Гостям подали фазанье жаркое и вполне сносное вино. К своему удивлению, Алексей заметил, что Кайдлтхэ пьёт больше обычного. Но ведь она собиралась отметить славный день, и следопыт не стал попрекать или ограничивать серокожую. У неё есть голова на плечах, да и опасности пока не видать. Людей вокруг мало. Хозяин, хоть и плут, ведёт себя пристойно, стелется перед гостями и всячески старается угодить. Конечно, всё может внезапно измениться, но будущее порой недоступно и д’айдрэ. Да и Алексею хотелось немного расслабиться после долгих дней, проведённых в дороге. Трактирщику было дано поручение приготовить комнату, отнести вещи и расседлать, почистить и накормить и напоить лошадей.
Кайдлтхэ за кубком улыбалась, говорила о чём-то постороннем, вспоминала море, горы и дубовые леса далёкого отечества. Она родилась на большом северном острове, а отрочество и юность провела на лазурном побережье. Она мечтала увидеть родину, но всё это не выходило за рамки обычных фантазий. Она не могла оставить мысль отыскать убийц Элидирга, но пока никакого конкретного плана так и не придумала, во многом полагаясь на помощь владельца усадьбы "Приют плугарей".
Как ни пыталась девушка отрешиться от тревог и забот, но они никак не шли из головы, и разговор вновь возвращался к тому. Выяснилась новая трудность. Столица захвачена гильдией, и проникнуть за крепостные стены едва ли получится. Наверняка восставшие попытаются задержать нежелательных визитёров. А уж если слух дойдёт до Шидельрота, то беды не миновать. Конечно, Кайдлтхэ могла воспользоваться магией иллюзии, но рано или поздно тайное станет явным. Эти печальные мысли д’айдрэ гнала прочь и всё больше налегала на вино.
Алексей с опаской и в то же время с любопытством наблюдал за тем, как Кайдлтхэ становится благодушной и раскованной. Глаза стали мутными, щёки покраснели, а язык заплетался. Д’айдрэ вдруг захотела встать, но у неё ничего не вышло. Она едва не упала, разразилась громким смехом, ругнулась на д’айдрийском и помянула Аакхабита. Ноги не слушались. Серокожая завалилась на бок и высказала пожелание отправиться в опочивальню.
Следопыт решил, что пора закругляться. Он не раз видел, как напиваются женщины, но наблюдать д’айдрэ за таким занятием не приходилось. Умом он понимал, ничего утончённого и возвышенного в этом нет, но всё же в нём проснулся какой-то патологический интерес. Ему захотелось увидеть спутницу с новой стороны, пусть и не самой привлекательной. Было в том желании что-то тёмное и постыдное, но ничего поделать с собой Алексей не мог.
Следопыт попытался поднять Кайдлтхэ, обхватил её за талию, но обмякшее тело отяжелело, отказываясь подчиняться. Тогда великий герцог взял на руки возлюбленную и, сопровождаемый колкими взглядами, медленно пошёл на второй этаж.
Алексей положил заснувшую в миг Кайдлтхэ на кровать, но решил, что так не годится. Необходимо снять походный доспех, потому как спать в нём решительно невозможно. Парень долго возился с кожаными ремешками и металлическими пряжками. Задача оказалась не из лёгких. При своём росте изящная д’айдрэ всё же весила немало. К тому же её постоянно приходилось переворачивать с боку на бок.
Изрядно попотев, великий герцог всё же справился. Кайдлтхэ осталась в одном поддоспешнике. Раздевать девушку догола следопыт не решился. И тут он понял, что привлекало его в изрядно подвыпившей Кайдлтхэ. Да, она красива, впрочем, как и всегда, но теперь беззащитна и податлива. Пожалуйста, бери, делай что хочешь. Вино и дурная блажь ударили в голову. Мужское начало, загнанное разумом на задворки сознания, проснулось и требовало реализации тёмного эго. Невольно он касался тела, столь желанного, пусть и облачённого в одежды. Бёдра, талия, ягодицы… Хотелось их обнять, прильнуть щекой. А грудь… она попросту сводила с ума.
Алексей хорошо помнил один из главных законов д’айдрэ – первый шаг всегда за женщиной. Поступи он иначе, нарушил бы не только древний обычай, но и себе не простил бы подобной низости. Воспользоваться беспомощностью любимой – нет, это не его удел.
