– Я?! Здесь?! Да откуда у меня могут быть родственники в этом мире?! – и прикусил язык.
– Ты молод, отец твой должен быть жив, если не сложил свою голову в бою. Мать Жданой звали?
В ответ Норманн только кивнул головой. А что скажешь? Я, мол, через портал времени прошел, до моего рождения без малого семьсот лет.
Следующие два дня Норманн писал картину, вникал в детали купеческой жизни и расспрашивал покупателей латунных украшений. Впрочем, и Тега оказалась весьма толковой торговкой, она тщательно записывала все пожелания своих клиентов. В результате получил полную корзину с аккуратными рулончиками бересты. Встречи с купцами, которые организовывал Сипой, начинались с вопроса о мурманах. Торговый люд опасался, что эта рать пойдет или на Новгород, или пограбит ближайшие города и села. Не удержался от этой темы и воевода Ахмыл.
– А ты оказывается умелец на все руки! – обнимая, воскликнул представитель московского князя.
– Не надо преувеличивать, – засмеялся Норманн, – кое-что умею, а до умельца мне не дотянуться.
– Не скромничай, за зиму княжеский удел себе отвоевал! Иной всю жизнь бьется, а дальше трех деревень вырасти не может.
– Повезло, пьяных свеев врасплох застали, вот и побили легко.
– Ну да, они из Денсгольма сами убежали. Кстати, сердобольский воевода сообщил, что две сотни к тебе ушли. Это правда?
– Не совсем, сначала Лунд увел чуть более полутора сотен воинов, затем к нему еще почти сотня прибилась.
– О том и разговор. Удел у тебя малый, а войско собрал вровень с Новгородом.
– Тоже мне сравнил! Корабельная дружина на полсотни кораблей, вот тебе полторы тысячи.
– Все равно у тебя воинов намного больше.
– Какой там! В крепостях гарнизоны да ушкуйники. Людей не хватает.
– На ушкуи посадишь пришлых мурманов?
– Больше некого. Кормчих из Новгорода и двух дюжин не набрал.
– Куда набег затеял? Не на наши земли?
– Ну да, сначала поставлю здесь свои склады, потом приду и сам ограблю. Не смешно. В Персию собрался.
– За год не обернешься.
– Это почему еще?
– Быстрее никак не получится. В Вышнем Волочке и Волоке на Ламе по весне будут большие очереди.
– Вообще-то я хотел пройти на Итиль прямиком с Онежского озера.
– Пойдешь соляным путем? Имей ввиду, на Вытегре и Шексне острогов нет, там что ни село, то разбойничье гнездо.
– Зато мурманам будет не скучно, порезвятся вволю. Заодно полон на продажу соберем.
– Ты поосторожней, в набат ударят, и на выходе из Шексны княжеская дружина встретит.
– Что же делать? Для меня это самый короткий путь.
– Поговори с князем Михаилом Андреевичем, пусть тебе своего человека в дорогу даст.
– Спасибо за добрый совет!
– Нет, князь Андрей, это тебе спасибо. Дружина испробовала твои щиты – легкие, удобные, крепкие. Я еще хочу заказать.
А фанера то тю-тю, нету, закончилась. И не скажешь воеводе об этом, он одно поймет – обман был.
– Я начал делать другие щиты, из железа. Они легче и удобнее. – Норманн с ходу придумал отговорку.
– Не скажи, был у меня железный щит, московские кузнецы подарили. После каждой сечи в ремонт относил.
– Что так? Неужели насквозь пробивали?
– Хуже, сминается от ударов.
– После ледохода жди подарок, проверишь мой щит и отпишешь.
– Испытаю, почему нет. Люди хвалят твое умение. А Царские врата! Просто чудо! Даже не верится, что сделано человеческими руками!
– Ничего сложного, кузнецы да литейщики отлично сработали.
– Не скромничай! Давеча сам архиепископу сознался, весь Новгород тебя благодарит за подарок чудесный.
