- Ага, чтоб его сожрали на глазах у Весенней Королевы? Скажи своему хозяину, чтобы за своей женой получше смотрел!
Конечно, он опять наградил меня пинком, на что я и рассчитывал. Я закатил глаза и расслабил мышцы.
Яранса убрала кинжал от моего горла.
- Привести его в чувство? - спросила она на сескаде.
Отшвырнув кесу, я вскочил и вмазал мерзавцу по уху: к этому времени действие сонных чар сошло на нет, а от пинков последние остатки оцепенения с меня слетели. Мой противник тоже умел двигаться быстро и ударил под дых, а я ему - в челюсть, но тут меня снова скрутили и оттащили от него. Кинжал Ярансы надрезал кожу, я замер.
- Благородный дурак… - прошипел придворный, ощупывая сквозь маску левую сторону лица. - Что тебе известно об этом Кирсане с Магарана?
- Ни черта не известно.
Он опять принялся шариться в моих мыслях, и это было намного противней, чем процедура обычного обыска. Я весь покрылся липким потом. Наконец это прекратилось.
- Ничего такого, что искупило бы твою глупость…
Он сделал короткий жест по направлению к двери.
Лайя адресовала ему вопросительный взгляд, указав легким кивком на меня. Я понял, что сейчас мне вынесут и тут же приведут в исполнение смертный приговор. Этот человек безмолвно смотрел сквозь прорези серой маски, и я почти физически ощущал его раздражение. Наконец он с досадой бросил на сескаде:
- Ладно, оставьте его.
И они ушли - так же, как появились, почти беззвучно.
В течение некоторого времени я сидел на полу. Потом встал, спустился, пошатываясь, на первый этаж, миновал полутемный коридор с дверями по обе стороны и ввалился в ярко освещенную кухню.
Вернувшийся из мастерской Петр ужинал, Ева чистила сковороду. Не сказав им ни слова - не было сил - я подошел к буфету, вытащил бутылку фруктового бренди (Ева использует его для пропитки коржей), отвинтил пробку и приложился к горлышку. Выпил до половины, рухнул на покачнувшийся табурет.
- Господи, Петр, он запил! - донесся до меня расстроенный Евин шепот. - Говорят же, что все следопыты рано или поздно спиваются…
В дверном проеме маленьким хмурым привидением возникла Сандра в длинной, до пят, ночной рубашке в цветочек. Она сонно моргала.
- Не бери с меня пример, - посоветовал я заплетающимся языком.
- У тебя шея в крови, - она первая заметила то, на что взрослые не обратили внимания.
- Случайно порезался.
Почему меня оставили в живых? Станут ли они следить за мной, чтобы через меня выйти на Дэниса?
Кирсан вызывает у меня доверие, и я не сомневаюсь, что все будет в порядке. Если б сомневался, не обратился бы к нему за помощью.
Вызвали к Бурхарду.
- Пойдешь в рейс на Сансельбу. Западное направление - самое легкое, там уже сейчас можно проехать. Заодно освоишь новый маршрут. Хватит тебе в городе маяться, - он доверительно понизил голос. - Насчет тебя пришло вчера письмо из дворцовой Канцелярии.
- Жалоба?
- Да не сказать, что жалоба. Написали, чтобы за тобой получше присматривали, а то, мол, нецивилизованный ты очень… Что опять натворил?
- Это не я натворил, а они.
Я рассказал о втором инциденте и заключил:
- В общем, мне наставили синяков, но ребра целы, и я этого типа, который командовал кесу, тоже два раза достал - в челюсть и по уху.
Бурхард задал несколько уточняющих вопросов, а потом сокрушенно вздохнул:
- Болван ты, Залман. Нецивилизованный…
- Это он болван и мерзавец! Меня избили в моем же собственном доме, это подсудное дело.
- Залман, кесу, если ты до сих пор этого не знаешь, подчиняются только одному человеку. Те люди, которые ходят с ними в патрулях, не командиры, а вроде консультантов. Командовать кесу могут другие кесу, и еще один-единственный человек, власть которого они признают. Понял? Только один человек может им приказывать!
