* * *
Два дня. Именно столько прошло до тех пор, пока на постоялом дворе не появился Вряд ли это был кто-то из людей Бернарда, скорее всего, простой посыльный. Буркнул что-то невнятное, после чего вручил лист, на котором было написано:
"Незадолго до обеденного времени подходите на дворцовую площадь. Там вас встретят. Помните про праздничные облачения. Михаил, ты можешь облачиться и в кольчугу. При дворе князя Мешко это в почете. Отец Бернард."
Получив монетку, посыльный, отвешивая поклоны и пятясь, скрылся с их глаз. Вельмира же не удержалась от высказывания.
- Все учитывает, старый вурдалак, жрущий не плоть людскую, но души! Заботится, чтобы мы выглядели так, как подобает, чтобы всем нужным людям запомнились в должном свете. Умен! Тяжело с такими. Но он прав. Придется мне сиять, как дневному солнцу, а тебе, помимо кольчуги и иных частей брони, позаботиться о золотой цепи, перстнях, застежке для плаща. Ты же знаешь, у нас все это есть.
- Есть, - согласился Станислав. Но что еще ты скажешь? Попадем мы пред очи архиепископа Гауденция Нам ведь совсем иное надобно. Я вообще перестаю что-либо понимать.
- Неужто? Я хочу узнать поболее о задумках о разорении Йомсборга, а сделать это можно лишь с позволения князей церкви. А уж если нам удастся донести мысль о найме йомсвикингов против пруссов в интересах как церкви, так и князя Польши, то будет совсем хорошо. Тогда там, - взгляд жрицы Лады скользнул в пустоту, намекая на далекий Киев, - непременно сумеют получить многие выгоды. Подстраиваться будем уже не мы, но они под нас. Хотя
- Что?
- Надежды у меня на то немного. Рим не любит менять уже утвержденное и одобренное. Так что не забивай себе голову излишним, сосредоточься на необходимом, его и так немало. Собирайся, облачайся, времени не столь много. Особенно для меня, женщины, понимающей в красоте нарядов.
Внешность дело отнюдь не последнее, особенно для женщины. Вельмира знала это и сама, но жрицы Лады довели это знание до вершины отпущенного ей богами понимания. Обличья у красоты разные, что ни говори. Одно более всего подходит для очарования зрелого мужа, другое лучше вскружит голову юному парню. Третье напротив, подчеркнет холодную неприступность вкупе с очарованием скорее живой статуи, нежели человека. И это лишь малая часть возможного.
Сейчас Вельмире требовалось нечто совсем иное. Очаровывать христианских жрецов вообще редко когда стоило, тем более вызывающими нарядами. Их они воспринимали как происки прислужников сил сананинских или, на крайний случай, умело изображали подобное. Слухи же, ходившие про Гауденция, родного братца Адальберта Пражского, явственно говорили, что тот аскет, фанатик, не любящий даже напоминания о том, что существует красота женского тела. Зато очень ценил схожесть облика с тем, что изображался на иконах с матерью Христа.
Сложно? Да, но ничего невозможного жрица Лады для себя не видела. Нужно было менять не лицо, а его восприятие другими людьми. Не скрадывать те или иные черты, а подчеркивать пару-тройку тех, которые вызовут тень умиления или хотя бы благожелательности у истово верующего жреца.
Чуть больше часа. Раньше справиться с поставленной перед собой целью у Вельмиры ну никак не получилось. Станислав уже изрядно волновался, потому как время, отведенное на сборы. Неумолимо истекало. Но вот в облик были внесены последние штрихи и вышедшая из комнаты Вельмира-Магдалена поразила его до глубины души. Знал он еще со времени пребывания в Киеве, что жрицы лады способны менять облик. Но чтобы не обличье, а словно бы дух такого сложно было ожидать.
Дорогая, но не вычурная одежда, небольшое количество золотых украшений и та красота, что не вызывает у мужчин почти никакого желания обладать ею. Та, что не от мира сего, что встречается по большей части на иконах и храмовых росписях.
