- Отстань! - скорее каркнул, чем сказал он.
Да за что же ему достался такой нелёгкий жребий - взвешивать на весах души свою судьбу и судьбу чужого ребенка. Кто же ему дал такое право - решать, будет жить человек или нет?!! Кто они?
- С-суки! Будьте вы прокляты! - прохрипел Егорыч и, сжав правую руку в кулак, погрозил куда-то. Баба Лиза на всякий случай отошла подальше.
И тут у него в груди начал разгораться пожар. Сначала зажгло где-то внутри, потом жжение распространилось до грудины и разошлось направо и налево. Егорыча бросило в пот - он разом взмок. Ему показалось, что ему разрезали грудь и теперь пытаются раскрыть в стороны рёбра, чтобы показать всем, что у него там внутри. Егорыч вспомнил, что Пашка ему перед смертью описывал свои ощущения во время инфаркта - сейчас было то же самое. Он схватился правой рукой за сердце и почувствовал, как накреняется земля и бьёт его, почему-то сбоку.
Вот и всё! - пронеслось у него в туманящейся голове. Последний шанс выжить, вот он, сейчас. Сейчас или никогда! Холод в низу живота не уходил, но он никак не мог затушить пожар в груди - эти две стихии были обе сами по себе в одном теле. Всё, что нужно, это выразить желание и режущая боль пройдёт.
- Хочу… - чуть слышно просипел Егорыч, и сознание его померкло. Испуганная девочка заплакала, пытаясь вырваться - пальцы старика, вцепившиеся в неё мертвой хваткой, оставили на её руке синяки.
*****
Дэйв азартно склонился над голубым шаром и, отчаянно жестикулируя, поддерживал происходящее на детской площадке заштатного российского городка. Прометей тоже смотрел в шар, но молчал. Он уже и сам не верил ни в свои слова, ни в Егорыча, который стал невольным предметом их пари. Когда старик упал, схватившись за сердце, а потом голубой шар залило слепящей волной, выпущенной Егорычем энергии, Дэйв ликующе завопил:
- Вот он, миг торжества! Полюбуйся, Прометей, перед тобой ответ на извечный вопрос! Ты проиграл изначально и этот эпизод - лишь подтверждение! Уж извини, что стервятник будет к тебе наведываться почаще, но, в конце концов, ты должен мне быть благодарен, за доставленное развлечение.
В этот момент глухо сотряснулись стены пещеры и посыпались камешки откуда-то сверху. Дэйв судорожно сжал свою папку.
- Не может быть! Этого просто не может быть! - прошептал он. - Этот алкоголик… Тварь! Сгною! Проказу нашлю! Гнить будешь до гроба!
Голос Дэйва сорвался на визг. В этот момент Прометей понял, что несмотря ни на что, он выиграл. Старик - обычный человек, чей закат уже виден невооружённым глазом, пожертвовал собой, чтобы спасти ребёнка. Прометей выиграл практически стопроцентно-проигрышное пари!
Дэйв продолжал брызгать слюной и от бешенства в клочья разорвал свою папку. Под сводами пещеры раздался гулкий смех титана:
- Ну что, приспешник, иди, передай своим хозяевам, что прав был я! Пока жив хотя бы один такой человек - мне легче переносить пытки, на которые меня обрекли.
Дэйв сделал гигантское усилие и практически успокоился, хотя его волосатое лицо периодически подёргивалось, как от нервного тика.
- Да-а, не ожидал я такой глупости, честно надо сказать. Зря я включил в свой список русских - они странные по жизни. Что ж, придётся похоронить труд нескольких веков и поискать тему для другой диссертации.
Дэйв небрежно пнул обрывок папки. В этот момент послышались гулкие тяжелые шаги и из тумана возникли две человекоподобные фигуры. Прометей, приподняв голову, увидел, что это каменные големы, которых издревле использовали для грязных работ. Дэйв тоже обернулся к ним и махнул рукой.
- А вы тут зачем появились? Ступайте прочь, Мойры почему-то решили благоволить этому отступнику. Эй, вы не слышите, что я говорю?
Големы, не обращая внимания на слова Дэйва, подошли к нему и с неожиданным, для такого неуклюжего телосложения, проворством, схватили его под руки. Сатир отчаянно задёргался, но вырваться из холодных серых объятий не мог. Он вопил и требовал объяснений. Один из големов, гулким утробным голосом сказал:
- Ты проиграл пари. Надо платить!
- Ну и что! Да, проиграл, но ведь по условиям пари, Прометею будет дан отдых от стервятника, на срок оставшейся жизни испытуемого. Я-то тут при чём?
