Камасария поморщилась. Как видно, она не привыкла выслушивать возражения. Но и царь, должно быть, пользовался в деревне большими правами.
Женщина подняла руку и раздраженно щелкнула пальцами.
- Оставьте оружие здесь. - Она указала на землю у ворот. - И идите на правую сторону холма. Там бьет источник. Вы легко найдете его в траве по козьему следу.
Оба, и жрица, и Аристей, церемонно поклонились друг другу, сложив руки у груди, и проследовали в деревню. Чужеземцы же нехотя начали складывать луки и акинаки к воротам. Асандр знаком приказал спутникам оставить при себе короткие ножи, которые легко было спрятать под одеждой. Деревенские женщины вынесли им большие глиняные кувшины для воды. Вскинув их на плечи, морские псы направились по указанной тропинке к источнику.
Когда деревня скрылась за склоном холма, их догнал тот самый мальчик, который уже прибегал к царю в шелковичную рощу. Он прыгал с камня на камень и теперь явно шел с берега от рыбаков, потому что держал в руках две ивовые ветки, сплошь унизанные черными, еще мокрыми бычками. Его бронзовая кожа была покрыта капельками воды, а по бритой голове стекали струйки на лоб.
- Царь велел вам передать, - крикнул мальчик, - чтобы вы не ходили на правый склон. Там вода пахнет серой. Козы не пьют из этого ключа, а людей долго пучит.
- Так зачем же ваша Камасария… - начал было Лисимах, но Асандр живо закрыл ему рот ладонью.
- Куда же приказал идти царь? - спросил он.
- Ниже по склону. К Рогатому камню, - отозвался подросток, ковыряя пальцем в носу. - Там коровий водопой, и хоть вода мутная от глины, зато не вредит ни людям, ни скоту.
- Не верю я ему, - заявил Лисимах, когда мальчик скрылся из глаз. - Как хотите, а вода здесь на вид чистая. - Пираты уже дошли до первого источника. - А что серой воняет, так у нас в горах много таких ключей. И ничего. - Он протянул руку, зачерпнул воду и опустил в нее губы. - Вкус хороший.
- Не стоит. - Асандр без одобрения наблюдал за другом. Ему не понравилось, что трава вокруг источника не вытоптана животными. Козья тропа шла чуть выше него, а потом уводила вниз к другому ключу. "Значит, скот здесь действительно не пьет".
- Ты как хочешь, - вслух сказал атаман, - а мы наберем воды вон там. Коровы не травятся, значит, и нам можно пить.
Вода у скотьего ручья оказалась и правда мутноватой. К тому же в раскисшей заболоченной низине водились гадюки. Их черные лоснящиеся тела то и дело мелькали в грязи. Но пиратам удалось все же наполнить кувшины и двинуться в обратный путь без потерь. Только Лисимах выглядел бледным, то и дело выпускал ручку кувшина и хватался за живот. Наконец Асандр велел сменить его, но не успел шедший сзади пират перехватить тяжелый сосуд, как упрямец тавр грохнул, кувшином о камни тропинки и, не слушая проклятий товарищей, понесся вниз по склону к кустам. Секунду спустя до спутников долетел его удовлетворенный стон.
- А тебя предупреждали, - мрачно заметил атаман. - Теперь вы видите, - обратился он к остальным, - что царь Аристей честен с нами.
Морские псы закивали головами и, посмеиваясь между собой над легкомыслием Лисимаха, пустились в обратный путь. На берегу у лодок их ждали товарищи, вокруг которых толкались рыбаки и любопытные женщины, На песке лежали тяжелые корзины с лепешками и соленой рыбой. Шла бойкая мена. Пираты протягивали вперед медные колечки, кожаные пояса с бляшками и хорошие бронзовые ножи. Асандр подумал: хорошо, что он запретил своим разбойникам нападать на поселок. Здесь нечего взять, кроме еды. А дружелюбие жителей обеспечивало морским псам тайну прибытия в медовые воды Ольвии.
В воздухе запели тоненькие костяные флейты, и два бритоголовых мальчика-служки в потрепанных пятнистых шкурах - явных обносках Аристея - с поклоном передали атаману приглашение царя и главной жрицы явиться сегодня на закате в деревню на пиршество, которое хозяева устраивают в честь окончания зимних холодов.
