- Как это?.. - тут я действительно удивился.
- Когда вы туда пришли, сработали, скажем так, сторожевые контуры. Тебе не обязательно знать подробности, но я позаботился о том, чтобы ты не получил смертельных ранений и чтобы тебя не тронули животные, которых неизбежно должен был привлечь запах крови.
Я вспомнил, как туго мне пришлось тогда в Лесу. Если это была помощь, то слишком скупо отмеренная. С другой стороны, он ведь не был мне что-то должен, а я спасал от расправы его врагов, так что спасибо и на том, что он не дал мне умереть. Я вслух поблагодарил его, решив, что это будет правильно.
- К тому же, Дэнис нуждается в поддержке, которую получает от тебя и от Александры.
"Вот как? - я опять изумился. - Значит, ты понимаешь, что такое доброта, и насколько это важно для большинства людей?"
- Глупо чего-то не понимать, - усмехнулся Темный Властитель. - Но заметь, понимание не равняется безоговорочному приятию или согласию. И когда ты, наконец, усвоишь, что ко мне даже мысленно надлежит обращаться на "вы"? Залман, это последнее предупреждение. В следующий раз будешь наказан.
Наверное, тут стоило пробормотать какие-нибудь извинения, однако я смолчал.
- Как видишь, ты мне поневоле полезен, - продолжил Властитель. - И если встанешь на мою сторону, во многом выиграешь, так что рекомендую подумать. Я хорошо награждаю своих союзников, а также тех, кто мне верно служит.
"Зажравшийся работник Трансматериковой монополии", как обозвала меня однажды Вир, выслушал это предложение без интереса. У меня и так зарплата не маленькая и есть все, что мне надо!
- Не все, - усмехнулся Мерсмон. - Я ведь могу предложить тебе то, о чем ты даже мечтать не смеешь. Ты знаешь о том, что у тебя довольно красивые черты лица?
- Какое это имеет значение?
- Ты прав, сейчас - никакого. Но если бы тебя не покусали вьюсы, ты был бы весьма привлекательным молодым человеком.
Он протянул руку и прикоснулся к моей щеке. Пристает, что ли?.. Я не испугался, скорее сильно удивился. Условного рефлекса, включающего страх в таких ситуациях, у меня нет, а кроме того, еще не было случая, чтоб я не сумел за себя постоять.
- Нет, Залман, не то, о чем ты подумал. Это не домогательства, просто маленькая демонстрация моих возможностей. Посмотри завтра утром в зеркало.
После этого он пошел дальше по коридору, а мы с моей провожатой пошли своей дорогой, и я так и не понял, откуда там тянуло сквозняком. Возможно, это был не обычный поток воздуха, а что-то, связанное с охранными чарами.
Когда я вернулся домой, место на щеке, до которого он дотронулся, начало зудеть, и я решил, что он навел на меня порчу в отместку за то, что я ему мысленно перечил - на то и Темный Властитель! Смазал бальзамом от кожных раздражений, это помогло.
Маленький шок я пережил утром, когда увидел свое отражение в зеркале над умывальником. На левой щеке появился участок нормальной гладкой кожи размером с двадцатисантимовую монету. Кожа, как у большинства людей, а не та разодранная и кое-как зарубцевавшаяся плоть, из-за которой от меня прохожие в темных переулках шарахаются. И никакого зуда больше не было.
Я долго это разглядывал. Так вот что имел в виду Темный Властитель: он может сделать мое лицо таким, каким оно было бы, если бы меня в детстве не покусали вьюсы!
Но взамен - стать его слугой, беспрекословно выполнять его приказы, изменить свое отношение к тем вещам, которые мне не нравятся? Я сразу понял, что не соглашусь, но как же мне было тоскливо тем утром… Возможность избавиться от уродства - вот она, только руку протяни. А воспользоваться нельзя.
Потом это прошло, лишь временами тоска накатывает. Но я все равно не хочу ему служить, поэтому каждый раз стараюсь поскорее переключиться на другие мысли".
* * *
Прервав чтение, Залман встал и подошел к зеркалу. Ага, вот он, участок здоровой кожи на изрытой шрамами левой щеке - так с тех пор и остался.
