась сделать что-то не так и весь вечер закидывала ее вопросами этикета. Мадам даже была несколько удивлена таким трудовым энтузиазмом своей воспитанницы, но на вопросы отвечала со знанием дела и всеми подробностями.
***
В ожидании, когда поручик принесет зашифрованное письмо, Бенкендорф и Шеховской стояли, тихо переговариваясь между собой, а Николка глядел в окно. На набережной Фонтанки сцепились оглоблями двое саней и сейчас возчики трясли друг друга за бороды. Вокруг медленно скапливалась толпа зевак. Но тут из входа канцелярии вышел жандарм и не успел он пройти и нескольких шагов, как всю толпу сдуло, как ветром, а два забияки выпустив бороды, начали растаскивать лошадей. Жандарм погрозил им пальцем, возчики начали кланяться чуть ли не до земли и, прыгнув в сани, исчезли из вида. Николка чуть слышно хмыкнул.
- Однако, подумал он, - как мундир действует, не надо и говорить ничего.
Прямо, как у нас в деревне, когда становой пристав Иван Федорович приезжал, так сразу ни одного человека на улице не видно было.
В это время в дверь вновь зашел адъютант и с поклоном передал своему начальнику копию письма, уже давно ушедшее своему адресату.
- Ну, вот молодой человек, - сказал Александр Христофорович, - сейчас тебя отведут в кабинет, там и займешься этим письмом, шифр здесь несложный, посмотрим, как ты справишься.
Николка прошел вслед за адъютантом по коридору в небольшой кабинет, где его усадили за широкий стол.
- Вот, пожалуйте, - сказал его провожатый, - здесь бумага, здесь песок для присыпки. А здесь перо для письма.
После чего поклонился и вышел.
Николка развернул лист бумаги, исписанный ровными рядами букв, и с энтузиазмом принялся за работу. Он сразу определил тип шифра, и знал, что для дешифровки нужно иметь ключ, которого у него не было. Первым делом он переписал письмо для себя, хотя оно уже улеглось в его памяти. И затем приступил к работе.
Через полтора часа, он довольный собой, взял все исписанные листы и прошел вновь в приемную.
Адъютант сидевший за столом, с любопытством посмотрел на него, но ничего не сказал и зашел к начальству.
- Пусть проходит, - послышался оттуда голос Бенкендорфа. Когда Николка зашел, то понял, что два генерала времени даром не теряли, у них стояла открытая бутылка шампанского и два высоких бокала. Князь Шеховской, обычно несколько бледный, сейчас раскраснелся и выглядел болезненным, по сравнению с плотным и основательным Бенкендорфом.
- Ну, что мой друг, - ехидно произнес Александр Христофорович, - что-то ты быстро сдаться решил, я надеялся, ты подольше возиться будешь.
- Никак нет ваше Высокопревосходительство, я не сдаваться пришел. Вот, извольте ознакомиться с дешифрованным письмом.
Александр Христофорович замер.
- Постой-постой, так ты расшифровал письмо за это время?
- Ну, да, а что здесь особенного, - удивился Николка, - всего то, около восемнадцати тысяч вариантов в уме перебрал, и определил ключ. Теперь можно этот шифр гораздо быстрее разобрать.
Бенкедорф почти выхватил бумаги из рук Николки и впился глазами в текст, затем достал из ящика стола бумагу и начал сравнивать.
- Невероятно! - выдохнул он, - Андрей, это невероятно, не могу поверить. У меня десять человек год без продыху работали, и то, пока еще несколько писем не перехватили, не могли ничего сделать.
Он повернулся к стоявшему по стойке смирно Николке.
- Николай Андреевич, не знаю, что решит его величество, но могу сказать, - тут он повернулся к князю, - могу сказать, что беру его на службу уже с сегодняшнего дня. В экспедициях служат всякого звания люди, и такому таланту, найдется место.
Он глядел на князя, а у того на лицо наползала тень неудовольствия.
- Гм, - кашлянул Шеховской, - Александр Христофорович, - я предполагал для Николеньки военную службу, - с нажимом сказал он, - а не… - Тут он замялся, а Бенкендорф насмешливо продолжил
- А не службу у сатрапа царя, душителя свободы и слуги тирана, ты это хотел сказать мон шер?
- Ну, зачем ты так, - обиделся Шеховской, - если бы я не уважал тебя лично, твою службу и не считал ее необходимой для государства Российского, то просто прекратил с тобой знаться. Не обижайся, я не это хотел добавить, понимаешь, все же у тебя он настоящим воином никогда не станет.
- Ну, это мы еще посмотрим, - сказал Бенкендорф, - неизвестно где больше опасность, на войне, или здесь. Всяко у нас бывает. Андрей, а ты сына спросить не хочешь, как он относится к моему предложению?
Они оба посмотрели на Николку. Тот стоял, не зная, что сказать. За последний месяц, пока он жил у князя, они неоднократно говорили о его будущем. И все вроде бы было определено: сдача экстерном экзаменов в гимназии и затем поступление на военную службу. И вот совершенно неожиданный поворот.
- Я так понимаю Ваше Высокопревосходительство, что мне придется заниматься шифровальным делом? - спросил он, подумав.
- Ну, раз ты так себя проявил, то конечно, главная твоя работа будет в этом.
- А как у тебя с фехтованием и стрельбой дело обстоит? - неожиданно спросил Бенкендорф.
- Вроде неплохо, - неуверенно ответил Николка, - покосившись на князя, который все время повторял ему во время занятий, чтобы он не вздумал гордиться своими успехами.
Шеховской улыбнулся.
- Мон шер, что об этом говорить, это надо видеть, ведь все равно не поверишь.
Александр Христофорович сказал:
- Ну, отчего, после расшифровки письма поверю во все, что угодно.
- Нет, уж дорогой друг, раз зашел об этом разговор, прикажи приготовить пистолеты, у вас во дворе, по-прежнему можно стрелять? - спросил князь.
Вместо ответа хозяин кабинета позвонил в колокольчик.
- Михаил Сергеевич, - сказал он вошедшему адъютанту, - будьте любезны, приготовьте пистолеты, мы с моими гостями немного развлечемся.
Вскоре вся компания стояла во внутреннем дворе дома, На одной из его глухих стен висела мишень, истерзанная десятками выстрелов.
Сопровождавший их жандарм тщательно прикрепил к ней небольшой лист бумаги и с недоумением посмотрел на начальство.
- Неужели они собираются в него попасть из пистоля, - удивлялся он. - Да с этого расстояния его вовсе не видать будет.
Николка обратился к Бенкендорфу, который разрешил обращаться к нему по имени и отчеству,
- Александр Христофорович, вы позволите по одному пристрелочному выстрелу, чтобы определиться.
- Стреляй, - махнул тот рукой.
Два выстрела и в листке бумаги появились две дырки в разных местах.