* * *
Поэт проснулся, когда солнце перевалило за полдень. Ленлин огляделся, припоминая, где он и как здесь очутился. Постепенно в памяти всплыл вчерашний вечер, дурацкая бравада…
Да, вел себя как мальчишка. И лютню, засыпая, забыл спрятать в чехол! Не намокла бы от росы… Ленлин аккуратно вытер инструмент рукавом. Если поутру и была роса, теперь уже высохла. Поблизости затрещали кусты, Ленлин вскинул голову - лошадь Корди бродила рядом и щипала траву. Лошадка хрустела так аппетитно, что и Ленлину захотелось есть. Да и жажда мучит…
Поэт встал и огляделся - он расположился в кустах, от дороги стоянку отделяло около десятка шагов. Вокруг стояла тишина, начиналась дневная жара. Возвращаться в деревню? Это было бы умно, пожалуй. Но как показаться на глаза селянам? После вчерашнего? Ленлин подошел к жеребцу, поискал в седельной суме и выудил флягу. Встряхнул, внутри булькнуло. Парень выдернул пробку и с наслаждением напился. Вода была несвежая, теплая, но Ленлин почувствовал себя значительно лучше. Пожалуй, рассудил он, в деревню можно возвратиться под вечер. Меньше встреч, меньше расспросов.
Ленлин решительно прошелся взад и вперед. Снова сел на прежнее место. Потом встал. Однако есть-то хотелось! Пока не напился, еще не сознавал, насколько голоден. Поэт стал раздумывать, что сейчас у крестьян полно работы в поле или еще где и, стало быть, он и теперь никого не встретит, если вернется. Мартос - мужчина рассудительный, насмехаться не будет… Потом снова заговорило упрямство, Ленлину расхотелось ехать в деревню…
В разгар борьбы с собственным упрямством он услыхал голоса - по дороге приближались двое путников, может, и больше… Один голос был женский, другой, хотя и тонкий, принадлежал, пожалуй, все-таки мужчине. Ленлин переместился ближе к дороге и присел в кустах. Вскоре показались прохожие - ну конечно! Ильма! И с ней парнишка, не то племянник Мартоса, не то какой-то дальний родич. Вчера он помогал готовиться к празднику. Кажется, у сутулого Мартоса нет детей, и этот - наследник. Вроде что-то такое было сказано… Еще Ленлин припомнил, что паренек норовил оказаться рядом с Ильмой и был недоволен вниманием, которое девушка уделяла спасителю. Впрочем, вчера-то могло и почудиться…
Пришельцы остановились.
- Ну, вот и красные столбы, - буркнул парнишка. - И чего теперь? Сбежал твой герой?
- Не сбежал, - рассудительно возразила Ильма. - Он не мог сбежать, если обещал друга здесь дожидаться.
Ленлин поднялся, его увидели.
- Во! - обрадовалась девушка. - Точно! Ленлин, а я тебе поесть принесла!
Ильма показала внушительных размеров узелок. Парень, ее спутник, радости не проявлял, зато он притащил кувшин. Оба направились к поэту - в заросли.
- Я так и знала, Ленлин своего храброго друга здесь будет дожидаться, никуда не уйдет. Вот с голоду помрет, а не уйдет! - затараторила Ильма. - Дай, думаю, покормлю его, вчера много наготовили, даже не управились, не съели. Ну а поутру все разошлись, страда же начинается! Отец говорит, мне тоже в поле, а я нет, потому что… Ленлин, гляди, чего я принесла…
- Ну и пива тоже, - вставил парень.
- Спасибо, - как можно более равнодушным тоном ответил поэт, - но и вы со мной поешьте, а то некрасиво будет, если я один… Неудобно, я так не могу.