Следопыт отвернулся, решил не смотреть на спящую Кайдлтхэ. Куда лучше самому отправиться в гости к Морфею и не думать о всяких глупостях. Он порядком устал, а завтра вновь тяжёлый день. Путешествию не видно конца, цель всё так же далека. А тут ещё и серокожая в обтягивающем костюме…
Проснулся Алексей поздно. Обычно Кайдлтхэ его опережала и встречала в полном облачении. Но в этот раз всё случилось с точностью до наоборот. Следопыт бросил взгляд на соседнюю кровать. Д’айдрэ по-прежнему спала. Поддоспешник остался на ней нетронутым. Выходит, ночью не вставала, только перевернулась на другой бок.
Алексей поспешно встал, оделся, умылся и выглянул в окно. Солнце поднялось высоко. Следовало поторопиться с завтраком.
Следопыт подошёл к спящей возлюбленной, коснулся тонкого шрама на лбу, захотел поцеловать.
– Не надо. – Кайдлтхэ открыла глаза и улыбнулась.
– Почему? – улыбнулся в ответ Алексей.
– Прости, я вчера позволила лишнего. Наверное, от меня смердит, как от винной бочки.
– Ерунда. Я люблю тебя.
– Спасибо, Аль. – Девушка вновь улыбнулась. – Если любишь, то распорядись насчёт завтрака. Да справься о лошадях. Пусть седлают. Нам пора ехать. Ну же, ступай, а я оденусь. Жди меня внизу.
– Как прикажешь, светлая госпожа.
Алексей в добром расположении духа спустился в питейный зал. Всё складывалось если не удивительно, то, без преувеличения, хорошо. Явных поводов для беспокойства он не видел. Даже заспанный и хмурый вид хозяина заведения не смутил великого герцога. Он думал о Кайдлтхэ и близком счастье. Но, как водится, судьба не дремала и уже приготовила неприятный сюрприз.
– Готов ли завтрак, любезнейший? – поинтересовался следопыт.
– Ждём указания вашей милости. Всё давно готово, – неприветливо ответил трактирщик.
– Тогда накрывайте на стол. Светлая госпожа вот-вот спустится. Да, и пусть лошадей седлают. Мы скоро выдвигаемся.
– В сей же час. – Кабатчик отвесил лёгкий поклон.
– Вина не нужно. Светлая госпожа нездорова.
– Слушаюсь. – Содержатель гостиного дома вновь поклонился и вышел.
Алексей занял вчерашнее место, в углу, как и любила д’айдрэ. Отсюда и впрямь весь трактир как на ладони. Правда, смотреть было не на что. Немногие постояльцы давно разъехались, новые заезжать не торопились. Следопыт остался в полном одиночестве, но вскоре подоспели слуги, принесли жареную рыбу, какую-то кашу и хлеб. Спустилась и Кайдлтхэ. Вновь следопыт увидел прежнюю д’айдрэ – сильную и гордую, без малейшего следа усталости или похмелья.
– Магия восстановления творит чудеса, – ответила серокожая на удивлённый, смешанный с восхищением взгляд спутника. – О, ты решил обойтись без вина. Тонкий намёк? Очень хорошо. Признаться, от винного запаха меня немножко мутит. Прости, Аль, – робко сказала Кайдлтхэ и нехотя принялась за еду.
– Да за что, Кай?
– За вчерашнее. Я вела себя как последняя дура. Собой не владела. На радостях голова пошла кругом. Больше такого не повторится.
– Не казни себя, Кай. Я вовсе не виню тебя. А если ты вновь напьёшься, то у меня снова будет повод носить тебя на руках.
– Ах вот как! – лукаво улыбнулась серокожая. – Разве для этого обязательно нужно напиться?
– Но ведь другого случая не представилось.
– Постараюсь исправиться. И в самое ближайшее время.
– Ловлю на слове, – подмигнул девушке Алексей, и оба весело рассмеялись.
Следопыт быстро расправился с завтраком. Кайдлтхэ медлила. Магия восстановления оказалась не всесильной. Алексей сидел за столом и любовался подругой, как вдруг раздался какой-то шум, послышались голоса, дверь хлопнула, и в трактир вошли двое посетителей. Гости сразу привлекли внимание великого герцога. Они носили добротные костюмы, но не принадлежали к числу мелких феодалов, купцов или богатых ремесленников. Вид имели благообразный и запросто могли сойти за местную интеллигенцию. Кабатчик засуетился, радуясь посетителям. Живо накрыл стол в противоположном углу зала, отчего Алексей плохо слышал разговор, который вели между собой приезжие.
Внезапно Кайдлтхэ насторожилась. Улыбка пропала. Казалось, девушка о чём-то напряжённо думает или прислушивается. Алексей сообразил: она пытается прочесть мысли визитёров. И тут серокожая резко встала из-за стола и обратилась к великому герцогу:
– Пойдём-ка переговорим.