- Для Гауденция? - спросил Станислав, уже заранее зная ответ. А зная, задал второй, не дожидаясь слов от своей спутницы. Бернарда не опасаешься? Ты же глупенькой пани прикидывалась, а тут такое.
- Так я и есть вся такая глупенькая, не от мира сего. Это ты меня облачаешь то так, то эдак. Бернард оценит, зарубку в памяти сделает, в свои более серьезные расклады тебя вставит. И, в благодушие придя, станет более рассеянным, что нам и надобно. Он поопаснее Гауденция будет. Тот всего лишь рука Рима, а этот бенедиктинец скорее более важная часть, хотя и скрывается от людского внимания.
- Но решает не он.
- Не он, - охотно согласилась Вельмира. Он всего лишь пишет в Вечный Город, а на основании его весточек там принимают решения, которые претворют в жизнь такие как Гауденций. В тот змеином кубле все сложно и запутанно, не забивай голову. Не к месту это, да и рано тебе пока еще. Вот потом Ладно, нам действительно пора.
В этот раз никаких неспешных прогулок по улицам Гнезно не ожидалось. Да и будь на то лишний час-другой, все равно никакого удовольствия получить бы не удалось. Сложно наслаждаться красотами города, когда песок неумолимо пересыпается из верхнего сосуда в нижний. С трудом сохранял видимость спокойствия Станислав, лихорадочно перебирала возможные пути-дорожки собственных будущих действий Вельмира. Лишь Войцех с Гавелом были действительно спокойны, ни о чем по сути не тревожась. Два воина под личинами слуг, готовые в любое мгновение броситься на указанные цели. Убить просто или убить, чтобы умереть в бою это их не особенно трогало. Потерявшие слишком многое в этой жизни, они надеялись на встречу с утраченным в следующей. Таких людей почти невозможно уязвить, напугать, потому и использовали им подобных в тех местах, где слишком велик был риск не вернуться.
Оказавшись на дворцовой площади, Станислав непроизвольно пытался отыскать взглядом самого Бернарда. Был уверен, что тот не может не встретить их, раз уж действительно заинтересовался высказанными идеями. Однако, все оказалось не совсем так.
- Бернард не тот человек, чтобы лично нас встречать, - усмехнулась Вельмира, понимая, кого именно высматривает ее спутник. Может быть будет при Гауденции. А может его и вовсе не будет. Не любит старичок лишний раз напоминать о своем существовании.
- Но наши с ним договоренности
- Уже записаны одним из писцов, что сидели у невидимого слухового окна. Потом просмотрены самим Бернардом и копия с должными изменениями отправлена лично Гауденцию. Он знает кто такой Бернард и о его влиянии. К тому же… бросив быстрый взгляд в сторону, жрица Лады быстро перескочила с одной темы на другую. Тот человек, что нас к Бернарду провожал. Пожалуй, тут то же самое, но к Гауденцию. Молчу. Веди сам.
Спустя пару мгновений Станислав и сам заметил приближающегося к ним подручного Бернарда, также бенедиктинца, иное было сложно себе представить. Только на сей раз тот был одет побогаче, его можно было принять за одного из богатых панов, что прожигают жизнь вблизи княжеского двора. Единственное, что не сочеталось с личиной глаза. У любящего веселье пана не могло быть ТАКОГО взгляда, чуть ли не сжигающего все вокруг. Но не его это дело, может кого другого подобная личина и могла обмануть.
- Пан Михаил, пани Магдалена, - раскланялся посленник Бернарда. Рад, что вы нашли время посетить нас. Нас уже представляли, но все же напомню о себе. Я Ярек Сагальский, родом из Лекно, сейчас состоящий при архиепископе Гауденции, что из славного рода Славниковичей, всем ведомого. Позвольте сопроводить вас к нему.
- Для нас это большая честь, - склонил голову Станислав. Ведите нас.
