Глядя в ее широко распахнутые глаза, я сосредоточился и постарался вызвать вокруг себя серый туман, решив не изобретать велосипед. Сначала это не удавалось, но потом я припомнил необходимое ощущение, и дело пошло. Пропали звуки, тени в комнате начали сгущаться. Вскоре они вылезли из углов и окружили нас, постепенно поглощая солнечный свет. Странно, но никаких картинок не появлялось, а чернота вокруг становилась все гуще и насыщеннее. Вот она полностью скрыла тело Мурки, вот погас последний лучик, а из всего окружающего мира остались только янтарные глаза, пристально глядевшие на меня.
"Что-то пошло не так!" - подумал я и попытался прервать эксперимент.
Но было поздно. В следующий миг глаза исчезли. Я почувствовал, как падаю в черное ничто. Вдали послышался чей-то крик, а разум захлестнул дикий ужас, в котором растворилось беспомощное сознание…
Когда я очнулся, вокруг царил мрак. Но страха не было. Меня окружало тепло, а рядом лежало что-то большое, мягкое и родное. Почувствовав смутное беспокойство, я завозился и уткнулся носом в мягкое. Оно оказалось пушистым и живым. От него хорошо пахнет. По нему так приятно водить мордой. Внезапно я что-то нащупал. Какой-то отросток торчал из большого и теплого. Подчиняясь желанию, я ухватил этот отросток ртом и сдавил. Из него что-то брызнуло. Это привело меня в восторг. Вкусно! Сладко! Еще хочу! Я дергал отросток и глотал горячую жидкость, пока не почувствовал усталость. Отпустив источник наслаждения, я прижался поплотнее к теплому.
Хорошо. Спокойно… Неправильно. Кто это сказал? Здесь есть еще кто-то? Не хочется думать, хочется спать. Но спать нельзя! А почему? Ведь я так хочу. Нужно выбираться отсюда! Зачем? Здесь так приятно, тепло и вкусно. Я останусь… Нет, ты нужен мне! Кому? Кто ты? Ответа нет, но он мне уже не важен. Я вдруг понимаю, что не могу больше двигаться. Мое тело не желает подчиняется. Внутри нарастает паника. Подчиняясь ей, я что есть силы рвусь на свободу, и ощущение мягкости пропадает. Пропадают абсолютно все ощущения, и я оказываюсь в черной пустоте, где нет ни верха, ни низа. Это абсолютное ничто еще страшнее странного оцепенения. Я лихорадочно ищу из него выход, ищу путь к свету… И нахожу его.
Свет ослепительно яркий, он заставляет глаза слезиться. Я щурюсь и оглядываюсь по сторонам. Везде пятна. Цветные, разные. Одни двигаются, другие нет. Что это такое? Питомник. Откуда я это узнал? Что означает это слово? Непонятно. И странно, что я до сих пор чувствую пустоту вокруг себя. Я умею летать? Но я же лежу неподвижно! Лежу? Сразу приходит ощущение - мне в брюхо упирается нечто жесткое. Неприятно. Я пытаюсь устроиться поудобнее, чтобы жесткое не так давило, но чувствую тряску. И звуки. Раньше я их не замечал. Какие они громкие! И почему-то доносятся сверху. Интересно, что издает эти звуки?
Тут пятна резко смещаются, и я падаю. Но прежде чем успеваю испугаться, мои лапы касаются твердого, а жесткое перестает давить. Я верчу головой, вижу рядом что-то большое. Хочу к нему! Но лапы плохо подчиняются, а большое быстро удаляется. Обидно. Рядом со мной падает нечто темное. Я попрыгиваю, но тотчас плюхаюсь обратно на твердое, изо рта вырывается писк. Я настороженно замираю, не сводя глаз с темного. Оно не шевелится. Надо его исследовать! С трудом подбираюсь к темному и начинаю обнюхивать. Потом пытаюсь укусить. Мягкое! Хотя и не родное. Что это и зачем оно? У него есть вкусное?
Пока я тычусь мордочкой в поисках источника, появляются мысли. Главная все та же - "неправильно". Но есть и другие: "найти способ", "двигаться дальше по памяти". Я не прислушиваюсь. Я разочарован. Вкусного нет. Но в мягкое можно завернуться, и будет тепло. Сделав это, я закрываю глаза. И снова ощущаю, что не могу пошевелиться. Да что же это такое! Мне это не нравится. Тогда иди вперед! А вперед, это куда? Я пойду! Если там будет вкусное и родное. И я смогу двигаться. Я очень этого хочу!