До меня начало доходить.
- То есть, вы хотите сказать, это я Властителю по уху съездил?
Бурхард скорбно кивнул, глядя на меня из-под полуприкрытых толстых век.
- Ну, какой же ты после этого цивилизованный?
Я заметил, что сводить счеты с Дэнисом из-за фокусов Эфры - тоже нецивилизованно. Тем более что Властитель, допросив меня, мог убедиться в его невиновности, и все равно хочет его разыскать, чтобы учинить расправу и досадить обнаглевшей Весенней Королеве.
У Бурхарда заскоки Мерсмона вызвали сочувствие, и он битый час стращал меня тем, как нашим ребятам, пока те в рейсах, изменяют жены, и сколько на почве ревности преступлений, и сколько из-за этого мороки для адвокатов компании, а закончил напутствием: "Послушай меня, Залман, не женись, пока не перебесишься".
Западный Лес мало похож на Холодный, который простирается между Кордеей и Лаконодой. Елажника почти нет, зато растет много такого, что даже названия до сих пор не имеет. Я завел отдельную тетрадку, в которую записываю свои наблюдения касательно Леса. Рабочий дневник лучше вести отдельно и с личным дневником не смешивать.
(Этой тетрадки в обнаруженном нами тайнике не было. Видимо, Залман хранил ее в другом месте. - А. Я.)
В окрестностях Сансельбийского архипелага добывают нефть, а на островах вдоль восточного побережья Сансельбы находятся нефтеперерабатывающие заводы-крепости. Половина каравана - бензовозы, туда они шли порожняком, обратно пойдут с доверху залитыми цистернами.
В центре острова Сансельба огромным горбом вздымается к небу гора, на вершине которой даже летом не тает снег. Ее здесь видно отовсюду. В первый день мне это понравилось, а потом стало производить угнетающее впечатление, словно эта гора мне чем-то мешала. Наверное, все дело в отсутствии привычки.
Пока меня не было, Сандре исполнилось девять лет. Эта нахалка намекнула, что на день рождения полагается дарить подарки, хотя я уже привез ей ветку кораллового дерева, которое на самом деле вовсе не дерево, а окаменевший наружный скелет животного из Западного Леса. Оно ведет сидячий образ жизни, питается медузниками и другой мелкой тварью, а после смерти превращается в камень. Ветка разлапистая, темно-розовая.
Кажется, в школе у Сандры все уладилось: с помощью показанных мной приемов она отстояла свое право на независимую политическую позицию.
В столице назревают беспорядки. Некоторые религиозные общины, чьи храмы были разгромлены за оскорбления в адрес Властителя, объявили его исчадием ада. Оставшись без храмов, они ушли в подполье и теперь распространяют листовки с хулой на Мерсмона, а также призывают убивать кесу, поскольку те якобы демоны, и организовать священный поход на Весенний дворец.
Отпраздновали Сандрин день рождения - то есть, он уже был, но она захотела еще раз, с моим участием.
О Дэнисе и Вир ничего не знаю. Хорошо бы Властитель поскорее забыл про Дэниса, за прошедшее время Весенняя Королева наверняка обеспечила ему кучу новых поводов для ревности.
Единоверцы Курконо захватили в плен и убили одну из кесу. Ее сожгли заживо - как "демона".
Властитель потребовал, чтобы ему в течение трех суток выдали участников расправы (их там было с полсотни человек), в противном случае будут наказаны все поголовно приверженцы этого религиозного культа.
Срок ультиматума истекает завтра вечером. Меня уже предупредили, чтобы я в это время находился или в здании Трансматериковой на проспекте Ста Созвездий, или у себя дома, и за порог не выходил. Я сказал, что останусь дома, потому что у меня там родственники с ребенком.
Кесу теперь не ходят по улицам в одиночку.
Не знаю, как звали погибшую. Вдруг это была Хэтэсси? От этой мысли я ночью плакал, как маленький. Наверное, я все-таки любил Хэтэсси, хотя думал, что это не любовь.
