- Что ты здесь делала? - спросил я, убедившись, что серьезных ушибов негодяйка не получила.
- Это правда, о чем ты говорил? - мой вопрос она проигнорировала. - Что кто-нибудь может без спросу читать чужие мысли, и мои тоже?
- Правда. Но я, вообще-то, хотел бы знать…
- Я запрещаю читать мои мысли! - ее круглое личико гневно раскраснелось, кулачки сжались. - Запрещаю всем без исключения, категорически, окончательно и бесповоротно! Мои мысли читать нельзя, это навсегда ЗАПРЕЩЕНО!
Она перевела дух и добавила, сердито и негромко:
- Вот так вот.
Вир тоже появилась. Она вступила в Народную Повстанческую армию, ходит в пятнистой форме с лейтенантскими погонами, и вдобавок постриглась под ноль. Мне жаль ее пышных русых волос, они были красивые.
- Кстати, извини за подбитый глаз, - я постарался, чтобы это не прозвучало, как издевка. - Не нарочно, честное слово. Я думал, обыкновенный медузник.
- Какой глаз? - она изобразила удивление. - Какой медузник?
- Придорожная гостиница "Голодный грузовик" между Юлузой и Таммой, - напомнил я. - Вечер. Медузник-Соглядатай.
- Тебя, Залман, куда-то не туда заносит, - Вир продолжала разыгрывать искреннее недоумение. - Набрался ты, что ли, в этой гостинице?
- Не хочешь сознаваться - не надо, мое дело извиниться.
- Не понимаю, что ты городишь!
Она выразительно пожала плечами с новенькими лейтенантскими погонами. Я и не думал, что она способна на такую убедительную игру.
Вир еще сказала, что последней каплей, переполнившей чашу терпения Высших, стал Ушлеп. Мол, все остальное еще можно понять, если посмотреть на вещи с точки зрения Мерсмона, а Ушлепа ему не простят, это ни в какие ворота не лезет, этого он не должен был делать.
- Почему? - спросил я, когда она умолкла. - То есть, почему именно Ушлеп? Кем он был раньше?
- Обыкновенным дебилом, - Вир недовольно поморщилась, словно я задал неприличный вопрос. - Темный Властитель уничтожил его семью, когда мстил за убитую кесу, это были очень религиозные люди.
Я так и не понял, почему это преступление Мерсмона возмутило Высших больше, чем все остальное, но Вир на мои дальнейшие вопросы отвечала неопределенно и уклончиво, и ровным счетом ничего не объяснила.
Среди ее друзей, с которыми я не знаком, есть кто-то из Высших. Мне не нравится, с каким подобострастным восторгом она об этом говорит: словно двадцатитрехлетняя Вир превращается в маленькую девочку, но не такую, как нахалка Сандра, а в образцово-послушную, безоговорочно принимающую правоту старших, взирающую на них с благоговением снизу вверх. Причем обо всех, кто не принадлежит к числу Высших, она теперь отзывается пренебрежительно, это мне тоже не нравится.
Похоже, я начинаю в ней разочаровываться, и от этого мне грустно.
Подрался с лесными пехотинцами. Убедился, что я круче (их было трое). Нас всех забрали в участок, но меня скоро выпустили, потому что с полицейскими я не дрался, и Трансмать за меня поручилась.
Когда рассказал об этом Вир, она была и довольна, и недовольна. Я все еще ее парень, и ей приятно было узнать, что я в одиночку отлупил троих, но с другой стороны, ей обидно, что какой-то штатский одержал верх над предметом ее восхищения - лесной пехотой.
Ее раздирали противоречивые чувства, и в конце концов она буркнула:
- Наверное, это были новобранцы. Так им и надо, раз не тренируются как следует!
Вир показала мне татуировку на правой лопатке: "СМ!" - это значит "Смерть Мерсмону!" Две корявые синие буквы и жирный восклицательный знак на нежной девичьей коже.
Я не стал говорить, что напрасно она изуродовала себе спину: все равно дело сделано, а сводить татуировку - занятие хлопотное.