Подчиняясь моему желанию, темнота сменяется светом. Я понимаю, что бегу. Мне весело и радостно. Мое тело сильное и быстрое, я чувствую, как ветер шевелит мою мягкую шерстку. Рядом бегут похожие на меня. Черные, пушистые. Я помню, с ними забавно играть. И сейчас мы играем. Кто прибежит первым, тот получит много вкусного. Я хочу вкусное, и потому быстро перебираю лапами. Впереди очередное препятствие. Прыжок, еще один, и сухие бревна остаются за спиной.
Я впереди, я радостно рычу, предвкушая победу. Но кто-то бьет меня в бок. Лапы заплетаются, и я едва не падаю. Мимо меня проносится соперник. Он плохой! Я ненавижу его! Вчера он отобрал у меня подстилку и больно ударил когтями по морде. Я не дам ему выиграть! Но момент упущен, и пушистый собрат первым достигает яркой тряпки. Он хватает ее и вместе с добычей гордо подходит к большому.
Большой. Он не такой, как все мы. Он умеет делать всякие интересные штуки, придумывает разные игры. Сейчас он забирает добычу моего соперника и дает тому миску вкусного. Меня переполняет обида. Я же почти победил! А теперь придется опять бегать вокруг логова, пока большому не надоест.
"Это эльф" - появляется мысль.
Большой с длинными лапами - эльф? Пусть будет так. А я тогда кто? "Человек" - откуда-то приходит подсказка. Понятно. Надо запомнить: эльфы большие и ходят на двух лапах, человеки передвигаются на четырех, покрыты шерстью и имеют хвост. Хотя, что-то внутри меня сопротивляется этому утверждению. И при слове "человек" перед глазами появляется размытый облик совсем не моего сородича.
Тем временем большой… нет, эльф снова отправляет меня и других бегать. Это уже не так весело. Я устал и проголодался. Но я помню, если отказаться бегать, то вкусного не получишь. Я уже пробовал. Но хуже всего то, что пока я работаю лапами, в голове рождаются мысли и образы. Я не могу их разобрать. Они странные. Но одно слово слышится чаще других. Ник. Что это значит? Это действие, вещь, явление, имя? Внутри разливается согласие. А чье имя?
"Твое!" - приходит ответ.
Значит, меня зовут Ник. Пусть так. Раньше никак не звали. Вот у бо… эльфа точно есть имя. Другие эльфы обращаются к нему только по имени. Правда, оно сложное, длинное, я не запомнил. Вот Ник - хорошее имя. Простое. Ник-Ник-Ник! Странно, когда я это произношу, перед глазами появляется чье-то лицо. Оно похоже на лица эльфов, но все же отличается от них. Позабыв о беге, я вглядываюсь в него и внезапно понимаю, что это - человек. Но ведь человек - я! А я не похож на это существо. И в то же время данная мысль не вызывает неприятия. Я - человек! Я - Ник!
Я произношу эти слова снова и снова, чувствуя, как они разрушают какую-то незримую плотину. И после каждого удара в голове появляется множество мыслей и образов. Их становится все больше, они мельтешат, прыгают, не дают сосредоточиться и рассмотреть себя поближе, а потом и вовсе погребают меня под собой. Я уже не чувствую своего тела, мир вокруг давно потерял очертания, и только одно удерживает меня в сознании - лицо человека. Мое лицо! Осознав это, я делаю рывок и…
Передо мной морда Мурки. Крайне озадаченная. Я чувствую, как дыхание со свистом вырывается через плотно сжатые губы, а сердце колотится, словно птица в клетке. С облегчением откинувшись на подушку, я прикрываю усталые глаза. Мать моя женщина, вот так поэкспериментировал! Говорил же Дар, что у нас с подругой разное мышление, но я пропустил его слова мимо ушей. И зря! Оказывается, у разумных кошек в голове вовсе не упорядоченная картотека, в которой так удобно копаться, а зыбкое болото информации, из которого хрен выберешься без посторонней помощи.
