- Хорошо, что у генерала Ланца нет тяжелой бронетехники, - пробормотал Раттенхубер. Мост выглядел старым и явно нуждался в ремонте. Река под ним ярилась, словно пытаясь прогрызть и без того ветхие опоры.
- Иоганн! - крикнула ускакавшая вперед Мария фон Белов. - Не бойтесь, он под вами не развалится. Он стоит здесь с восемнадцатого века!
Подивившись отсутствию логики в словах своей подопечной, Раттенхубер все же рискнул пересечь мост. На том берегу лес поредел, дорогу ограждали серо-желтые скалы, подножие которых густо поросло мхом.
Отсюда до кладбища полчаса быстрой езды. Не волнуйтесь, вам не придется шарить в костях, этим я займусь сама!
- Надеюсь, - холодно ответил Раттенхубер.
Мария фон Белов обернулась к нему с лукавой улыбкой.
- Вы останетесь внизу, чтобы охранять меня от диких медведей. Вы же не боитесь медведей, Ганс?
- Я боюсь только идиотов, - честно ответил Раттенхубер. - Они непредсказуемы. А медведи, напротив, очень умные существа.
Он, не отрываясь, смотрел на покрытый изумрудным ковром мха противоположный склон ущелья. Что-то на том берегу тревожило Раттенхубера. Ничего определенного - разве что птица, с гортанным криком взлетевшая с крутолобого валуна - кто-то ее спугнул? Иоганн поднес к глазам бинокль - склон приблизился. Камни, скальные выступы, все в густой зелени. Вроде бы ничего подозрительного. Но откуда же тогда это неприятное ощущение, будто за ними наблюдают?
- Тогда - за мной! - крикнула Мария фон Белов, стегнув своего жеребца. Дорога, извиваясь змеей, уползала все выше в горы. Вскоре над головой вновь замелькали сосновые лапы - дорога нырнула в лес.
Заросший деревьями склон круто уходил вниз, где под скальным навесом грохотала река. По правую руку сосны, цепляясь могучими корнями за каменистый косогор, пронзали макушками ярко-голубое небо. "Здесь рота может остановить дивизию", - подумал Раттенхубер.
Под сводами леса они ехали недолго - вскоре деревья начали расступаться в стороны, открывая удивительной красоты поляны, за которыми поднимались отвесные стены иззубренного, как клинок старой сабли, хребта. Позади остались теснины Гоначхира, залитые яростным кавказским солнцем. Впереди лежало нагромождение скал, огромных глыб, будто вырванных из плоти гор и брошенных к их подножию, хаос каменных фигур, похожих на статуи безумного скульптора.
- А вот и кладбище, - Мария фон Белов протянула стек в направлении полуразрушенного массива, похожего на развалившуюся под тяжестью лет ступенчатую пирамиду. - Видите, вон там, за дольменом!
Что такое "дольмен", Раттенхубер не знал. Кладбище же показалось ему похожим на гнездо каких-то чудовищных термитов, источивших скалу, словно трухлявое дерево. Отверстия в скале начинались на уровне человеческого роста, так что до нижних можно было легко дотянуться рукой.
Мария соскользнула с седла и привязала своего жеребца к корявому стволу граба, росшего на берегу хрустально-чистого ручья. Раттенхубер тоже поспешил спешиться: верховая прогулка по горам здорово ему надоела.
- Прекрасное место для пикника, - Мария фон Белов извлекла из висевшей на боку кабардинца походной сумки моток веревки и крючья. - Я захватила с собой кое-какие продукты и была бы весьма признательна вам, Иоганн, если бы вы занялись приготовлением обеда. А я пока что навещу кое-кого там, наверху.
Раттенхубер скрипнул зубами, но промолчал. Он все чаще вспоминал историю о Геракле, который был вынужден три года служить капризной царице Омфале. Сейчас его заставляют кашеварить, а что будет дальше? Ах, если бы не приказ фюрера!..
- Обед я, разумеется, приготовлю, - сказал он, - но вас попрошу быть предельно осторожной. Мне трудновато будет защитить вас от падения с высоты на острые камни.
- О, Ганс, - засмеялась Мария фон Белов, - так у вас, оказывается, есть чувство юмора! Как это мило!
