Даниил возрадовался, полагая, что создал чрезвычайно эффективное и недорогое средство самообороны и самоутверждения, и уже подумывал о расширении производства и связанных с этим перспективах быстрого повышения собственного благосостояния, однако не тут-то было.
Однажды приходит Даниилу официальная бумага с вызовом в одно очень серьезное учреждение. Ну, думает Даниил, заметили и оценили. Сейчас пойдут дела. Собирается, темный костюм утюжит, галстук завязывает официальным узлом и прибывает точно к указанному времени.
А в серьезном учреждении его уже ждут серьезные дяди, некоторые в лампасах, а некоторые, как и Даниил, в темных неброских костюмах и при галстуках, завязанных официальным образом, то есть, на резинках.
Расспрашивают дяди новоявленного изобретателя-предпринимателя, как это он додумался до своего приборчика, а сам приборчик - вот он - на столике стоит во всей своей гениально-скромной красе.
Даниил все обстоятельно растолковывает, на соответствующую научную литературу ссылается, потом предлагает приборчик включить, чтобы продемонстрировать его, так сказать, в действии.
- А вот этого не надо, - говорит самый серьезный дядя, - мы его уже включали, и убедились, что устройство ваше работает, да еще как! Обезьяны дохнут так, что любо-дорого посмотреть.
- Значит, вы собираетесь профинансировать дальнейшие работы в этом направлении! - радостно восклицает простодушный Даниил, не понимая, однако, при чем тут обезьяны. И почему они дохнут.
- Нет, не собираемся! - уверенно говорит самый серьезный дядя, а все остальные кивают, дескать, не собираемся, и даже более того.
- А зачем же вы меня сюда позвали? - недоумевает Даниил. - Не будете финансировать, так я и без ваших денег справлюсь, слава богу, заказов хватает.
- И этого не будет, - объясняют непонятливому Даниилу. - Приборчик Ваш всякие оппозиционеры да террористы могут на вооружение взять и вообще, изобрели бы Вы что-нибудь другое, а это изделие мы себе в контору забираем.
И опять про обезьян.
- Да не водятся у нас в Растюпинске никакие обезьяны, - не выдержал Даниил. - А если бы и водились, зачем мне их убивать?
- А вот это нам очень хотелось бы выяснить, - говорят серьезные люди, и становятся еще серьезней.
Тут Даниил смикитил, что ему, как говорится, "дело шьют", и уж не до бизнеса ему стало, а как-то сразу очень домой захотелось.
Задавали Даниилу еще разные вопросы, намеки всякие делали неприятные, так что совсем затосковал предприниматель и уже был рад - радешенек, когда на улицу вышел.
В общем, запретили приборчик. Дешево Даниил отделался. Так ему на прощание и сказали.
Даниил для подтверждения личной благонадежности немедленно в запой ушел. В России, известное дело, если ты пьешь горькую, значит, никакой серьезной опасности для государства не представляешь, махнут на тебя рукой - и все. В крайнем случае, позором заклеймят, но это, честное слово, не очень больно.
Пока Даниил пребывал в образцово-показательном запое, воротился из армии средний братец, Иван.
Братец Иван был хорошим солдатом. Именно поэтому служба его протекала не в какой-нибудь столице, где хорошему солдату, по разумению начальства, совершенно нечего делать, и даже не в гарнизоне сонного провинциального городка, где, опять же, хорошему солдату делать нечего, кроме как улучшать демографическую ситуацию, а в местах отдаленных и неуютных. Словом там, где его вовсе не ждут и где ему совсем не рады. Не рады до такой степени, что только и ищут возможности от него, от такого замечательного избавиться.
Надо сказать, что Иван, будучи действительно хорошим солдатом, всеми способами старался посеять в душах местных жителей любовь к Великой Родине, только они почему-то изо всех сил этому противились. Наверное, потому, что любили свою собственную страну. В результате такого несовпадения объектов любви, множество душ отделялось от тел и отправлялось в те края, где по слухам, царила вечная любовь. Так что, частично цель была все-таки достигнута.