- Следуйте за мной. И пока мы идем, слушайте, что вы должны делать, как обращаться и чего делать ни в коем случае не должны. Начнем с того
Наставления насчет дозволенного и нет несколько отвлекали Вельмиру и особенно Станислава от посторонних мыслей. Заодно и позволили отдать должное мастерству зодчих, создавших сердце Гнезно королевский замок, называть который дворцом может было и не совсем верно.
Вокруг было полно людей: стражники, слуги, паны и пани. Часть и них стояла на месте, скованная полученными приказами. Другие носились как угорелые, по делам важным, не слишком и откровенно пустым. Третьи занимались самым обычным ничегонеделанием, наслаждаясь самим своим пребыванием тут, близ сильных мира сего. Сами же власть имущие по залам и коридорам не шлялись, у них были иные дела, в основе своей скрытые от простого и не очень люда.
Станислав пару раз ощутил, как сердце проваливается куда-то вниз. Сложно сохранять хладнокровие, когда видишь знакомые по прежней жизни лица, тех, кто может опознать тебя под ложной личиной.
Пронесло. Опасность пролетела мимо, обдав ледяной волной, мазнув самыми кончиками перьев по лицу. Словно бы смерть усмехнулась, погрозила издалека и отпустила до следующего раза. И не ослалось это незримое прикосновение незамеченным.
- Что с вами, пан Михаил? - заботливо поинтересовался проводник, решивший назваться Яреком, хотя вряд ли у подручного отца Бернарда это было настоящее имя. Вы так побледнели, будто самого Люцифера увидели и сонм аггелов его.
- Душно тут, пан Ярек, - пару раз глубоко вздохнув и приложив руку к сердцу, вывернулся Станислав. А у меня, коли воздух спертый, порой рана старая знать о себе дает. Пару лет как зажила, а все неймется ей.
- В наше время мало кто в Польше средь доблестных воинов может похвастаться отсутствием ран. Но бог милостив, каждому воздастся по делам его, - подручный Бернарда перекрестился, беззвучно прошептал что-то, после чего добавил. Если нужно прийти в себя, можем чуть задержаться. Все лучше, чем предстать пред архиепископом в столь бледном виде. Он отзывчив к страданиям верных рабов божьих, потому
- Благодарю, но мне уже намного лучше. Сами посмотрите.
"Ярек" посмотрел. Внимательно, не упуская ничего. Вот только теперь сопровождаемое им лицо и впрямь выглядело более чем пристойно. Ушла бледность, глаза смотрели ясно, голос звучал твердо и уверенно. Поводов для беспокойства действительно более не наблюдалось.
- Тогда идем дальше, мы уже близко. И еще одно, что вам надобно знать. Слова отца Бернарда насчет ваших замыслов об использовании йомсвикингов не оставили архиепископа равнодушным. Мало того, он заинтересовался настолько, что приказал доставить тех, кто пусть против своей воли, но способен помочь.
Услышав подобное, Вельмира, державшаяся, как и подобает супруге, вплотную к Станиславу, определенным образом сжала его руку чуть повыше локтя. Известный знак, один из заранее обговоренных. Он требовал незамедлительно прояснить ситуацию, но не давал повода для серьезной тревоги.
- У вас тут пленные из числа важных йомсвикингов? - непритворно изобразил изумление Станислав. Это воистину достойно восхищения, ведь их очень сложно захватить так. Чтобы это осталось незамеченным. Если же
- Увы, но нет. Но люди епископа Карла, который должен быть вам известен, поймали кое-кого важного. Епископ, верный слуга его святейшества, был столь любезен, что после первых допросов отправил пленников сюда. Счел, что архиепископу Гауденцию они могут быть более полезными. И не ошибся, особенно учтя ваше неожиданное появление. Воистину мудр господь и прозорлив, указуя невидимым перстом слугам своим.
Круто меняются пути-дорожки жизни. Порой так и вовсе самым неожиданным образом, заставляя реагировать почти мгновенно. Вот и сейчас, услышав имя своего главного врага, Станислав понял, что и впрямь неисповедимы пути, которые боги рисуют для многих смертных. Другое дело, что можно слепо идти по ним, а можно и с открытыми глазами, по необходимости сходя с заранее предначертанного. Но сейчас Случай подобраться поближе к епископу или, на худой конец, к его ближним слугам, нельзя было упускать.