Видя, что Раттенхубер нахмурился, она вновь стала серьезной.
- За меня не беспокойтесь, на скалах я чувствую себя уверенно, как снежный барс. Хоть я и сказала Хуберту, что не увлекаюсь альпинизмом, кое-какие навыки у меня все же есть. В конце концов, я выросла в горах.
- Где же именно? - поинтересовался Иоганн. Мария почти никогда не рассказывала о своем прошлом.
- Очень далеко, мой дорогой Ганс, в Южной Америке. Но хватит болтать - время дорого. Через час, самое большее - полтора - здесь окажется авангард Ланца.
Забросив веревку за спину, фон Белов направилась к изъеденной дырами скале, легко перепрыгивая с валуна на валун.
Раттенхубер проводил ее взглядом, потом прошелся вдоль ручья, оценивая выбранное Марией место с точки зрения специалиста по безопасности. Впереди, в направлении Клухорского перевала, дорога просматривалась на пару километров - можно было различить даже тонкую струйку дыма, поднимавшуюся над крышей крошечной горной хижины.
Хуже обстояло дело с флангами - по левую руку тянулся все тот же поросший мхом склон с выдающимся вперед крутолобым уступом, справа, в скальном лабиринте, можно было при желании спрятать целый батальон. Раттенхуберу было не по себе и этих горах. Он снял с плеча автомат и положил его на камни, тут же почувствовав себя голым.
Ощущение неясной опасности томило его все то время, что он ломал сухой кустарник и разжигал маленький костерок на берегу ручья. Мария фон Белов к этому моменту уже забралась почти под самый козырек скалы, превратившись в маленькую, прилепившуюся к отвесной стене фигурку. Над ее головой чернели три почти вертикальные щели - то был самый верхний ярус пещер усыпальниц.
Когда за спиной Раттенхубера грохнул выстрел, и вода, брызнувшая из пробитого пулей котелка, зашипела на раскаленных углях, он испытал что-то похожее на облегчение.
ГЛАВА ВТОРАЯ
План "В"
Где-то под Винницей, август 1942 года
Мотоциклисты появились на вершине степного кургана, густо заросшего синими цветами.
Рев мощного двигателя "Милой Берты" заглушал треск их моторов, но черные силуэты отчетливо вырисовывались на фоне ярко-голубого украинского неба.
- Командир, - сказал Шибанов по-русски, - у нас гости.
"Pz-Kpfw-IV" замедлил ход.
- Что с ними делать будем? - спросил Гумилев.
- Поговорим, - пожал плечами Жером. - Для начала. Глуши мотор, пехота.
Теркин потянул на себя рычаги управления. Танк плавно затормозил, вспахивая гусеницами рыхлую почву.
Шибанов соскочил с брони на землю, поправил шлем, помахал мотоциклистам рукой.
- Посмотрите внимательно, - велел Жером унтер-офицеру Гансу Майеру. - Кто это там, на холме?
- Крадшютцен, - с готовностью ответил тот, взглянув в смотровую щель. - Мотострелки СС.
- Что они тут делают?
- Патрулируют, - удивился Майер. - Здесь же особо охраняемая зона.
- Ясно, - сказал Жером и полез в люк. Один мотоцикл, фыркая мотором и подпрыгивая на ухабах, спускался к танку. Второй по-прежнему оставался на гребне кургана.
- Вот что, Саша, побудь пока что в сторонке. Я с ними сам поговорю. Если понадобишься, свистну.
Мотоцикл остановился в десяти метрах от танка. Из коляски выбрался высокий худой эсэсовец, подошел к Жерому, козырнул.
- Унтер-офицер Бользен, патрульная служба. Попрошу ваши документы.
- Гаупштурмфюрер Нольде, военный медик, - Жером протянул эсэсовцу бумаги. - Что-то случилось, унтер-офицер?
Документы у него были в полном порядке - впрочем, как и у каждого бойца группы "Синица". Их делали лучшие криминальные специалисты Одессы, собранные Абакумовым в маленькой, строго засекреченной шарашке под Москвой. Согласно этим документам, гаупштурмфюрер Отто Нольде был дипломированным врачом, выпускником берлинской военно-медицинской академии, откомандированным в Винницу личным распоряжением Имперского руководителя здравоохранения группенфюрера СС Леонарда Конти.