Такая деятельность по перевлюблению отсталых аборигенов, наконец, надоела Ивану. Хотя он и был хорошим солдатом, но, тем не менее, и до него, наконец, дошло, что если Родина сама себя не любит, то заставить кого-нибудь еще полюбить ее - дело совершенно безнадежное. Даже если заправлять боевые машины пехоты "Шанелью N 5", а каждую боеголовку системы залпового огня снабдить букетом хризантем. Все равно, гады, любить не станут. Даже под градом хризантем!
Начинать деятельность по внедрению любви к отчизне следовало с тех товарищей, которые, понемногу, пока не особенно афишируя это, стали называть себя господами.
Так что, когда какой-то неведомый снайпер, действуя исключительно из любви к родине, разумеется, своей собственной, в очередной раз прострелил Ивану левое плечо, бравый капитан, по выходе из госпиталя, решил, что с него хватит, и демобилизовался.
Иван появился в родных краях через неделю после возвращения Даниила из стольного града, где состоялись похороны достославного крысогонного устройства, что, кстати, повлекло за собой скорое и, увы, необратимое, закрысивание города Москвы.
Да вы, наверное, помните времена, когда слухи о чудовищных размеров крысах, бегающих по тоннелям московской подземки, заполнили первые полосы красной, белой, желтой, голубой и прочей разномастной прессы. И помните, как эти слухи почему-то разом пропали.
Если вы думаете, что бравые собровцы и омоновцы при поддержке вооруженной тяжелой техникой группы народных депутатов спустившись в темные тоннели, перебили всех зловредных мутантов, то тут вы глубоко ошибаетесь. Ничуть не бывало! Спецназ как всегда занимался плановыми учениями, то есть, вылавливал фальшивых террористов в Тихом океане, будто террорист креветка какая-нибудь. А депутаты - те и вовсе находились в отпусках. Или в народ ходили. Так что, победить крыс было совершенно некому. А крысам, между тем потребовалось место под солнцем. Да и по обществу они соскучились. Известно ведь, если человек не идет травить крыс, то крысы сами приходят к человеку.
То есть, деградация человеков в сочетании с эволюцией крыс создает предпосылки для появления некой крысо-человеческой цивилизации, с чем я нас всех и поздравляю!
Однажды поутру, крысы-мутанты, к тому времени уже почти сравнявшиеся в разумности со средним россиянином, а по хитрости, беспринципности и наглости, значительно превосходящие последнего, вышли из метро на московские улицы.
Конечно, они постарались не сильно отличаться от людей, хотя бы внешне, тем более что с человеческой одеждой у них проблем не было - сколько людей вошло в метро и не вышло оттуда обратно, кто знает?
Оглядевшись и увидев, что оказались как бы на огромной помойке, что приятно согрело крысиные души, они радостно запищали и шустро бросились осваивать жизненное пространство. Благодаря некоторым чисто крысиным качествам, они быстро преуспели в бизнесе и политике - вот где помойка-то!
Наиболее романтичные особи устремились в средства массовой информации и шоу-бизнес, быстро превратив эти виды псевдоразумной деятельности в исконно крысиный промысел.
Конечно, в глубине своих серых душонок, грызуны все-таки осознавали, что они всего-навсего крысы, и от этого их слегка плющило, поэтому важнейшей задачей средств массовой информации была объявлена борьба с ксенофобией.
Так что, помните, крысы - они среди нас! Честное слово, не вру! Я вот недавно видел одного весьма упитанного крыса, разъезжающего по улицам столицы в спортивном "Ягуаре". Близко, правда, подойти так и не удалось, из-за охраны. В охране, между прочим, были сплошные человеки. Да что там! Включите-ка телевизор, и все сразу станет ясно.
Так что, когда Иван заехал в Москву, чтобы оформить документы и получить причитающиеся ему боевые гроши, остроморденький чиновник пискляво ухмыльнулся ему в лицо, и сообщил, что все документы, а особенно платежные ведомости и наградные листы сожраны крысами, а поэтому, увы, бравому ветерану ничего не причитается. После этого чиновник повернулся к Ивану-воину спиной и больше разговаривать не пожелал.