Вельмира тоже хорошо знала, кто такой епископ Карл. Карающая рука, отвечающая за поиск и преследование "демонопоклонников" в славянских землях, что попали под духовную власть Святого Престола. Личность мало известная простому люду, но легко узнаваемая сильными мира сего. "Епископ без епархии", как некоторые его называли. То есть епархия как бы и была, но исключительно для виду, не более того. Опасный человек, очень опасный, не чета тому же Бернарду.
И пленники, доставленные прямиком в Гнезно, пред очи Гауденция и особенно Бернарда. Заранее это было решено или совсем недавно? Хм, это был немаловажный вопрос. Жрица Лады не собиралась отбрасывать предположение, что пленников могли прислать сюда уже после произошедшей пару дней назад беседы с Бернардом. Если все обстоит именно так, то
Затеянная игра становилась все опаснее и опаснее. Но и отказываться от обострения было нельзя. Пленники пленникам рознь, да и про основную цель Вельмира не забывала. Поэтому ее спутник получил новые знаки. Усилить осторожность. Понятно, учитывая резко меняющуюся ситуацию и появление нового игрока епископа Карла. Хорошо хоть не самолично прибывшего, иначе мог бы и опознать в Михаиле Выгожском Станислава беглеца, связанного со жрицей лады.
И второй знак, означающий возможного союзника, попавшего в беду. Ведь пленник пленнику рознь. Некоторыми можно пренебречь по причине относительной малозначимости. Другими же пренебречь при всем желании не получится. Случаются ситуации, когда один развязанный язык способен похоронить многие важные задумки, обернуться реками крови и ручьями пролитых слез. Всякое бывает. И тогда жизни нескольких прознатчиков малая плата в сравнении с возможными бедствиями. Да и сама Вельмира понимала, что рано или поздно может попасть в такую ситуацию. Хотя попадать туда ей совершенно не хотелось.
Успокоиться, вспомнить, что говорили о подобном сестры по храму Это немного помогло. Хотя скорее помогло немного. Шаги в неизвестность гулким эхом отдавались в душе жрицы, что просила богиню-покровительницу о том, чтобы все оказалось не так плохо, как она успела себе представить.
Зал, куда их привели, был довольно пустоват насчет обстановки. Никакой роскоши, разве что гобелены на стенах, да массивные подсвечники на стенах. Три двери, у каждой из которых замело по паре стражников при полном вооружении и броне. Большое деревянное кресло без обивки, жесткое и наверняка малоудобное, на котором восседал властный человек в епископском облачении. Рядом находился уже знакомый ей Бернард вкупе с еще четырьмя людьми. И все, больше взгляд ни на чем не задерживался, разве что на парочке распахнутых настежь окон, что впускали свежий воздух с улицы.
Пришли. Теперь следовало лишь ждать. Ей, Вельмире. Говорить же должен ее спутник. И говорить не только правильные слова, но и в нужное время, в нужном количестве.
Интерлюдия
Конец июля (червена), 988 год. Гнезно, княжеский дворец.
Архиепископ Гнезно Гауденций, ранее же Радим Славникович родом из Чехии. Принадлежа к древнему княжескому роду, он мог пойти по пути своих предков, но предпочел стать слугой пришедшего из Рима бога, равно как и его брат Войтех, ныне Адальберт. Впрочем, происхождение уже само по себе должно было обеспечить обоим братьям высокое положение в иерархии церкви. Все же не так много отпрысков древних родов шли по духовному пути, тем более по монашескому.
Несмотря на духовный сан, Гауденций не слишком ревностно относился к постам и прочему умерщвлению плоти. Разумно полагал, что от истощенного тела мало проку, да и разум от измывательств над телесной оболочкой лучше не станет. Вместе с тем его строгость в других вопросах веры была известна всем и каждому. Сложный человек, идущий к своей цели вот, пожалуй, самые точные слова о нем.