- А, вон ты докуда дошел? - спросила Сандра - она сидела за другим концом овального дубового стола и бегло просматривала газеты. - Для меня было загадкой, откуда это взялось, а ты не говорил. Не теряй времени, читай дальше.
* * *
"Попал в историю на Лаконоде. Вернее, мы попали вчетвером: я, Кириак - дублер водителя таран-машины, Михас - шофер грузовика и Джон - механик.
Мы пошли гулять по Ривероне, лаконодийской столице. Группой, потому что по одиночке нельзя, нас всех ознакомили под расписку с приказом руководства. В Ривероне люди пропадают. Говорят, одиноких запоздалых прохожих съедают здешние кесу или крадут вербовщики из Народной Повстанческой армии.
Столица Лаконоды меньше Танхалы, но там такое хитросплетение каналов и мостиков - настоящий водяной лабиринт. И ландшафт холмится - обычное дело, если половину какой-нибудь улицы занимают марши истертых каменных ступенек. И полно домов-перевертышей: с этой стороны он одноэтажный, а с другой - целых три-четыре этажа.
В таком доме и находилась харчевня, откуда нас в двенадцатом часу ночи вытолкали вышибалы, после того как Джон захотел спеть и на середине уснул, уронив голову в тарелку с омлетом, а Кириак полез в драку с парнями за соседним столиком, которым не понравилось пение Джона. Я был почти трезвый, Михас - относительно трезвый, и мы стали ловить машину. Поймали микроавтобус - так оно выглядело в первый момент, а на самом деле те, кто сидел в микроавтобусе, поймали нас.
Вербовщики НПА. Работали они четко и слаженно: дали каждому по темени, и очнулись мы уже связанные, в каком-то гараже. Охранник, паренек лет семнадцати, восторженным ломающимся голосом сообщил, что наш долг - вступить в Народную Повстанческую армию и отдать свои жизни в борьбе с Мерсмоном, а другого долга сейчас ни у кого нет и быть не может.
Джон спал счастливым пьяным сном, Кириак злобно матерился. Михас лежал, свернувшись, и молчал, его лица я не видел. Меня разбирала досада, и я начал спорить с охранником, но это было все равно, что препираться с патефонной записью. Исчерпав свой запас пламенных лозунгов по третьему разу, парнишка ушел. В течение некоторого времени я пытался разорвать сыромятные ремни, потом понял, что это безнадега. Михас начал тихонько насвистывать сквозь зубы сложную переменчивую мелодию, и я, помню, удивился его самообладанию.
Интересно все-таки, почему противники Мерсмона, которые столько говорят о своих светлых целях, не гнушаются грязными и подлыми средствами? Темный Властитель, по крайней мере, пытался меня по-честному купить - думаю, если б я согласился на сделку, он бы привел мою несчастную физиономию в соответствие с исходным проектом, как обещал. Другое дело, что я не хочу ему продаваться. А эти - сцапали случайных прохожих на улице и поставили перед фактом: будете воевать на нашей стороне, и знайте, что ваши жизни - ничто, главное - наша победа.
Пройти подготовку в их лагерях, а потом при первом удобном случае сдаться в плен? Это не так просто, как кажется. Для кесу пленные люди - прежде всего пища. В основной своей массе они народ достаточно дикий, и разбираться, кто ты такой, не станут. Те кесу, которые окружают Мерсмона - это интеллектуальные сливки: Лайя, Яранса и им подобные научились вести себя, как придворные дамы, но намного важнее то, что они читают книги и усваивают знания, накопленные другой расой. А те, кто воюет в окрестностях Лаконоды, в большинстве настоящие дикарки, они убьют меня до того, как я успею что-либо объяснить. Но вряд ли мне позволят с ними объясняться. Я слышал о том, что отряды, сформированные из не-добровольцев (то есть, из похищенных людей), НПА использует, как пушечное мясо, и за ними всегда идут бойцы-надсмотрщики, которые стреляют в тех, кто пытается дезертировать или сдаться.