Снова вляпался. О металлических щитах он ничего не знает, персидский щит лучника против стрелы – тоска. Снова придется изобретать. Одно хорошо, Ахмыл сказал о деформации, что уже наводит на определенные мысли. Кричное железо по своей природе очень мягкое, по прочности щит получится вроде кровельного железа. И закалка не поможет, не те технологии, трещины пойдут. Нормальные стальные щиты появились одновременно с кирасами, когда люди научились плавить руду. По дороге в монастырь Норманн раздумывал над вариантами изготовления. Но воображение рисовало неподъемную металлическую дверь, которую как-то раз он помогал затаскивать на третий этаж. Надо придумать свой вариант, адаптировать классический персидский щит к методике ведения рукопашного боя.
Глава 7
Нежданная родня
С утра Норманн собрался на торг, хотел зарисовать кремль со стороны реки. Он бывал в Новгороде двадцать первого века, но никогда не интересовался историей города. Сейчас, оказавшись здесь поневоле, поразился серьезности городских укреплений. Привычный кремль у реки, это последняя линия обороны, далее шло второе кольцо мощных стен и башен, а передовой рубеж проходил по рекам Гзень и Тарасовец. Ох, не просто пройти через три линии каменных стен и взять этот город, а с учетом окружающих город монастырей и мощного флота, захватить Новгород практически нереально. Однако военная сторона Норманна не интересовала, он собирался запечатлеть красивый вид на кремль. Кроме того, планировал сделать несколько этюдов и зарисовок местных жителей. Колоритный вид обывателей так и притягивал, просился на холст. Шубы носили мехом вовнутрь, а внешнюю сторону обшивали шелком или сукном. Причем ткань была необычайно ярких красок, главным образом алая или небесно-голубая. Послышался осторожный стук в дверь, затем в приоткрывшейся щелочке показалась голова молодого монаха.
– Князь Андрей, владыко приказал тебе никуда не уходить. Ты должен принарядиться и ждать.
– Чего ждать?
– Не знаю, больше мне ничего не сказали.
Вероятнее всего в монастырь приехал кто-то из важных персон, возможно, даже один из "золотых поясов". Городом правила дума из трех дюжин бояр, отличительным знаком народных избранников служил золотой пояс, а не цепь на шее, как в Любеке. Собственно, какая разница кто, при любом раскладе рано или поздно Норманну предстоит познакомиться с местной знатью. С этой точки зрения встреча при посредничестве архиепископа значительно повышала статус самозваного князя. После некоторого раздумья достал одежду европейского стиля, а на шею повесил широкую золотую цепь с крупными ромбовидными стекляшками василькового цвета. Затем долго вертелся у окна, стараясь аккуратно собрать на затылке "конский хвост" и скрепить волосы яркой заколкой в тон золотой цепи. Завершило убранство ожерелье перстней с крупными зелеными стекляшками. Зеркала нет, но представляя себя со стороны, Норманн шипел лютым змеем. Еще тот видок! На этот раз в дверь постучали решительно, на пороге появился какой-то церковный начальник.
– Князь, прошу пожаловать к владыке, у него гости важные и званые.
Норманн хотел было уточнить, что значит "званые", это которых пригласили или какой-то общественный статус? Но не успел сформулировать вопрос, провожатый с поклоном открыл широкую двустворчатую дверь.
– Входи, князь, я здесь постою.
Первое, что сразу бросилось в глаза, это обилие красного цвета и позолоты, шелк и бархат, резная мебель и широкие диваны византийского стиля. Впрочем, чему удивляться, в монастыре находится резиденция архиепископа, а данный зал служит для официальных встреч и церемоний. Маленький столик у окна и три мягких кресла. Архиепископ Василий и пятидесятилетний мужчина доброжелательно смотрят на вошедшего Норманна. Вдоль стен на диванах в несколько напряженных позах еще человек двадцать, из них четыре женщины. "Князь Наримант с официальным визитом к архиепископу? – с удивлением подумал Норманн. – А я здесь при чем?"
– Садись, князь Андрей. – Архиепископ указал на кресло справа от себя.