Личная подпись группенфюрера произвела впечатление на патрульного. Он вернул бумаги Жерому и вытянулся перед ним во фрунт.
- Поступил сигнал об исчезновении одного из танков конвоя с горючим, гаупштурмфюрер, - доложил он. - Судя по разосланной ориентировке, это ваш танк.
Жером покачал головой и улыбнулся.
- Сигнал поступил от командира взвода лейтенанта Фриче?
- Так точно.
- Наш командир экипажа пытался связаться с ним, но рация вышла из строя. Вы очень обязали бы нас, унтер-офицер, если бы передали лейтенанту Фриче, что мы движемся в Винницу для прохождения комплексного ремонта. Поломка трансмиссии оказалась более серьезной, чем предполагалось. У вас же есть рация?
- На второй машине, - Бользен повернулся к нему спиной и сделал знак мотоциклисту, ожидавшему на вершине холма. - А где командир экипажа?
- Одну минуту, - Жером сделал знак молча стоявшему рядом Шибанову. Тот вскарабкался на броню и забрался в люк.
- А каким образом вы оказались в танке? - внезапно нахмурился Бользен. - Лейтенант Фриче не докладывал о том, что в составе экипажа есть врач.
- Командир Майер был так любезен, что взял меня на борт, - ответил Жером, внимательно наблюдавший за приближающимся мотоциклом. Стрелок, сидевший в его коляске, держал в руках автомат. - Вы же знаете, какой у нас бардак в службах Люфтваффе. Вместо Винницы мы сели на аэродром где-то под Немировом. А как прикажете добираться до места назначения?
- Командир экипажа унтер-офицер Ганс Майер, - молодой танкист спрыгнул на землю и отдал честь. - У нас поломка, мы следуем в Винницу для прохождения ремонта.
Бользен подозрительно оглядел танкиста.
- Почему не поставили в известность вашего командира?
- Рация сдохла, - пожал плечами Майер. - А старина Фриче, верно, уже поднял тревогу?
- Как сделал бы на его месте любой грамотный офицер, - ледяным тоном проговорил Бользен. - Руди, - крикнул он стрелку второй машины, - свяжись со штабом, доложи, что мы нашли пропавший танк.
Стрелок положил автомат на борт коляски и щелкнул тумблером рации.
- Благодарю вас, унтер-офицер, - сказал Жером с чувством. - Алекс, приступайте.
Бользен не успел отшатнуться. Жером схватил его за предплечье и резко потянул на себя, насаживая на лезвие ножа, неизвестно как оказавшегося в него в руке. В ту же секунду Шибанов выхватил парабеллум и выстрелил в водителя первого мотоцикла. Тот, хрипя, повалился на руль.
Стрелок-радист отшвырнул эбонитовый наушник, и попытался схватить автомат. Одновременно водитель ударил по педали газа, и мотоцикл прыгнул вперед, прямо на Жерома. Автомат свалился на землю, зацепившись ремнем за выхлопную трубу.
Жером вытащил нож из живота Бользена, прыгнул к проносившемуся мимо мотоциклу и коротко ударил радиста рукояткой в висок. Тот обмяк, уронив голову на рацию. Мотоцикл, ревя мотором, обогнул танк и, опасно кренясь на бок, вырулил на дорогу.
- Вали водителя, - скомандовал Жером.
Парабеллум в руке Шибанова дважды плюнул огнем. Мотоциклист сполз с сиденья и, раскинув руки, упал в пыль.
Лишенный управления мотоцикл проехал еще метров тридцать и свалился в кювет, бешено вращая колесами. Радист сломанной куклой высовывался из коляски.
- Он нам нужен, - сказал Жером капитану. - И рация его, кстати, тоже.
- Господин гаупштурмфюрер, - голос Майера прыгал, как теннисный мячик, - я не понимаю… зачем вы убили их… это же наши солдаты!
Жером обернулся, ища глазами Шибанова, но тот был уже на полпути к мотоциклу.
- Это были русские диверсанты, - сказал он. - Ганс, вокруг полно предателей. Помните тех, кого вы уничтожили вчера вечером?
Майер закивал.
- Вы не спрашивали себя, как могло оказаться, что в вашем собственном экипаже окопались враги Рейха?
