"Скажи я "режьте", они так и сделали бы? Боги подлые". - Хватит, солдаты, - произнес он. - Мы, Сжигатели, не поклоняемся Колтейну. Он был просто одним из малазанских командиров. Хорошим, верно; теперь он стоит в тени Дассема Альтора. Среди отличной компании. Возможно, в скором времени среди них появится и Желч.
Беррач хмурился. - Мы не почитаем их память, сэр?
Еж оскалил зубы, и отнюдь не в улыбке. - Поклоняйся кому угодно в свободное время, капитан, но свободного времени у тебя больше не будет, ведь ты отныне Сжигатель Мостов, а Сжигатели Мостов поклоняются лишь одному.
- Кому же?
- Убийству врагов, капитан.
Нечто проявилось на лицах воинов. Они дружно спрятали сабли. Беррач, казалось, пытается что-то сказать, но не может. Наконец он подал голос: - Командор Еж, как отдают честь Сжигатели?
- Никак. А если людям из других частей - вот так.
Беррач широко раскрыл глаза, увидев неприличный жест Ежа, и ухмыльнулся.
Еж повернулся к сержантам, чтобы подозвать их - и увидел, что это уже не серые раздутые мешки. Страх пропал с лиц, осталось лишь утомление - но и оно почему-то стало слабее. Шпигачка и Ромовая Баба снова казались почти красивыми.
"Сжигателей то и дело вколачивают в грязь. А мы встаем. Без геройских поз, просто встаем. Да-а". - Алхимик, - позвал он, - покажи мне новые изобретения.
- Наконец-то, - воскликнул летериец. - Забавно, правда?
- Что же?
- О. Как горсточка хундрилов разбудила вас всех.
- Сержанты были в шоке...
- Командор, вы выглядели еще хуже.
"Ох, возьми меня Худ, не стану спорить". - Тогда говори. Что делают новые долбашки?
- Ну, сэр, вы рассказывали насчет "барабана"...
- Я? Когда?
- Когда напились. Но мне пришло в голову...
***
Двое незнакомцев подошли к стоянке взводов. Навстречу поднялись лица, но глаза были тусклыми. Никому не хотелось, чтобы прервали их жалкую печаль. Не сейчас. Бадан Грук неловко встал на ноги. - Восемнадцатый, что ли?
Сержант, с Генабакиса, глядел на его солдат. - Кто тут остался от Десятого?
Бадан ощутил холод. Почувствовал внезапно проснувшееся, острое внимание всех на стоянке. И понял. Он не особенно тверд, все это знают... так что чего стараться."Но если бы во мне хоть что-то осталось, я сумел бы". - Не знаю, в каких окопах были вы, но мы встретили первый напор. Чертово чудо, что хоть кто-то выжил. От Десятого осталось двое морпехов, и я догадываюсь, почему вы, сержант с капралом, оказались здесь. Похоже, потеряли всех своих солдат.
Тут Бадан помедлил, оценивая действие своих слов. Никакого действия. "И о чем это говорит? Ни о чем хорошем". Он чуть развернулся, махнул рукой: - Там. Вон они, из взвода Чопора. Сержант Чопор мертв. И Ловчий, и Неллер, и Мулван Бояка, а капрал Целуй-Сюда пропала... без вести. Вам достанутся лишь Смертонос и Спешка.
Сержант в сопровождении капрала пошел туда. - Встать, морпехи, - сказал он. - Я сержант Впалый Глаз, а это капрал Ребро. Десятого больше нет. Вы в Восемнадцатом.
- Что? - удивилась Спешка. - Взвод из четверых?
Капрал ответил: - Мы заберем двоих из Седьмого и еще двоих из Пятого взвода Девятой роты.
Досада захромала, встав рядом с Баданом Груком. - Сержант, Смола вернулась.
Бадан вздохнул и отвел глаза. - Отлично. Она тут разберется. - Ему спинной хребет больше не понадобится. Никто никогда не взглянет на него, ожидая... "ожидая чего? Худ знает. Они просто собирают лохмотья. Чтобы сделать коврик". - Он вернулся к угасающему костру, уселся рядом со своими.