Интересно, а если бы Мурка своими подсказками не расковыряла мою память, сумел бы я сам очнуться или так и прожил бы всю ее жизнь? Думаю, нет. На оба предположения. Сам бы я не очнулся - не испытывал бы необходимости, а до конца воспоминаний банально не дожил бы - двинулся бы рассудком где-то на середине героической эпопеи… Долбодятел! И ведь обжегся уже на слиянии, но так ничему и не научился! Экспериментатор, м-мать…
- Ник, ты как? - прервала мои самобичевания кошка.
- Жив - да, здоров - не уверен. С головой, например, у меня точно не все в порядке. Но только тс-с-с, никому ни слова! Пусть это останется нашим маленьким секретом.
- Я чувствую, ты расстроен, - марилана пропустила мимо ушей мои жалкие попытки пошутить. - Напрасно! Ты же знаешь, первая попытка редко бывает удачной. Полежи, отдохни немного, и попробуем еще разок.
- Упаси бог! - в ужасе выдохнул я. - Мурка, отныне и впредь больше никаких экспериментов с разумом!
- Как скажешь, Ник, как скажешь. Но лично мне понравилось. Я и не подозревала, что до сих пор помню вкус материнского молока, - большая кошка мечтательно прикрыла глаза и облизнулась. - И признайся, тебе ведь тоже понравилось быть котенком!
Оценив чисто человеческий лукавый прищур и значительные изменения в речи, я заподозрил неладное:
- Подруга, я тебя не узнаю. Ты что, покопалась в моей памяти? И когда только успела.
- Нет, что ты! Просто когда мне, наконец, удалось расшевелить тебя, и ты начал себя вспоминать, образы из твоего прошлого захлестнули и мой разум. Большинство из них после твоего ухода осталось в моем, как ты сказал, болоте. Кстати, ты ничего странного не ощущаешь? Например, пробелы в памяти, сложности с подбором понятий. Проще говоря, не чувствуешь, что немного поглупел?
Поглядев на мою обалделую физиономию, марилана смущенно потупилась. А я ценой огромных усилий вернул на место отвисшую челюсть и серьезно задумался, после чего признал:
- Да, ты права, сейчас я как никогда ощущаю себя законченным кретином. Но, думаю, это вызвано не проблемами с памятью, а резким увеличением уровня интеллекта моей собеседницы.
- О, комплимент? - довольно мурлыкнула кошка. - Это ведь так называется?
Фантастика! Подруга не только научилась шутить, но и разбирается в культурных заморочках человеческого общества! Это какой же объем информации я ей перекинул?
- У тебя голова не болит? - на всякий случай уточнил я.
- Нет.
Понятно. Еще одно ходячее опровержение законов магии разума. Ушастик будет в восторге, прямо как я сейчас. Конечно, у меня имелись кое-какие догадки по поводу исключительно высокой обучаемости Мурки, которые возникли после рассказа о жизни в питомнике. Котят там больше тренировали, чем воспитывали, никто толком не развивал их интеллект. Тем не менее, спустя несколько лет они были способны выполнять функции телохранителей, компаньонов и так далее, что предполагало наличие нехилой базы понятий, касающихся жизни эльфийского общества. Пусть и частично адаптированных.
Но одно дело - догадки, и совсем другое - воочию увидеть, как подруга непреднамеренно принимает огромный пласт твоих знаний, практически мгновенно их усваивает и при этом не испытывает никакого дискомфорта. Как будто так и надо! Ох, чувствую, не зря эльфы избегают лезть в мариланьи заповедники, и совсем не просто так ограничивают общеобразовательную программу для котят в питомниках. Подозревают длинноухие, что при правильном подходе кошки станут умнее их!
- Ты боишься меня? - робко поинтересовалась подруга.
- Нет, конечно.
- Твои чувства говорят иное.
- Это не страх, а смущение, - пояснил я. - Меня обескуражило твое неожиданное взросление.
- Но я не стала старше!
- Фактически - нет, а вот субъективно… Раньше я считал тебя обычным подростком с большими пробелами в образовании, но сейчас вижу перед собой зрелую, умудренную годами женщину. И меня это немного напрягает. У тебя ведь даже стиль общения поменялся, так что теперь я в затруднении. Я просто не знаю, как правильно себя вести, чтобы случайно тебя не обидеть, или чтобы самому не опозориться. Мне нужно время, чтобы привыкнуть… Прости.
