- Господа высокие представители от всего Доно-Кавказского Союза, офицеры наших доблестных армий и глубокоуважаемые гости. Сегодня, с чувством глубокого удовлетворения, как войсковой атаман Донской казачьей республики и временный лидер всего Союза, я могу констатировать, что первый этап по наведению порядка на территории Российской империи, нами успешно завершен. Враг выбит с территории Дона, Кубани и Ставрополья, на Северном Кавказе восстановлен мир и Терское Войско сможет высвободить свои силы для наших дальнейших военных операций. Под нашим контролем Царицын, а вчера, корпусом Шкуро, совместно с казаками Астраханского Войска и несколькими отрядами оренбургского казачества, уничтожена группировка Кирова-Блюхера и освобождена Астрахань. Для достижения наших целей, мы не щадили ни себя, ни других, кровь залила нашу многострадальную землю, но нам удалось сначала остановить большевиков, а затем и разбить их. Теперь же, дело за главным, и я подтверждаю, что руководство Доно-Кавказского Союза, намерено уже в этом году, своими войсками выбить большевиков из Москвы и предоставить многострадальной матушке России, самой сделать свой выбор и самой определиться с будущей государственностью.
Радостные крики слушателей разнеслись по залу, а Назаров, поднятой рукой остановил ликование и продолжил свою речь. Далее, войсковой атаман провел краткий обзор мировых событий, а так же обрисовал положение дел в России и на территории Союза. В мире по-прежнему идет война, но в Германии неспокойно, и дело движется к революции, может быть, не менее кровавой, чем у нас. В Союзе, напротив, огромнейший и небывалый урожай всех сельскохозяйственных культур, казаки высвободились от полевых работ и вскоре смогут встать в строй своих родных полков. Кроме того, все имеющиеся на Дону и Кубани заводы перепрофилируются на военные нужды, а от кайзера Вильгельма, в обмен на наше продовольствие, помимо вооружений со складов Румынского фронта, получены новые станки и механизмы для орудийного, снарядного и патронного заводов.
Вновь одобрение и Назаров заканчивает свою речь следующим:
- Господа, планирование военных действий против Советов начнется завтра, а сегодня у нас праздник. Мне бы не хотелось перегружать этот день отчетами о работе, которую провело наше правительство в течении весны, лета и начала осени этого года. Обо всем этом вы можете узнать из газет и наших информационных листов. Единственное, я хотел бы посоветоваться с вами о том, что ответить представителям Антанты, которые два дня назад прибыли к нам с Кавказа. Правительства Британии и Франции желают знать о наших намерениях и планах, а так же о нашем экономическом сотрудничестве с Германией и отношениях с Украиной. Наш ответ этим крупнейшим мировым державам подготовлен и готов к отправке заграницу, а посему мне требуется ваше одобрение по его форме и содержанию.
Назаров развернул один из листов бумаги и принялся зачитывать послание к Антанте. Общая формулировка, приветствия, заверения в дружбе и воспоминания о всех былых совместных победах, это пустое, и если к сути, то ответ был разбит по пунктам:
1) Впредь до образования в той или иной форме Единой России, войско Донское составляет самостоятельную демократическую республику под властью выборного войскового атамана.
2) На основании ранее, 21-го октября 1917 года, при Атамане Каледине заключенных договоров, Донская республика, как часть целого, входит в состав Доно-Кавказского Союза - из населения территории Донского, Кубанского, Терского и Астраханского казачьих войск, горских народов Северного Кавказа и Черноморского побережья, вольных народов степей юго-востока России, Ставропольской губернии и части Царицынского уезда Саратовской губернии и обязуется поддерживать интересы этих государств и их законных правительств.
3) Относительно установления точных границ, торговых и иных отношений между Донским войском и Украиной ведутся переговоры, для чего послано посольство.
4) В связи с выходом Российской империи из состояния войны с Германией, Войско Донское видит возможным и выгодным для себя экономическое и торговое сотрудничество с представителями германских фирм.
5) Донское войско не находится в состоянии войны ни с одной из держав, но держа нейтралитет, ведет борьбу с разбойничьими бандами красногвардейцев, посланных в войско советом народных комиссаров.
6) И впредь Донское войско желает жить со всеми народами в мире, на основании взаимного уважения прав и законности и соблюдения общих интересов.
7) Донское войско предлагает всем государствам признать его права, впредь до образования в той или иной форме Единой России, на самостоятельное существование и государствам, заинтересованным в торговых или иных отношениях, прислать в Войско своих полномочных представителей, или консулов.
8) В свою очередь, Донское войско пошлет в эти государства свои "Зимовые станицы", то есть посольства, для установления дружеских отношений.