В затхлой темноте гаража вспыхнул слабенький ночник, это положило конец моим размышлениям. На животе у Михаса сидел громадный паук с черными шипастыми лапами, от него-то и исходило это зыбкое голубоватое мерцание.
Кириак сдавленно вскрикнул, но я успел отреагировать до того, как он заорал по-настоящему - перекатился, извернулся и ударил его связанными ногами.
- Тихо! - прошипел я. - У Михаса - Защитник, это наш единственный шанс!
Он понял и кричать благим матом не стал.
Эфра мне тоже предлагала Защитника, но я, если честно, побоялся. У меня нет стандартного набора социальных страхов, однако вместо них есть другие, привитые Лесом. Никогда не соглашусь носить под кожей куколку или спору чужого существа, пусть даже магического, пусть даже его единственное предназначение - защитить меня в случае опасности. А то видел я в Лесу трупы животных, выеденные изнутри незваными квартирантами…
Михас перевернулся на бок, и Защитник своими зазубренными лапками проворно разрезал ремни у него на запястьях, потом побежал освобождать ноги. Двигалось это создание совсем как настоящий паук.
- А нас? - нетерпеливо спросил Кириак, когда Защитник, закончив работу, замер на полу, словно испускающий голубоватое свечение экзотический ночник.
- Эта штука работает, как заводная игрушка, и выручает только своего хозяина, - объяснил я шепотом. - Освобождать нас придется самому Михасу.
Что он и сделал, вытащив из хитро замаскированного потайного кармана миниатюрный складной ножик. А Джон так и не проснулся.
Михас посадил Защитника на дверь и начал тихо высвистывать новую мелодию. С замком паук справился в два счета.
- Кириак, его тащить тебе, - шофер показал на храпящего Джона. - Я должен свистеть, а Залман - наша главная убойная сила.
Кириак не сильно обрадовался, но делать нечего. Не оставлять же Джона вербовщикам. Парень он хороший. Художник. Рисует акварельные пейзажи и портреты - посредственные, правда, но он ни на что не претендует, просто ему это нравится. По характеру спокойный, дружелюбный. Вот только поет отвратительно, хотя очень громко и с душой.
Мы вдвоем помогли Кириаку взвалить его на спину.
Охранников было трое, включая моего оппонента. Я оглушил их, связал и отволок в то помещение, где держали нас. Микроавтобус, видимо, укатил за новой добычей, и никакого транспорта, на предмет позаимствовать, ни в гараже, ни во дворе не нашлось. Зато появилось еще двое охранников - с автоматами. Одного застрелил я, второго убил Защитник: Михас издал короткий резкий свист, и тот превратился в мерцающий снаряд, влепившийся в бледное лицо парня, рванувшего с плеча автомат. На этом силы Защитника иссякли, и его призрачная жизнь закончилась. Автоматчик, так и не успевший дать очередь, повалился, конвульсивно дергаясь, на заиндевелую землю, в его залитое кровью лицо намертво вцепился паук из черной проволоки.
- Где ты взял такую штуку? - хрипло спросил Кириак, когда мы на несколько кварталов удалились от злополучного гаража, с виду неказистого и неопасного.
- Одна колдунья сделала. Он у меня с зимы, да раньше нужды не было. Отдал за него бешеные деньжища, зато пригодился.
Джона мы несли по очереди, и вначале он был тихий, как мешок, а потом начал приходить в себя и все порывался спеть, пришлось заткнуть и завязать ему рот его же собственным шарфом, а то двигались мы с тяжелой ношей медленно, и если бы вернулся тот чертов микроавтобус - нам бы несдобровать.
В четвертом часу утра на неприветливой горбатой улочке нас арестовал полицейский патруль: тащим куда-то бесчувственного человека с кляпом во рту - ясное дело, злоумышленники!
Внятно объяснить, где находится криминальный гараж, мы не смогли, и нас до обеда продержали в холодной каталажке, а потом приехал капитан Чедеш, опознал нас и забрал под расписку.
Будет, о чем рассказать Эфре.
Проспавший все интересное Джон пообещал, протрезвев, что обязательно подарит каждому из нас какую-нибудь из своих картин.