"Наверное, на лебяжьем пуху, – усаживаясь, подумал Норманн, – надо будет подарить кресло на пружинах. Дедок совсем не вредный, для дальнейшей жизни теплые взаимоотношения будут только на пользу".
– Расскажи нам все, что ты знаешь о своих родителях, – продолжил архиепископ.
– Мать умерла при родах, отец был воином, но я его никогда не видел, – пожав плечами, ответил Норманн.
– А что люди говорили?
– Да ничего. Им-то какое дело до меня, у каждого своя жизнь и свои заботы.
– Ты знаешь, из каких мест привезли твою мать?
– Она жила недалеко от Онежского озера.
Норманн начал злиться. К чему эти расспросы? Им что, почтовый индекс деревни сказать? Или номер телефона председателя сельсовета?
– У тебя что-либо осталось от матери кроме гривны?
– Нет.
– Имя своего отца знаешь?
– Нет.
– Мурманы тебе рассказывали о набеге на твой отчий дом?
– Жаловались и пили горькую, – вспомнив деревенских мужиков, усмехнулся Норманн.
– Ровдив, что скажешь о гривне? – спросил архиепископ.
Из уголка встал крепенький мужичок, перекрестился, поклонился и ответил:
– Моя работа! Я узор правлю на дубовой плахе, бой затачиваю особо, чекан держу с наклоном. Ни с кем не спутать.
– Уверен?
– А то! Лучшие люди только у меня заказывают, и Федор Данилович стороной не обходит.
– И эту гривну делал для него?
– Помилуй, владыко! Там же лебедушки! Я вывел Ждане такой знак для подвенечного наряда!
– Вот и свела судьба отца с сыном! – Архиепископ встал. – Обнимитесь, родственные души!
Боярин, что сидел напротив, неловко вскочил, чуть не опрокинув стол, и со слезами на глазах обнял Норманна. Остальные обступили тесным кругом, Что-то говорили и плакали от избытка чувств. Неожиданный поворот событий поставил Норманна в ступор. Да какая это родня! Чушь! Дурь! И вообще ему здесь никто не нужен! Он сам по себе! Он привык жить один, полагаться только на себя, делать только то, что хочет сам. Неудачная женитьба на Юле только утвердила его в стремлении опираться на собственные силы. Нет, он категорически против!
Дождавшись окончания объятий, поцелуев и поздравлений, Норманн сел и беспомощно посмотрел на архиепископа. Надо как-то сформулировать слова, убедить в ошибке и не огорчить этих людей. Он не собирался входить чужеродной занозой в их жизнь. Но, встретившись с пристальным взглядом владыки, Норманн все понял, а легонький удар ноготком по столешнице показался грозным предупреждением. Подстава! Ему просто-напросто по случаю подыскали подходящих "родственников"! Это хорошо или плохо? Придется ставить свои условия, из замка он никуда не переедет, чужое наследство ему не надо. Хотя сейчас вроде бы другие законы, имущество считается достоянием рода и не передается от отца к сыну. К сожалению, Норманн не вник в детали, когда случайно услышал рассказ о законах Древней Руси. Ему запомнились права наследования вдовы, с которых и начался рассказ одного из любителей русской старины. Нет, чужого он не возьмет, но и своего не отдаст.
– Поздравляю тебя, Федор Данилович, с обретением сына! – доброжелательно произнес владыко. – Теперь по праву получишь свидетельство о смерти Нежданы.
– Я могу назначить дату венчания? – радостно воскликнул "папаша".
– Можешь, у меня нет сомнений в словах князя Андрея.
Вот она самая главная заковырка! Норманн глянул на "родню" и сразу определил будущую "мачеху", дородную девицу, густо покрасневшую при словах о венчании. Ну и ладушки, у них своя свадьба, а у него своя. Пусть живут и радуются. Осталось договориться о "невмешательстве" в дела друг друга, и можно спокойно жить дальше. На таких условиях он согласен перейти в статус "сыночка". Тем временем владыко позвонил в серебряный колокольчик, в зал торжественно вошел какой-то церковный начальник и положил перед архиепископом два рулончика бумаги. Вот она долгожданная бумага! Федор Данилович упал на колени и получил свидетельство о кончине своей бывшей супруги.