Следопыт так и не понял задумки, но поднялся и пошёл следом за Кайдлтхэ. Если она сорвалась с места, то повод наверняка серьёзный.
Д’айдрэ шла с достоинством, не торопясь, свысока поглядывая на всё вокруг. Проходя мимо двух заезжих, она как бы невзначай ещё больше замедлила шаг, бросила взгляд на новых постояльцев. Те, уловив на себе внимание светлой госпожи, смешались, привстали и поклонились.
– Уж не из Скрета ли вы, господа? – как бы нечаянно спросила Кайдлтхэ, остановившись.
– Вы совершенно правы, светлая госпожа. Из Скрета, родины досточтимого Настфарда, человека крайней учёности. Многим известен его замечательный труд о жителях Моридора, их истории и нравах, – ответил один из посетителей, старший на вид, и вновь поклонился.
– Да, я читала сей трактат. Полагаю, вы упомянули его не зря. Надеюсь, вы не верите в слухи, распространяемые чернью, якобы мы, д’айдрэ, похищаем здешних учёных? Вы ведь люди просвещённые? Речи ваши складны и учтивы. Не пристало так изъясняться лапотникам да торгашам. Не бойтесь, ничего дурного у меня и в мыслях нет. Уж похищать точно не стану.
– Благодарю вас, светлая госпожа. – Собеседник вновь отвесил поклон. – Вы, как всегда, правы. Мы и впрямь не чураемся всяческих наук, но не принадлежим к когорте алхимиков, механиков, теологов или астрологов. Мы лекари.
– Лекари? Вот как! Очень интересно. А не позволите ли присесть к вам, господа лекари?
– Как же, как же! Простите мою рассеянность и нерасторопность. Прошу вас, светлая госпожа. Окажите нам честь.
Кайдлтхэ и Алексей сели напротив заезжих эскулапов. Гости смутились, почти испугались, но смирились со своей участью. Следопыт, напротив, смотрел с интересом, пытаясь разобрать, куда клонит серокожая.
– Благодарю, – степенно ответила Кайдлтхэ. – Полагаю, вы с дороги. Нет-нет, нас угощать не надо. А вы ешьте и расскажите, какая нужда заставила вас покинуть учёный град и отправиться в опасное путешествие. Нынче на дорогах случается всякое. Могут не только раздеть и выпотрошить кошель, но и лишить жизни. Наверняка повод у вас серьёзный. Захворал какой-нибудь важный лорд?
– Ах, светлая госпожа, – стал сокрушаться лекарь. – Не зря народы дивятся вашей осведомлённости. В самом деле, честный человек на тракте рискует многим. Но мы, лекари, люди долга. Он-то и позвал нас в путь. К тому же, чего греха таить, наше ремесло хорошо оплачивается.
– Какая великая беда обрушилась на Тамарвалд? Разве мало того, что ныне всякий возненавидел ближнего? Вы направляетесь в армейский лазарет?
– Говорят, войска Западных королевств напали на Редглейд, краснорожие изводят народ… Но не в полевой госпиталь лежит наша дорога, не к постели умирающего бардалга, а в столицу. В день божьего гнева все лекари спешат именно туда. Новое бедствие свалилось на наши головы.
– Да какое же?
– Явилась к нам Чёрная дева! Чума!
– Чума? – переспросила Кайдлтхэ. – Вот так новость!
Неожиданное известие ошеломило Алексея. Вновь всё рушилось и летело под откос. Как теперь пробраться в город? Следопыт вовсе не собирался попусту рисковать жизнью и лезть в пасть смерти. О состоянии имперской медицины он не строил иллюзий. В памяти вставали смутные истории о страшных эпидемиях Средневековья. Одна из них выкосила треть населения Европы. Да и на Руси случались подобные бедствия. Но Кайдлтхэ не напугана. Может, у д’айдрэ есть действенное средство против болезни?
– Да, светлая госпожа, чума. И нас, как самых известных лекарей Скрета, вызвали в столицу. Не безвозмездно, конечно.
– Как же вы собираетесь побороть заразу?
– На сей счёт у нас с коллегой Стигминусом вышел учёный спор. Он советует использовать молоко и кожу лягушки остромордой, а я настаиваю на каутеризации, попросту говоря, прижигании язв. Осмелюсь набраться дерзости и спросить мнения вашей светлой милости.
– Вы упомянули сочинение Настфарда Скретского и наверняка знаете, что Моридор не поощряет вмешательство в жизнь гойхэ. Нарушители подвергаются суровому наказанию.
– Да, конечно, конечно, – потерянно произнёс лекарь. – Но я думал…
– На мой взгляд, ваш метод куда лучше способствует излечению.
– Вы так считаете? – оживился доморощенный врач. – Спасибо, я польщён. Слыхали, коллега Стигминус?