В жизни все страшно запутано, и вряд ли можно всех друг с другом примирить, но если б реально существовала возможность избавить и людей, и кесу, и остальных от боли и страданий (чтобы все стали, как Высшие, о которых мне рассказывал Кирсан) - я бы сделал ради этого все, от меня зависящее.
Ну, пожалуйста, пусть это окажется не Хэтэсси!
У меня до сих пор стучат зубы, хотя я не считаю себя трусом, и на нервы никогда не жаловался.
Началось с того, что по улицам пополз туман, темный и текучий, как вода, и в нем что-то мельтешило - зыбкое, студенистое, синевато мерцающее, толком не рассмотришь. Это произошло сразу после того, как истек срок ультиматума. Сумерки еще не сгустились, и вообще этот колдовской туман не имел ничего общего с обычными сумерками.
Мы поскорее закрыли все ставни. Петли у них проржавели, потому что зимой, когда медузники и другая теплолюбивая нечисть не водится, захлопывать их на ночь нет необходимости. Сандра, естественно, рвалась наружу - посмотреть, мы ее не пустили. Сидели вчетвером в холле на первом этаже, и вначале была тишина - гробовая, поскольку машин не слышно, а потом мы услышали крик.
Кричали в той стороне, где находится дом Курконо, и мне даже показалось, что я узнал его голос, он ведь при каждой встрече орал нам с Дэнисом вслед всякие малопонятные гадости.
Кричали долго и страшно, как от невыносимой боли. Я не мог это вытерпеть и хотел туда пойти, но Петр заступил дорогу, я его оттолкнул, а он набросился и сдавил мне шею борцовским захватом, да еще Сандра вцепилась в ногу - как клещ, чуть ли не зубами.
Пока я пытался освободиться - осторожно, чтобы не причинить им вреда - Ева суетилась вокруг и уговаривала: мол, соседа я все равно не выручу, и меня самого за компанию убьют. Будь это враги, я бы в два счета их раскидал, но тут я был очень ограничен в своих возможностях.
Они меня, полузадушенного, отпустили, когда крики затихли. Я увидел, что у Сандры вся мордашка заревана.
Выждав еще с полчаса и убедившись, что в окрестностях опять стоит мертвая тишина, мы с Петром взяли оружие (револьверы, я также захватил на всякий случай боевой меч, а он - плотницкий топор) и пошли посмотреть, что случилось.
Стемнело, в придачу воздух был какой-то мутный. Видимо, тот туман все еще не рассеялся. Иногда мелькали призрачные подобия медузников, рыб, амеб, я предположил, что все это Соглядатаи Властителя.
В доме Курконо во всех окнах горел свет, входная дверь была распахнута настежь. То, что от него осталось, лежало на залитом кровью полу в скромной гостиной, под висевшим на стене крестом с распятым Богом. Сдернув со стола скатерть, я прикрыл тело.
По-моему, Курконо и ему подобные на самом деле служат дьяволу своей религии, а не Тому, кто распят на кресте, хотя сами, понятное дело, думают обратное. Но все равно я попытался бы его спасти, если б успел.
Потом мы сходили проведать Доротею с ее детьми и, убедившись, что с ними все в порядке, вернулись домой.
Не знаю, почему меня так знобит. Растерзанные трупы я и раньше видел - и в Лесу, и в городе. Может, это из-за того, что я выходил из дому, когда стоял насланный Темным Властителем колдовской туман?
В Танхале убито несколько сотен человек. Мерсмон утверждает, что он расправился только с религиозными фанатиками, совершившими варварское жертвоприношение, и цивилизованным гражданам ничего не грозит.
Меня вызвал Бурхард, показал очередное письмо из дворцовой Канцелярии - якобы во время карательной акции я "шатался по улицам" - долго тряс кулаком у меня перед носом и пообещал, что в следующий раз посадит под арест.
Те призрачные создания, плававшие в тумане, точно были Соглядатаи, иначе откуда бы кто-то узнал, что мы с Петром ходили в дом Курконо?