Напрасно он так поступил. Иван ловко ухватил чиновника за холеный розовый хвостик - предмет гордости последнего и тайных вздохов секретуток разного толка - и с размаху шмякнул об угол тяжелого бронированного сейфа, украшавшего кабинет. Сейф неожиданно открылся, из его черного нутра посыпалась и наградные и подъемные, и боевые. И, что характерно, все в долларах да евро. Иван аккуратно отсчитал причитающуюся ему по праву долю, а остальное прихватил на всякий случай, чтобы поделиться с товарищами. А потом взял, да и выкинул чиновника в окно, словно дохлую крысу, каковой тот, собственно, теперь являлся, и отправился в родной городок Растюпинск. Не торопясь, вышел из офиса, помыл руки в крысином туалете, дивясь нежному запаху, да и пошел себе прочь. И, что характерно, никто ведь его не остановил. Все-таки, побаиваются крысы человека. Так что, может быть, и не все потеряно.
А Иван-солдат отправился к себе домой, в Растюпинск.
Приехав, он обнаружил заросшего бурой щетиной старшего брата и после некоторых колебаний присоединился к нему. Братья всегда и во всем поддерживали друг друга, а уж в запое и подавно.
Сидят, стало быть, братья-братаны в гараже, потребляют спиртной напиток и беседуют за жизнь.
- Хреново, брат, - говорит старший.
- Хреново, - соглашается средний.
- А где-то наш младшенький сейчас? - спрашивает Иван-солдат. - Давненько не виделись, большой, наверное, стал.
- В Москву с гуслями укатил, песни повез, - отвечает Даниил- изобретатель. - Я ему такие гусли спроворил - все в столице так и ахнут! Почище фирменных! Там у него фиброусилитель, уникальная, между прочим, штука, сам изобрел.
- А что еще за фиброусилитель такой? - заинтересовался не совсем пьяный Иван.
- Да фибры души усиливает, - сказал Даниил. - У души, у нее знаешь, фибры такие имеются… Она ими чувствует. Вот и получается, фиброусилитель.
- Жаль, - сокрушается Иван, - а то бы сейчас спели. Пусть и без фибров всяких там, просто хором. Все на душе веселее стало бы. А без младшего нашего, без Васьки-гусляра, и не поется как-то!
- Он, небось, в Москве хорошо устроился, - успокаивает брата Даниил, - Ведь он единственный на всю планету рок-гусляр с фиброусилителем, других нет. У него, наверное, скоро концерт на Красной Площади будет. Хорошо бы послушать, только я теперь в Москву ни ногой! Ничего, по телевизору, небось, покажут. Только телевизор фибры не передает, частотка не та.
- Хорошо бы, - вздыхает Иван. - Хотя бы один из нас в люди выйдет, и то хлеб! А в Москву я тоже не ездок. Помойка она и помойка и есть! Одни крысы кругом.
- Хреново! - соглашается старший.
- Хреново! - подтверждает средний.
День сидят, другой, третий. Вот уже в соседних магазинах спиртное заканчиваться стало, а они все сидят и повторяют:
- Хреново, брат!
- Хреново…
Тут гаражная дверь заскрипела-завыла и отворяться начала.
- Кого это еще несет? - с некоторым трудом выговорил Даниил-умелец. - У нас, вроде, все дома.
И давай щуриться в дверной проем. Глаза-то за время гаражного сиденья от света отвыкли, вот и не видно ничего. Да еще накурили братовья так, что не топор можно повесить, а танк целый. Только не поместится танк в гараже.
- А-а… - промычал Иван-солдат и опять уткнулся мордой в пустую канистру из под самогона. Только гул пошел.
- Вот вы где! - донеслось из-за двери.
И в гараже появился третий братец, Васька-гусляр. И электрогусли, на которых он крутой русский народный рачешник лабал, при нем. Только поломанные. Струны кудрями, дека треснула, и провода из нутра свисают - смотреть противно. А на месте фиброусилителя и вовсе обугленная дыра.
- Ва-асятка! - промычал Иван слегка приподнимаясь над полом. - Ты чо здесь делаешь? Ты же должен сейчас на Красной площади с концертом выступать!
- Это не Васятка, - убежденно сказал Даниил. - Эта его голограмма. У меня на третий день запоя всегда голограммы бывают, а сейчас уже не третий. Какой, кстати?
- Да никакая это не Грамма, видишь, она и не голая вовсе! - Иван попытался потыкать в младшего брата пальцем, но все никак не мог попасть. - Но и не Васька!
Солдат с удивлением рассматривал свой палец, которым так и не попал в вошедшего.
- Вот ироды, нажрались тут без меня, - сказала голая грамма хорошо поставленным баритоном. Пустите меня к столу, я уже неделю не евши и не пивши.
- Не-а, раз жрать просит, значит, определенно Васька, - подумав, заключил Даниил. - Ну, здравствуй, братан. Чего-то ты какой-то потрепанный, и на звезду не похож!
- Да уж, звездануло меня будь здоров! - неопределенно заметил Василий, отложил изуродованные гусли и потянулся к бутылке.
Пока младшенький догонял братьев, разговаривать было не о чем, уж больно далеко ушли Даниил с Иваном. В отрыв ушли, так сказать, то бишь, в запой. И как ни пытался Василий рассказать им что, да как, и почему он сидит здесь на ящике от стеклотары, а не стоит на сцене, гордо потряхивая светлокудрой головой и повелевая восхищенным залом звоном рок-гуслей и нежными вибрациями фиброзвуков - ничего из этого путного не получалось.
На все попытки что-то объяснить, у старших братьев был один ответ, правда, утвердительный:
- Хреново!
Наконец Даниил улучил минутку и вынырнул из сумеречного состояния. Пошатываясь, добрел до захламленного столика в глубине гаража, смахнул с него груду старых бумаг, вытащил маленький железный стул, на котором лежало что-то вроде медной тарелки, скинул на пол пачки пыльных журналов и давай какие-то проводки крутить-скручивать. В темноте да в пыли и не видать - какие.
- Ба, а тут оказывается и радио имеется! - радостно воскликнул Иван, глядя, как брат нетвердой рукой жмет на какие-то кнопки и включает тумблеры. - Ну-ка, братан, слови что-нито веселенькое.
Братан, однако, ничего веселенького ловить не стал, а к удивлению всей компании вытащил из ящика металлическую штуковину, сильно смахивающую на щучью блесну и, к изумлению всей компании, заглотал ее.
- Совсем очумел! - прокомментировал Иван. - Эй, Данька! Ты чего, совсем очумел?
А Даниил, между тем и вовсе распоясался. В самом прямом смысле. То есть, расстегнул штаны и задом плюхнулся на металлическую тарелку, к которой тянулся толстый провод от непонятного прибора. Того самого, который был похож на радиостанцию.
- Тебе что, "по большому" приспичило? - заорал Иван. - Так давай быстро-быстро во двор, пока весь гараж не завалил!
А Василий, тот уже из гаража выскочил и нос зажал - одно слово - интеллигент, мать твою!
Старший брат, между тем, кряхтя, дотянулся до какой-то кнопки и нажал ее. Не с первого разу, конечно, но с третьего попал. Кнопка-то была большая. Специально для таких случаев.
В гараже грохнуло, полетели синие искры, а запах-то, запах!
Запахло мощно, только совсем не так, как того ожидали смущенные Даниловым бесстыдством братовья, да и мы с вами тоже.
Неожиданно запахло, свежо, остро, как после сильной грозы. Озоном. Табачный дым сразу свернулся и мелкой пудрой посыпался на пол. Воздух очистился. У братьев даже в головах прояснилось, но только слегка. А вот у Даниила прояснилось, похоже, совсем, потому как стоял он перед младшими братьями - волосы вздыблены, из ноздрей маленькие шаровые молнии выскакивают, одна рука штаны придерживает, в другой та самая блесна с проводом - совершенно трезвый и даже более того.
- Прошу! - твердым голосом сказал он, и указал на медную тарелку, с которой только что поднялся. - Давайте-ка трезветь, братцы!