– Погодите, мэтр Дагал! Вы забываете, что при чуме после контаминации злокачественная субстанция быстро проникает во все внутренние среды и ликворы тела. Ваш же метод подобен срезанию побегов при оставлении кореньев сорняка в благодатной почве. А в своих экспериментах я убедительно продемонстрировал полную эрадикацию болезнетворных миазмов на фоне применения молока, лучше всего, конечно, лунного тельца! – с полоборота завёлся второй знахарь. – Безусловно, кожа лягушки узкомордой в данном случае менее эффективна, но я надеюсь в самое ближайшее время получить высококонцентрированную вытяжку для внутреннего употребления.
– Нет, коллега, вы заблуждаетесь! Только железо высоких температур способно доставить субстанции стихии огня во все ликворы и флегмы! Кстати, о молоке. Как-то у меня возникла мысль бросать больных в чан с кипящим молоком. Увы, сия декрипитация имеет существенный недостаток – исходы лечения обычно неблагоприятны, зато от лимфы подвергшихся кипячению более никто не заражается, а значит, эрадикация достигается. Это ещё раз доказывает правоту моего подхода. К сожалению, то, что полезно в горном деле и алхимии, не всегда подходит к решению медицинских задач.
– Можно попробовать клизму с порошком синей глины, диспергированным в воде в соотношении один к трём, – предложил поборник молочной теории.
– Ну почему сразу клизму? – возразил Дагал. – Тут случай серьёзный, требуется радикальное воздействие.
– Некоторые авторы советуют употреблять настойку корня кровохлёбки. На худой конец пойдут и зубы дракона толчёные в виде линимента, – не сдавался Стигминус.
– Да где вы нынче возьмёте зубы дракона? Кругом одни подделки! Торговцы непременно вас надуют и подсунут кости коровьи перемолотые!
– Погодите, господа! – прервала диспут Кайдлтхэ, едва сдерживая смех. – Мы провели много дней в разъездах по частным делам, и оттого совершенно не посвящены в подробности. Откуда пришла чума, как появилась болезнь в городе?
– О том доподлинно никто ничего не знает, – взялся за объяснения поборник калёного железа. – И наука безмолвствует. Робкие попытки учёных найти ответ терпят крах. Однако я могу рассказать, что знаю относительно данной истории. Но, прошу заметить, моё повествование основывается не на точных сведениях, а по большей части на слухах и вымыслах невежественной толпы. Гонцы и просители не обременены премудростями, и нам с коллегой пришлось довольствоваться обрывками вестей из столицы. Всё началось вскоре после того, как горожане провозгласили триумвират и отстранили имперских чиновников от управления. Также не следует забывать о нашествии ромедерских беженцев. Возможно, кто-то из них контактировал с представителями кочевого племени мамалуев и был контаминирован злокачественными миазмами. Как нам ведомо, в южных степях господствует благоприятный климат для распространения всяческих болезней.
– Говорят, в столице перестали убирать навоз с улиц, – вставила Кайдлтхэ.
– Более того, разогнали имперские службы, ответственные за чистку водостоков. Город утопает в нечистотах!
– Возможно, в том и кроется причина? – робко предположила д’айдрэ.
– Возможно. Однако, на наш взгляд, грязь сама по себе не является источником заразы. Наверняка вы спросите: а что же новые власти? Они до сих пор не могут принять решение. Одни ратуют за то, чтобы закрыть город, другие, наоборот, требуют разогнать жителей по окрестным деревням и тогда, по их мнению, болезнетворные семена, не найдя благотворного для произрастания субстрата, сами по себе элиминируются, хворь ослабнет и пойдёт на спад. В этих препирательствах иногда доходило до драк, но воз, как и навоз, простите, и ныне там. Чернь ропщет. Запахло бунтом. Теперь уже кое-кто требует свержения триумвирата. Обыватели повалили в храмы, проявляя чудеса набожности, кои ранее случались крайне редко. Но боги отвернулись от грешников. Тогда отчаявшиеся возопили к Властелину, да только его жрецы-иеремиты утверждали, что чума послана в наказание за отступничество и будет собирать скорбный урожай до тех пор, пока все не обратятся в новую веру. Меж тем горожане мрут как мухи, течение болезни всё чаще фульминантное, число неблагоприятных исходов растёт день ото дня. Мертвецов не успевают хоронить, кучи трупов сжигают прямо на улицах. Так поступают и с домами зачумлённых. В этом я вижу большой плюс, поскольку такая практика соответствует моей концепции, согласно которой чумные испарения суть порождения стихии воды. А вода, как известно, боится огня.
– А что император, маги?