Заика возился с рюкзаком, а неизвестный зверь уже показался в конце тоннеля. Сначала я увидел только огромный серый силуэт и большие, горящие красным, глаза, которые быстро, скачками, приближались. Господи, что же это такое?
– Ну же, Вовка! – закричал я больше от ужаса, нежели, чтобы подстегнуть друга.
– Да подавись ты! – алмаз пролетел мимо меня.
Я так понимаю, что метил Заика монстру прямо в глаз, только неизвестная сила изменила траекторию полета. Камень вдруг совершил плавный поворот и прилип к стене. За спиной раздался скрежет. Некогда оглядываться. Огромный крыс несся на меня с простотой локомотива. Я открыл огонь по горящим глазам, оттягивая неизбежность. Черт, и гранату бросить нельзя, завалит ход!
– Летун, назад! – скомандовал Паляныця.
Рванул к своим. Вход в пещеру уже почти закрылся, когда я рыбкой буквально проскользнул по полу, упершись в лапы змея. Монстр едва не прищемил себе нос. Какое-то время он бился о скалу, пытаясь достать ускользнувшую добычу, но, сообразив, наконец, то это бесполезно, удалился.
– Пронесло, – тяжело дыша, пробормотал я. – И куда нас занесло?
ГЛАВА 12
– Это лабиринт Алатыря, – рассказал Горыныч. – Здесь находится комната, в которой хранятся доспехи богатырей. Наш дед когда-то охранял лабиринт от любителей быстрой наживы, много чего сказывал, так что мы ходы сии как свои лапы знаю. Человеки – они разные бывают. Вы вон, и то не удержались. Даже сейчас охочих до халявы хватает, а уж в те времена и подавно. Так и служил наш дед, пока не поселили сюда одну коркорушу в кошачьем обличие.
– Это кто же такая? – поинтересовался Заика.
– Ейные предки были помощниками дворовых, приносили деньги и припасы из других домов, воруя их из-под носа других дворовых-неудачников, из-за чего те часто ссорились. Слыхал мы, что Черница – так зовут эту кошку – была рождена специально для лабиринтов Буяна, дабы здесь всегда был порядок и покой, да чтобы чужие не шастали. Ходят, правда, байки, что волшебница та, ученица Солгерда, за непомерное любопытство свое учителем наказанная, так что время над нею не властно, пока она в шкуре кошки. Но думаю, байки – они байки и есть.
– Кажется, мы с ней знакомы, – пробормотал я.
– О как!
В двух словах я обрисовал свои приключения.
– И ты хочешь сказать, что она сама провела тебя к нам? – переспросил Горыныч, пронзая меня своими глазами.
– Именно так, – подтвердил я. – А что, не должна была?
– Да она должна была сожрать тебя в первую же секунду, и косточками зубки почистить. А ты самой хозяйке лабиринта услугу оказал, коль не врешь!
– Не вру, – усмехнулся я.
– Если кошка хозяйка, то кто тогда тот крыс, который нас чуть не сгрыз? – ухмыльнулся Заика. – Король, что ли?
– Тебе бы все шутки шутить, – оскалился Горыныч. – Крыс – то лишь крыса-переросток, не боле. Мутировал он в темноте да на человечинке отъелся. Черница с ним справится одной лапой. Думаете, он просто так ушел? Не-ет, то его Черница прогнала. И вообще, в лабиринте не найдется ни одного достойного ей супротивника. Разве что кровули, ну, те паразиты, которых ты побил. Плодятся, что кролики, а уж настырные и ненасытные – жуть. С ними Чернице трудно управиться, что правда, то правда. Спасу никакого от них нет, вот и мучиться коркоруша, пока твари не насытятся и сами не отвалят. А уж длиться их трапеза может сутками.
– За что же ей такое наказание? – я даже содрогнулся, вспомнив мерзость, которую недавно топтал.
– Не наказание, – возразил Горыныч. – Лекарство от гордыни, чтобы не забывалась да место свое помнила завсегда.
– Ну и педагогика у вас тут, – покачал головой Паляныця. – Средневековье нервно в сторонке курит.