- Не стоит туда соваться, - сказал на корабле Неокл. - Мало ли что.
- Мед - крепкий напиток, - вмешался другой пират. - Ударит в голову, себя позабудем. А они перебьют нас беспомощных.
- Вряд ли, - сухо возразил Асандр. - У них цветение садов. А мы чужеземцы. Гости. Они зовут нас сами знаете зачем.
Его неодолимо тянуло в деревню. Атаман сознавал, что пошел бы, даже если б вся команда встала против него стеной.
Но таковых не оказалось. Напротив, большинство морских псов давно не встречались с женщинами и ревели, как быки в предвкушении случки.
- Надо быть осторожнее, - гнул свое Неокл.
Но на старческую воркотню кормщика уже мало кто обращал внимание.
- Не ходи, - простонал совершенно зеленый Лисимах. Он скрючился в три погибели и забился на корме за моток каната. - Эти люди не желают нам добра.
"Можно подумать, что мы хоть кому-то желаем добра!" - усмехнулся Асандр.
- Если б ты послушался совета Аристея, - вслух сказал он, - то не мучился бы сейчас желудком и не портил нам настроение мрачными пророчествами.
При упоминании царя тавр так скорчился, словно даже звуки его имени доставляли несчастному жесточайшие колики. Атаман накрыл друга войлочным чехлом от лодки. Он раньше не сознавал, как привык за зиму к этому человеку - своей тени, своему второму "я". Но сейчас тавр только раздражал его навязчивой опекой. "Полежи-ка здесь. А я погуляю, - думал Асандр. - Сам виноват. Тебя предупреждали". Радостное шальное оживление подталкивало его вперед. Он не предвидел в этот вечер ничего, кроме удовольствий.
Деревня была освещена множеством глиняных плошек с овечьим жиром. Каждая из них сама по себе больше чадила, чем давала огня, но все вместе создавали на фоне темной зелени сказочное сияние. Пираты приоделись и шли по холодному песку пляжа, брякая дорогими поясами. Первый и замыкавший держали факелы, чтобы жители заранее знали о приближении гостей. Им навстречу выбежал тот мальчик-пастушок, который передавал предупреждения Аристея. Он оскалился в белозубой улыбке и повел морских псов по дороге между хижинами.
Оказывается, кроме домов, деревня имела еще и обширные помещения под скальным навесом. Большой, чисто выметенный и украшенный свежей зеленью грот, видимо, использовался Для общественных праздников. В нем был установлен длинный стол и скамьи для гостей. Хозяева уже начали вкушать от нехитрого деревенского изобилия, а перед навесом на вытоптанной площадке бил тыквенный барабан с натянутой на него поросячьей кожей, дудели флейты и терлись друг о друга боками два хоровода - мужской и женский.
Гости прошли к столу и были встречены радостным гомоном крестьянок. Раскрасневшиеся, уже отведавшие перебродившего меда хозяйки бойко поглядывали на рослых загорелых чужаков и подталкивали друг друга под локти. На фоне морских псов у здешних рыбаков не было сегодня шанса. Но они и не рвались в бой. Цветение садов - это время, когда хватит всем. Даже с избытком. Пираты приплыли и уплыли, а деревенским трудиться еще не один день и не под одним деревом. Пусть хоть сегодня бабы отпляшутся с кем-нибудь другим!
Постреляв глазами по сторонам, Асандр понял, что драки не будет. Местные настроены благодушно. Его это не удивило. В Апатуре он насмотрелся всякого и знал, когда крестьянин готов постоять за свои права, а когда махнет жене рукой и пойдет домой досыпать. Ведь и днем работа не стоит.
Успокоившись насчет возможных недоразумений, атаман воззрился на стол. Здесь было на что посмотреть, аж глаза ломило! Золотистые лепешки громоздились на плоских подносах, чуть не подпирая своды пещеры. Нарезанные небольшими кусками соты обтекали на блюдах тающим от жара воском. Их надо было есть поскорее. Первая зелень - петрушка и шафран - пучками, как цветы, стояли в скифосах с широкими горлами. Кроме того, на улице жарили козлятину, и готовые куски, срезанные с вертящихся над огнем туш, приносили к столу на огромных, похожих на щиты сковородах. Мясо было сильно нашпиговано чесноком и полито красным перебродившим в уксус вином. В воздухе стоял сытный пьяный запах, и Асандр не знал, от чего больше хмелеет: от еды или питья?