Ребят долго упрашивать не пришлось, вскоре все трое расположились на траве и стали жевать. Ильма при этом успевала болтать за троих - пересказала, о чем говорили земляки после ухода Ленлина, да как она объясняла, что поэт поступил очень даже благородно, когда ушел. Песни его всем понравились, поэтому люди расстроились, что он убежал. Но едва Ильма объяснила им, что у благородных героев всегда так, не по-обычному, не как у простых селян, - тогда все поняли. Ну то есть не поняли, зачем Ленлин сбежал, а поняли, что так надо. Все-таки поэт, не простой человек, а возвышенный. Ильма так и сказала: "возвышенный", причем повторила дважды. Наверное, девушке хотелось, чтобы замечательный Ленлин заметил, как красиво она говорит.
Потом, когда все припасы оказались съедены, паренек спохватился, что дядька Мартос отпустил его совсем ненадолго. Ильма со вздохами тоже встала и пообещала, что придет еще раз, принесет одеяло. Тут уж Ленлин воспротивился и заявил, что возвратится с ними в деревню. Ничего тут, у столбов, не случится, если он съездит за одеялами, а лошади нужно размять ноги.
* * *
Корди передвигался осторожно, он чувствовал - за ним следят. Ничего и никого он не видел, но ощущения были самые тревожные, как будто чужие глаза напряженно глядят в спину, наблюдают сверху, зыркают из травы. Корди был более чувствителен, чем обычный человек, к тому же кое-что знал о слугах Феттаха - поэтому держался под деревьями, на открытое место выходить избегал. Иногда, задрав голову, он видел крупных птиц, выписывающих круги в густой молочной вышине. Широкие крылья, на конце немного загнутые назад, принадлежали хищникам. Хорошо, если они следят не за ним, а за красными, которые производят куда больше шума…
Корди старательно двигался по прямой, не меняя направления, он больше не путал след и не старался оторваться, а если приходилось пересекать воду - выходил на берег напротив того самого места, где вступил в поток. Все должно произойти как можно быстрее, люди Прекрасного Принца могут осознать, куда попали, и повернуть назад - тогда ничего не выйдет. И Корди вел погоню через девственную чащу по прямой в сердце владений Феттаха.
Красные поначалу не сообразили, что идут по чужим владениям. В прежние времена, когда они состояли на службе у Алхоя, никому не приходилось следить за границей на западе - собственно, границу никогда не соблюдали, просто вассалы Прекрасного Принца избегали здешних мест. Да и Феттаховы слуги не совались к соседям. Лорды никогда не состояли в большой дружбе, но и не ссорились - слишком уж разными они были, Алхой и Феттах.
Сейчас, когда солдаты уже почти настигли Корди, им и в голову не приходило, что они в опасности. Всеми владела единственная мысль: настичь наконец беглеца, покончить с ним и возвратиться в Красный Замок. Там предстояло очень многое сделать, потому что теперь у них не было господина. У каждого из красных были собственные соображения относительно того, как теперь следует повести дела. На привале у костра они обсуждали свое новое положение - все сходились на том, что нужно держать Круг в неведении, пусть люди на севере считают, что Лорд Тьмы все еще жив. Но сперва следовало разделаться с убийцей господина, чтобы некому было разнести слух о гибели Алхоя. Об Элине никто не вспоминал, полагали, что она - с убийцей. А может, и пропала в чаще, сгинула.
Охота близилась к концу - так полагали вассалы Прекрасного Принца. Отряды всадников время от времени отрывались от основной группы - та двигалась медленнее, ее продвижение сдерживали пешие да своры псов, которых вели на поводках. Собаки уверенно брали след, рвались в погоню, огрызались друг на дружку… они тоже чувствовали себя в безопасности, потому что их было много и рядом были всемогущие господа, способные справиться с любым зверем… Псы привыкли, что они лишь находят и поднимают зверя, а убивает господин. Сейчас они шли по свежему следу, наступали на пятки…
Неладное обнаружилось, когда четверо кавалеристов решили, что могут настичь Корди и справиться с ним. Эти воины ехали впереди, слыша за спиной отрывистый лай и треск веток, - следом шло целое войско! Конечно, кавалеристы всматривались в заросли, но они искали всадника в черном. Неожиданно из кустов взмыла серая тень, молодой волк сделал гигантский прыжок, взвился в воздух и сбил всадника. Перепуганный человек рухнул наземь и завыл от страха, когда здоровенные зубы царапнули по кольчуге на груди, у самого горла. Серое тело перекатилось по лежащему, испуганные лошади заржали, поднимаясь на дыбы… Волк встал над упавшим воином, поднялся, передние лапы уже ничуть не напоминали конечности зверя, оборотень сжимал меч, отнятый у ошарашенного человека. Он стремительно менялся, морда втягивалась, раздаваясь в ширину.