Назаров замолчал, и представители всех Войск и правительств, с текстом письма согласились полностью.
На этом первое заседание делегатов Доно-Кавказского Союза было окончено, по крайней мере для меня, поскольку стоять в зале Атаманского дворца и обсуждать новости, одна из которых гибель семьи бывшего императора Николая Второго, а так же речь войскового атамана, мне было не интересно.
Я вышел из дворца и оглянулся. Для жителей города праздник продолжался. Кругом суматоха, радостные лица и обстановка самая что ни есть жизнерадостная. Улицы и тротуары наполнены людьми, слышен смех и радостные возгласы.
- Что, Костя, любуешься на мирную жизнь? - позади меня стоял улыбающийся командующий Донской армии и мой непосредственный воинский начальник Василий Чернецов.
- Да, - согласился я, - давно ничего подобного не видел. Как-то отвык, все война да война.
- Ты сейчас куда?
- Не знаю, наверное, прогуляюсь по городу, да в лагерь вернусь.
- А поехали в ресторан, здесь неподалеку новый открыли, так что посидим, поговорим, старое вспомним, да с дамами какими интересными познакомимся.
- Согласен.
Спустя десять минут мы находились в уютной и красиво обставленной под старину ресторации, заказали по две порции шашлыка и вино, хорошо перекусили и, попивая отличнейшее крымское полусухое, я спросил Чернецова:
- Как здесь, в столице, на высокой должности, справляешься?
- Приходится, хотя тяжко, постоянно приходится наших лидеров подталкивать.
- Что так?
- Да, понимаешь, люди они смелые и умные, все знают, и все понимают, но живут все еще в старом времени и оглядываются на былые времена, а мы с тобой об этом уже говорили. Надо быть нахальней, жестче и почаще плевать на всякие условности, которые тормозят наше движение вперед. Поэтому, мне, да и остальным молодым офицерам, кто в это злосчастное время к высоким должностям пробился, приходится постоянно находиться рядом с Красновым и Назаровым, и давать им понять, что мы полностью одобряем все их действия и начинания.
- Одобрение? - удивился я.
- Именно так, даже великие люди и лидеры своего народа, нуждаются в постоянной поддержке. Мне то что, все просто, планируй военные операции и будь символом борьбы с большевизмом, а вот им, тяжко, ведь от каждого слова не судьба одного батальона зависит, а будущее миллионов людей. Ответственность давит на них тяжким грузом и, зачастую, заставляет сомневаться в правильности выбранного ранее решения.
- Что же, ситуация ясна и понятна, и ты, если я правильно понимаю, своего рода катализатор всех событий.
- Можно и так сказать, - усмехнулся Чернецов, - на "серого кардинала" не тяну, но свой немалый вклад в события, которые в стране происходят, вношу, и это, несомненно.
В ресторан вошли несколько веселых молодых мужчин, по виду, гражданские шпаки, и явно, не из наших краев. Посмотрев на них, я вопросительно кивнул в сторону этих людей и задал следующий вопрос:
- А не пора ли новую чистку в столице провести, а то смотрю, больно много по улицам людей беззаботных гуляет?
- Не обращай внимания, - закурив папиросу, ответил молодой генерал, - лишних в городе нет, и дармоедов со всякими авантюристами мы подчищаем регулярно. С остальными несколько сложней, купцов, промышленников, князей и дворян, просто так не прижмешь, но они понимают, что им здесь не рады, и быстро разъезжаются по иным местам.
- А если не хотят выезжать?
- Тогда, только два пути, или денежная помощь в золоте на нужды республики, или высылка в сторону красных. Родзянко, помнится, при тебе выслали, а вслед за ним, еще двести таких же болтунов последовали, во главе Гучковым. Воя было, не передать словами, но большевики, что характерно, никого из них не тронули, и всех пропустили на территорию Украины. Теперь эти господа добрались до Лондона и Парижа, и совместно с Деникиным, да прочими генералами и политиками, нас грязью поливают.
- А эти? - новый кивок в сторону пристроившихся в углу гражданских.
- Это журналисты и литераторы из подведомственных Краснову структур. Нужные в наше время люди, пишут листовки, воззвания, рисуют картины о наших победах и ведут газетную переписку с оппонентами за рубежом. Пропаганда и идеологическая война, однако, и бумаги, которые ты передал неделю назад Назарову, уже начинают работать.
- Значит, ты о них знаешь?
- Да, был закрытый совет всего высшего руководства республики, и был доклад о том, что эти аналитические записки Штюрмера и копии документов, не фальшивка. Действительно, англичане сделали очень многое для того, чтобы в Российской империи произошла революция. По сути, боролись две партии, прогерманская и пробританская, одна ратовала за мир и сепаратные переговоры, а другим, наоборот, требовалось, чтобы русские мужички и дальше гибли на фронте да в окопах гнили. Кто победил в этой борьбе, ты знаешь.