– Держи, князь Андрей! – Владыко протянул второй рулончик. – Теперь ты Андрей, сын столбового боярина Федора Вянгинского!
Последовал второй раунд слез, объятий и поцелуев с пожеланием не уронить честь древнего рода. А Норманн пытался вспомнить, в какой связи он слышал эту фамилию.
– Пошли, сын, в сани! – еще раз расцеловав, потребовал нежданный "папаша". – Я сейчас вестника отправлю, заодно слуг пришлет твои вещи собрать.
– Холодно, мне надо шубу взять да своим людям сказать о новом жилище. – Норманну совсем не понравился приказной тон обретенного родителя.
– Кречет! Принеси моему сыну шубу! – не глядя, приказал Федор Данилович. Статный сорокалетний мужчина побежал исполнять приказание, а "папаша" продолжил: – За своих дружинников не волнуйся, они днюют у монастырских ворот.
Норманна передернуло, он не привык к подобному обращению. Одно дело, когда общаешься с друзьями, а здесь ему тыкает и приказывает совершенно посторонний человек. Ладно, назвался груздем – полезай в кузов. Денек придется перетерпеть да убираться восвояси, здесь ему больше нечего делать.
– Держи, князь! – На плечи легла невесомая белая шуба.
– Не запахивай полы! Не замерзнешь! – последовал новый приказ. – Люди должны видеть, каков мой сын!
Да что это такое! Норманн еле сдерживался, чтобы не дать этому дядьке в лоб. Раскомандовался тут! Пусть у себя дома наводит порядок, слуг шугает, будущую жену воспитывает… Нет, надо будет поговорить по душам да объяснить, кто есть кто. У порога архиепископского дома поджидала вереница саней, да каких! Лошади в серебряной сбруе, на спинах алые попоны из плотного шелка, возки украшены тонкой резьбой, а полозья подбиты медной полосой. Не беден, однако, обретенный папаня, да ладно, достатком меряются только дурни. Кавалькада тронулась под мелодичный звон серебряных бубенцов. У монастырских ворот к ним присоединился маленький отряд городской стражи и новики верхом на лошадях. "Зачем они лошадей купили? Зря деньги потратили. В море они не нужны, по лесам скакать – только себе шею свернуть", – с раздражением подумал Норманн.
Встречные люди снимали шапки и низко кланялись, даже стражники у ворот согнули спины. А "почетный караул" чуть ли не ежесекундно выкрикивал:
– Радость в доме Федора Даниловича! Он сына своего нашел Андрея Федоровича, который ныне княжит на землях карелов!
И так без конца, даже новики подключились к этой забаве. Тьфу ты! Народ конечно же таращился на Норманна как на королеву карнавала в Рио-де-Жанейро. Еще бы! На нем золота и блескучего стекла как на новогодней елке. В город въехали через Загородские ворота, пересекли речку Гзень и проехали Неревские ворота. Норманн начал всматриваться в дома, стараясь предугадать, где живет столбовой боярин Федор Данилович Вянгинский. Но кавалькада продолжала приближаться к кремлю, а стражники и новики теперь выкрикивали новость, перебивая друг друга. Вот и Софийские ворота улица забита плотной толпой, люди улыбаются и что-то кричат, копыта выбили дробь по откидному мосту, и сани свернули влево.
– Вот ты и дома, сын!
Федор Данилович заплакал, обнял Норманна и повел к крыльцу, где столпилась плачущая челядь. А с Софийской площади доносились крики:
– Радость в доме Федора Даниловича! Он сына своего Андрея Федоровича нашел, который ныне княжит на землях карелов!
– Иди на порог! – Боярин легонько подтолкнул в спину.