Мурка наклонилась и нежно лизнула меня в щеку.
- Не извиняйся, Ник, я все понимаю. И не переживай, я все так же нуждаюсь в тебе и буду ждать, сколько потребуется. А сейчас, не хочешь продолжить наш урок?
- Ни в коем случае! - воспротивился я. - Моим извилинам нужно отойти от впечатлений.
- Хорошо, - не стала настаивать кошка. - Тогда погладь меня! Или нет, лучше покажи еще одно кино. Пожалуйста!
- Это мы запросто!
Отработанным волевым усилием я переместился в закрома собственного разума. Так-так, что бы выбрать? Боевик уже был, детектив - скучно, ужасы - однозначно нет, их в реальной жизни с избытком, комедию - из зарубежных навскидку не могу вспомнить ничего приличного, а советские Мурка вряд ли оценит по достоинству… Придумал! Поставлю-ка я ей "Властелина колец"! Ясное дело, с обычным переводом, а не всякими гоблинскими извращениями. Жаль, смотрел я его не в кинотеатре, а дома, сидя у компьютера, но это поправимо. Сейчас соберем воедино все три части, удалим тактильные ощущения, сузим фокус до размера экрана, вырежем походы в туалет, разговоры по мобильному, поедание бутербродов и прочую ерунду, добавим побольше звука в наушниках, а фактически усилим слуховые ощущения… Вот теперь можно передавать!
Получив очередной информационный пакет, Мурка надолго задумалась. Даже глаза закрыла. Я ей не мешал. Самому было что обмозговать. Несмотря на эпичный фэйл в конце, тренировку "на кошках" можно считать успешной. В общем и целом ментальные техники мне покорились. Остались пустяки - шлифовка навыков, развитие отдельных областей (вроде эмпатии) и опыты с посторонними. Ведь нас с подругой связывает магический канал, который наверняка облегчает работу, а получится ли передать воспоминания Лисенку? Также не надо забывать о слиянии. Но к нему я приступлю не раньше, чем уверенно освою ментал, проконсультируюсь с Ушастиком… и выкину, наконец, из головы все эти ощущения новорожденного слепого котенка!
- Великолепно! - восторженно воскликнула подруга. - Только я одного не поняла. Главный колдун-странник умел призывать гигантских орлов, но хоббитов с кольцом заставил до самой огнедышащей горы идти пешком. Почему?
Знатоком-толкиенистом я не был, но священный ритуал вдумчивого почесывания затылка помог найти ответ:
- Иначе было бы не так интересно!
Поразмыслив, Мурка признала мою правоту, после чего попыталась поблагодарить. Но мне хватило и одного сеанса облизывания, поэтому благородный кошачий порыв я задавил на корню. Просто обхватил голову подруги, звонко чмокнул ее в лоб и сказал:
- Это тебе спасибо! Ты замечательный учитель!
- На здоровье! - радостно отозвалась кошка. - Так ведь говорят у тебя на родине?
- Ник, разреши тебя отвлечь!
Отпустив кошку, я увидел стоявшую в дверях супругу, по обыкновению, выбравшую крайне удачный момент для появления.
- Дар просил передать, что ты можешь идти завтракать.
Тон орчанки был ледяным, и я нутром почуял - грядет разборка. Но виду не подал, а спокойно ответил:
- Спасибо. Уже иду.
Окинув разлегшуюся на мне марилану недовольным взглядом, Вика вышла, а я поинтересовался у подруги:
- Не желаешь присоединиться? В меню условно съедобная супокаша.
- Пожалуй, воздержусь, - ответила кошка, грациозно спрыгивая на пол. - Лучше пойду с котятами поохочусь.
- Ушастика с собой возьми, - попросил я, поднявшись с кровати. - Чтобы и остальным мясца перепало.
- Хорошо.
Вместе с мариланой мы отправились на кухню, где обреталось семейство. Вика копалась в мешке с овощами, Дар что-то плел из кусочков кожи и шелковых веревок. Рядом с ним на лавке развалились котята, сбежавшие от палящего солнца, а потная и взмыленная Лисенок утоляла жажду. Заметив, с какой силой рыжая вцепилась в кувшин, я понял - пока не опустошит, не отдаст. Чудо хвостатое! Хоть бы не лопнула. Оторвав братишку от рукоделия, я отправил его вместе с кошками сокращать популяцию лесной живности, а сам полез в печку.
