– Не прощу! – категорично ответила свекровь.
И, прежде чем я успела опомниться, мы уже ехали к модистке.
Я-то надеялась, что найду в Марье Алексеевне поддержку своему желанию хранить вдовство не менее трех лет, а нашла ему непримиримого противника. Прочитав мне длинную речь о долге перед Отечеством, старая княгиня принялась вывозить меня в свет. И, хотя траур позволял мне отказываться от танцев, вокруг меня, словно грифы вокруг падали, закружили потенциальные женихи – молодые и старые, военные и штатские – охотники за приданным и за Даром.
Каждый день я теперь приезжала к Марье Алексеевне, чтобы послушать, как она разбирает по косточкам незадачливых претендентов на мою руку.
– Этот петиметр Щеглов за тобой волочиться пытается, – говорила она, – а сам уже еле ноги волочит. А в карманах у него ветер свищет. А красавчик Ложкарёв? Он перед тобой в комплиментах рассыпается, а у самого ручонки подёргиваются, к картам тянутся…
От потока женихов спас меня дядюшка Андрей, Великий Инуктор, чьи запасы амулетов с иллюзиями совершенно неожиданно истощились. Мало того, ему понадобился амулет, вмещающий в себя сразу три иллюзии. Несколько дней я ломала голову, а потом явилась к дядюшке. Принял он меня на удивление быстро.
– Чем порадуете старика, Наталья свет Сергеевна? – спросил он ласково. И в этой ласковости мне послышались раскаты грядущих неприятностей.
– Вот, дядюшка Андрей, – честно глядя ему в глаза, и высыпала перед ним на стол десяток амулетов, заполненных иллюзиями.
– А как насчёт моей второй просьбы? – спросил дядюшка, морщинистой рукой, унизанной кольцами, сгребая принесённое мною. Кольца его, разумеется, тоже были амулетами не из простых. Думаю, что большая часть из них была мальцевскими, то есть, вышедшими из рук Матвея Ефимовича Мальцева, лучшего артефактора Империи.
– Что скажете, Наталья Сергеевна? – спросил дядюшка, постукивая пальцами по столу.
– Это, дядюшка Андрей, – ответила я, сладко улыбаясь, – можно сделать только, если Вы мне дадите основу, которая состояла бы из нескольких независимых частей, являя в то же время собой единое целое. Дядюшка снова задумчиво побарабанил пальцами по столу и ухмыльнулся в седые усы. Затем позвонил в колокольчик и подмигнул поспешно вошедшему в кабинет секретарю.
– Василь Михайлыч, голубчик, пригласите-ка нашего гостя.
Дверь за секретарем закрылась, и тут же открылась, пропуская в кабинет мужчину среднего роста в вицмундире, выдававшем его принадлежность к Тайной Магической Канцелярии. Лицо вошедшего, изящное лицо с правильными чертами, обрамлённое бакенбардами по последней моде, могло бы принадлежать поэту или художнику. Вот только ни художником, ни поэтом красавец в вицмундире не был, поскольку ни за художество, ни за сочинительство чин тайного советника в Тайной Магической Канцелярии не присваивают. Чин тайного советника Мальцев заслужил не сколько своими артефактами, сколько созданием Школы Артефакторики.
Мне доводилось и прежде встречаться с Матвеем Ефимовичем, но знакомство наше было весьма поверхностным.
Войдя в кабинет, артефактор поклонился и поздоровался с Великим Инуктором почтительно, но без подобострастия. А во взгляде, устремлённом на меня, вспыхнул неподдельный интерес.
– Итак, Матвей Ефимович, – произнёс дядюшка Андрей, – я пригласил Вас, чтобы попросить помочь разрешить задачку, загаданную Натальей Сергеевной. Повторите, пожалуйста, голубушка, что вы просили.
– Я просила, – с лёгким вызовом глядя на Мальцева, пояснила я, – обеспечить мне основу артефакта, которая состояла бы из нескольких независимых частей, являя в то же время собой единое целое. Мальцев немного задумался, а потом улыбнулся:
– Через два дня, Наталья Сергеевна, требуемая основа будет у вас.
– Тогда через четыре дня, – просияла я, – амулет будет у Вас, дядюшка Андрей.
Уснуть этой ночью мне удалось не сразу. Мысли мои, стоило лишь немного дать им волю, то и дело сворачивали к Матвею. Знала я о нём не так уж и много. Матвей происходил из старинного дворянского рода, прославившегося в своё время сильнейшими оДарёнными, но ко времени его рождения захиревшего и обнищавшего. Говорили, что у его родителей не было даже денег, чтобы отправить мальчика для проверки Дара. Так что он числился бесталанным до тех пор, пока один из сотворённых им оберегов не попал случайно в руки инуктора, сумевшего оценить вещицу по достоинству. И не поленившегося отыскать её создателя. С того момента карьера артефактора пошла в гору. И теперь среди его заказчиков были Их Императорские Величества, дядюшка Андрей и князь Теплов.