Мед бил в голову и тяжело оседал в желудке. Никогда не пробовавший его раньше атаман не подозревал, как коварен этот напиток. Ноги налились свинцом, голова отяжелела, и Асандр, икая, беспрестанно пытался заставить себя протрезветь. Его морские псы уже плясали с местными вокруг столов. Смех, музыка, обрывки песен сливались в неумолчный гул. В какой-то момент Асандру показалось, что напротив него за столом сидит высокий красивый человек. Совершенно золотой - от длинных солнечных кудрей до ткани свободной неподпоясанной туники. Его лицо, улыбка, взгляд светились теплым согревающим сиянием. А желтые глаза, обращенные к атаману, были полны неизъяснимой печали. Одной рукой он обнимал стройного темноволосого мальчика, другой рассеянно пощипывал струны арфы. Спутник солнечного бога повернулся к Асандру, и тот увидел, что у мальчика снесена вся правая сторона головы.
Такого быть просто не могло! Атаман потер глаза кулаками, и видение исчезло. Вместо него по краю стола переступал через миски и опрокинутые килики белый ворон с пиратского корабля. Он косился на атамана золотым глазом и не клевал остатков пищи.
Все это до крайности встревожило Асандра, он выбрался из-за стола и, тяжело ступая, отправился проветриться на воздух. Ночь была теплой. Шум и гомон остались за спиной. Отлив в кустах, атаман огляделся по сторонам. Многие его головорезы уже разбрелись с подружками по деревенским садам - в кои-то веки послужить Великой Матери.
На дорожке, ведущей к пещере, послышался шорох шагов. Оглянувшись, Асандр увидел царя Аристея. Несмотря на свой сан, а может быть, именно благодаря ему, тот нес целое блюдо новых сот для угощения. Хотя дело происходило в двух шагах от освещенного плошками входа, вокруг никого не было. Внимание гостей и хозяев пиршества оказалось приковано друг к другу. Асандр не понимал, кто толкнул его под локоть. Не слишком уверенным шагом он взобрался на тропинку и преградил Аристею путь. Тот едва не споткнулся от неожиданности. Он чуть не выпустил блюдо, продолжая стоять и удивленно таращиться на возникшую перед ним фигуру.
Атаман плохо соображал, что делает. Ему нравилось, что руки у царя заняты. Нравился тревожный испуганный взгляд, которым юноша скользнул по лицу гостя. Черный Асандр любил чувствовать себя хозяином положения. Любил сознавать свою силу и уступчивую слабость других. Сам от себя не ожидая, он положил ладони на бедра царя и улыбнулся ему улыбкой абсолютного превосходства.
- Кажется, пчелы ночью спят? - сказал атаман.
Лицо Аристея побелело.
- Ты оскорбляешь меня, - холодно отчеканил он.
Асандр развеселился. Вся прелесть ситуации заключалась в том, что царь вполне мог отшвырнуть блюдо и даже дать обидчику по зубам. Асандр не сомневался, что сейчас пчелиный бог справится с ним в два счета, поскольку не пьян, а в себе атаман ощущал хмельную тяжесть и медленность движений. Но он кожей рук почувствовал, что искренне разгневанный Аристей помимо воли потянулся к нему.
Интересно, что он, бродяга, мог дать человеку, у которого есть все, даже личные пчелы? Или царь нуждался в защите от них? Или не от них…
- Убери руки.
Путаные мысли Асандра прервались.
- Убери, - коротко повторил Аристей. - На нас смотрят.
- Пусть смотрят.
Чуть скосив глаза, атаман заметил, как сквозь ветки терновника, росшего у грота, за происходящим молча наблюдает Камасария. Ее взгляд был внимателен и недобр. Кажется, она едва сдерживалась, но и это рассмешило пирата.