– Во-во, – поддержал его Заика. – Инквизиторы фиговы. Гринпис бы на вас натравить некому.
– А еще лабиринт отнял у Василия его часть ключа, – вдруг выдал Горыныч, как обухом огрел.
– И что теперь? – это все, на что я сподобился через минуту замешательства.
– Дед говаривал, что даром тут ничего не происходит. Как-то оно будет.
– Обнадеживающее утешение.
– Это точно, – вдруг согласился Вася.
– Где это мы? – Заика перевел тему, осматриваясь и доставая из рюкзака коробку с сухпаем.
Ну да, война войной, а обед по распорядку.
– Калиныч, ты с нами аль как? – Вася вскрыл банку тушенки.
– Не, спасибо, мы сыт, – тот только лапой махнул.
Некоторое время ели молча.
– Калиныч, расскажи, куда нас крыс загнал, – попросил я, смачно поглощая еду. Банки мы складывали в мой рюкзак. Выброшу при случае.
Пещерка была небольшой, светлой. Голые стены, каменный пол, все те же алмазы, впечатанные в камень. Одного я не находил, как ни старался: выхода.
– Подсобная пещера, аль комната отдыха, зовите, как заблагорассудится, – пояснил змей. – От опасности укрыться, аль передохнуть там, сил набраться. Солгердово творение, однако.
– Что-то я ничего не наблюдаю, – съязвил Заика, облизывая пластиковую ложку.
– А что бы ты хотел видеть? – спросил Паляныця, пережевывая галету с мясом. – Икону? Идола?
– Ну, кровать какую-никакую или алтарь на худой конец. А так – пещера пещерой, голая и неуютная.
– А как по нам, так лучше укрытия не найти, – философски заметил Горыныч.
– На вкус и цвет – сам понимаешь, – подвел итог Вася, помогая мне упаковаться. – Сейчас нам выбираться нужно. Калиныч?
Змей со вздохом поднялся, подошел к стене, провел по ней лапой. Было видно, что он с неохотой подчиняется. Мне тоже не очень хотелось уходить. Усталость все же брала свое, да еще после сытного обеда.
Стена отошла вверх, открывая проход. Я забросил рюкзак за спину, достал на всякий случай пистолет.
– С Богом, что ли? – Паляныця подошел ко мне, хлопнул по плечу: – Идешь вторым. Калиныч – в голову колонны, Заикин, прикрываешь тылы. Пошли.
Так мы и выдвинулись. Горыныч быстро довел нас назад в знакомый зал, нырнул в совершенно другой тоннель и повел, ведомый своими, непонятными нам ориентирами. Я шел за ним, прислушиваясь к каждому шороху, а сам думал о другом. Если алмазы подбирать нельзя, то почему мне все-таки разрешили вынести один? Или за это еще придется заплатить? Камень как-то сам собой перекочевал мне в ладонь, я и не понял ничего, пока не почувствовал его грани, зажатые в кулак. Вот бы знать, что нас ждет впереди! Подумал, и сам себя одернул: сказочник ты, Ленька. Ишь, чего удумал?
Повело легким сквознячком. Странно, но раньше в этом царстве я ни разу не замечал хоть какого-то движения воздуха. Или показалось?
– Чувствуешь? – я немного притормозил, чтобы Паляныця смог меня догнать.
– Что? – насторожился сержант.
– Сквозняком потянуло.
Вася замер, а потом продолжил движение:
– Показалось, наверное.
– Да нет же: вот, опять. Неужели не чувствуешь?
– Прекрати, Летун, и без тебя напряг зашкаливает. Нет ничего, успокойся. Лучше обстановку паси.
Ладно, отстану. Только ощущение не проходило. Больше того, мой нос начал различать какие-то запахи, невнятные, смешанные, едва уловимые, и один четкий, мускусный. Если вы хоть раз держали в руке ужа, то поймете, о чем я говорю. Скорее всего, так пах наш Горыныч.
– А запахи тоже не чувствуешь? – я попытался настоять на своем, но получил жесткий отпор:
– Отвянь, сказал! Сектор свой сканируй!
– Что там у вас? – вынырнул из-за спины сержанта Заика.