"Я повидал достаточно. Даже морпехи не сделают всего ради жалованья. Нельзя умирать ради жалованья. Так что сшивайте новые взводы, как вам угодно. Но сколько вообще морпехов остается? Пятьдесят? Шестьдесят? Нет, лучше растворить нас среди обычных подразделений, словно прокисшую кровь. Видит Худ, меня уже тошнит от этих лиц, от недостатка лиц, которых больше не увидеть. Мелоч. Шелковый Ремень. Накипь, Ловчий, все".
Смола разговаривала с Впалым Глазом, голоса звучали тихо и равнодушно. Вскоре она подошла, присела рядом. - Вести от Горячих Слез. Целуй-Сюда еще не выздоровела. Плохой перелом.
- Они заберут их?
- Кто?
- Тот сержант.
- Да, хотя не "заберут", а "переместят". Слишком мало нас осталось, далеко не разойдемся.
Бадан нашел палку, пошевелил золу. - Что она будет делать, Смола?
- Целуйка?
- Адъюнкт.
- Мне откуда знать? Я с ней не беседую. Никто с ней не говорит, как я слышала - кажется, сейчас всем руководят Кулаки.
Бадан бросил палку, потер лицо. - Нам нужно идти назад, - буркнул он.
- Такого не будет, - отвечала Смола.
Он сверкнул на нее глазами: - Мы не можем просто так собраться и пойти дальше.
- Тише, Бадан. Мы вытащили больше солдат, чем должны были. Нас не так уж размолотили. Рутан Гудд, Быстрый Бен, потом то, что было в авангарде. Все это им помешало. Не говорю уж, что Скрип заставил всех окапываться - без окопов тяжелая пехота не смогла бы...
- Умереть?
- Выстоять. Достаточно долго, чтобы летерийцы надавили на них. Достаточно долго, чтобы все мы успели отступить...
- Отступление, да. Отличное слово.
Она склонилась ближе, зашипев: - Слушай меня. Мы не умерли. Не все из нас здесь...
- Да, нет ничего более очевидного.
- Нет, ты не въехал. Нас победили, Бадан, но мы сумели выкарабкаться даже из этого. Да, может быть, Госпожа и толкала нам удачу со всей дури, может быть, все остальные встали, преградив путь клинкам. Может, они уже успели остыть... как я слышала, Лостара Ииль почти скрылась в облаке крови, и ни одна капля не была ее собственной. Им нужно было подумать. Пауза. Нерешительность. Суть в том, что когда мы начали бежать...
- Они не пошли следом.
- Вот, вот. Могло быть гораздо хуже. Погляди на хундрилов. Шесть тысяч пришло, меньше тысячи ушло. Слышала, некоторые выжившие просятся в наш лагерь. Присоединяются к Сжигателям Ежа. Говорят, вождь Желч сломался. Видишь, что бывает, когда ломается командир? Остальные просто осыпаются прахом.
- Наверное, наш черед.
- Сомневаюсь. Она ранена, помнишь? И Денал ей не поможет. Ей нужно найти особый путь исцеления. Но ты так и не понимаешь. Не ломайся на части, Бадан. Не уползай в себя. Твой взвод потерял Накипь, и всё.
- Неп Борозда болен.
- Он всегда болен. Хотя бы с того дня, как мы ступили в Пустоши.
- Релико кричит во сне.
- Не он один. Он и Большик стояли с тяжелой пехотой, верно? Ну.
Бадан Грук внимательно посмотрел на мертвый костер, вздохнул. - Ладно, Смола. Чего я должен делать, по-твоему? Как мне всё исправить?
- Исправить? Идиот. Даже не пытайся. Не наше дело. Мы не сводим глаз с офицеров, мы ждем указаний.
- Я не видел Фаредан Сорт.
- Потому что ее сделали кулаком. А ты где был? Плевать. Мы ждем Скрипа, вот в чем дело. Когда пройдут переговоры, он созовет нас всех - всех оставшихся из морской и тяжелой пехоты.
- Он так и остался сержантом.
- Нет, он капитан.
Бадан невольно улыбнулся. - Его наверняка трясет.
- Да уж, его танцуют с самого утра.