- Стервятник должен есть, - произнёс другой голем.
Прометей усмехнулся:
- Ты глупец, Дэйв, неужели ты думал, что "эти" сделают что-нибудь просто так? Теперь ты на своей шкуре испытаешь их благодарность.
Когда визг сатира и тяжелые шаги големов затихли и в пещере воцарилась тишина, Прометей глубоко вздохнул. Сколько он не увидит стервятника - год, два, пять? Спасибо за это старику, но не так это и важно. Главное, что Прометей был прав тогда, тысячелетия назад, и прав сегодня. Скрежещите зубами, возомнившие себя всесильными, придёт ещё время людей!
*****
В приёмном покое 3-й городской больницы три бабушки шумели на женщину в белом халате.
- Да поймите вы, нельзя туда к нему ходить! Перевели его уже из реанимации в палату восстановления. Нельзя его тревожить, там же и другие лежат. К тому же, даже если бы и можно было - время для посещений только до пяти вечера, а никак не в восемь! Вот через неделю можно посещать будет, тогда и приходите!
- Не могли мы раньше! Пока дети с работы пришли, пока доехали сюда… Да вы поймите, мне его надо обязательно увидеть!
- Говорю же вам, нельзя! Вон идёт заведующий кардиологическим отделением - у него спросите.
Старушки кинулись к молодому человеку в белом халате.
- Товарищ доктор, нам нужно к Фролову попасть, в седьмую! Разрешите пройти, а то ваша церберша нас не пускает!
Врач усмехнулся. "Церберша" покраснела от негодования.
- Всё правильно Антонина Михайловна вам говорит. Нельзя его тревожить пока. И так еле спасли. Хорошо, что машина неподалёку оказалась, вовремя помощь оказали. А вы ему кто будете?
- Соседи мы. Ну хоть меня пустите! - грузная пожилая женщина настойчиво давила на тщедушного врача. - Я ему хоть спасибо за внучку скажу. Ведь обследовали её - нет лейкемии, как не было! Он же её от смерти верной спас! Ну пустите!
- О как! Он что же, чудеса творит, сосед ваш?
- А по-другому и не скажешь! Выздоровела внучка то! И я от радости на ноги поднялась, будто вторую жизнь мне подарили!
- Что ж он себя тогда не вылечит? Ещё бы чуть-чуть, и всё. Организм ослаблен, сердце ни к чёрту! Пьёт, курит. Бросить придётся, если жить хочет.
- Не знаем мы, не может он себя! А он точно поправится?
- Конечно! Через месяц выпустим! Ещё самолично ему спасибо скажете! Не волнуйтесь, он - дед боевой, всю войну прошёл. Мы его подлатаем, будет как новенький! До ста лет точно доживёт!
- Ой, доктор, спасибо! А вы ему передайте пирожков, скажите, тем, что с грибами от Натальи Никоновой, а с мясом - от Елизаветы Николаевны!
- Да вы с ума сошли! Ему нельзя жирное! Он же на диете специальной!
Старушки переглянулись и хором объявили:
- А вы тогда себе возьмите! Ночь-то длинная!
Врач усмехнулся и сказал:
- Спасибо вам, от всей нашей ночной смены! Я ему скажу, что вы приходили. На той неделе к нему ненадолго приходить можно будет.
- Уж вы похлопочите, а то нас кажен день отсюда гоняют! - пожаловалась самая бойкая из старушек. Они ещё немного потоптались и ушли.
Врач достал из кармана пачку сигарет, прочитал на ней "Минздрав предупреждает" и пошёл на крыльцо. Закурив, он полюбовался закатывающимся солнцем, а потом перевёл взгляд на облезлый корпус здания приёмного покоя. Ремонт надо делать, денег в больнице нет, а людей лечить надо каждый день. Чудеса! - усмехнувшись, подумал он. - Мы и сами иной раз чудеса творим, с того света вытаскиваем! А дали бы денег на завершение нового корпуса, который уже десять лет строят, мы бы и не такие чудеса показали бы!
Врач не верил в чудо. Он верил в людей.
*****
Егорыч лежал на спине, вытянувшись в струнку. Боль в груди затихла, но вставать не разрешали совсем. Да и не хотелось - слабость была такая, что даже рука казалась свинцовой - не поднять. Но он не испытывал сожаления от сделанного выбора! Раз в месяц, говорил кучерявый? Пусть будет раз в месяц! И как только выйду, решил Егорыч, первым делом найду того парня, что в автобусе уступал ему место. А потом… потом будет видно!
Егорыч глубоко вздохнул и закрыл глаза. И пить брошу, подумал он, засыпая.