– Галюны Летун поймал, – буркнул Паляныця. – Плющит не по-детски.
– Странно, – Вован задумчиво почесал в затылке. – Ели все вместе, а галюны – только у одного. Или они передаются дыхательно-капельным путем, как грипп?
– Еще один! – Паляныця даже остановился от возмущения. – Сосредоточьтесь, добром прошу. Пока прошу.
Я молча развернулся и догнал змея. Ну, и черт с вами. Только галлюцинации не могут быть такими явственными, уверяю. Как-то, лет в семнадцать, угораздило меня курнуть травку, так скажу, что наркотическая реальность ни в какое сравнение не идет с настоящей. Сожрал я тогда полхолодильника, только и всего, а больше дрянью этой не баловался. Неинтересно, и для здоровья вредно.
В раздумьях я врезался во что-то жесткое и теплое. Ага, Горыныч стал, подставив мне спину.
– Что там? – спросил я.
– Развилка, – сообщил змей.
– И что? Ты же знаешь лабиринт, как свои лапы?
– Этот участок совсем не помню, – растерянно ответил Горыныч. – То ли его на карте не было, то ли новый вовсе…
– То ли память девичья, – подсказал Заика, подходя за Васей вплотную.
Змей только зыркнул на него левой головой, две другие совещались между собой.
– Вот бы ты, Калиныч, мог по одной голове отправить в каждый тоннель, тогда мы бы точно знали, куда идти, – снова подколол Вован.
– Эта голова у вас не самая умная, – известил Васю Горыныч.
– Чего? – возмутился Заика, но Паляныця вздохнул:
– Где ж другую взять-то? На базаре только свиные да говяжьи продают. Лучше уж на эту любоваться.
Заика что-то буркнул невразумительное. Обиделся.
Алмаз вдруг выпал из моей руки и упал в ноги. Я воровато оглянулся на товарищей, не увидел ли кто, нагнулся. В движении вдруг сообразил, что сквозняк и запахи исчезли. Попустило, что ли? Но нет. Стоило снова взять камень в руки, как все вернулось на круги своя. Интересно! Я незаметно положил алмаз в карман. Ничего не чувствую. Взял в руки. Сквознячок принес неясные запахи. О как! Похоже, шли они сразу из трех тоннелей и смешивались где-то в том месте, где сейчас стоял Горыныч. Его запах перебивал остальные. Неужели он ничего не чувствует? Я шагнул вперед. Так, здесь тоже ничего не разобрать, разве что Горыныча в целлофан обернуть. Попробуем по-другому.
Я стал перед правым тоннелем, крепко сжимая алмаз в руке, как талисман. Легкий ветерок донес до меня запах тлена. Понятно. Если пойдем этим тоннелем, выйдем к очередному кладбищу.
Средний тоннель одарил меня тем же запахом тлена, помета, чем-то приторным, непонятно пока, чем, но ко всему этому добавилась еще оружейная смазка и легкий запах духов. Такие любит Василиса Ивановна. Хорошо. Я уже сделал шаг в сторону, только потом до меня дошло: никак погоня! Стоп, Леня, спокойно, не паникуй, время еще есть. Исследуй левый тоннель.
Встав напротив хода, я тут же ощутил запах оружейной смазки, кожи, сала, стали, древнего пота, еще чего-то, что не смог идентифицировать. Чем-то подобным пахла наша оружейка. Значит, нам туда дорога?
– Чего застыл? – послышался из-за спины голос Заики.
– Что? – не понял я, глядя на него.
– Летун, ты как? – встревожился Паляныця. – Чего в молчанку играешь?
Ага. Я так сосредоточился на изучении, что совсем выпал из реальности. Возвращаюсь.
– В правом тоннеле ничего, кроме костей, не найдем, – возвестил я. – В среднем какая-то живность, те же кости и погоня. Я иду в левый, там что-то типа оружейной комнаты. Может, это то, что мы ищем.
– Как?… – начал было Паляныця, но Горыныч шагнул вслед за мной. Его левая голова кивком пригласила парней не отставать.