Сейчас такая мода. Точнее, мода плюс идеология. Вир настаивает, чтобы я тоже сделал "СМ!" - но я сказал, что не буду. Во-первых, у меня и на спине, и на груди, и на руках полно шрамов - я получил их в Лесу, в разное время и при разных обстоятельствах. Во-вторых, не хочу. Татуировка - это символ. Те, кто в антимерсмонианской коалиции, придают символам какое-то непомерное значение.
Я не сторонник Темного Властителя, но быть вместе с его противниками мне тоже не хочется. Я пока еще не понял, почему. Надо об этом подумать.
Утром к нам прибежала Калерия, дочь Доротеи - рыжеволосая девушка с нервным миловидным лицом, та самая, что работала в Весеннем дворце.
- Залман, идемте к нам! - выпалила она, задыхаясь. - Скорее! У нас личинка бегает, мама от нее на стол забралась!
Я схватил меч, и мы побежали к старенькому кирпичному особняку Доротеи. Трое-четверо обитателей Картофельного переулка, кто с помойным ведром, кто с хозяйственной сумкой, остановились, провожая нас взглядами. Картинка та еще: растрепанная девушка в наброшенном поверх ночной рубашки расстегнутом пальто и я с дуэльным мечом, поблескивающем в сером утреннем свете.
- Подожди-и-ите меня! - тоненько крикнули позади.
Я ворвался в дом первым, оставив позади и Калерию, и увязавшуюся за нами Сандру. Посреди холла у них стоит большой овальный стол, накрытый вишневой скатертью с кистями, на нем-то и сидела Доротея, прижимая к себе скулящего щенка таксы, а личинка носилась вокруг, дробно топоча по паркету.
Щетинистая колбаса почти метровой длины, тусклые фасеточные глаза, мощные жвалы. Личинка шмыргалей. После двух ударов - в двигательный и дыхательный центры - она издохла на месте. Никто не убедит меня в том, что огнестрельное оружие в таких случаях эффективней холодного, а спецы из Санитарной службы, когда приезжают по вызовам, стрельбу устраивают, как в тире, да еще гордо объясняют: "Работа у нас такая!"
- Из-за плиты выскочила! - всхлипнула на столе Доротея. - Там в стенке дыра… Чуть за ногу не укусила! Я как закричу, а она как шарахнется!
Такса жалобно взвизгнула и лизнула ее в нос.
Я осмотрел дом и обнаружил еще кое-что интересное, готовое выйти из спячки. На чердаке нашлась куколка медузника, похожая на морщинистый лакированный стручок, и несколько гладких полосатых орехов величиной с кулак взрослого мужчины - не знаю, что собиралось из них вылупиться. Перебитых тварей сложил в мешок, отнес на помойку, и соседи опять провожали меня встревоженными взглядами. Сандра бегала за мной, как хвостик, давая полезные советы из школьного курса по весенней санитарно-бытовой профилактике, а потом Доротея усадила нас за стол.
В гости к Калерии пришла ее подруга Инара, села пить чай вместе с нами. У Инары иссиня-черные волосы и красиво подведенные раскосые глаза, она тоже была служанкой в Весеннем дворце, причем уже после окончившегося провалом келлардовского штурма.
- Да, там было жутко, но платили хорошо, а я должна кормить себя и родителей, - объяснила она холодноватым тоном, глядя на меня с затаенным вызовом. - Да, я жалею о том, что потеряла эту работу. Вообще-то, нас, прислугу, не обижали, и Калерия, по-моему, напрасно ушла. Я заработала неплохо, мы какое-то время проживем на эти деньги, и на лекарства маме с папой хватит. А чем занимался Властитель, меня не касается. За хороший подарок я бы легла с ним в постель, - снова острый, вызывающий взгляд, - но он в этом смысле ни от кого из нас ничего не хотел. Не будь у него госпожи Эфры, я бы решила, что он вообще к женщинам равнодушен. Мы еще должны были прислуживать высокопоставленным кесу, но в этом не было ничего особенного. В мои обязанности входило прибираться в комнате у госпожи Лайи, делать ей маникюр и подавать по утрам горячий шоколад - ну и что, она ни разу не пыталась меня съесть.
