Они не простили сразу. Афина стукнула копьем о землю, и несколько коров с жалобным мычанием провалились в разверзшуюся трещину. Геро запустила в ближайшую оливу украденной у мужа молнией, и дерево вспыхнуло. Смеясь их бессильному гневу, Афродита прижала к губам яблоко в том самом месте, где его поцеловал пастух, скрепив тем самым их договор.
- Помни, самая прекрасная… - прошептала она, прежде чем исчезнуть.
Феб тоже не стал задерживаться в роще. Зачем? Он видел достаточно, чтоб понять: на Олимпе решено погубить Трою.
Ниже по склону послышались голоса, и Аполлон вороном взмыл над оливами. Он увидел небольшой отряд воинов в легких бронзовых доспехах. Они взбирались по склону, закинув круглые пятнистые щиты за спину и явно не ожидая нападения. Их предводитель - рослый детина в круглом шлеме, украшенном клыками кабана, - вел себя скорее как следопыт, чем как военачальник. Он поминутно нагибался, разглядывал дорогу и время от времени отдавал солдатам приказания то пошарить в кустах, то взобраться на дерево и вытряхнуть старое воронье гнездо. Такое поведение показалось Фебу любопытным.
Между тем с севера к нему приближался крупный орел. Обычно орлы не нападают на "падальщиков", как они презрительно именуют воронье племя. Но этот был исключением. Зевсов выкормыш! Аполлон сразу узнал его. Злобно щелкая клювом, хищник ринулся на солнечного бога. Сомнений не было: Громовержец хватился своих молний и послал орла покарать похитителя.
Должно быть, снизу громадная птица напоминала тучу, закрывшую полнеба. Люди закричали от страха, побросали оружие и кинулись врассыпную. Только командир остался на месте, задрав кверху голову и грозно посверкивая кабаньими клыками на шлеме. Он не стал долго раздумывать, взял да и спустил несколько стрел, а когда те не причинили чудовищной птице никакого вреда, закричал зычным голосом:
- Эге-ге! Пошла прочь! - и замахал руками.
Трудно поверить, но именно эти дурацкие выкрики заставили орла повернуть назад. Любимец Зевса был трусоват, а связываться с живым вооруженным человеком - совсем не то, что клевать печень у привязанного к скале Прометая. Поэтому орел почел за лучшее убраться.
Когда туча рассеялась, ворон вспорхнул на ветку оливы и принял человеческий облик.
- Должен поблагодарить тебя за спасение, - с улыбкой обратился Феб к воину в кабаньем шлеме.
- А? - только и вымолвил командир троянцев, удивленно уставившись на дерево, которое минуту назад было пустым, а теперь качало на своих ветках фигуру в золотом сиянии Феб понял, что парень малость туповат, но добродушен. И надежен, как скала. На выручку ему из всех щелей полезли разбежавшиеся троянцы. В мгновение ока вокруг гиперборейца ощетинился целый частокол пик.
- Стыдитесь, братья, - одернул их командир. - Он нам ничем не угрожает.
- Правильно. Я благодарю за помощь в схватке с орлом.
Копья нехотя опустились наконечниками вниз.
- Я великий бог Аполлон, - сообщил гость, соскальзывая на землю. - Как мне называть тебя, добрый человек?
- Я Гектор, сын здешнего царя Приама, - не сразу откликнулся командир, оценивающе разглядывая гиперборейца.
- А что вы тут ищете? - продолжал любопытствовать Феб, обходя вокруг царевича и прикидывая, что именно Андромаха в нем нашла.
- Да кости моего брата! - безнадежно махнул рукой Гектор. - Все утро потеряли, а их нет как нет. Если ты и правда бог, скажи, где они? - Троянец с надеждой взглянул на Аполлона.
- Должен тебя огорчить, - отозвался тот. - Твой брат жив. К несчастью. Потому что именно он послужит причиной гибели вашего прекрасного города.
- Во-во, - подтвердил Гектор, толстым пальцем стирая пот с переносицы. - И моим родителям то же предсказали перед его появлением на свет. Вот они и отнесли его в страхе на гору. На съедение волкам.
- Какое упущение, - посочувствовал Феб. - Будь я в то время здесь, обязательно сожрал бы гаденыша, пробегая мимо.