Запах усиливался с каждым шагом. Иногда его растворяли сквозняки пересекаемых ходов, но не перебивали совсем. Метров через двести Горыныч подтвердил мою догадку:
– Идем правильно. Мы теперь понял, где находимся. Пропусти-ка нас, там есть ловушки.
Я послушно посторонился, уступая место проводника. Взгляды товарищей могли бы потешить мое самолюбие, если бы я не осознавал опасность погони. Как они сюда добрались? Впрочем, волшебники – они и в Африке волшебники. Думаю, Василисе и тем, кто идет с ней, знакомы катакомбы лабиринта.
Мы передвигались теперь не так быстро, как хотелось бы. Горыныч с каждым шагом замедлял движение, иногда останавливался, стоял по несколько минут, проводил какие-то манипуляции лапами, только потом продолжал движение. Я заметил, что в таких местах, как правило, лежали чьи-то поврежденные кости: человеческие или животных, не суть. Было ясно одно: если бы не змей – лежать нам рядом в полном составе. Понятное дело, что добро должно быть с кулаками, но не такими же пудовыми! Козел он, этот Солгерд. Неужели не мог придумать иные методы защиты, более гуманные?
Запах оружейки усилился. Думаю, его уже можно различить даже без помощи алмаза. Что ж, попробуем.
Только сделать ничего я не успел. Горыныч замер в очередной раз, завозился. Его головы начали спорить друг с другом, что, мол, вперед ходу нет, а пройти нужно.
– В чем дело? – встревожено спросил Вася.
– Засада, – ответила правая голова.
Мы, не сговариваясь, выхватили оружие и заняли круговую оборону.
– Да не, не в том смысле, – успокоил Горыныч. – Просто дальше ходу нет.
– Тьфу на тебя, – сплюнул Заика, пряча пистолет. – Напугал, земноводный.
– Толком объясни, – потребовал Паляныця.
– Смотрите, – змей отступил немного в сторону, уступая проход. – Мы отключил перестрел. Вот эти впадины, – он указал на стену, – скрывают метатели стрел и огня.
– Ну?
– Это еще не все. Вон за той стеной, – когтистый палец указал на заворот тоннеля, – находится оружейная богатырей, которую мы ищем.
– Странное место для тайника, – пожал плечами Заика.
– Конечно, – подтвердил Горыныч. – В здравом уме до такого и не додумаешься.
– Ну, отключил ты перестрел. Дальше что? – Вася старался быть спокойным, но постоянные стычки с Заикой и потеря пятигранника начали сказываться на его нервах.
– Дальше, насколько я помню, дыхание Мары.
– А по-нашему? – попросил уточнить я.
– Газовая атака и смерть от удушья. Токмо очень мелкий зверь аль птица сможет пробраться дальше, вон до того камня, нажать на него, отключить ловушку.
Мы замолчали. Было над чем поломать голову.
– Где же здесь взять дрессированную животину? – вслух размышлял Паляныця. – Слышишь, Летун, может, твою кошку попросить?
– Не вариант, – помотал я головой. – Она ростом с теленка и весит примерно столько же. Проще нам троим идти. Эх, жаль: ни противогаза, ни ОЗК.
– Даже не мечтай, – махнул лапой змей. – Сей газ разъедает все, акромя драгоценных металлов, потому как в основе лежит магия. Солгерд опосля Родительского суда сумел разлить по сосудам дыхание дочери Чернобога, так что защиты от него практически нет. Разве что вы знаете соответствующее заклятие. Нет? Так и говорить не об чем.
– А погоня не стоит на месте, – почему-то вырвалось у меня.
Друзья посмотрели на меня и отвернулись, соображая по одному.
– Так, так, так, – Заика ходил взад-вперед, иногда налетая на Паляныцю, который на это не обращал внимания, то осматривая стены, то что-то прикидывая.
Змей вообще вел дискуссию сам с собой, перебирая в своих головах все возможные варианты. Один раз он и мою фамилию зацепил, только я так и не понял, в каком смысле: прикидывал и так, и эдак, вспоминал знакомые заклинания, поминая по матушке свою дырявую память, потому что в нужный момент большинство магических формул из нее иммигрировали. Эх, стать бы сейчас птицей, да перелететь этот чертов коридор!