Волк был молоденький, совсем щенок, азартный, веселый - взмахнув отнятым клинком, голый парнишка торжествующе взвыл и сиганул в кусты. Стрела, с запозданием выпущенная воином в красном, ударила в землю там, где только что танцевал волчонок, и задрожала.
Солдат, подвывая от страха, вскочил - ему повезло, лошадь не стала убегать. Красный взобрался в седло, всадники помчались к своим…
На Корди звери не нападали, его никто не тревожил, но он чувствовал - его видят. О нем знают. Юноша не боялся. Он продолжал двигаться на запад, время от времени останавливался и слушал лес. Конь под ним волновался, чуял опасность, тревожно храпел, втягивая широкими ноздрями сырой воздух.
На берегу неглубокой речушки Корди остановился. Скорей всего, названия у этого потока не было, люди здесь не жили, а звери не дают имен бегущей воде. Где-то позади, уже довольно близко, хрипло лаяли псы, в их голосах не было прежнего задора, звери учуяли то, что надвигалось с запада. И Корди чувствовал: лес идет навстречу. Сперва стало очень тихо, потом, невидимые в верхних ярусах листвы, захлопали десятки крыльев. Корди знал, что это лишь начало, потом птиц станет больше. Стая пролетела над головой одинокого всадника, направляясь к отряду красных.
Затем Корди разобрал шум, приближающийся понизу, - далекий, едва различимый. Юноша спрыгнул на землю и крепко привязал коня к толстой прочной ветке дуба. Ветка голая, без листьев, она уже усохла, но дуб был еще жив, необъятный ствол возносился к тихо шелестящему своду леса. Этому великану осталось недолго, он уже умирает, а вода безымянного потока подрывает корни… Но дуб еще успеет стать свидетелем великой битвы. Корди не было жаль коня, он убил своими руками и обрек на гибель немало людей, когда это становилось необходимо. Тем более - конь! Потому юноша не оглянулся, когда испуганное животное жалобно ржало вслед, конь напрасно взывал к новому хозяину… Корди удалялся, широко шагая против течения по руслу речушки. Вода иногда доходила до пояса, но юноша шел быстро, звук шагов тонул в журчании прохладной струи.
* * *
В деревне Ленлину попалось очень мало встречных. На улицах в самом деле было пусто, до вечера оставалось вдоволь времени, и крестьяне трудились, наверстывая упущенное вчера. Начиналась страда, а из-за праздника в честь спасения Ильмы выпал день. Ленлин с парнишкой явились на постоялый двор, Ильма побежала домой, но заявилась к Мартосу прежде, чем Ленлин закончил сборы.
Сутулый трактирщик не стал расспрашивать поэта и безропотно выдал все, о чем тот попросил, - еду, одеяло, нож с простой рукояткой. Ленлин порывался расплатиться, но Мартос махнул рукой:
- Ты же друга дожидаешься? Как встретитесь, придете сюда, ты мне вернешь имущество.
Потом Мартос вышел проводить гостя и снова повторил:
- Возвращайся с другом, а с вас ни шульда не возьму, приму, на ночлег устрою… только возвращайтесь.
Ленлин поблагодарил и пообещал, что поиграет на лютне, когда они с Корди заночуют здесь.
- Песни - дело хорошее, - кивнул Мартос, - песни у тебя славные, слушаю их, и подпевать охота. Сочиняй, парень, песни… Ильма-то, дуреха, твердит, что ты не такой, как наши парни, возвышенный, мол. А я так гляжу: раз друга встречать ходишь - так никакой не возвышенный, а такой… ну, совсем не хуже простого человека.