На следующий день я навестила Марию Алексеевну.
– Говорят, Мария Алексеевна, – сказала я свекрови, пребывавшей в удивительно благодушном настроении, – что вы знаете о людях всё, даже то, чего они не знают о себе сами.
– Пустяки, – польщённо отмахнулась она. – Людям свойственно преувеличивать.
– Например, вы можете рассказать даже о господине Мальцеве, – продолжала я.
Услышав мой вопрос, свекровушка подозрительно просияла.
– Хороший вопрос, Натали, но главное вы и сами знаете, – сказала она, подмигнув мне. – Мальцев – жених весьма завидный: оДарённый из старинного рода, денег куры не клюют, да ещё и собой хорош.
– И в чём же "но"? – полюбопытствовала я.
– Какое "но"? – удивилась свекровь.
– Если при всех своих достоинствах он всё ещё холост, значит, знатен, богат и хорош собой, но…
Марья Алексеевна рассмеялась.
– Есть у него "но", не без того, – сказала она отсмеявшись. – Убеждённый холостяк. Считает, что жена будет мешать и отвлекать его от работы.
– Это преступление, – со смешком в тон Марье Алексеевне ответила я, – отвлекать от работы самого Мальцева!
Обещанная основа была у меня в назначенный срок. И доставил мне её на дом лично господин Мальцев. При виде Матвея, входящего в комнату, сердце моё забилось чаще.
– Надеюсь, Наталья Сергеевна, это то, что вы хотели, – сказал он, когда мы, покончив со всеми обязательными приветствиями, перешли, наконец, к делу.
Он протянул мне изящную золотую брошь с малахитовыми вставками. Я осторожно взяла вещицу с его ладони, мельком коснувшись его руки. И почувствовала почти непреодолимое желание провести кончиками пальцев по ладони, подняться дальше по запястью, увидеть, как изменится при этом его взгляд… И поспешила отдернуть руку, пока почти непреодолимое желание не стало непреодолимым.
Я вгляделась в замысловатые завитки, удерживающие малахит. Они были великолепны, но…
– Увы, Матвей Ефимович, вставки слишком близко друг от друга. Боюсь, что иллюзии будут накладываться одна на другую…
И мы погрузились в обсуждение основы, которое плавно перетекло в увлекательную беседу об артефактах и иллюзиях. Наконец, Матвей бросил взгляд на часы, стоявшие на камине, и смутился.
– Кажется, мой визит несколько затянулся.
Я оглянулась и обнаружила, что визит его вместо приличествующих получаса, вместо максимально допустимого часа затянулся почти на два. Хотя мне показалось, что он не затянулся, а пролетел.
– Позволите ли мне начать официально ухаживать за Вами? – спросил Матвей, прощаясь.
И я позволила. А ещё через месяц он сделал мне предложение, которое я с радостью приняла.
– Папенька приехал! – разнёсся окрест звонкий детский голосок. Поразительно, насколько громкой может быть пятилетняя девочка. Адель, всеобщая любимица, с утра крутилась у ворот, чтобы первой встретить отца, возвращавшегося из столицы.
– Папенька! – оглушительный вопль и топот ног свидетельствовали, что семилетние близнецы-сорванцы, Григорий и Денис, покинули классную комнату.
Да и я сама, отложив очередной медальон, к которому привязывала иллюзию, поспешила встречать Матвея. На мгновение задержалась перед зеркалом. Миг, и лёгкая иллюзия скрыла беспорядок в волосах, и "пролила" серебро на синеву рабочего платья, превращая его в нарядное. Секундное дело для Грандмастера Иллюзий, а показываться растрёпой перед любимым мужем незачем. И неважно, что он сам скоро с удовольствием растреплет мне волосы… Я позволила себе улыбнуться, предвкушая, как это будет…
В дверях я почти столкнулась с первенцем. Десятилетний Лёвушка шёл вместе со своим наставником, отставным капитаном Менцевым. Шёл быстро и уверенно, как полагалось идти благовоспитанному юноше.
– Доброго дня, Наталья Сергеевна, – поклонился мне отставной капитан.
– Я сегодня ещё не имел счастья видеть вас.
– Доброго дня, Вадим Сергеевич, – улыбнулась я. – Кажется, я немного засиделась в мастерской.