Сейчас же он внимательно смотрел на представляющихся ему мужчину и женщину, тех самых супругов Выгожских, которых рекомендовал отец Бернард. И впечатление от них было довольно благоприятное. Михаил типичный воин, хотя умеющий использовать не только меч, но и голову, а также немного и язык. Хорошая троица, редко сочетающаяся друг с другом. Его же супруга, Магдалена, та самая "живая книга", заставляла сильно задуматься. Мягкая красота, что ближе к библейской, чем к земной и грешной, склоняла его дух в определенную сторону, но что-то грызло изнутри, не давая принять представляемую картину как данность.
По словам отца Бернарда женщина была простовата, не отличалась остротой ума, а лишь невероятной памятью. В это можно было поверить, достаточно было посмотреть на облик женщины. Стоило же посмотреть более пристально, как в душе начинал шевелиться червячок сомнения. Гауденций счел это сомнение заслуживающим того, чтобы в дальнейшем поговорить с этой пани один на один. Если она умеет прикидываться простушкой это тоже может быть полезно. Святая матерь церковь умеет находить применения одаренности своих слуг. И вознаграждать их покорность.
Отзвучали слова, оба гостя приложились к руке архиепископа. Настало время для дел. Поудобнее устроившись в своем массивном кресле, Гауденций бросил мимолетный взгляд на стоящего слева и чуть сзади отца Бернарда, отдавая приказ:
- Приведите ту язычницу из Гданьска и оставшуюся пару ее прихвостней. Надеюсь, они еще в состоянии ходить?
- Конечно, архиепископ, - склонил голову Бернард, взмахом руки приказывая одному из своих передать повеление Гауденция стражам темницы… Повинуясь вашей воле, люди епископа Карла не слишком усердствовали, применяя лишь те пытки, что не калечат тело более допустимого. Нечестивцы могут не только говорить, но и ходить, и пользоваться всеми членами своих тел. Сейчас их приведут.
Одобрив объяснение отца Бернарда легким подобием улыбки, Гауденций счел нужным объяснить кое-что и двум своим гостям:
- Вы, Михаил, вместе с супругой, должны были повторить мне то, что уже высказали в присутствии отца Бернарда. Я счел излишним заново выслушивать то, то уже прочитал и что мне сказал сам Бернард. Само предложение может оказаться разумным, но прежде чем принять его, стоит кое-что уточнить. И в этом способны помочь пленники, захваченные людьми епископа Карла.
- Но кто они такие, отче? В чем их важность для церкви? Ведь простыми идолопоклонниками вы не стали бы заниматься сами, уделяя тем время, что могли бы занять куда более важными делами.
Оттенки лести, вежливость, правильно выстроенные слова Гауденций готов был поклясться, что этот юный поляк не понаслышке знаком с началами риторики. Значит не просто грамотен, но еще и склонен к чтению книг. Двоякое свойство. Много знающие нужны церкви, но и надзор за ними усиливать надо стократ. Или же Верность можно и покупать. Да, покупать! Не зря же Бернард особо заметил, что сей выходец из бедного рода алчет земного богатства и высокого положение в свете.
- Палачам пока не удалось узнать имена. Пытки были щадящими. Опасаемся, что пытаемые умрут раньше, чем развяжут язык. Зато их дела говорят за себя, - брезгливо поморщился архиепископ. Гданьск прибрежный город, туда заходит много торговых кораблей, в том числе из земель идолопоклонников. Мы не можем
- Позволить себе нести убытки, - заполнил возникшее молчание Гауденция Михаил-Станислав. Велик Святой Престол в разуме своем, давая верным рабам божьим получать выгоду с отвернувшихся от света веры христовой.
- Да. Ты понятлив, сын мой, это тоже пойдет на пользу. Но некоторые корабли привозили товары, но увозили нечто иное. Людей. Не простых, а тех, кто стекался в Гданьск из окрестных земель. Тех из числа венедских племен, кто, как мы полагаем, лишь на словах принял истинную веру. Большая часть этих кораблей шла в прусский город Труссо. Теперь понимаешь, сын мой?