- Знаю, - я тоже закурил, - только не очень ясно вижу, что же из всего этого дальше будет.
- Хм, - Чернецов усмехнулся кривой и не очень веселой улыбкой, - этого мы знать не можем, и все на что нас хватает, это строить догадки и предположения. Слишком много факторов вокруг, как внешних, так и внутренних, а интересы разных фракций и влиятельных групп, в такой клубок скручиваются, что разобраться в нем чрезвычайно непросто. Сам-то, как считаешь?
- У меня тоже сплошные вопросы и предположения, однако, если тебе интересно мое мнение и размышления, то давай по пунктам. Первое, Москву мы должны взять, так как сил, запасов и вооружений у нас теперь предостаточно, и нет фактора добровольцев, которые как кошки, гуляют сами по себе и творят, что захотят. Второе, большевиков за год или два, в землю зароем, тут и Колчак из Сибири поможет, и Комуч, и Юденич, и Дутов, и все остальные, которых Советы как власть, не устраивают ни в коем случае. Третье и самое основное, кто победит в Великой войне, германцы или Антанта? Если немцы, то с ними будет торг, причем выгодный и нам и им, а если англичане с французами, вот здесь-то нам туго и придется, поскольку из-за махинаций и предательства высших чиновников, денег им Россия-матушка задолжала столько, что сразу и не расплатишься. Как поступить в таком случае и что делать, вопрос политической воли того, кто у власти будет, но то, что снова польется кровь, исключать никак нельзя. Четвертое, какова будет новая власть, которая в Москве будет править? Что это будет? Монархия? Вряд ли, и самое большее, что сможет получить кто-то из Романовых, это титул местоблюстителя трона с возможностью когда-нибудь и может быть, стать конституционным монархом. Думаю, что будущее России или федерация, или диктатура, а кто станет во главе нового государства, очень большой вопрос. Пятое, чтобы выжить, нашей стране нужны жесткие меры, национализация промышленности, земельная реформа и новое законодательство. Здесь, снова интересы России пересекаются с интересами Антанты, и снова вырисовывается конфликт. Шестое, отношение с Финляндией, Польшей, Закавказьем и Средней Азией, где в полный рост проявился весь национализм окраинных и присоединенных земель. Кого признать независимым, а кого обратно к России подтянуть? Снова вопрос и снова, пока ответа нет. Таких пунктов, можно обозначить еще с десяток, но повторюсь, самое главное, кто победит в Великой войне.
Я замолчал, мы докурили свои папиросы и, неожиданно, Чернецов предложил:
- Костя, переходи в штаб армии. Полковников на передовой линии у нас теперь даже с избытком, а таких как ты, башковитых, резвых и на подъем легких, сильно не хватает.
- Подумать надо, Василий Михайлович. Тяжело свою бригаду бросить, и хотелось бы лично ее к победе довести.
- На белом коне, да по Красной площади проскакать?
- Точно так, только конь не белый, а вороной.
- И все же подумай над моим предложением.
- Хорошо, до выступления на фронт неделя у меня есть. За это время, все не один раз обмозгую и с решением не промедлю.
- Отлично, - Чернецов повеселел, налил нам еще вина, мы выпили и, хитро усмехнувшись, он спросил: - Кстати, раз уж разговор зашел о твоей бригаде, что там за история с бочонком золота?
- Уже донесли? - на такой вопрос я мог только улыбнуться.
- Доложили, - генерал назидательно приподнял к потолку указательный палец.
- Есть такое дело, из трофеев забрал бочонок царских пятирублевок, и на эти деньги, учредил дополнительную пенсию семьям погибших казаков, да особо отличившихся в боях воинов награждал.
- Допустим, что так, тем более что слухи о твоей щедрости уже по всем нашим армиям гуляют, только есть и еще кое-что...
- Наверное, - перебил я командующего, - это слухи об Иловлинской.
- Они самые. Правда, что твои и власовские казаки там чуть ли не массовые изнасилования устраивали?
- Нет, это придумка красногадов, и все что, было, случалось по обоюдному согласию. Зачем бабу приневоливать, когда за ради сохранения своего добра она сама к тебе под бочок ластится? Смысла бесчинствовать не было, чай не с врагами или басурманами какими повстречались, а со своими, бывшими гражданами России. Никто ведь не виноват, что их братья, дети или мужья у красных служат, а Гражданская война дело такое, что все еще может измениться. Реквизиции награбленных красными богатств были, это на любом суде признаю, а изнасилований не допускали, и на этот счет я не переживаю.
- Ну, ладно, коль ты так говоришь, значит, так оно все и есть...