- А вчера отцу приснился дурной сон, - продолжал царевич. - Будто мой брат воскрес и въезжает в город на деревянном коне, которого похитил у ахейцев. Мой отец уже пожилой человек, и волновать его нельзя. Вот меня и послали взглянуть, целы ли кости.
- Сожалею, - сухо заметил Аполлон, - но сон вещий. Будут и похищение, и деревянный конь.
- Зачем ему конь-то? - возмутился Гектор.
- Ему низачем, - кивнул Феб. - А вот ахейцам очень пригодится.
- Так где же его теперь искать? - убито спросил царевич. - И что я скажу отцу?
- Он сам вас найдет, - вздохнул лучник. - А чтоб не заставлять тебя сообщать Приаму грустную новость, я пойду с тобой и лично поговорю с царем.
- Буду тебе очень благодарен, - с облегчением вздохнул Гектор. Было заметно, что, несмотря на свой грозный облик, он побаивается старика Приама.
Когда глядишь с горы на реку или крепость, кажется, что до нее рукой подать. А на поверку выходит втрое дальше. Долина лежала под зелеными кручами, как ягненок, прижавшийся к материнскому вымени. Сумерки уже сгущались, а маленький отряд еще не достиг подножия. Гектор приказал сделать привал.
Солдаты шумно ломали ветки и, не скрываясь, разводили костры. Им некого было бояться. Гремели медные котелки, стучали по плоским камням ножи, нарубая кусочками сушеную баранину. Густой дым от сырых прутьев отгонял насекомых. Когда угли подернулись золой, воины положили на них форель, пойманную в ближайшем озерке, и стали ждать, пока ее нежное мясо отдаст сок. Троянцы откупорили амфоры с желтым самосским прошлогоднего урожая. Оно было обманчиво некрепким и пилось легко, быстро развязывая языки. Феб любил находиться в компании расслабившихся людей и играть для них, сам оставаясь трезвым. Так он слышал много интересного, что отнюдь не предназначалось для ушей богов.
- Твой отец уже стар, - сказал Аполлон Гектору, расстилавшему для него на земле войлочную накидку. - Ты хотел бы стать царем?
Руки воина застыли, держась за край плаща. Гипербореец видел, как колыхнулось пламя, отраженное в его широких золотых браслетах.
- Пожалуй, - протянул Гектор. - Да, конечно. Но Приам мудр. Люди любят его. Негоже сыну отталкивать отца от власти.
- Значит, власть не имеет для тебя значения? - уточнил солнечный бог.
- Наверное, - отозвался собеседник, ломая об колено сук и подбрасывая его в огонь. - Я спокойно дождусь своей очереди и сумею приструнить тех из братьев, кому не терпится.
Феб смотрел на царевича, пытаясь увидеть его глазами Андромахи. Да, он должен нравиться. И это справедливо. Гектор принадлежал к тем людям, за которых на поминках пьют даже враги. Такие рождаются раз в столетие, и не от смертных.
Аполлон прищурился. Лет тридцать назад, когда они с Посейдоном подрядились натаскать камней для троянских стен, юная жена Приама, тогда еще царевна, приносила им на стройку еду. Быстроглазая длинноногая девочка. Теперь уже, наверное, старуха. Корыстная, как и все смертные, она любила подарки богов и их ласки.
- Сколько у твоей матери детей? - быстро спросил Феб.
- Девятнадцать, мой господин. И все живы.
"Во как! - хмыкнул лучник. - Мы с Посейдоном, кажется, перестарались. Чей же ты?"
Решить этот вопрос было нелегко. Гектор выглядел крупным ширококостным тельцом с бычьей шеей и упрямым выпуклым лбом. Словом, ничего изящного, что обычно отличало отпрысков самого Феба. К тому же у него была чересчур смуглая, как у островных царьков, кожа. А своей снежной белизной гипербореец очень гордился. С другой стороны, солнечное естество этого молодого бычка было налицо. Оно светилось в его желтовато-карих глазах, выпрыгивало веснушками на нос и отзывалось в беззлобной легкости, с которой царевич обращался с окружающими. Что со своими воинами, что с приблудным богом. Ему каждый был товарищ, спутник и добрый человек.