Я спросил, что за человек Эфра.
- Она нелюдимая и недобрая, какая-то замороженная… Отказалась от фрейлин и камеристок - сказала, что не белоручка и сумеет сама о себе позаботиться. Звонила прислуге, только если надо было корсет зашнуровать. А когда съели ее прежних, ей было хоть бы что, в тот же вечер она нежилась в ванне с ароматной пеной и напевала что-то веселое.
- Наверное, кокетничала напропалую с придворными кавалерами?
- Ни с кем не кокетничала. Она не знает, как это делается, - Инара сдержанно фыркнула. - Да ей и не надо, мужчины и так на нее посмотрят - и сразу тают!
Обнаружив, что я не спешу осуждать ее за службу в "проклятом" дворце, девушка начала улыбаться, ее тон стал непринужденным, и с лица исчезло настороженное холодноватое выражение.
Я еще отметил, что они с Сандрой определенно знакомы - встречались раньше, но обе не стремятся это афишировать. Конечно, они могли сталкиваться и здесь, в Картофельном переулке, я ведь уже слышал от Доротеи об Инаре и о том, что подруга навещает Калерию, но… Скорее, это подтверждает наши подозрения насчет того, что Сандру черти носили во дворец, несмотря на все запреты, и дворцовый персонал эту паршивку знает, как облупленную.
Это был мой третий рейс в нефтяное царство Сансельбы. Я уже начал привыкать к огромной заснеженной горе, господствующей над главным островом архипелага.
И по дороге туда, и на обратном пути нас останавливали кесу из темной гвардии. Караванщиков и пассажиров проверяли на предмет "СМ!" Теперь я понял, почему Бурхард предупреждал: "Если какой-нибудь сукин сын это сделает - не пойдет в рейс, пока не сведет херню за собственный счет!"
Пассажиров, у которых обнаружили буквы, согнали в отдельную группу. Кесу разожгли костер, раскалили докрасна кусок железа и прикладывали к правой лопатке каждому из обладателей татуировки, так что на этом месте оставался страшный ожог. Мы не могли вмешаться, нас обезоружили и держали на прицеле.
Запах горелого мяса, крики боли и мелодичные возгласы кесу, у одной из пассажирок (ее не тронули, поскольку татуировки у нее не было) сдали нервы и началась истерика, и она тоже истошно кричала, заглушая всех остальных. Кто-то из пострадавших обругал кесу матом, а те поняли, что он сказал, и забрали его с собой. Наверное, съели.
Медфургон был переполнен, и врач жаловался, что противоожоговых мазей и бальзамов на всех не хватило.
У Дэниса начались занятия. Пока я был в рейсе, он тоже обзавелся татуировкой "СМ!"
- Послушай, зачем? Я видел, что кесу делали с теми, у кого есть такая штука. Оно тебе надо?
- Пришлось, - он выглядел погрустневшим и недовольным. - Это конформизм, но я не выдержал. У нас в университете житья нет тем, кто ходит без этого фирменного клейма. Все показывают друг другу, хвастаются, и если тебе показать нечего - такого наговорят, что впору пойти повеситься. Я вначале терпел, но надолго меня не хватило. Ничего, я же не собираюсь никуда ехать с караваном…
Он еще сходил в парикмахерскую и постригся. Длинные волосы у мужчин теперь не поощряются - считаются признаком промерсмонианских настроений. На улице за это могут и обругать, и побить, и даже насильно откромсать длинные пряди.
- Ты с этой прической выглядишь еще женственнее, чем раньше, - ехидно процедила Вир, когда его увидела. - Ты нарочно выбрал такую стрижку, чтобы сразу видно, какие у тебя изящные скулы. Если бы ты был настоящим парнем, постригся бы под ноль, как я! Тебя надо в казарму, и чтоб тебя сержант с утра до вечера гонял, и чтобы ты научился чистить сортиры и получать зуботычины, и ползал по-пластунски в дерьме, как я сегодня утром, и чтоб от тебя воняло - тогда бы ты стал человеком!
- Спасибо, что перед тем, как прийти к нам в гости, ты искупалась и переоделась, - прозвучал презрительный голосок из кладовки.