Что за фигня? Тоннель, парни и змей вдруг начали расти в размерах, а рюкзак и одежда чуть не задавили меня. Все тело зачесалось, мышцы словно кто-то сдавил в кулак, внутренности спрессовались с такой силой, что в глазах потемнело. И нос начал чесаться, просто невмоготу. Эй, что происходит? Я крикнул об этом вслух, а на деле получилось какое-то непонятное чириканье. Все посмотрели на меня, глаза их стали размерами с небольшие прожектора. Але, пацаны, вы чего?
– Слышь, земноводный, твоя работа? – Заика грозно надвигался на змея. Сейчас он был готов порвать любого, даже коркорушу, на сотни маленьких котят.
– Мы не в курсе! – взвизгнула правая голова, прячась под крыло.
– Тогда кто? – Паляныця тоже был разозлен не на шутку. Того и гляди, головы в морской узел завяжет.
– Это не мы, клянусь нашей библиотекой! – Горыныч взвизгнул в три голоса, прикрываясь лапами. – Он сам!
Парни топтались на месте, не зная, что предпринять.
Я с трудом выбрался из складок одежды, осмотрел себя с ног до головы. Вернее, с лап до клюва. Мамочки! Я – птица. Хоть не голубь, и то хлеб.
– А что, – Заика посмотрел на меня, немного склонив голову на бок. – Мне нравится. Сокол, если не ошибаюсь?
– Может, и сокол, – ответил Паляныця. – Не воробей – и ладно. Что делать-то с ним? Как он вообще таким стал? Горыныч, чего закрылся? Думаешь, не доберусь?
Я посмотрел на лапу. Камень до сих пор зажат. Не знаю почему, но от этого мне стало легче. Интуиция что-то чирикнула, но я по-птичьи не очень. А знаете, птицей быть не так уж и плохо. Запахи ощущались более остро, зрение такое, что можно разобрать, как на противоположной стене микробы митинг устраивают, к тому же в голове сразу четко определились стороны света. Мне и без солнца было четко ясно, что пещера, куда мы стремились, находится строго на севере. Такое впечатление, что кто-то вложил в мозги компас.
– Але, земноводный! Ты меня слышишь? – Паляныця бесцеремонно дернул за крыло.
– У нас только одна версия, – Горыныч осторожно двумя головами явился на свет белый. Средняя продолжала держать глухую оборону. – Летун.
– Эврика! Нашел! Объяснил! – съязвил Заика и тут же зашипел: – Без тебя знаем, что Летун. Ты бы его еще по имени-отчеству назвал.
– Да не, мы не в том смысле, – уразумев, что угроза постепенно проходит стороной, змей полностью раскрылся. – Леонид ваш – летун, ну, по-другому – Змей Огненный Волк.
– Какой волк, какой змей? – не мог взять в толк Вован. – Ты что, птицу от млекопитающего отличить не можешь?
Ох, и тупой же ты, братец Заика! Лучше вспомни пары по магическим существам. Кто может принимать чаще всего облик волка, но иногда и других животных и птиц, помогает людям, совершает подвиги, считается непобедимым и неуловимым?
Странно, но мой вопрос озвучил Паляныця, и добавил:
– Как совпало-то, а? Фамилия и способности.
– А ведь точно, – прозрел, наконец, Вован. – Так это ж красота просто! Интересно, а он яйца нести может?
Вот я тебе снесу, когда облик человеческий приму. От всей души снесу, ты у меня свое потомство страусом высиживать будешь.
– Ленчик, если понимаешь меня, кивни, – попросил Вася, присаживаясь рядом на корточки. Какая же у него рожа страшная вблизи! Я даже даванул неумышленно.
Кивнул.
Вася попытался взять меня в руки, но я поглубже закопался в камуфляж. Не хочу, чтобы он заметил алмаз.
– Ладно, ладно, – сержант убрал ладони, но заговорил серьезно. – Ты запомнил, какой камень нажать надо?
Кивок.
– Отлично. Только лети осторожно. Мало ли, с магов и лазерную сигнализацию поставить станется. Давай, Ленчик, время не ждет. Спинным мозгом чувствую: погоня уже на плечах висит.