- Ночью нет солнца, и ты не вызовешь своих пчел. Моя эскадра самая сильная на побережье. Захочу, и вашей деревни не будет. Кто посмеет мне возразить?
- Я посмею, - тихо, но непреклонно проговорил царь. Он все же отшвырнул поднос и железной хваткой взялся за запястья атамана. - Ты позоришь нас обоих.
Это было сказано так спокойно и твердо, что Черного Асандра точно окатило холодной водой. Он отступил на шаг, мотнул головой, не понимая, что на него нашло, и поспешно двинулся через кусты прочь от пещеры. Его душил стыд. Атаман позволил себе побежать, только когда выбрался на пляж и был уверен, что ничьи глаза не следят за ним из темноты. Заплетающиеся ноги скоро споткнулись, и Асандр упал, зарывшись лицом в холодный, как пепел, песок. Слезы - очень давняя, почти забытая роскошь - подступали к горлу большим комком, но так и не полились из глаз. Асандр чувствовал горячую сухость собственных ресниц и от этого еще больше злился. Облегчения не наступало.
Пролежав так с полчаса, он не то чтобы заснул, а как-то оцепенел. Потом хмельные пары поднялись из желудка, чтоб окончательно завладеть его разумом, и атаман впал в забытье.
Асандр проснулся от холода. Во рту было гадко, точно там напакостили кошки. Тьма стояла - выбей глаз. Тишина полная. Как будто всех вырезали. Поднявшись на локтях, атаман понял, что пещера уже не освещена. Плошки, наверное, догорели, а люди разбрелись кто куда.
Рядом глухо и дружелюбно урчало море. Волна была небольшой, а перед рассветом вообще уляжется, подумал Асандр. Поборов отвращение, он скинул одежду и вошел в воду. Теплая, как парное молоко, она согрела его. Сделав несколько энергичных гребков, атаман вернулся на берег и начал судорожно растираться туникой. Только тут он заметил Аристея.
Царь молча сидел у воды в некотором отдалении от него и глядел на Асандра большими темными глазами.
- Все спят, - наконец сказал он.
- Прости меня, - выдохнул атаман.
- Ничего. - Аристей пожал плечами.
Несколько минут они молча смотрели друг на друга, не зная, что сказать.
- Мне скоро шестнадцать, - произнес царь. - Великий год кончается. Для меня. - Он грустно усмехнулся. - Будет новый охотник за пчелами.
- Я сожалею, - только и нашелся что ответить Асандр.
- Не об этом речь, - вздохнул юноша. - Понимаешь, я всегда был с Камасарией. Она главная жрица. По-другому нельзя. Это может повредить пчелам… Пчелы! Пчелы! - Он раздраженно махнул рукой и показался в этот миг Асандру раскапризничавшимся, готовым заплакать ребенком. - У меня никогда не было… ну ты понимаешь. Даже друга у меня не было! - с гневом закончил он. - Я не могу отвлекаться на людей, я должен контролировать рой. Если бы ты знал, как это тяжело! - Аристей прижал обе ладони ко лбу. - Думать с ними, держать их.
Асандру сделалось нестерпимо жаль его. Действительно ад, не диво, что люди долго не выдерживают такой жизни. Восемь лет - и конец. Этот уже на грани сумасшествия. С детства отождествлять себя с насекомыми! Тут кто хочешь…
- Но ты прав: ночью они спят. - В голосе Аристея почудился вызов.
Атаман поднял глаза и внимательно всмотрелся в бледное лицо юноши.
- А ты правда хотел быть со мной? - с явной запинкой спросил царь.
Асандр не позволил паузе быть долгой.
- Пойдем, - только и сказал он.
Они побрели по берегу к стоявшим в отдалении валунам. Камни на песчаном пляже скрывали и от ветра, и от любопытных глаз, буде такие нашлись бы в поздний час. Аристей прихватил с собой плащ и теперь расстилал его на песке. Руки у него заметно дрожали.
- Почему ты боишься? - спросил атаман. - Разве я могу сделать тебе что-то плохое?