Варево в котелке загустело, окончательно определившись с категорией, покрылось сверху застывшей коркой, но было еще теплым и ароматным. Хотя на вкус… признаться, я толком не разобрал, настолько быстро оно очутилось в моем желудке. Главное, что было сытно, а остальное меня волновало слабо. Опустошив котелок, я как порядочный человек вымыл его в стоящей рядом бадейке и с чистой совестью развалился на лавке, наслаждаясь сытостью. Хорошо. Тепло. Мягко… Тьфу ты! Снова эти воспоминания!
Я помотал головой. Лисенок, чистившая картошку на пару Викой, устало посмотрела на меня и вернулась к своему занятию. Умаялась, бедняжка. Приглядевшись, я заметил, что руки девушки заметно подрагивают, а нож так и норовит выскользнуть из непослушных пальцев. Вика, ну ты и садистка! Выжать все соки на тренировке, а в награду дать наряд на кухню! С тяжким вздохом поднявшись, я подошел к рыжей, решительно отобрал ножик со слегка поцарапанным корнеплодом, а на протестующий возглас заявил:
- В таком состоянии ты скорее покалечишься. Иди, отдыхай! Только ополоснись сначала, а то потом от тебя разит, как от кобылы.
Уговаривать Лисенка не пришлось. Получив от орчанки согласный кивок, заметно приободрившаяся девушка выпорхнула из кухни. Надо сказать, хвостатую бабочку на подгибающихся от усталости лапках мне довелось видеть впервые. Присев рядом с супругой, я укоризненно сказал:
- Ты совсем загоняла ребенка. Она же завтра не встанет.
- В первый раз всегда тяжело, - прохладно отозвалась любимая, окатывая меня волнами раздражения. - Но дальше будет легче, уж я-то знаю!
Со двора донесся тихий плеск воды. Похоже, рыжая поленилась идти к ручью.
- Как оценишь уровень ее подготовки? - невозмутимо поинтересовался я, ловко срезая шкурку с корнеплода.
- Средний, - после небольшой паузы ответила Вика. - Для южан, понятное дело, а не для людей. Ее выносливости можно позавидовать, скорость реакции удивительна. Жаль, силы маловато, но ты же видел ее тело - кожа да кости! Буду откармливать и тренировать. А через десятицу-другую попробую дать в руки саблю.
Продолжения не последовало.
- Ясненько, - протянул я и взял следующую картофелину.
На кухне воцарилось молчание. Судя по выражению лица супруги, она ожидала, что я начну оправдываться и извиняться. Но этот вариант я всерьез не рассматривал. Оправдываются виноватые, а я за собой вины не ощущал. Зато знал не понаслышке, что никакими извинениями женскую ревность не погасить. И если под рукой нет железобетонных аргументов, молчание - лучший друг мужчины. А у меня их не наблюдалось, вот я и ждал, когда Вика сделает ход и озвучит свои претензии.
Ожидание не затянулось. Не прошло и пяти минут, как орчанка потеряла терпение. Уставившись на меня с прищуром опытного следователя, она задала стандартный провокационный вопрос, с которого начинается подавляющее большинство семейных ссор:
- Ник, ты ничего не хочешь мне сказать?
Поглядев на супругу, я преспокойно ответил:
- Хочу. На нож так сильно не дави. У тебя же пол картошки в очистки уходит!
Такого Вика явно не ожидала. Выронив картофелину, она вытаращилась на меня, словно решала - не ослышалась ли. Я ощущал, как стремительно меняются ее эмоции. Удивление, обида, раздражение и на закуску гнев. Орчанка покраснела, отшвырнула ножик и уже открыла рот, чтобы произнести проникновенную речь, но я опередил супругу:
- Тихо!
Услышав в моем голосе лязг металла, Вика вздрогнула, от неожиданности клацнув зубками. Не давая ей опомниться, я так же жестко приказал:
- Сделай выдох! Вот так, а теперь снова вдохни… Глубже! И опять выдох… Вот молодец! Давай еще разок, для верности. Вдох… Выдох… Моя ты умничка!