Менцев практически перестал заикаться, да и от шрама его почти не осталось следа. И это была вовсе не иллюзия, а результат работы целителя: Мария Алексеевна, узнав от меня о бедствующем герое Динской битвы, воспользовалась своими связями в Военном Министерстве и добилась, чтобы из Фондов Министерства были выделены необходимые средства. К счастью, Вадим Сергеевич не знает и никогда не узнает, о той роли, которую княгини Улитины сыграли в его жизни. Иначе его щепетильность не позволила бы мне заполучить такого воспитателя для сыновей.
Я толкнула дверь и вышла во двор, туда, где звенели детские голоса и звучал радостный смех моего мужа. Туда, где уже ждали меня мои ненаглядные.
Завязь III
Быстрый, почти неуловимый взглядом замах и… нож остановился в дюйме от моей груди.
– А где же страх, Таливайдена? – недовольно спросил Аэрт.
– Не успела испугаться, – ответила я. – Попробуй ещё раз.
Охотник расхохотался, заставив порадоваться, что поставленная мною иллюзия тишины ещё действует.
– А ты обещаешь, что испугаешься? – со смехом спросил он.
– Нет, – сокрушённо вздохнула я. – Я слишком верю в тебя… В вас обоих…
– Безобразие, – возмутился Аэрт, но по его лицу расплылась довольная улыбка. – А о новом муже не беспокойся, есть у меня одна идея…
Назавтра я покинула Версаново. И несколько дней, не обращая внимания на сменяющиеся за окном кареты пейзажи, потратила на составление доклада в Тайную Магическую Канцелярию. Я подробно описала происходившее в Версаново, опустив при этом подробности своих ночных похождений с Аэртом. А ещё я включила в доклад воспоминания отставного капитана Менцева и фон Раубена. История о некоем обознике Савельеве, сопровождавшем разведчиков накануне, и чудом уцелевшем в стычке с вражеским разъездом, а после посоветовавшем неопытному коллеге, где лучше расположить лазарет с пострадавшими в стычке, должна была крайне заинтересовать моего начальника. А сведения о некоем томалэ, одержимом Охотником, должны были удивить и заинтриговать его.
Отправив доклад, я не ожидала, что вокруг меня немедленно запорхают вестники с вопросами и требованием подробностей, но их отсутствие на следующий день меня удивило, а ещё через день уже насторожило.
Однако вечером на ближайшей станции меня ждал сюрприз. Лебезящий станционный смотритель препроводил меня к ничем не примечательной двери и испарился. Я толкнула дверь и вошла. Внутри меня уже ждали двое незнакомцев. Точнее, двое хорошо знакомых мне мужчин под незнакомыми иллюзиями.
– Господин Задольский? – сухо спросил один из них, высокий и сухопарый, в вицмундире Тайной Магической Канцелярии.
– Да. С кем имею честь? – так же сухо ответила я.
Тем временем второй достал из кармана изящную табакерку, открыл, повертел в руках и положил её на стол.
– Вот теперь можно и поговорить, – сказал он, присаживаясь напротив меня. – Добрый вечер, Наталья Сергеевна.
– Здравствуйте, Павел Григорьевич, – приветствовала я своего начальника, князя Долгопрядного, тайного советника Тайной Магической Канцелярии. – Здравствуйте, Андрей Николаевич, – коротко поклонилась я коллеге, Мастеру – брежатому.
– Рад видеть вас в добром здравии, сударыня, – продолжал князь. – Похоже, что доклады о вашем магическом истощении были сильно преувеличены.
– Мне повезло, – ответила я.
– Вот о том, как вам повезло, я и хотел бы послушать, – улыбнулся Павел Григорьевич.
И на меня обрушился шквал вопросов. А когда он стих, лицо моего начальника было мрачнее тучи.
– И вы предлагаете, сударыня, арестовать цобермейстера Савельева на основании таких шатких доказательств?
– Нет, – ответила я. – Я предлагаю начать охоту на более крупного зверя.
По мере того, как я излагала план охоты на магов крови, предложенный Аэртом, в глазах обоих разгорался азарт.
– Табор томалэ? Почему бы и нет, – переспросил Андрей Николаевич. – Кто примет их всерьёз?
– Никто не примет, – задумчиво согласился Павел Григорьевич. – В обычном таборе оДарённых нет, а если есть, то гадалки да конокрады.
– И в этом таборе, – с воодушевлением продолжал брежатый, – оДарённых не будет, если не считать одержимого.
– Одержимого не считать, – сказал Павел Григорьевич. – Считать будем только змеев. Думаю, что ради такой охоты князь Теплов расщедрится.
– Ради такой охоты, – усмехнулся Андрей Николаевич, – я и сам тряхну стариной.