- Итак, мы собираемся. - Он поднял глаза, встретился с ней взглядом. - И мы выслушаем, что он хочет сказать. И потом...
- Потом... что же, увидим.
Бадан скосил глаза. Тревога снова охватила его вихрем. "Не такого ответа я ждал". - Смола, не отправиться ли нам за Целуйкой?
- О, ей это понравилось бы. Нет, пусть эта телка поварится еще немного.
***
- Это мы были короткими, - сказала Досада.
- Т' о чем?
- Ты понял, Неп. Эти Короткохвостые были слишком высокими. Бить вниз было непросто - им доспехи мешали. Ты же видел нас? Мы быстро учились. Вели войну с лодыжками. Били в пах. Подрезали поджилки. Протыкали чертовы лапы. Мы стали армией мелких псов, Неп.
- Я те не пса, Доса. Я в'лк. Неп В'лк!
Релико подал голос: - Тут ты права, Досада. Мы стали драться низко, так? Прилипали к ногам и делали свое дело. - Эбеновое лицо попыталось изобразить усмешку.
- Я и говорю, - кивнула Досада, зажигая очередную палочку ржавого листа. Она "позавтракала" пятью. Ее руки тряслись. Неровно зашитую рану на ноге ломило. Как и все тело.
Смола села рядом с Мёдом. Сказала вполголоса: - Им нужно набить руку.
Лицо Мёда окаменело. - Держащую оружие руку.
Остальные склонились, чтобы услышать. Смола наморщила лоб: - Да. Капрал Ребро поначалу будет неловким.
- Значит, сержант, - сказал Оглянись, - нас, вроде как, вставят в другой взвод? Или, может, мы, пара оставшихся морпехов, проглотим новый взвод?
Смола пожала плечами: - Это еще не решено.
Мёд сказал: - Не нравится мне, что сделали с Десятым, сержант. Миг - он здесь, еще миг - и его нет. Словно клуб дыма. Неправильно это.
- Впалый Глаз тот еще урод, - согласилась Смола. - Никакого такта.
- Лучше бы все умерли, - вздохнул Оглянись.
- Хватит. Не думай так. Не сейчас. Головы подняли - голов лишились. Потом они навалились на нас. Каждый солдат был сам за себя.
- Но не Скрип, - буркнул Мёд. - Или капрал Тарр. Или Корабб, Урб. Даже Хеллиан. Они приструнили морпехов. Заставили склонить головы, и люди выжили.
Смола отвернулась. - Думаю, слишком много тут болтовни. Раздираете себе раны. Это плохо выглядит. - Она уже стояла. - Мне нужно переговорить со Скрипом.
***
Сержант Урб подошел к Лизунцу. - Взвод, встать.
Мужчина поднял голову, со вздохом встал.
- Собери вещички.
- Слушаюсь, сержант. Куда идем?
Не ответив, Урб двинулся прочь; панцирник тяжело топал в двух шагах за спиной.
Урб знал в лицо почти всех морпехов армии. Его память была отличной. Лица? Легко. Имена? Ни шанса. Ну, сейчас маловато лиц осталось...
Лагерь тяжелой и морской пехоты в полном беспорядке. Дезорганизованный, небрежный. Взводы оставили прогалины там, где обычно располагались другие, погибшие взводы. Палатки перекосились, веревки провисли. Перевязи, побитые щиты и покрытые трещинами доспехи валялись на земле, среди костей родаров и вываренных позвонков миридов. Мелкие выгребные ямы смердели (солдаты жаловались на какое-то желудочное расстройство, но, скорее всего, это были просто нервы, ужасный остаток напряжения битвы). Кислота выживания прожигает себе путь через глотки...
Над их головами размеренным безумием повисло утро, как всегда равнодушное. Небо светлеет, кружатся и зудят мошки, приглушенно мычат животные, которых ведут на бойню. Однако кое-чего не хватает. Не слышно болтовни. Солдаты сели, повесив головы и лишь иногда поднимая пустые, отстраненные глаза.
Все под осадой. На всех давят просветы в кружках, давят груды палаток, скопища ненужных шестов и веревок. Мертвым нечего сказать - но все сидят и прислушиваются к ним.