Ленлин не знал, как ответить, тут Мартос указал рукой:
- О! Легка на помине…
Ильма оглядела, как Ленлин навьючивает на лошадку припасы, помогла пристроить понадежней и пообещала, что завтра опять придет к столбам, поэт стал отнекиваться, но Мартос сказал, что отправит своего парня с Ильмой. С тем и расстались. Трезвому Ленлину было скучно в одиночестве, он привык всегда находиться в толпе, на людях… сейчас даже стихи в голову не лезли. Он расположился на прежнем месте, поел, выпил пива, которое всучил заботливый трактирщик, и быстро заснул. Плащ ему Мартос дал широкий, из плотной ткани, лучше любого одеяла, и, хотя ночи стояли прохладные, Ленлин спокойно проспал ночь и утро… а встал, когда солнце уже подползало к зениту.
Странное дело, поэт всегда или был в пути, или пел для толпы… оставаться в одиночестве и покое для него было странно. Но вскоре явилась Ильма с хмурым пареньком, имени которого Ленлин по-прежнему не знал… Хотя в этот раз поэт запасся едой как следует, девушка снова приволокла мешок снеди. Они снова уселись втроем под деревом и стали есть. Снова болтала Ильма, а парни помалкивали…
- Странно, что дорога пуста, - заметил Ленлин.
- Ничего странного, - затараторила Ильма, - все в поле. Урожай поспел, нужно убрать. Вот как закончим, тогда и повезем в… ой! Гляди!
От тракта троицу отделяли кусты, за ними было плохо видно, но Ильма, сидевшая к дороге лицом, углядела, что возле приметных столбов появилось что-то - тоже красное. Яркое пятно неожиданно возникло на открытом пространстве и, раскачиваясь, двинулось между знаков границы. Ленлин вскочил, оглянулся - он был выше собеседников и видел поверх зарослей получше. Приземистая красная фигурка плелась по дороге, медленно приближалась…
Поэт бросился к пришельцу, ломая кусты, - он не боялся, человек в красном был невелик ростом. Когда Ленлин поднял шум, путник замер. Ильма с тщедушным приятелем следовали в нескольких шагах позади. Поэт подскочил и уставился сверху вниз - перед ним была девчонка, растрепанная, в изодранном красном халате, из-под которого виднелись поцарапанные грязные сапожки. Девушка подняла глаза и тихо сказала:
- Ты Ленлин? Он сказал, теперь ты сможешь сочинить еще одну глупую песню. Лорд Тьмы Алхой мертв.
Потом Элина упала.
Пришла в себя она в тени за кустами. Оглядела встревоженные лица склонившихся над ней людей и попросила пить. Ленлин осторожно напоил девушку и спросил:
- Тебя Корди прислал?
- Я не знаю, как его зовут. Одет в черное, кольчуга черная. И глаза.
- Точно, Корди! Он жив?
- Он сказал, чтобы я шла сюда, здесь Ленлин и его лошадь… а сам ушел на запад, чтобы увести за собой красных. Он пришел, чтобы убить Лорда, спас меня. Потом еще раз спас, когда увел за собой погоню. Велел передать, что сюда не придет, сказал, чтобы его не ждали.
- Так он что, в самом деле убил Прекрасного Принца? - поинтересовался парнишка, приятель Ильмы.
Любопытный юнец, не отрываясь, разглядывал изодранные одежки Элины и покрытое ссадинами лицо.
- Мы вместе убили, - отрезала девушка. - Видишь, на мне халат и сапоги? Это его, Лорда.
Потом подумала и добавила:
- Хотя этот Корди намного больше убивал, я разве что несколько раз стукнула… но мы были вместе!
- Здорово! - с энтузиазмом объявила Ильма. - Ленлин, все точь-в-точь как в твоей песне! Пришел герой и прогнал Тьму!
А хмурый племянник Мартоса заметил:
- Значит, теперь караванов с юга не будет?
Ильма ткнула его локтем в бок и заявила, что караваны всегда будут, нечего за паршивый постоялый двор беспокоиться, когда повержен злодей, Лорд Тьмы… Элина перебила:
- А у вас поесть не найдется?