Когда Темный Властитель во время той милой беседы рассказал мне в промежутках между пинками, что колдуны ставят эксперименты на людях - он знал, о чем говорил. Плод его собственного эксперимента уже несколько суток болтается по Танхале, пугая прохожих, и успел получить в народе прозвище Ушлеп.
Мы с Сандрой ходили покупать пастельные мелки для уроков рисования, еще взяли в кофейне на Шахматном бульваре свежих булочек с марципанами - и на обратном пути нарвались на эту тварь.
Уже стемнело, над крышами висела, как на картинке, круглая луна, слякотные улицы были залиты светом фонарей (Темный Властитель даром, что Темный, а ночное освещение в Танхале наладил, чего никак не могла добиться от муниципальных служб Зимняя госпожа). Прохожих было не особенно много - большинство боится кесу и старается по вечерам не гулять, это мы с Сандрой такие отчаянные, что нам все нипочем. Трамваи стояли понурой вереницей, так что мы пошли пешком. Думали, скоро доберемся до дома, поужинаем нашими любимыми булочками…
Ушлеп объявился, когда мы свернули на улицу Зрелости. Из-за угла ветхого дома с лепными медальонами на фасаде высунулось огромное - вдвое больше обычного человеческого - мучнисто-белое лицо со скошенным лбом и толстыми вывернутыми губами.
- Дай! - протянуло оно гнусаво. - Дай, вля, хавку! Шамать!
Сандра, вначале судорожно вцепившаяся в мою руку, первая поняла, что это создание имеет в виду.
- Он наши булочки хочет! Не отдавай ему, они же наши!
Ушлеп выдвинулся из-за угла целиком и загородил нам дорогу. Ростом под два метра, голый, весь покрытый гусиной кожей, с тяжелым отвислым брюхом. Я уже знал о нем из газет и от Доротеи, собирающей где попало всякие тревожные новости, и был в курсе, что пули его не берут.
- Иди, вля, на ху! - прогнусавил он с угрозой. - Давай хавку!
- Умеешь быстро бегать? - спросил я у Сандры.
- Ага.
- Тогда побежали!
Громоздкая, неуклюжая, словно слепленная из сырого теста тварь передвигалась скачками, как жаба, разбрызгивая подтаявшую снежную кашу. При каждом прыжке рыхлые белые телеса тряслись. Булочками пришлось пожертвовать, но Ушлеп не отстал. Возможно, он думал, что у нас есть еще. Сандра начала выбиваться из сил, а если бежать домой - он следом за нами вломится в дом… Я разрядил в него свой револьвер под восторженно-подбадривающие вопли спутницы и убедился, что он и вправду неуязвим.
- Побежали в мою школу, - тяжело дыша, предложила Сандра.
- И не жалко тебе школу?
- А у нас там помойка на заднем дворе… С картофельными очистками и выброшенной овсянкой, которую на обеде не доели… Может, ему понравится…
Мы рванули по грязным пустынным улицам к школе.
Эта малявка оказалась права. Ушлеп принюхался, потом засунул голову в бак с пищевыми отходами и принялся, с чавканьем и довольным сопением, поедать содержимое, а мы поскорее ретировались.
- С меня шоколадка, - сказал я Сандре, когда мы, с ног до головы заляпанные грязью, поминутно оглядываясь, шагали по направлению к дому.
- Две, - поправила она. - За выносливость и за интеллект.
На Халцедоновой набережной, возле канала с плавающей в черной воде луной, навстречу попался смешанный отряд из кесу и полицейских.
- Вы Ушлепа ищете? - крикнула им Сандра. - А мы-то знаем, где он - около моей школы на помойке! Он за нами гонялся, мы его туда заманили! Вам надо его помоями за город выманить, и подальше, чтоб не вернулся!
Из сегодняшних газет я узнал, что они так и сделали, так что Мерсмону следовало бы прислать Сандре шоколадный торт.
Но хотел бы я знать, над кем и с какой целою он поставил такой идиотский и жестокий эксперимент?"
* * *
- Тут написано, что Ушлеп под два метра ростом, а ведь он больше…
- Вырос за эти годы, - объяснила Сандра. - Он постоянно растет.