Он потянул широкий царский пояс своего спутника, золотые пластины на нем глухо брякнули, а вслед за этим туника, сама упала на землю, потому что Аристей расстегнул пряжки на плечах. Его смуглое тело поблескивало в темноте капельками пота. Он старался дышать как можно ровнее, и это выдавало его с головой.
Асандр взял спутника за плечи и повернул к себе. Тот был немного выше и тоньше него. Его тело вздрагивало, точно тростник на ветру, и Асандру захотелось сыграть на нем, как на флейте, хотя в обычной жизни он отродясь не брал в руки музыкальных инструментов. Почувствовав это, Аристей скользнул к нему в темноте и сам первый коснулся пальцами губ атамана. Асандр слегка прикусил мизинец царя и уже в следующую секунду перестал сдерживаться.
Его ласки сначала напугали Аристея, а потом юноша сам потерял голову и отказывался искать ее до тех пор, пока рассветный сероватый туман не пополз по берегу, окунув камни в зыбкое молоко. Расслабленные, друзья не желали вставать и погружаться в холод поодиночке. С трудом разорвав греющие объятия они, ежась, пошли к воде. Это было необходимо, чтоб придать себе хоть сколько-нибудь пристойный облик. Но теплая сила не остывшего еще моря вновь потянула их друг к другу, и они снова сомкнули руки, качаясь на слабой прибойной волне.
- Смотри. Там люди, - вдруг тихо выдохнул Аристей в ухо спутнику. Он как раз сидел у него за спиной, обхватив ногами друга за пояс и готовясь вместе с ним подпрыгнуть при следующей длинной волне. - Это за мной.
- Уйдем, - горячо потребовал Асандр, повернув голову и повелительно глядя в мокрое от брызг лицо царя. - Доплывем до кораблей. В таком тумане нас никто не заметит.
Аристей покачал головой:
- Я должен идти. До конца праздников два дня… Неужели ты не понимаешь?
Люди на берегу, перекрикиваясь, звали пчелиного бога. Судя по их срывающимся голосам, они были очень встревожены, даже испуганы.
- Я должен, - с неожиданным ожесточением повторил юноша и, выпустив плечи Асандра, слегка оттолкнул пирата от себя. - Вон твоя лодка. На песке. Незаметно доберись до нее. Я выйду, на тебя никто не обратит внимания.
- Нет. - Атаман попытался удержать руку царя, но тот мягко отстранил его ладонь.
- Да. - Мокрые волосы Аристея больно хлестнули Асандра по лицу.
Царь уже шел к берегу, рассекая опущенными руками спокойную, еле колеблемую прибоем воду. А морской пес все стоял, прижав пальцы к щеке и ощущая тонкую боль от удара.
Потом он поплыл.
Лодка действительно была невдалеке. Нос ее упирался в песок, а корма свободно гуляла вправо-влево по воде. Слишком слабая под утро волна не могла сдвинуть ее с места.
Посыльные на берегу кинулись к царю, обступили его, осыпая вопросами и едва прикрытыми за подобострастием упреками. До Асандра долетели обрывки фраз, брошенных Аристеем в свое оправдание: "Я всего лишь задремал на берегу… Главной жрице не о чем беспокоиться… Чужаки давно уплыли…"
Атаман еще несколько минут видел удаляющуюся спину друга, но потом и она скрылась за плотным кольцом окруживших царя людей. Асандр оттолкнул лодку от пустынного уже берега, впрыгнул в нее и поплыл к темневшим в тумане силуэтам кораблей.
Явление на палубе диеры голого и всклокоченного капитана не вызвало ничьего удивления. После бурной ночи многие пираты добрались до кораблей, кто в лодках, кто вплавь, и повалились спать прямо на досках. Перешагивая через лежащих, Асандр добрался до своей скамьи на носу судна, под которой стоял небольшой дубовый сундук с его вещами. Он уже наклонился, чтоб вынуть сухую тунику, когда почувствовал на себе тяжелый внимательный взгляд. Ему не нужно было оглядываться, чтоб понять, кто сверлит его глазами в спину.
- Отвернись, Лисимах, - коротко бросил он. - Я не люблю, когда на меня, голого, смотрят.
- А когда тебя кусают и облизывают с ног до головы, ты любишь? - раздался сзади враждебный голос.