Ильма тут же принялась хлопотать, притащила хлеба, вареных овощей, яблок… Потом снова пихнула локтем тщедушного ухажера:
- Нечего пялиться, пока дева кушает. Отвали.
Ленлин помог беглянке сесть… Элина подъела все, что нашлось в седельных сумах и в узелке Ильмы, потом пожаловалась, что очень болят ноги и она не сможет идти. Девушку усадили на лошадку и вчетвером отправились в село. По дороге Ильма трещала, не смолкая, расписывая, какая это радость для всех, что повержен Лорд Тьмы и его слуги не станут теперь похищать и мучить дев… Ленлин помалкивал. Он косился на новую знакомую и раздумывал, какую роль отводит судьба этой девчонке. Ведь ему, Ленлину, предстоит все объяснить в песнях!
* * *
Когда перепуганные кавалеристы возвратились с вестью о нападении волчонка, это вызвало переполох. Красные только теперь сообразили, что забрались на чужую территорию. Феттах Повелитель Зверей - такой же Лорд Тьмы, как и покойный Алхой, с ним шутки плохи. Но предводителям все же удалось убедить колеблющихся и увлечь за собой. Осталось совсем немного, твердили старшие, нужно настичь беглеца, который, конечно, уже падает от голода и усталости, так что взять его будет совсем просто. И сразу - назад! Домой. Теперь Прекрасного Принца нет, и они сами себе господа. Разумеется, там, где правил один Лорд, не смогут править все… Те, кто командовал другими, подчиняясь Прекрасному Принцу, намеревались встать на его место. Но они убедили подручных, что лучше станет всем вассалам покойного Лорда Тьмы. Снова пойдут караваны, снова повезут товары из Красного Замка на север, однако, возвращаясь, они доставят не сопливых девчонок, а красивое оружие, хмельное вино, ткани - для всех. Кому перепадет меньше, а кому больше, так всегда бывает. Но внакладе не останется ни один! Главное - догнать свидетеля, убить его и сохранить в тайне гибель Лорда. А уж потом - настоящая жизнь пойдет!
Эта мысль придала бодрости солдатам, погоня возобновилась. К тому же молодой оборотень, напавший на всадников, не сумел причинить вреда воину в доспехах. Не так уж страшны слуги Феттаха, выходит…
Сперва появились птицы - несколько десятков спикировало на тех, кто шагал впереди - псарей с собаками. Вороны и сороки с хриплым ором бросались сверху, норовили вцепиться в глаза… Их отогнали, такое нападение вызвало скорей досаду, чем гнев либо испуг. К тому же одному из вожаков красных пришло в голову, что убийца был подослан к их господину Феттахом, потому он и стремится на запад, потому Лорд и старается защитить беглеца! Солдаты припомнили, что горло повелителя, когда его нашли мертвым, оказалось будто бы разорвано зубами - конечно, это сотворил оборотень! И вот теперь - птички! Ха, птички! Красные, приободрившись, поспешили за беглецом. Они приготовили луки на случай возвращения вороньей стаи.
Первыми беду почуяли собаки. Псы поджимали хвосты и отказывались идти по следу, хотя ловчие, которые вели их, утверждали, что след свежий, это ясно видать по тому, как собаки тычут носами в землю.
- К Тьме собак! - крикнул кто-то из солдат Прекрасного Принца. - Вперед! Он где-то рядом, принял волчий облик, вот наши псы и испугались.
Кавалеристы, оставив позади пеших и псарей с их сворами, устремились в чащу. Они вылетели на поляну, посреди которой высился старый умирающий дуб, а вокруг лесного великана были разбросаны обглоданные кости лошади и обрывки истерзанной сбруи. Где-то совсем рядом, за деревьями, журчал поток… По другую сторону поляны, в тени деревьев, сидели волки. Не оборотни, обычные волки. Звери не боялись и не рычали, они просто ждали.
И кроны деревьев над головами казались неестественно густыми, тяжелыми… А справа и слева из чащи, ломая ветви, надвигались еще звери - большие, грузные. И тут началось.