Чертыхнувшись, я вытащил оттуда Сандру и выставил за дверь. Она всегда берет Дэниса под защиту, а крутая Вир, я заметил, перед ней немного теряется.
- Знаешь, я не хочу в твою казарму, но я признаю за ней право на существование, - сказал Дэнис после того, как возня с Сандрой завершилась моей победой. - Пусть будет, если оно кому-то нужно. Почему ты не признаешь права на существование за всем тем, что на вас не похоже?
- Не дождетесь! - глядя на него с агрессивным блеском в глазах, усмехнулась Вир. - Таких, как ты, мы будем переделывать!
Мы с ней все больше друг от друга отдаляемся.
Кажется, я понял.
Мерсмон - классический образец диктатора, деспота и тирана. А его противники борются против насаждаемой им несвободы, но это еще не значит, что они борцы за свободу.
Против несвободы можно бороться за свободу, и против несвободы можно бороться за другую форму несвободы.
Коалиционное правительство, в котором полно религиозных деятелей и военных радикалов, посягает на то, что Мерсмон вообще не трогал: ввело жесткую цензуру для всех видов искусства и литературы, регламентирует детали женской одежды, длину волос у мужчин и даже некоторые моменты в личных отношениях между людьми. Об этих запретах они давно говорили, как о желательном, но недосягаемом, а теперь получили шанс все это претворить в жизнь. В общем, дорвались.
Я не хочу вступать в их ряды. Несвобода, которую насаждают единоверцы Курконо или идеологи лесной пехоты, не лучше той несвободы, которую насаждал Темный Властитель.
Что хуже: под угрозой остракизма вынуждать людей делать дурацкую татуировку или выжигать чужие татуировки каленым железом?
Я ни с теми, ни с другими.
Мы собираемся на остров Хилиус за сластишонами - древесными грибами, из которых готовят домашнее вино и безалкогольный напиток вроде компота. Они целебные, помогают от всяких весенних недомоганий. Дети Доротеи - Калерия, Людмила, Рене и Серж, и с ними Инара, уже туда ездили, привезли пять мешков оранжевых губчатых лепешек, липких от прозрачного сока, густого и сладкого, как мед.
Ева переписала у Доротеи рецепты и сходила на рынок, но там продают червивые сластишоны, лучше мы сами насобираем хороших.
Услышав об этом, Вир сказала, что поедет с нами: "Ребята из казармы откомандировали меня за сластишонами, боевое задание!" В прежние времена я бы обрадовался, а сейчас… Подумал о том, что она всю дорогу будет придираться к Дэнису и донимать меня: "Сделай татуировку", "Вступай в лесную пехоту", "Не воображай, что ты способен понять что-то такое, чего не понимают Высшие" и т. п. Надоело.
Лучше бы вместо нее взять Калерию или Инару - или обеих сразу, потому что Дэнису тоже давно пора найти себе девушку. И с чего я решил, что из-за шрамов на лице не нравлюсь никому, кроме Вир? Калерия всегда очень приветлива, а Инара при второй встрече со мной кокетничала. Может, не все для меня так безнадежно? Однако мы с Вир уже договорились, и поедем втроем. Только хорошо бы она забыла на время путешествия о своей идеологии!
Сандра просится с нами, но Ева не хочет ее отпускать, а я не хочу брать ее с собой. Все-таки она еще маленькая, вдруг мы за ней не уследим.
Хилиус - один из окраинных островов на востоке, эту территорию контролирует лесная пехота. Поедем туда на зверопоезде, они уже вышли из спячки".
* * *
Залман никак не мог вспомнить, пил он когда-нибудь сластишоновое вино или нет.
- Пил, - ответила Сандра, сидевшая в кресле напротив, с двумя кошками на коленях. - Но не в тот раз.
- А что было в тот раз?
- Вир вернулась одна и рассказала, что зверопоезд взбесился, и она выпрыгнула, а вы не успели. Господи, как я ревела…
- Но я ведь остался жив? - пробормотал Залман с легким сомнением.