Чернецов моим ответом был удовлетворен и теперь уже я на него насел:
- Так кто, Василий Михайлович, говоришь, тебе о бочонке с золотом доложился?
- А я и не говорил.
- Так может быть, скажешь?
- Ага, сейчас, чтобы завтра ты человека прибил?
- Клянусь, зла не сделаю.
Командующий подумал, прищурил глаза и ответил:
- Полковник Шахов.
- Так я и думал. Сказано, что не наш человек, не казак, а настоящий кацап. Свой бы не сдал...
- Это да, - генерал вновь согласился с моими словами, - кроме него про это более никто не сказал, хотя не абы кто спрашивал, а я, самолично.
- Ну, благодарю, что предупредил.
- Ты свой, и ты меня спас, так что счетов между нами нет.
Тем временем, пока мы разговаривали, в ресторане появился оркестр, и заиграла музыка. Наступил вечер и нарядные люди, офицеры с дамами, чиновники и государственные служащие заполнили помещение ресторации. Гомон, шум, разговоры, и тут, я увидел ее, женщину, как мне тогда показалось, моей мечты. На некоторое время, может быть всего на долю секунды или на целую минуту, я как бы отключился от всего происходящего вокруг меня, а когда очнулся, начал незамедлительно действовать.
В помещение ресторана вошел молодой штабс-капитан из корниловцев, лицо которого мне было смутно знакомо по Царицыну, а фамилия его была то ли Федоров, то ли Степанов. Офицер был не один, а в сопровождении трех дам, двух смуглолицых и очаровательных брюнеток самого юного возраста, и русоволосой красавицы, лет около двадцати с несколько печальным лицом. Чернецов еще не успел обратить внимания на то, кого я так пристально высматриваю у дверей, а я уже был рядом с корниловцем, который объяснялся с метрдотелем на предмет свободного столика, которых, увы, не было.
- Рад видеть вас в добром здравии, штабс-капитан, - обратился я к офицеру и, пока он осознавал, где же меня видел, спросил его: - Сегодня праздник и, насколько я понимаю, мест свободных нигде нет?
- Так точно, господин полковник, - ответил корниловец.
- В таком случае, прошу за наш столик, - моя рука указала направление, и когда несколько смущенный штабс-капитан повел своих спутниц к Чернецову, я поймал за шиворот пробегающего мимо официанта и, не считая, кинул на его поднос несколько крупных денежных купюр.
- Чего изволите? - официант заученно склонился, но проделал это без всякого халдейства и, можно сказать, с каким-то изяществом. Видать, старой школы работник.
- Шампанское, фрукты, сладости, и все что дамы любят за наш столик.
- Не извольте беспокоиться, сей момент, сделаем, - ответил он и исчез.
Дальше, все происходило очень быстро и как в тумане. Знакомство, шампанское, веселые истории из армейской жизни и вальс с запавшей мне в душу русоволосой красавицей Анастасией Дмитриевной Чернышевой, молодой вдовой убитого красными чиновника Саратовской губернии. Затем наступила ночь. С моей новой знакомой мы ехали в извозчике, смеялись, а поутру проснулись в одной постели. День и ночь минули прочь, праздник прошел на славу, жизнь настраивалась, и приобретала какие-то четкие контуры.
Глава 24
Воронеж. Октябрь 1918 года.
- Бр-р-р! - я вышел из бронепоезда на перрон железнодорожной станции городка Лиски, который моя бригада вчера освободила, и плотнее запахнулся в новенький полушубок с нашитыми на плечи полковничьими погонами. Конец октября, а нет-нет, по утрам уже подмораживает всерьез. Четвертый день мы наступаем на противника и плевать на погодные условия, мы торопимся к сердцу России, к Москве, и наш напор на большевиков настолько силен, что даже хваленые латышские стрелки и прочие интернационалисты, его не выдерживают и откатываются с нашего пути как пустые бочонки из под пива.
На одном из последних совещаний общего военного совета Донской и Кубанской армий, при участии представителей Добровольческого, Астраханского и Терского корпусов, было решено, датой наступления на большевиков назначить 20-е октября 1818 года. В успехе никто не сомневался, слишком свежа была память о летних победах на Дону, Кубани и под Царицыном. Наши войска скопили значительные запасы боеприпасов, продовольствия и снаряжения, утроились в числе воинов, мы были готовы к продолжению борьбы, и появился приказ по всем вооруженным силам Доно-Кавказского Союза с незатейливым, но многозначительным названием: "Поход на Москву!"
В многостраничном приказе указывалось все, что только могло быть в нем расписано, но суть была проста и понятна даже рядовому и необразованному крестьянину из какой-нибудь дикой глубинки: