Егорыч не стал дожидаться, чем это всё закончилось, и побыстрее покинул душное и негостеприимное помещение. Выйдя на свежий воздух он ещё раз мысленно поблагодарил женщину в светлом костюме, помогшую ему получить полис. Он даже решился купить ей шоколадку, но в последний момент представил, как будет снова продираться сквозь потную и сердитую толпу… "Ладно, в другой раз занесу" - решил он и захромал на троллейбусную остановку.
*****
В дверь позвонили, сначала два раза коротко, а потом длинными непрекращающимися звонками. Егорыч с трудом поднялся с кровати и зашлепал босыми ногами к выходу. Не спрашивая кто пришел (а чего уже ему бояться) Егорыч отпер дверной замок и открыл дверь. На пороге стоял Сергей Никонов - давний и единственный оставшийся в живых друг.
- Петруха, привет! Как жизнь? Проснулся только что ли? Слушай, Натаха ушла к своему буржую, будет не скоро. А я нашел её заначку - она ноль семь в шкафу спрятала. И когда только успела купить? А молчит, как партизан. Дай говорю, соточку - а она: нету! Ну давай, собирайся по-быстрому, пошли…
Всё это Сергей выпалил без остановки, при этом заталкивая Егорыча вглубь комнаты. Егорыч, осовевший и толком не проснувшийся, автоматически оделся и уже через десять минут они сидели на кухне у Никоновых, разливая по стаканам "Столичную". Сергей быстро соорудил закуску из солёных огурцов и жареной картошки. Глядя, как Сергей носится по кухне, Егорыч усмехнулся:
- Серёга, глядя на тебя и не подумаешь, что тебе уж скоро восемьдесят. Я вот так не могу уж, хотя и старше тебя всего на год.
- Эт потому, что Наталья за мной следит. И тебе бы подруга жизни не помешала. - Сергей назидательно поднял указательный палец кверху. Мы ж тебя знакомили - так нет! Понятно, что с Дусей никто не сравнится, но… А-а, давай выпьем!
Водка горячим потоком влилась в кровь Егорычу, затуманивая разум и смывая воспоминания о прошлом и текущие заботы. Он оглядел опрятную кухню - гордость Наташи, и вспомнил свою. Свинарник - это мягко сказано. Каждый раз, побывав у Никоновых дома, Егорыч клятвенно обещал себе придти домой и навести порядок. И каждый раз дальше обещаний дело не доходило.
Сергей посмотрел на часы и сказал:
- Сейчас через пять минут новости будут. Должны рассказать как там дела в Пакистане.
Егорыч недоумённо посмотрел на друга.
- Ах да, у тебя же телевизора нет. Вчера там землетрясение страшное было, уйма народу погибла. Сейчас включим телевизор всё расскажут.
Сергей включил телевизор. Новости ещё не начались, а на экране какая-то женщина вещала журналистке о том, как в Пятикамске успешно заменяются медицинские полисы. Егорыч навострил уши, ведь воспоминания об огромной озлобленной очереди были очень живы.
- И, как вы понимаете, особенное внимание уделяется наименее защищенным категориям граждан - пенсионерам и инвалидам. Медицинские полисы им меняются в первую очередь. И не надо пугаться, что страховые компании - это коммерческие организации. Территориальный фонд отслеживает нарушения правил медицинского страхования и сурово накажет руководителей этих организаций, если они будут задерживать…
Журналистка согласно кивала головой практически на каждое слово своей собеседницы. Когда та закончила говорить, камера переместилась на девушку.
- С нами любезно согласилась поговорить о плановой замене медицинских полисов старого образца исполнительный директор территориального фонда Пятикамской области госпожа Хапутина.
- Во, заливает! - прицокнул языком Сергей. - Наталье её буржуй рассказал, что эта Хапутина сама пришла из страховой компании и вся эта котовасия со сменой полисов - её рук дело. Нам-то с Натальей по буржуеву приказу полисы с доставкой на дом принесли. А ты поменял?
Егорыч, вспомнил седого мужика, хватающегося за сердце. Вспомнил плачущего пацана, лет четырех, дергающего маму за платье и просящегося домой. А его маме в очереди за "розовым пропуском" стоять до вечера, иначе в поликлинику не попадёшь…
- Поменял. Народу там - убийство. Эту директоршу сунуть бы в очередь, пусть бы посмотрела, чего наделала! - прохрипел он.
- Думаешь ей есть дело до нас? - Сергей усмехнулся. - Что мы, что вон эти пакистанцы, которые без домов остались.
На экране шли кадры разрушенных домов, спасатели разных стран разгребали завалы, санитары уносили раненых на носилках и мертвых в мешках. Корреспондент, морщась то ли от пыли, то ли от запаха, рассказывал, как врачи французского передвижного госпиталя всю ночь делали операции, а молодому пакистанцу даже пришили полуоторванную ногу.
- Кстати о ноге! - Сергей сделал многозначительное лицо и поднял указательный палец кверху. - Серёжка-то из шестого дома, инвалид малолетний, ходить сам начал! Представляешь? Самуил рассказывал, выходит малец из подъезда, костылей при нём нет. И сам бодренько так… а ведь он сам без костылей стоять не мог, не то что ходить.
Сердце Егорыча забилось, как птичка в клетке, и дышать сразу стало тяжело. Неужели всё это правда? Неужели мальчишка, который всю сознательную жизнь провел калекой, стал сам ходить?
- Одного я не пойму, ты чего Петруха, совсем сдурел на старость лет? Ты зачем этого Серёжку бил?
Егорыч встрепенулся. Та-ак… опять началось!
- Это кто ж тебе такое сказал?
- Кто, кто… Самуил конечно! Говорит баба Лиза лично видела, да и сама она трезвонит по всей улице.
Егорычу вдруг стало безразлично, чего о нём кто-то думает. Голова от выпитого стала тяжелая, глаза сами собой закрывались. Он невнятно пробормотал:
- Знаешь, Сергей, я его не бил. Я его излечил. А когда это случилось, он почему-то упал. А баба Лиза подумала что я его бью и начала орать на весь двор. Я даже никому слова сказать не успел. Так и ушёл…
Сергей Никонов замер и не шевелился, явно пытаясь осмыслить сказанное.
- Угу. - Красноречиво сказал он. - Понятно. А как ты его вылечил? Таблетку дал?
Егорыч почесал затылок, раздумывая, рассказывать Сергею или нет, потом решился. Он вкратце рассказал про визит свинорылого и про чуждый холод, исчезнувший после применения и более не появлявшийся. Никонов откинулся на спинку стула и облегчённо рассмеялся.
- Ну, Петруха, здоров ты брехать! А я хоть столько лет тебя знаю и то с начала всё-таки купился! Слушай, я знаю что это было! Называется белая горячка!
- Сам ты! "Белий, сапсем гарячий!" - сказал Егорыч, подражая герою "Кавказской пленницы". - Вот погоди, я щас…
Егорыч протянул трясущуюся руку над столом и схватил Сергея за плечо. Кажется неделя уже прошла… Ну да, сегодня же воскресенье. Да, действительно, снова стало появляться чувство прохлады, плавно переходящей в жгучий холод, рвущийся наружу через руку Егорыча. Но, словно некая плотина закрывала выход, и от этого рука Егорыча тряслась, будто осиновый лист. Пьяные мысли разбегались, чужой холод мешал, Егорыч попытался сосредоточиться, но у него это плохо получилось. Он смог лишь он придал направление своему желанию и каркнуть "Желаю…". Додумать Егорыч не успел. Холод вырвался из него и перешёл к Сергею. На этот раз не было ни сияния, ни марева. Просто Егорыч послужил передатчиком непонятной энергии и всё. Скрюченные пальцы старика, держащие плечо старого друга, разжались, Сергей Никонов неожиданно упал с табуретки на спину, словно кто-то его сильно толкнул в грудь, и остался лежать на деревянном полу. Прошло секунд двадцать. Егорыч чувствовал, как его тело снова теплеет, пальцы правой руки, словно после длительного пребывания на морозе, кололи иголки. Сергей всё это время молча лежал на полу, не делая даже попыток пошевелиться. Наконец Егорыч сумел произнести:
- Сергей, ты как?
- Замечательно! - Никонов перевел взгляд с зеленого абажура на Егорыча. - Я трезвый!
Егорыч помог ему подняться, хотя сам еле держался на ногах. Сергей ощупал себя, зачем-то посмотрелся в зеркало, и сказал:
- Я и вправду трезвый, будто и не пил совсем! И ты знаешь, у меня такое чувство, будто у меня ничего не болит. Даже моё ранение ныть перестало.
Сергей опять принялся себя ощупывать, при этом недоуменно покачивая головой.
- Как ты это сделал? А вообще это что было?
- Дык, я ж тебе рассказал. Про кучерявого, про силу, - Егорыч вдруг почувствовал себя смертельно уставшим. - Знаешь, Сергей, я, пожалуй, домой пойду. Что-то тяжко мне…
Егорыч с трудом встал и шатаясь побрёл к дверям. Сергей с застывшим на лице недоумением довел его до квартиры и пошёл обратно к себе. Перед тем, как зайти домой, Егорыч обернулся: Сергей выходя из подъезда всё продолжал трогать то голову, то высохшую со времен фронтового ранения руку…
*****
Через два дня Сергей опять затрезвонил в дверь Егорыча.
- Смотри! - ликующий Сергей прямо с порога протянул Егорычу авоську, в которой виднелся газетный сверток и пакет молока. Егорыч принюхался, склонившись к пакету.
- Вроде пирожками с картошкой пахнет! - неуверенно сказал он. - Наташа что ли напекла?
- Да ты посмотри, посмотри! Посмотри, чем я держу этот пакет!
- Ух, ё-ё… - на большее у Егорыча не хватило слов. У Сергея Никонова правая рука вообще не двигалась ещё со времён войны. Осколками снаряда ему перебило все мышцы и связки, поэтому рука у него ниже локтя высохла и стала как кость: тонкая и негнущаяся. Сколько Егорыч помнил Сергея, а они познакомились уже после возвращения с фронта, тот всегда орудовал левой рукой. Правой же он мог лишь прижать к телу не очень тяжелый предмет. И всё время жаловался, что рука ноет. Сейчас же он стоял и ДЕРЖАЛ правой рукой сетку. Автоматически Егорыч взял сверток и посторонился, давая Сергею войти. Возбуждённый Никонов хватал правой рукой всё, что ему попадалось на глаза. Он сначала переставил с места на место грязные чашки на столе, потом убрал их в раковину, правда при этом уронив одну.
- Ничего, это к счастью. - Кряхтя сказал Егорыч, наклоняясь за осколками. Сергей опередил его, быстро наклонившись, поднял остатки чашки. Опять же, правой рукой.
- Ну чудеса. Когда ты это заметил то?
- Да вот, сегодня утром. Слушай, Петь, а тебе не кажется, что рука потолще стала?
Сергей засучил рукав. Егорыч прищурился - вроде и вправду на руке стали появляться кой какие мышцы.
- Серёга, с тебя бутылка. Это дело надо отметить!
- Петрух, да я тебе не то что бутылку, я тебе ящик принесу! - расчувствовавшийся Сергей и впрямь собрался идти в магазин.
- Да ты что! Перестань! Придумал тоже! - Егорыч примолк, потом добавил: Хотя, ты знаешь, от пары кружек пива я бы не отказался, душа всё равно чего-то просит.
*****
Ещё через два дня в квартиру Егорыча пришла Наташа, жена Сергея Никонова. Начала разговор она прямо в тесном коридорчике, не обращая внимания на предложения Егорыча пройти в комнату.
- Петенька, сколько лет мы с тобой знакомы?
- Много, Наташ, уж и не упомню точно. Что случилось то? Пойдем в комнату, там поговорим. На кухню то… это… того… - Егорыч замялся. - Грязно там.
- Петенька, я к тебе с просьбой пришла. Мне Сережа рассказал, что ты ему руку вылечил, это правда? Я до сих пор сама не своя хожу, ведь он почти всю жизнь одноруким прожил!
- Ну-у, в общем… конечно… если считать, что я… - начал тягуче придумывать ответ Егорыч.
- Ты мне скажи: вылечил ты или нет!
- Ну наверное я тоже имею отношение к тому, что случилось…
- Петька! Скажи да или нет! - в глазах старушки начали появляться боевые огоньки. Егорыч понял, что крутить дальше не получится. Он вздохнул.
- Я. В смысле "да". В смысле, что да, я ему руку вылечил. Ну не то чтобы я, но мне дали силу… или способность… Знаешь, Наташ, объяснять слишком долго. А чего не так? С Сергеем всё в порядке?
- В порядке! - проворчала Наталья. - Скажи, Петюнчик, ты мне зла не желаешь?
Егорыч даже отшатнулся.
- Бог с тобой, Наташ, ты что! Откуда у тебя такие мысли взялись? Да что случилось то?
- А то! Уйдёт теперь мой Серёга "налево", а во всём ты виноват! Раньше то с ним такого не было, а теперь как пить дать уйдёт. А я ж его не удержу!
В глазах старушки начала копиться подозрительная влага. Рот Егорыча сам собой раскрылся. Ну ты посмотри что делается! Опять его обвиняют в том, в чем он не виноват. Сначала этот случай с мальчишкой, теперь Наталья… Видимо, эта чуждая сила не такая уж и хорошая. А с чего он собственно решил, что она хорошая. И как определить степень "хорошести"?
- Да ты объясни мне что случилось?
- То и случилось! - Наталья села на краешек ободранного дивана и вздохнула. - Ты понимаешь, мы же ведь уже в возрасте. В хорошем возрасте. И всю жизнь прожили вместе, всё преодолели. И состарились вместе… А я вчера утром на него смотрю… Господи, я уж лет двадцать этого не видела.
- Чего не видела? Да говори ты толком, не тяни!
Наталья встала и приподнявшись на цыпочки зашептала Егорычу в ухо, словно кто-то посторонний мог её услышать. Егорыч оторопело посмотрел на старушку.
- Неужто прям вот так? Как в молодости, говоришь? А ты чего?
- Чего, чего… Ничего! А он быстрее запахнулся в халат и убежал в ванную. Ой, Петюнчик, Найдёт он себе моложе и уйдёт к другой! Ты чего ему дал? Лекарство что ли какое?
- Тьфу ты, пропасть! Я ж тебе говорю: мне дали способность исцелять. Болезни всякие… Сам я не знаю ничего. Первый раз на Серёжке-инвалиде попробовал, так он и вправду ходить начал. А во второй раз на нашем Сергее. А как это работает и что из всего этого получится, я не знаю.
- И есть он просит по три раза в день, аппетит у него зверский какой-то стал! Петенька, сделай мне так же, как и Сереже. Ведь если он… а я… уйдёт же! - старушка опять начала всхлипывать.
- Ты понимаешь, Наташ, сейчас я не могу это повторить. - Егорыч смущённо почесал затылок. - Смогу я только в воскресенье. Так что, ты уж потерпи несколько дней…
*****
Однако терпеть пришлось не Наталье, а самому Егорычу. За десятки лет своего знакомства с четой Никоновых Егорыч даже представить не мог, какая Наталья, оказывается, настырная. Она приходила к Егорычу домой по два, а то и по три раза в день: то предлагала помочь убраться в его бардаке, то приносила выпечку своего изготовления, а то и просто без повода. Егорыч несколько раз в напрасной надежде прикасался к Наталье, надеясь, что дар к нему снова вернулся, но увы - время ещё не наступило. Егорыч с превеликим трудом дождался воскресенья, разбавляя дни ожидания разливным вином.
В воскресенье с самого утра звонок в дверь вывел Егорыча из состояния похмельного сна, полного головной боли. Само собой, за дверью стояла Наталья, принарядившаяся ради такого случая в какой-то парадный цветастый фартук.
- Заходи! - буркнул Егорыч, щурясь на яркую лампочку в подъезде. - Чаю будешь?