- Читай, - Сандра взглянула на часы. - Время пока не вышло, ты сегодня еще столько же прочитаешь и сам все узнаешь.
Глава 12
"Сегодня вернулся в Танхалу. Тут все по-прежнему: театр идеологического абсурда и слякоть на улицах.
То, что с нами случилось, похоже на эту сумятицу грязных сугробов, бездонного неба, то голубого и слепящего до рези в глазах, то сплошь туманного, катастрофических оттепелей, жестокого гололеда и пробуждения всякой жути, бесцеремонно утверждающей свое право на существование. Может, в другое время долгого года оно и не могло бы случиться. Съездили, называется, за сластишонами…
Лучше напишу все по порядку. Мне это просто необходимо, а то я словно застрял в каком-то непонятном сне, но если изложу на бумаге - окажусь снаружи, за пределами сна.
Началось с того, что мы втроем - я, Дэнис и Вир - отправились на остров Хилиус. Сластишоны растут в Лесу, в прибрежной зоне вокруг Хилиуса. Это древесные грибы, то ли паразиты, то ли симбионты. Мы взяли тесаки и мешки, немного продуктов, оружие. Решили, что поедем утром, переночуем в гостинице на острове и на следующий день вернемся.
Ни Дэнис, ни Вир ни разу еще в Лесу не бывали. Народная Повстанческая армия, куда вступила Вир, была, по сути, городским подпольем, а теперь они надели форму вроде как у лесной пехоты и занимаются тем, что вылавливают "мерсмоновых прихвостней", патрулируют улицы и ссорятся с полицией. А Дэнис и вовсе человек городской, так что для обоих эта вылазка в Лес обещала стать настоящим приключением.
Что ж, приключение получилось намного круче, нежели они рассчитывали. Нам стоило вернуться домой сразу, как у моего автомобиля заглох мотор на улице Облачных Танцев. Открыв капот, я обнаружил, что какая-то сволочь погрызла оберег, защищавший машину от случайных поломок - погрызла, а сама закуклилась. Я выкинул в грязь у кромки тротуара фасолевидный бурый предмет величиной с куриное яйцо, поднял взгляд и увидел на фонарном столбе черно-белый рекламный листок автомастерской, которая меня ждет не дождется в переулке за углом. Тут же созрело решение: оставить машину у них, взять такси и мчаться на вокзал - может, еще успеем на поезд.
Дома на улице Облачных Танцев грязновато-белые, с горгульями и разбитными кариатидами, а сама улица плавно изгибается, так что машины возникают внезапно, из ниоткуда. Пока я ловил такси, лейтенант Одис цедила ехидные замечания насчет штатского разгильдяйства (мол, в Народной Повстанческой автомобили ни с того, ни с сего не ломаются), Дэнис терпеливо молчал. Часа через полтора мы добрались до вокзала на окраине столицы.
Привокзальная площадь была запружена такой толпой, что я почувствовал оторопь. Я до сих пор не привык к большим толпам - это чуждая мне стихия.
Из-за столпотворения шофер не смог подъехать к зданию вокзала, остановился в тесном, мощеном булыжником проулке и сказал нам, куда идти. В этом районе я был в первый раз. Мое внимание привлекла вереница стрельчатых арок, под которыми устроились лоточники со всяким мелким товаром. Показав на нее, я предложил:
- Давайте, если потеряемся, встретимся под этой аркадой.
Вир хмыкнула и заметила, что теряются только штатские, а Дэнис согласился:
- Хорошо, если потеряем друг друга, встречаемся здесь.
В холодных сводчатых залах тоже царила сутолока, да еще тяжелый звериный запах, как из берлоги - это тянуло снаружи, с перронов.
Оштукатуренные стены залеплены рекламными и политическими плакатами: покупай наборы кастрюль от Лучарви; выявляй и уничтожай магических Соглядатаев Темного Властителя; пальто от Норы Шебоди - самые лучшие; если ты лучше всех - иди в лесную пехоту; не забудь перекусить перед дорогой в кафе "Встреча" в переулке Радостных Встреч; если ты враг Мерсмона - долой длинные волосы, парикмахерская на втором этаже здания вокзала работает круглосуточно.