Воодушевление моих собеседников можно было понять. Даже самый захудалый маг крови мог устроить локальный Прорыв, ликвидировать который мог только Мастер-брежатый. Но имея в союзниках Охотника, можно было о тварях не беспокоиться.
– А что вы скажете об условии одержащего? – осторожно спросила я.
– Приравнять его присутствие к Дару и пожаловать томалэ личное дворянство? – усмехнулся князь. – Некоторым проще дать желаемое, чем заставить от него отказаться.
– А уж отказать Охотнику… Это даже не самоубийство, – добавил брежатый, – а много хуже.
Князь внимательно посмотрел на меня, заставив покраснеть под иллюзией Тали.
– Но отчего вас, сударыня, это интересует? – спросил он. – Дела ради или по другой причине?
– Оттого, сударь, что отказать Охотнику… Это даже не самоубийство, – повторила я за Андреем Николаевичем.
Свадьба была скромной. И потому, что невеста была вдовой, и потому, что господин Охотников, которому фамилия была пожалована вместе с личным дворянством, не был лицом значительным и не успел обрасти знакомствами в свете. Многие же из моих прежних знакомых сочли неуместным своё присутствие. Зато Марья Алексеевна в своём неизменном вдовьем платье была нашей почётной гостьей.
– Алёшенька хотел бы, – сказала она, и лёгкая тень печали скользнула по её лицу, – чтобы Вы, Натали, были счастливы.
– Я постараюсь, – пообещала я.
Вторая свадьба, сыгранная по обычаям томалэ, была куда более многолюдной и шумной. Здесь пили и пели от души. И звенели монисты, и крыльями взметались пёстрые юбки, и страстью дышал каждый шаг, каждый жест. А потом и я вышла в круг. И горели восторгом глаза Радха, устремлённые на меня. И плыла между нами песня:
Не спрашивай меня, как долго будет сниться
Нам счастья дивный сон: мгновенье иль года?
И будет ли длинна дней наших вереница?
К чему о том гадать? К чему о том гадать?Не спрашивай меня, куда ведет дорога,
И что для нас любовь, проклятье или дар.
Быть может светлых дней осталось нам немного…
Люби, а не гадай! Люби, а не гадай!Не спрашивай меня, забудь свои сомненья
Люби меня сейчас, лаская горячо.
Целуй меня без слез, живи одним мгновеньем…
Пока любовь жива, чего желать ещё?
Примечания
1
Половой – трактирный слуга.
2
Здесь и далее стихи автора.
3
Тарский язык – "мертвый" язык, используемый для ритуалов и общения с обитателями Предгранья.
4
Поставец (устаревшее) – род невысокого шкафа для посуды.
5
Пшют – фат, хлыщ (устаревшее разговорно-пренебрежительное).
6
Меделянин – одна из самых крупных пород собак, существовавшая в дореволюционной России: большеголовая, тупорылая, гладкошерстая; статями напоминает бульдога.
7
Блазн – морок, видение. Здесь – навеянное сновидение.
8
Гран (от лат. granum – зерно, крупинка) – устаревшая единица массы на основе веса среднего ячменного зерна.
9
Кавалерственная дама – титул, получаемый вместе с орденом Святой Екатерины.
10
Батман – отведение и приведение ноги в исходное положение в танцевальном движении.
11
Помпон – шарообразное украшение на головном уборе, этишкет – шнур от верха "уланки" к воротнику.
12
Фанабер – спесивый, чванливый человек.
13
Чичероне (cicerone) – проводники иностранцев при осмотре местных достопримечательностей, памятников и тому подобн.; названы по имени Цицерона (намек на их говорливость)
14
Карт-бланш (фр. Carteblanche) – букв. "белая/пустая карта" – неограниченные полномочия, предоставленные доверителем доверенному лицу при осуществлении какого-либо действия.
15
Манкировать (от франц. manquer), небрежно относиться к кому-либо, чему-либо; пренебрегать чем-либо.
16
Ремиз – штраф за недобор взяток в карточной игре.
17
Гривна – шейная, металлический обруч (из бронзы, железа, серебра или золота), носившийся на шее.
18
Ферт – самодовольный и развязный человек, обычно франт.
19
Гипантий (от греч. "внизу" и "цветок") – часть цветка, особая структура нижних частей покрова.
20
Верста – старорусская мера длины, примерно 1067 м.
21
Брежатый – юридический термин старинно-русского права, обозначающий лицо, коему поручено охранение чего-либо – страж.
22
"Красненькая" – 10 рублей ассигнациями.
23
Науз – оберег в виде узла, завязанного определенным образом.
24
"Радужная" – 100 рублей ассигнациями.
25
Петиметр – от франц. petit-maitre – щеголь (устаревшее 18 век).