Норманн пожал плечами – если его пропускают первым, пусть будет так. Однако войти в дом не удалось, на пороге подхватили сильные руки и со смехом понесли вокруг трехэтажного каменного терема. От неожиданности он попытался вырваться, чем вызвал бурю восторгов, одна из женщин громко прокомментировала:
– Силен и своенравен у тебя сыночек, боярин! Ишь как к славе стремится!
Слова утонули в радостном крике, людям понравилось подобное истолкование поведения наследника. Но вот закончился обряд "знакомства с жилищем", "новорожденного" внесли в дом и уложили на мягкий диван. Почувствовав под собой что-то твердое, Норманн сунул руку за спину. Рука нащупала меч, и он машинально поднял его над собой. На этот раз раздался уже настоящий восторженный рев и многоголосое повторение одного слова:
– Воин! Это воин!!!
Клоунада, да и только, Норманн вскочил с дивана.
– Нил! Где мой меч? Неси сюда!
Тут же из-за спин выскользнул широко улыбающийся оруженосец и протянул Норманну парадный меч. Родичи и челядь дружно ахнули. Еще бы! Блеск стекла и пластмассовые накладки из бижутерии под золото способны поразить любого человека четырнадцатого века. Хромованадиевый клинок беззвучно выскользнул из ножен. Норманн развел в стороны руки, намереваясь перерубить дурацкий меч, на который его так бесцеремонно положили. Ехидно посмотрел на зрителей, и тут взгляд зацепился за лежащие на столе парадные ножны. М-да, сразу видна тонкая ювелирная работа, по красной коже шла золотая сеточка с массивными накладками с обоих концов. Причем девственный блеск лакового покрытия скажет даже неспециалисту, что ножны никогда не пристегивали к поясу. Он скосил глаза на лезвие и поразился изящной работе чеканщика. Он знал этот способ украшения холодного оружия, когда сначала выбивают канавку, а затем вставляют золотую нить и аккуратно сводят края. Что делать? Взгляд метнулся по лицам людей, и… вот он, выход.
– Нил, ну-ка брось мне кочергу, что у печи.
Оруженосец сразу сообразил о предстоящем спектакле, не раз видел, как Ахилл мордовал Норманна, заставляя его на уровне инстинкта наносить быстрый и точный удар. Чем выше скорость клинка, тем больше шансов пробить самую толстую броню. Нил театрально взял кованую кочергу, показал ее недоумевающему народу и сильно метнул в своего господина. Никто не успел даже ахнуть, как молнией сверкнула сталь и три обрубка звякнули об пол. Теперь уже Норманн театрально вложил мечи в ножны, и только после этого раздался дружный вопль восхищения и удивления:
– Любо! Славься наш Андрей Федорович!
– Погоди, сынок! – Федор Данилович обнял Норманна за плечи. – У тебя еще будет время покрасоваться, а сейчас садись.
"А ведь "папаня" одинакового со мной роста", – с удивлением заметил Норманн. Он послушно сел в центре зала у небольшого столика, который по привычке определил как журнальный.
– Прошу тебя, Владимир Данилович, стать вторым отцом для моего сына! – произнес нежданный родитель и поклонился в пояс мужчине лет сорока.
Тот подошел к Норманну и торжественно произнес:
– С гуся вода, а с Андрея хвороба! – и ловко срезал прядь волос.
Снова разноголосый гомон, тихие причитания и тайные наговоры. На столик поставили маленькую шкатулочку из карельской березы, куда положили отрезанный локон и как-то незаметно унесли. Пустяшная серьезность обряда развеселила Норманна, и он еле сдерживал смех.
– Сын! Отныне ты обязан почитать Владимира Даниловича как меня, твоего родного отца! – назидательно произнес Федор Данилович.
– Ты всегда можешь положиться на меня, я разделю твои беды и удвою твою радость! – С этими словами Владимир Данилович крепко поцеловал Норманна в губы.
– Родственники дорогие, прошу любить и жаловать продолжателя рода нашего! – С этими словами хозяин дома низко поклонился собравшимся гостям.