Бросив гадать, в родстве ли они, Аполлон прислушался к тому, что говорил Гектор. А тот уже давно пустился в воспоминания. Доброе самосское развязало царевичу язык, и теперь он рассказывал, как в юности путешествовал на север по Эвксину и даже добрался до Киммерии.
Лучник зевнул. Иногда скучно быть провидцем. "Вот сейчас Гектор скажет: "Там я встретил одну женщину…""
- Там я встретил одну…
- А ты хотел бы увидеться с ней вновь? - оборвал Феб излияния царевича. Тот как раз говорил, что никогда в жизни не сталкивался с женщиной, которая… которую… за которой…
- Я готов был идти за ней на край света и даже остаться среди этих диких баб! Забыть, кто я такой. Но у них не приняты браки. - Гектор уронил кудлатую голову на свои большие руки и, кажется, всхлипнул.
Аполлон понял, что его собеседник совершенно пьян.
- Это была единственная причина, по которой вы не остались вместе?
- Нет, - признался царевич. Даже пьяный он не умел врать. - Отец прислал за мной. Я нужен был ему здесь. - Гектор снова бурно вздохнул и зашмыгал сломанным носом. - Я думал: исполненный долг утешает совесть. Но не сердце!
- С тех пор у тебя нет женщин? - уточнил Феб.
- Почему же нет? - обиделся Гектор. - Есть. Сколько угодно. Только, - он замялся, - ни одна из них не войдет в мой дом женой. - На его губах появилась кривая усмешка. - Это моя месть. У отца полно наследников. А от меня пусть не ждет законного продолжателя рода.
Гипербореец рассмеялся. Такой здоровенный детина! Лучший из воинов Илиона! А мечтает отомстить старику папаше за свой же неправильный выбор.
- Слушай, Гектор, - прямо сказал Аполлон. - Ну хватит, хватит пить! - Он вылил килик на землю. - А если б я привел к тебе эту женщину сейчас?
Царевич пьяно расхохотался:
- Либо ей уже снесли голову. Либо я уже староват для доброй амазонки.
- А если серьезно?
- Что серьезно? - рассердился собеседник, хватив чашей о камень, от чего дремавшие вокруг воины вздрогнули. - Если б я увидел ее сейчас, - Гектор понизил голос, - я бы пополз за ней на брюхе до ближайших кустов и вывел ее оттуда уже царицей Трои.
- Она, как ты понимаешь, тоже не помолодела, - осторожно заметил Аполлон.
Но царевич явно проигнорировал его последние слова.
- Она и тогда не была красавицей, - брякнул он. - Лягушонок. Лапы длинные, рот до ушей. Целоваться хорошо, смотреть противно.
- Так чего же ты? - не понял Феб.
- Люблю, - веско заключил Гектор. - Уже лет десять как.
"Ну что с тобой делать?" - вздохнул гипербореец.
- Тебе повезло, - вслух сказал он. - Андромаха стала Царицей. И теперь ровня тебе.
Царевич схватил амфору за горлышко и, опрокинув ее дном вверх, вытряс себе в рот остатки вина.
- Ты говоришь, Андромаха царица? - переспросил он, вытирая губы тыльной стороной ладони. - Она может приехать сюда?
- Только если выйдет за тебя замуж, а корону передаст другой.
- Не важно! - Глаза Гектора зажглись торжеством. - Троя может заключить союз с амазонками, и Андромаха войдет в дом моего отца как равная.
- Безмерно рад, - констатировал Феб. - Но должен тебя предупредить: для вас обоих будет лучше, если вы останетесь в Киммерии.
- Почему? - Осоловелые глаза царевича стали круглыми, как у совы.
- Потому что, мой бедный перебравший друг, - усмехнулся Феб, беря Гектора под руки и укладывая на войлочный плащ у дерева, - потому что здесь скоро будет жарковато.
Троянец смотрел на солнечного лучника снизу вверх и едва ворочал языком.
- Тогда мне тем более придется остаться, - пробормотал он.
"Бедный, честный Гектор, - вздохнул Аполлон. - По крайней мере я предупредил".