- Петенька, ты ж знаешь, что и чая то у тебя никакого нет! - старушка отрывисто хихикнула. Егорыч вдруг понял, что она на самом деле видимо очень нервничает. Он решил не откладывать дело в долгий ящик и сказал:
- Так, давай, садись на диван, да поплотнее, чтобы не свалиться! - заметив недоуменный взгляд Натальи, пояснил: Ты понимаешь, когда я прикоснулся, Серёга на пол с табуретки полетел! Да и мальчишка, тезка твоего мужа, тоже шлёпнулся. Видимо, оно так действует…
- Оно кто? - шепотом спросила старушка.
Егорыч описал широкий круг рукой и многозначительно произнёс:
- Лечение! Ну, приступим!
В душе Егорыча вдруг проснулся артист. Он поднял вверх кисти рук, пошевелил пальцами, потом их сжал и разжал несколько раз. Сам того не желая, он, что называется, работал на публику. Нужно придать делу более сложный вид, а то - подошёл, прикоснулся… никакого таинства! Наталья так глубоко забралась на диван, что Егорычу пришлось одним коленом тоже залезть на диван, чтобы положить руки на её плечи. Он прислушался к своим ощущениям - да, вот оно, это чувство силы. Ну тогда… не успел Егорыч додумать фразу, как опять неведомая сила выплеснулась из него через руки на Наталью.
Егорычу показалось, что старушку окутало голубоватое сияние, тут же, впрочем, исчезнувшее. Никуда Наталью не швырнуло, она осталась сидеть на старом диване, прижав руки к груди, словно прислушиваясь к тому, что там у неё происходит. Так она и сидела не шевелясь. Егорыч тоже сел на шатающуюся табуретку и молча ждал, что же будет дальше. Наконец Наталья глубоко вздохнула, разгладила на коленях фартук и нетвердым голосом сказала:
- У меня такое чувство, будто я из бани вышла, а до этого месяц не мылась. Точно очистили меня всю! И будто я после этой бани сто грамм спиртяки приняла.
Наталья хихикнула, поднялась с дивана и на негнущихся ногах пошла к выходу. Удивлённый Егорыч тоже засеменил вслед за ней.
- Наташ, давай я тебя провожу. Чего-то ты не очень выглядишь…
- Нет, Петенька, мне очень хорошо! Не провожай, я сама дойду!
И старушка всё той же нетвердой походкой начала спускаться по лестнице. Егорыч проводил её взглядом, пока за ней не захлопнулась дверь подъезда, и вернулся в квартиру. Как же интересно получается: выпившего Сергея неведомая сила отрезвила, а Наталья, сроду не пившая водку, не говоря уж про спирт, стала точно пьяная. Егорыч поморщился - снова заболела голова. За окном опять загалдели мальчишки, игравшие в "слона". Егорыч высунулся из окна и наорал на них. Сверху тотчас высунулась баба Лиза, будто ждавшая, когда же Егорыч подаст голос, и принялась на весь двор отчитывать его, дескать малышам играть негде, а он, ирод старый, только и знает, что кричать… Егорыч в сердцах плюнул, погрозил ей кулаком и захлопнул окно.
*****
Всю следующую неделю Егорыч провёл, запершись в квартире и не открывая никому. Почему-то ему совсем не хотелось видеть людей, особенно чету Никоновых. Хотя и Сергей и Наталья каждый день приходили его проведывать, он упорно не открывал дверь, ссылаясь на "выпитое". Между тем, Егорыч за неделю капли в рот не взял. Первые два дня он пролежал в каком-то ступоре. В среду пришла Наталья и настойчиво начала предлагать устроить генеральную уборку в его "берлоге". Егорыч наотрез отказался и почти грубо выпроводил Наталью. Зато потом он сам решился прибрать у себя в квартире. После трех дней уборки квартирка преобразилась. Конечно, табуретки всё так же скрипели и шатались, посуда оставалась такой же старой и местами потрескавшейся, но по крайней мере квартира больше не напоминала берлогу. Хотя на окна у Егорыча сил не хватило и сквозь запылённые стёкла с трудом пробивался солнечный свет.