Урб подошел к одному из таких разорванных кружков сидящих солдат. Они поставили на угли горшок, из него поднимался тяжелый алкогольный запах. Урб присмотрелся. Двое мужчин, две женщины. - Двадцать Второй взвод?
Старшая из женщин кивнула, не поднимая головы. Урб ее помнил. Оживленное лицо... было когда-то. Острый язычок. Малаз или Джаката? Островитянка, это точно. - Встали все!
Он видел на лицах явное недовольство. Вторая, молодая женщина - темная кожа, темные волосы, но удивительно синие глаза - зашлась в ярости: - Отлично, сержант. - Ее акцент был ему не знаком. - Ты только что потерял свой взвод. - Тут она увидела Лизунца, лицо смягчилось. - Панцирник. - Она уважительно кивнула.
Вторая женщина метнула компаньонке суровый взгляд. - Парни, девочки, вы смотрите на Тринадцатый. Этот взвод и Хеллиан, они пили кровь ящеров. Так что все встали, мать вашу. - Она подала пример. - Сержант Урб, я Пряжка. Пришли собирать нас? Отлично, нам пора собраться.
Остальные неловко встали. Однако молодая женщина все еще морщилась. - Мы потеряли хорошего сержанта...
- Который не услышал, как приказали пригнуться, - бросила Пряжка.
- Всегда куда-то не туда нос совал, - сказал мужчина - картулианец с намасленной бородкой.
- Любопытство, - заметил другой солдат, коротконогий и широкоплечий фалариец с волосами цвета алого золота. У него был срезан кончик носа, отчего лицо стало уродливым.
- С элегиями покончено? Отлично. Это Лизунец. Ну, лица я знаю, так что мы знакомы. Назовите имена.
Картулианец сказал: - Жженый Трос, сержант. Сапер.
- Леп Завиток, - отозвался фалариец. - Хирург.
- Целительство?
- Не рассчитывайте. Не здесь.
- Грусть, - сказала молодая женщина. - Взводная колдунья. Почти так же бесполезна, как Леп.
- Арбалеты сохранили? - спросил Урб.
Все молчали.
- Значит, первая задача - пойди в арсенал. Потом назад, вычистить эту помойку. Двадцать Второй распущен. Добро пожаловать в Тринадцатый. Лизунец, подружись с ними. Пряжка, ты теперь капрал. Поздравляю.
Когда все ушли, Урб встал в одиночестве - и долго, не замечаемый никем, смотрел в никуда.
***
Кто-то потряс ее за плечо. Она застонала, перекатилась набок. Снова толчок, еще сильнее. - Прочь. Темно еще.
- Еще темно, сержант, потому что вы завернулись в одеяло.
- Неужто? Ну-ка, сделайте то же и снова поспим. Иди прочь.
- Утро, сержант. Капитан Скрипач желает...
- Он всегда желает. Едва обернутся офицерами, как желают и желают все время. Эй, кто-нибудь, дай кувшин.
- Кончились, сержант.
Она выпростала руку, ощупала грубую ткань на лице, стянула за край. Открыла один глаз. - Не может быть. Иди найди где-нибудь там.
- Найдем, - обещал Увалень. - Как только встанете. Кто-то ходит по взводам, считает. Нам не нравится. Нервничаем.
- Почему? - Одинокий глаз моргнул. - У меня все восемь моряков...
- Четверо, сержант.
- Пятьдесят процентов потерь? Неплохо для вечеринки.
- Вечеринки?
Она села. - Прошлой ночью было восемь.
- Четверо.
- Правильно, дважды четверо.
- Это не вечеринка была, сержант.
Хеллиан пыталась освободить второй глаз. - Не она, гммм? Вот что значит убегать, капрал. Пропустил всё веселье.
- Да, полагаю так. Мы растопили кусок шоколада - думали, вам понравится.
- Та штука? Вспоминаю. Болкандшоколад. Ладно, вон из палатки. Я приведу себя в достойный вид.
- Вы не в палатке, сержант, вы в отхожем месте.
Она огляделась. - Вот откуда запах.
- Никто им не пользовался, сержант. Мы видели, что вы тут.
- Ох.