- Андромаха согласится с тобой, - вслух сказал он. "А сейчас спи, дитя двух богов. Прах в ладонях смертной женщины. Ты слишком пьян. А скоро будешь слишком счастлив".
Когда все уснули, Феб решил осмотреть окрестности. Переместившись к подножию горы, он оказался у горячего источника. Сернистые испарения поднимались от воды к вершинам засохших акаций, покрывая желтые стручки крупными каплями влаги. Воздух был насыщен непобедимой вонью - казалось, что птицы сбрасывают в ручей свои тухлые яйца.
Конечно же, над дырой в земле, откуда шел пар, торчала каменная глыба, отдаленно напоминавшая женскую фигуру. Возле нее молодая жрица резала медным ножом кур. Ветка хрустнула, и Аполлону осталось только придержать рукой челюсть. На мгновение ему показалось, что Афродита ошибается и самая красивая женщина уже живет в Трое.
Царевна Кассандра отмыла от рук кровь и поспешила покинуть горячий источник. Чуть ниже по склону находился другой, со дна которого били холодные ключи. В нем девушка собиралась остудить разгоряченное тело. Здесь воздух был чище, и Аполлон мог дышать, не зажимая нос. Он незаметно подобрался поближе и, укрывшись в кустах, продолжал бесстыдно разглядывать дочь Приама. На пороге пятнадцатой весны ей еще по-детски брили голову, и голая кожа отсвечивала синевой, оттеняя толстую черную прядь, оставленную на затылке. Узкий золотой обруч пересекал лоб, лицо было чистым, как только что снесенное куриное яичко. Длинные миндалевидные глаза, подведенные едва ли не до висков, смотрели по-оленьи боязливо.
В гиперборейце вспыхнул охотничий азарт, он почувствовал, как непроизвольно подбирает живот и хищно высовывает язык. Впервые после гибели Корониды лучник посмотрел на женщину не пустыми глазами.
Тем временем Кассандра расшнуровала тесный открытый жилет из алого хлопка и, дрыгнув разъезжающимися на камнях ногами, сбросила складчатую юбку: пять разноцветных колокольчиков, один за другим. Аполлон облизнул пересохшие губы. Он ощущал, что его сейчас приподнимет над землей и потянет к юной нимфе прямо в ручей. С богами это бывает. Невероятным усилием воли Феб заставил себя остаться на месте. Он вцепился зубами в палец и с удивлением почувствовал на языке привкус крови: волчьи клыки прокусили кожу насквозь.
Девушка выбралась на берег. Бог не позволил ей одеться. Он вышел из кустов и преградил дорогу:
- Здравствуй, Кассандра.
Царевна вскрикнула и прижала пальцы к побелевшим губам.
- Не надо бояться.
Девушка схватила вещи в охапку и попыталась ими прикрыться. Гладкая ткань выскальзывала из ее мокрых ладоней.
- Не надо, - повторил Феб. - Не бойся меня. Я Аполлон, бог солнца. Я тебя не обижу.
- Тогда дай мне одеться. - Кажется, она пыталась рассердиться.
Но гипербореец хорошо ощущал человеческие чувства, сейчас Кассандра была просто растеряна.
- Зачем? Ты так прекрасна.
- Хотя бы отвернись. - В ее голосе звучала обида.
- Чтоб ты сбежала? - Аполлон рассмеялся. - Мне надо поговорить с тобой.
- Я не буду разговаривать голой.
- Хочешь, я тоже разденусь?
Происходящее донельзя забавляло лучника, - Ну уж нет! - Кассандра наконец справилась со своими юбками и, натянув их через голову, лихо перекрутила вокруг талии толстый матерчатый пояс. Получилось кривовато, но и так сойдет. Какой наглец! Он тоже разденется! - Чего ты от меня хочешь?
- Выходи за меня замуж, - брякнул Феб, сам удивившись своей прыти. У него голова шла кругом от ее обнаженной, влажной, вздрагивающей близости. - Иди сюда. Я сделаю для тебя все, что ты захочешь. - Он потянулся к ее плечу.
Звонкая пощечина окоротила гиперборейца.
- Так боги вступают в брак? - Девушка отскочила от него как ошпаренная.
- А чего ты хочешь? - удивился лучник.