Вчера наш караван вернулся в Танхалу, и всем четверым влетело от Бурхарда. Зато на собрании, которое было сегодня утром в большом актовом зале на проспекте Ста Созвездий, Клаувец из Совета Директоров отозвался о нас с похвалой: вот, мол, какая в Трансматериковой компании корпоративная культура и взаимовыручка!
Снег выбелил наш двор, тротуары в Картофельном переулке, крыши соседних домов. Говорят, он всю первую половину весны будет то появляться, то таять, и по-настоящему потеплеет только года через полтора.
Сандра с утра убежала в школу, Петр ушел на работу, Ева - за продуктами, и я слегка удивился, когда в дверь позвонили: ни Эфру, ни Дэниса я сегодня не ждал. А когда увидел, кто пришел в гости, остолбенел без всяких чар окаменения.
Она стояла в слепяще-белом проеме - высокая, стройная, совершенно не изменившаяся с тех пор, как я в последний раз ее видел, хотя прошло семь лет. На ней была грубая кожаная куртка, такие же штаны с позолоченными заклепками и высокие, до колен, шнурованные мокасины.
- Все это время для меня важно было знать, что ты где-то есть, - сказал я на сескаде.
Хэтэсси в ответ рассмеялась своим мелодичным смехом. Я посторонился, впуская ее в темную прихожую.
- Ты все такая же.
- А ты другой, стал больше и сильнее. Взрослый. То, что менялось у меня, глазами не видно.
Она говорит по-нашему с акцентом, как и раньше, но ее словарный запас заметно увеличился. В армии Темного Властителя она занимает высокий пост, и в течение последнего года была на передовой, на севере. Так совпадало, что в Танхалу она приезжала в то время, когда я отсутствовал, и мы не могли встретиться. О моей личной жизни она не спрашивала, но у меня сложилось впечатление (сам не знаю почему), что ей известно о моей связи с Весенней Королевой.
Я показал Хэтэсси свой дом, потом предложил перекусить.
- Есть домашние котлеты, копченая колбаса…
Она состроила гримаску.
- А, ты по-прежнему ешь только сырое мясо?
- Или сладкое.
- Сладкого сколько угодно. Помнишь, как ты в первый раз угостила меня шоколадными конфетами с орехами, и я гадал, на каком дереве это чудо растет?
Хэтэсси опять засмеялась.
В холодильнике почти целую полку оккупировала коробка с половиной дорогого торта, который принесли позавчера Дэнис и Сандра. Дэнис не хочет брать у Темного Властителя деньги на карманные расходы, и для Мерсмона это лишний повод применить насилие: о чем идет речь, неважно, главное - заставить. А Сандра, вбившая себе в голову, что Дэнис любовник Эфры, и это она его обижает, с энтузиазмом помогает ему от "нехороших" денег избавляться. Чего только у нее нет! Я не знаю, чего у нее нет. Во всяком случае, все, что можно купить в столичных магазинах, они уже скупили.
Сладкое подорожало, потому что запасы какао-бобов, сахара и прочего кондитерского сырья, сделанные прошлой осенью, подходят к концу, к тому же спрос увеличился - спасибо темной гвардии. Но для Сандры дороговизна не препятствие, и тортик они с Дэнисом притащили такой, что Ева за сердце схватилась. Третий день едим.
Боюсь, Сандра растолстеет, она и так упитанная и кругленькая. Посоветовал я Дэнису лучше маме с бабушкой деньги отправлять, а он ответил, что уже много переслал им, и они начали беспокоиться, что он пошел по отцовским стопам и стал мошенником - в отличие от беглого папы, удачливым. Теперь они сильно переживают, что Дэнис не сегодня-завтра попадется на какой-нибудь афере, и его посадят в тюрьму.
"Не могу же я сказать им, с кем сплю", - добавил он с кривой усмешкой.
Что ж, уцелевшей половины роскошного тортика Сандре не видать - сейчас мы с Хэтэсси его умнем или я плохо знаю кесу.