- Спрашивал, - унтер-офицер затравленно огляделся по сторонам. - Конечно, я спрашивал. И я… я не знаю, как это объяснить, гаупштурмфюрер! Иногда мне кажется, что я сошел с ума…
- Поговорите об этом с Алексом, унтер.
Майер посмотрел на него дикими глазами, потом отвернулся и зашагал к Шибанову. Гипноблок, поставленный капитаном, действовал до сих пор.
Жером тщательно обыскал Бользена, но не обнаружил ничего интересного. Махнул рукой высунувшемуся из люка Гумилеву.
- Мне нужен бензин.
Он облил бензином труп Бользена и его мотоцикл. Щелкнул зажигалкой.
Вспыхнуло желтое пламя. Тело эсэсовца корчилось в огне, скребли по земле длинные, как у комара, ноги - казалось, что мертвец пляшет.
Потом рванул бензобак мотоцикла. К небу поднялся столб черного дыма.
- С тобой будет то же самое, - сказал Жером стрелку-радисту. Тот уже очухался, висел бесформенным кулем между Шибановым и Майером. Судя по решительному лицу последнего, капитан успел провести с ним разъяснительную работу.
- Кто… вы? - прохрипел радист. На скуле у него стремительно расползался фиолетовый синяк.
- Патриоты Рейха, - ответил Жером. - Но вопросы здесь задаю я, понятно?
Он качнулся к пленнику. Радист втянул голову в плечи.
- Сейчас ты свяжешься по рации с лейтенантом Фриче. Скажешь ему, что танк, о судьбе которого он так беспокоится, идет в Винницу для ремонта. Затем сообщишь в комендатуру Винницы… вы ведь из комендатуры получили приказ искать танк?
- Да, - пробормотал эсэсовец. - Лично от коменданта Гюнше.
- Коменданту сообщишь то же самое. Сделаешь все, как надо - останешься жить. Будешь играть в героя - сгоришь заживо.
Радист не мог оторвать взгляда от жирного дыма, поднимавшегося над телом Бользена. Он попросил шнапса, сделал хороший глоток и вызвал командира танкового взвода.
- Лейтенант Фриче? Патрульный обергефрайтер Корш. Мы нашли ваш танк. Он сломался. Да, командир экипажа говорит, что-то с трансмиссией. Он здесь. Одну секунду.
Майер выхватил у него из рук наушник.
- Да, господин лейтенант, прошу меня простить, я принял решение возвращаться на базу. Этот негодяй Шульце испортил бортовой редуктор. Я подозреваю диверсию. Что? Нет, я не издеваюсь, господин лейтенант. Рация тоже вышла из строя. Разумеется, господин лейтенант. Хайль Гитлер!
- Он подаст на меня рапорт, - убитым голосом проговорил Майер. - Не видать мне теперь Железного креста…
Когда радист повторил историю про сломанный бортовой редуктор коменданту Гюнше, Жером присел напротив него на корточки.
- Теперь рассказывай все, что знаешь о том, как устроена охрана особой зоны.
Обергефрайтер заговорил - торопливо, глотая от испуга слова. Жером расстелил на коленях карту, стал водить пальцем вокруг Винницы, задавая уточняющие вопросы. Потом встал, аккуратно сложил карту и кивнул Шибанову.
На ближней дистанции парабеллум стреляет с почти артиллерийской силой. Обергефрайтеру Коршу снесло полчерепа.
Майер опустился на землю, обхватил голову руками и тихонько завыл.
- Успокой его, Алекс, - Жером облил бензином второй мотоцикл и труп радиста. - А то он у нас и вправду умом тронется.
- Уже, - скорбно сказал Шибанов по-русски. - Его трясет всего. Может, лучше пристрелим, чтоб не мучался?
- А танк в ремонтные мастерские ты отвезешь?
- Мы что, действительно едем в Винницу, командир? А как же ставка?
- Ставка? - Жером невесело усмехнулся. - Ставка, брат, охраняется как гарем султана. Хороший был план - ворваться в гости к Гитлеру на лихом коне… то есть на танке. Но совершенно нереалистичный. В радиусе двадцати километров вокруг - усиленные патрули. Не такие, как этот - тут нам просто сказочно повезло. Бронетехника, авиация. По периметру ставки - пулеметные гнезда, двенадцать минометных расчетов. И это только то, что было известно нашему покойному приятелю. А я сомневаюсь, чтобы он знал хотя бы половину.