Ивану что, солдат, он и есть солдат! Не в таких тарелках-переделках бывал. Поэтому средний брат чиниться не стал, а обтер блесну рукавом, да и в рот сунул. И тотчас же голым задом - хлоп на тарелку.
- Врубай свет, братец! - говорит.
- Погоди немного, - отвечает Даниил, - накопитель еще не зарядился, разряд слабый будет. Вон та лампочка загорится, тогда и включу.
- Ладно, подожду, - Иван поерзал на тарелке и закурил, чтобы времени даром не терять.
Тут лампочка, наконец, загорелась, и Даниил нажал кнопку.
И опять грохнуло. Все прошло как по писаному, только Иван еще и курить бросил, чему, надо сказать был рад, но не очень.
- Эй, Васька, ты где? - заорали трезвые братья. - Давай, присоединяйся! Вместе, так вместе!
- Спасибо, братишки, только я как-нибудь сам протрезвею, без этой штуковины, - прокричал Васька из-за какой-то поленницы. - Не нравится мне такое насилие над организмом, все должно происходить естественным путем, а не…
- Иди, иди, и все будет путём, - Иван выволок Ваську из-за поленницы - тот даже и пикнуть не успел, и нежно, но силком усадил на чудо-тарелку.
- А-а, - начал, было, брат-гусляр, но Даниил ловко всунул в открытый рот блесну-контакт и врубил напряжение.
- П-пух! - раздалось в гараже в третий раз, только немного потише, чем в прошлые разы, видно накопитель все-таки не успел до конца зарядиться, но ничего, подействовало! Василий все-таки помельче старших братьев был, да и в запой ушел последним, так что, не такой уж он и пьяный был. Придуривался больше.
- А что это меня на женщин потянуло, прямо мочи нет? Я же сейчас не пьяный! - ерзая на своем ящике, спросил Иван, когда совершенно трезвые братья прибрались немного в гараже, запойную пыль за дверь вымели и собрались совет держать.
- А это побочное действие прибора сказывается, - объяснил Даниил. - Вот этого самого электроопохмела. Мне его один дружок подарил. Савкин его фамилия. Как-нибудь я вам про него расскажу.
- Так слушайте, братаны, что со мной в Первопрестольной приключилось, - начал рассказывать младший братец, переминаясь с ноги на ногу. Садиться он не стал, сказав, что ему так удобней. И то, правда, в узких джинсах с этим самым побочным эффектом не очень-то посидишь, лучше уж стоя. В общем, приехал я в Москву с электрогуслями, которые ты мне сделал, и начал тусоваться.
- Чего-чего? - хором спросили братья, чего начал?
- Тусоваться, - немного смущенно объяснил младший. - Ну, это значит, по разным местам ходить, где люди собираются, по презентациям, вечеринкам…
- По рынкам и вокзалам, по танцплощадкам, по домам культуры… - понимающе кивнул брат-солдат.
- Да нет, не совсем, - поправил его Василий. - На рынках да вокзалах, конечно, тоже люди, но на тусовки ходят нужные люди. Понимаешь, нужные!
- А все остальные, стало быть, ненужные? - удивился Даниил. - Странно, как-то получается.
- Ну, вообще, нужные люди так и считают, что все остальные, кроме них - ненужные, - смутился брат-гусляр. - Но не в этом дело.
- Ну и начал ты, это, тусоваться, и что дальше? - Даниил покосился на треснувший и даже слегка закопченный корпус электрогуслей. - Рассказывай!
- А дальше, меня заметили. Подошел какой-то странный тип, не то мужик, не то баба, и говорит:
- Клевый у тебя инструмент, только вот играешь ты неправильно. Зажигать надо, а ты не зажигаешь. И чтобы в музыке сексу побольше было. Но что у тебя есть, так это народность! Это может сработать. Так что, поработай покамест с Кощеем Ржовым в группе "Голубые клизмы", будешь своими гуслями народный колорит создавать. И познакомил меня с Кощеем.
- А ты фиброусилитель включал? - спросил Даниил. - Неужели не работает?