- Иди к моему отцу. Попроси руки. Назначь выкуп. Оговори приданое.
Фебу сделалось скучно. Вечно люди приплетают к любви что-то, что выворачивает ее наизнанку. Свой потрепанный скарб, родственников, обязательства…
- А решить это между нами нельзя? - жалобно спросил он.
- Нельзя, - отрезала Кассандра. - Я царевна, к тому же жрица Великой Матери, и не могу потерять девственность, ничего не получив взамен.
- Ты получишь! - уверил ее Феб. - Разве я не красив?
Кассандра с сомнением окинула его взглядом. Лучнику сделалось неприятно от того, что его оценивали, как скотину на базаре. Минуту назад дичь разглядывал он. И вдруг из хозяина положения превратился в просителя.
- Что ты можешь мне дать? - требовательно повторила девушка. Алчный огонек мелькнул в ее глазах.
"Что у меня есть?" - лихорадочно соображал бог. В голову лезли золотые треножники и навязчивые подсчеты мешков с ячменем, ежегодно приносимых в дельфийское святилище. Может быть, ими и следовало поразить воображение Кассандры, но влюбленный Феб решил, что этого недостаточно для настоящей царевны, и предложил ей истинное сокровище.
- Я поделюсь с тобой даром прорицания, - очень тихо пообещал он. - Только, пожалуйста, уступи мне.
Лучник почувствовал, что его колени упираются в песок.
- Сначала дар, - произнесла неумолимая Кассандра, глядя на поверженного бога сверху вниз.
"Все проклятое одиночество, - думал Аполлон. - Сначала Коронида и Асклепий, потом Гиакинф. Не могу же я вечно переругиваться с Марсием! Мне нужен кто-то еще…"
- Хорошо, ты получишь дар, - вслух сказал он. - Но только завтра, на заре. Когда солнце станет подниматься из-за гор, отдавая земле свою силу.
- Вот завтра и приходи, - оборвала его Кассандра. Она уже прекрасно поняла, как вести себя с этим олухом. Он действительно красив, и многие отдались бы ему задаром. Но кто же отказывается от подарков? Во всяком случае, не она! Дар прорицания - это много, очень много. Он сразу вознесет ее над остальными жрицами. Сделает первой среди неравных. И за это просят сущую безделицу. - Приходи завтра, - повторила девушка. - Если ты исполнишь утром свое обещание, в полдень я исполню свое.
Ночи в Трое никогда не бывали тихими. Приглушенно шумел порт, где-то на улице опрокидывались повозки с горшками, лаяли псы, топала стража… Кассандра обычно подолгу не могла уснуть. Но сегодня, устав от впечатлений, она нырнула в сон, как упущенное белье в прорубь. И поплыла по подледным глубинам к самой сердцевине застывшего моря.
По мере того как девушка вместе с потоком других душ приближалась к режущему глаза сиянию, оно все больше и больше походило на солнце. Холодное зимнее солнце в лишенном красок небе. Вдруг длинный белый луч выхватил ее и потянул к себе. Он сматывался в нитку, окручивая девушку, как веретено, и только тут она поняла, что луч бел не от холода, а от жара. Его прикосновения доставляли Кассандре нестерпимую боль, а он все подтягивал и подтягивал жертву к раскаленному кипящему шару, как муху к пауку. В центре светила белой маской красовалось бесчеловечно прекрасное лицо Аполлона. Мертвое. Бестрепетное. Страшное. Солнце повернулось к Кассандре и пожелало отверзть ей лоно для своих лучей. Обнажить, выжечь, лишить воды все, что было темным, влажным, сокровенным. Отнять жизнь.
Девушка закричала и проснулась, обеими руками держась за живот. Он был горячим, точно Аполлон уже поместил туда крошечный раскаленный шарик, который с каждой секундой рос, отвоевывая себе пространство.
Теперь, когда Кассандра знала об истинной сущности солнечного бога, она испугалась. Ей страшно было принять Аполлона, но еще страшнее отказать ему. Он казался безжалостен, как свет, и царевна прокляла себя за легкомыслие. Она еще смеялась над ним! Считала себя хозяйкой положения! Не смертным тягаться с богами. Кто теперь защитит ее?