- И что делать будем? - Шибанов оглянулся на Майера, но унтер-офицер не замечал ничего вокруг. - Отгоним танк в ремонт, а дальше? Кстати, что там ремонтировать-то?
- Позаботься, чтобы механики без работы не остались. Дальше… дальше, капитан, надо думать. Желательно - головой.
Трупы эсэсовцев сгорели за полчаса. Бензобак второго мотоцикла почему-то не взорвался, и Гумилев с Теркиным откатили машину к ближайшему бочагу, где и утопили.
Шибанову, наконец, удалось успокоить Майера, тот приободрился и держался молодцом. Когда танк покинул место сражения и покатил дальше на север, бывший командир "Милой Берты" даже принялся насвистывать какую-то песенку.
- Слуха у вас, по-моему, нет, - сказал ему Жером, - но уж если хотите развлекать нас музыкой, вот вам инструмент.
Он вынул из кармана блестящую губную гармошку и протянул Майеру. Тот осторожно взял ее, приложил к губам и заиграл "Лили Марлен". Жером серьезно кивнул.
- Не так уж плохо. Продолжайте, Ганс.
К Виннице подъехали уже в сумерках.
Город тонул в яблоневых и вишневых садах, как в мягких зеленых подушках.
Над деревьями носились шустрые стрижи, за заборами гоготали гуси и квохтали куры. По заросшим травой улочкам расхаживали поросята и козы.
- А хорошо хохлы под немцем живут, - одобрительно сказал Шибанов Гумилеву. - Сытно.
Местных жителей почти не было видно. Один раз им встретилась телега, запряженная понурой лошаденкой. Сидевший на телеге мужик в расшитой украинской рубахе при виде немецкого танка резко дернул поводья и едва не уехал в канаву. Шибанов покрутил пальцем у виска - дурак ты, дядя!
- Смотрите, - сказала вдруг Катя, трогая Жерома за рукав. Как и все бойцы "Синицы", она по-прежнему обращалась к командиру на "вы". - Там, на колокольне…
"Милая Берта" проезжала мимо православного собора, чьи простые белые башенки были украшены воздушными золотыми куполами. Между тонкими колоннами, поддерживающими один из куполов, торчало короткое рыло пулемета.
- Да, - кивнул Жером, - место здесь непростое.
- Лезем прямо к черту в пекло, - хмуро заметил Шибанов.
- Не, - покачал головой Теркин. - Пекло - это подальше, в Стрижавке. А тут так, поддувало.
Ремонтные мастерские располагались на окраине города, недалеко от реки. Танк объехал полуразрушенную церковь, прохрустел гусеницами по усыпанной гравием аллее и остановился перед унылого вида зданием, огороженным дощатым забором.
- Приехали, - сказал Шибанов. - Ну, нам-то, я думаю, внутрь идти не обязательно?
- Тебе - обязательно, - отрезал Жером. - Во-первых, проконтролируешь нашего унтера, а то, как бы он не поплыл в самый ответственный момент. Во-вторых, если сможешь, внуши этому Шульце или кто там у них главный по железкам, что ремонта тут дня на три, если не больше. Пусть копается потихоньку, вполне возможно, эта колымага нам еще понадобится.
- В хорошем хозяйстве все пригодится, - согласился Теркин и щелкнул пальцем по стеклу курсоуказателя. - Машинка справная, ходкая. А нам куда, командир?
- Ганс, - Жером повернулся к Майеру, который с отсутствующим видом сидел на месте заряжающего, - сколько времени вы пробыли в Виннице?
- Две недели, - деревянным голосом ответил унтер-офицер, - нас сюда перебросили сразу из училища.
- И вы, конечно, знаете здесь все заведения, где собираются немецкие офицеры?
Майер внезапно оживился.
- Заведения! Здесь всего два места, которые можно с натяжкой называть приличными. Ресторан "Гетман" на Почтовой и бильярдная за иезуитским костелом. В других местах вас запросто могут подпоить какой-нибудь отравой и обобрать до нитки.
- Тогда мы будем ждать вас в бильярдной. Скажем, через полтора часа.