Еще я сварил какао, налил в графин золотистого сластишонового вина, и пиршество мы устроили наверху, а то Ева, вернувшись из магазина, могла бы испугаться, увидев мою гостью.
- Хэтэсси, хотя бы ты мне скажи, почему вы признали Мерсмона своим повелителем? Он ведь человек.
- Не просто человек. У него великая колдовская сила, ему подчиняется живое и неживое. Наргиатаг многому научил мой народ - легкому письму, быстрому счету, новым приемам в кузнечном деле, - она говорила, мешая человеческую речь и сескаде. - Показал, где искать хорошую руду, серебро и самоцветы. Научил выплавлять сталь для мечей и ножей, делать седла, стремена и упряжь для грыбелей. Он лечит больных и раненых. Он дал нам человеческое оружие, и теперь люди-солдаты не могут убивать нас, как раньше. Это большое добро для всех кесу, потому он и повелитель.
- Я был на Лаконоде и попал в плен к вашим врагам, они хотели сделать меня своим солдатом, - рассказал я чуть позже, наливая в высокие хрустальные бокалы сластишоновое вино. - Я боялся, что, если потом сдамся, ваши меня сразу съедят. Мне повезло, удалось сбежать.
- Если так случится снова, и враги Наргиатага заставят тебя сражаться на их стороне, ты можешь сдаться и сказать нашим воинам, что ты собственность Хэтэсси-кьян-Беалдри-эбо-Сеямэкори. Запомнил? - она повторила свое полное имя, которое я слышал впервые, еще раз. - Тогда тебя не убьют, а отправят ко мне, - взяв бокал, она добавила: - Я не ем людей, это запрещает моя вера. Но таких, как я, пока еще мало.
У кесу появилось религиозное учение, утверждающее, что одна и та же душа может вселиться и в кесу, и в человека, и в некоторых животных - этих животных тоже нельзя употреблять в пищу, есть можно только мясо заведомо неразумных тварей.
- Вас не преследуют за такие взгляды?
- За что нас могут преследовать? - она удивилась.
- Так ведь идет война, и если вы откажетесь убивать, кого прикажут…
- Ты не понял, - возразила Хэтэсси. - Убивать не запрещено. Я могу убить на поединке другую кесу, могу убить рыщака, если он нападет на меня в Лесу, могу убить человека. Но я не убью человека для еды, хотя раньше так делала. Я начала думать об этом после того, как узнала тебя, и когда я встретила проповедницу-ламси, моя душа сама раскрылась навстречу мудрости ламси.
Она говорила, а я смотрел на ее прелестное треугольное лицо, словно обтянутое серой бархатной маской, на гибкий стан (сбросив куртку, она осталась в вышитой тунике из тонко выделанной кожи коньячного цвета), на сильные изящные руки - и испытывал нестерпимое желание, совсем как семь лет назад. Ничего не могу с этим поделать. Она была моей первой женщиной, и телесное влечение к кесу у меня, видимо, на всю жизнью.
Хэтэсси поглядела на меня поверх бокала с золотистым напитком на донышке (я вдруг некстати вспомнил о том, что сластишоны мы собирали вместе с Вир), и в ее раскосых рубиновых глазах вспыхнули знакомые огоньки. Она усмехнулась.
Ушла она до того, как Сандра прибежала из школы, а Ева, гремевшая посудой на кухне, так и не увидела, кого я провожаю.
- Вы с Эфрой сожрали весь мой торт! - упрекнула Сандра, когда вернулась домой.
- Не с Эфрой, - возразил я. - Она сегодня не приходила. И не весь, а только ту половину, которая была в холодильнике.
- Там была здоровущая половина, мог бы оставить кусочек. Вон какие у тебя глаза виноватые!
Ну да, виноватые… Но виноват я не перед этой маленькой нахалкой, а перед Эфрой - ведь мы с Хэтэсси занимались не только тем, что Сандрин торт ели.
- Ничего, придет Дэнис, и новый купим, - утешилась Сандра. - Там еще один был, который мне понравился, такой же большой, только не белый, а шоколадный, но Дэнис сказал - сразу оба много.
- Не совестно тебе жадничать?