Она со вчерашнего дня выглядела злой.
- У тебя какие-то неприятности? - осторожно поинтересовался Залман.
- У всех неприятности. Вересмар подписал новый закон о высшем образовании. Теперь чтобы куда угодно поступить - хоть в университет, хоть в медицинскую или художественную академию - надо год провести в военном лагере, удовлетворительно сдать все нормативы и представить подписанную командиром характеристику, подтверждающую, что боевой дух у тебя на высоте. Без этого не допустят до вступительных экзаменов. Лидия собиралась в университет, а теперь - хрен, даже моя протекция не поможет. Вересмар этот…
Слушая ее пожелания в адрес Осеннего Властителя, Залман в смущении уставился на распечатку дневника.
Глава 11
"Западный Лес кишит личинками, поедающими древесные побеги и друг друга. Пока тянулась долгая зима, я успел позабыть о том, что Лес - густонаселенная территория. Каждый раз, когда времена года меняются, как будто попадаешь в другой мир.
На Кордее тоже перемены. За время рейса антимерсмонианская коалиция (это лесная пехота во главе с Келлардом, Народная Повстанческая армия, несколько религиозных общин, пострадавших от Мерсмона, а также политические партии, после разгона парламента потерявшие прежнее влияние) при поддержке Высших захватила столицу. Темный Властитель со своей темной гвардией ушел в Лес, куда-то на юг.
В Танхале были уличные бои, одно из зданий Весеннего дворца наполовину разрушено, а башня Пробуждения почернела от копоти - Сандра говорит, она пылала ночью над городом, как чудовищный факел. Священники из коалиции утверждают, что Весенний дворец теперь проклятое место, поэтому после окончательной победы придется построить новый.
Кроме обычных перестрелок, баррикад и взрывов имела место магическая драка между Высшими и Мерсмоном. Почти на протяжении двух суток Танхала была погружена в туман, искажавший и звуки, и очертания предметов, в нем копошилась всякая призрачная нежить. Повсюду скисало молоко, перегорали электроприборы, люди испытывали беспредметную тоску или беспричинное раздражение. Лампы и оконные стекла разлетались вдребезги, а домашние цветы превращались в нечто странное - например, в мясистый крапчатый шар, издающий низкое, наводящее ужас гудение, как произошло с Доротеиным алоэ. Но это были, по словам Кирсана, побочные эффекты.
- Мерсмон - очень сильный маг, - подытожил он, озабоченно щуря блестящие черные глаза. - Высшие смогли всего-навсего выгнать его из Танхалы. Все это время он искал меня, из-за вас он стал моим врагом. Залман, ты должен доплатить мне за риск.
Я доплатил, сколько он сказал, и остался почти без денег. Ничего, скоро получка. После этого Кирсан исчез, прихватив с собой бывший алоэ - Доротея рада была отдать мутировавшее растение в хорошие руки.
С Дэнисом все в порядке, он чувствует себя даже лучше, чем большинство танхалийцев. Когда творилась вся эта чертовщина с туманом, он был каменной статуей и ничего не ощущал, не думал, не помнил, даже не дышал. Его словно бы не существовало, и только поэтому, как объяснил Кирсан, Мерсмон не смог его найти.
В этом превращении живого в неживое есть что-то кошмарное, оно вызывает у меня почти животную панику. Но это, конечно, лучше, чем быть растерзанным и съеденным.
Наверное, Слейгриц сейчас тоже статуя. Трибунал коалиции заочно приговорил его к расстрелу, и его объявили в розыск, а найти не могут. У компании наверняка есть свои штатные колдуны, так что он стоит, окаменевший, в какой-нибудь кладовке или даже в несгораемом сейфе - до лучших времен.
Сандра после колдовского тумана хворала, как многие дети, но уже пошла на поправку и принялась за старое: вовсю шпионит за нами. Когда я рассказывал Дэнису, как Мерсмон меня допрашивал и рылся в моих воспоминаниях, она сидела в стенном шкафу, только не на нижней полке, а на третьей снизу, которая в результате хрустнула под ее весом.