– Не усугубляйте свое и так непростое положение, – Василиса сделала шаг вперед. Красивая все-таки у нас препод, восхитился я невольно, глядя, как женственно, но, вместе с тем, твердо идет она к нам. Такая и коня на скаку остановит, и в горящую избу попрется, фиг остановишь. – Вы еще можете рассчитывать на простое порицание и возвращение в Пограничье. Если окажете сопротивление, будете судимы по законам магическим. А это – срок, и срок немалый. Зачем вам судьбы свои ломать, мальчики? Подумайте, в конце концов, о своих родных и близких. Каково им будет? Ведь сюда родственников злодеев не пускают. Да и доживут ли они до вашего освобождения?
Василиса все говорила и говорила. Обращалась она ко всем, но вот смотрела исключительно на Васю, и почти умоляла тоже его, персонально Паляныцю. Я немного отклонился в сторону, чтобы лучше рассмотреть лицо командира. Так и есть. Глаза вперил в волшебницу, кроме нее ничего не видит, проводи не проводи ладонью перед лицом – даже не заметит. Почему-то подумалось, что вот так и приходит она, любовь неземная. Шарахнет по голове, отобьет мозги, заставит сердцем думать, или еще чем, а страдают от этого все. Но, что самое страшное, случается эта беда в самый неподходящий момент, как вот сейчас, например. Еще минуту назад Вася был готов на решительный бросок, даже роли распределил и цели, и вот – на тебе. Пал товарищ в неравной борьбе. Рука повисла безвольно, пальцы свесились книзу, не шевелятся, глазами поедает женщину. Вишь, и улыбка дурацкая появилась, а из уголка рта разве что слюна не вытекает. Того и гляди, бросится, как щенок, руку лизать обожаемой хозяйке. А ведь сколько раз видел ее, даже "неуды" ловил – не перечесть. Как все не вовремя!
Я посмотрел на Заику, мол, что делать будем? Тот только едва заметно плечами пожал. Удобный момент все не наступал, а Васю мы теряли с каждой секундой. Василиса уже подошла вплотную к командиру, протянула даже руку к его мечу-кладенцу, а он все торчит столбом, да лыбится дебильно. Очнись, дуралей! Сделай же хоть что-нибудь!
Внезапно вялая ладонь за Васиной спиной собралась в кулак. Внимание! Ага, собрались.
Ладонь Василисы Ивановны коснулась рукояти меча, потянула на себя.
Кулак разжался.
Начали!
Я метнулся к "своему" богатырю с максимальной скоростью, на ходу ныряя под нацеленный мне прямо в лоб арбалет. Краем глаза замечаю, как почти такой же маневр проделывает Заика, а Паляныця резким движением хватает руку волшебницы, выкручивает ее, поворачивает женщину спиной к себе, скручивает в своих медвежьих объятиях. Подбитый мной арбалет отклоняется к потолку, болт со свистом пролетает мимо уха. Я успеваю ударить рукой в солнечное сплетение, покрытое кольчугой. Твою дивизию! Боль молнией прострелила разбитые костяшки пальцев. Богатырь тут же ударил прикладом меня в ухо. В голове зазвенел колокол, перед глазами вспыхнула красивая такая галактика. Какой-то удав захватил мою шею, начал сдавливать ее, лишая легкие воздуха. Все, приплыл, Летун. 1:0 не в нашу пользу. Я чувствовал, что теряю сознание. Еще немного – и темень примет меня в свои радушные объятия.
– Стоять! – голоса донеслись до меня откуда-то издалека. Хватка противника слегка ослабла, я смог, наконец, сделать вдох. Как же сладок ты, воздух обычный!
Паляныця продолжал удерживать Василису Ивановну почти на весу, приставив к ее горлу древний кинжал. Заика поставил на колени своего противника, одной рукой оттянул его голову вверх, к виску приставил пистолет. Черт, я совсем забыл про Стечкина. Придурок! Теперь чего уж дергаться, когда кадык зажат железной хваткой. Финиш.
Интереснее всех смотрелся Горыныч. Два богатыря замерли в его лапах по одному, а третий сидел на центральной шее, приставив к затылку змея взведенный арбалет. Полный пат! Помилуйте, а где же шестой богатырь?
Он сидел на полу, держась за плечо, из которого торчало оперение арбалетного болта, который пронзил конечность навылет. Хорошо, что кость не торчит. Кровь тонкой струйкой стекала по кольчуге. Богатырю было очень больно. Он сидел бледный, пытаясь дрожащей рукой сломать толстое древко, но это было не так просто. Все, этот боец теперь – не боец.
После окрика повисла напряженная тишина. Казалось, тронь ее – зазвенит струной серебряной и лопнет оглушительно.
– Предлагаю вариант, – тихо, но твердо сказал Паляныця. Его голос был подобен грому. – Вы отпускаете Калиныча и Летуна, мы вяжем всех, уходим, выбираемся на поверхность, и в первом же населенном пункте извещаем власти о вас. Помощь, думаю, придет незамедлительно.
При этих словах все дернулись. Мне снова почти перекрыли доступ кислорода, наездник змея воткнул острие болта змею в кожу, от чего голова зашипела, а богатыри, зажатые в лапах, крякнули, сдавленные невольным движением боли. Таким темпом Горыныч из них желе сделает. Заика надавил на спину своего противника коленом, заставив того слегка застонать от боли. Раненый богатырь попытался дотянуться до своего арбалета, но змей слегка поддал ему лапой ноги, так что тот со стоном проехал по полу метра полтора. Василиса Ивановна преспокойно чувствовала себя в объятиях Васи, похоже, совсем не ощущала дискомфорта. Сквозь слезы, накатившие на глаза, мне показалось, что ей, похоже, такая близость доставляла некое удовольствие. Или я ошибся? Да нет вроде бы. В глазах волшебницы читается неподдельный интерес, смешанный не то с удивлением, не то с чем-то еще, что знакомо только женщинам. Казалось, что она смотрит на своего ученика так, словно видит его впервые.
– Это тоже не выход, – возразила волшебница и тут же попросила: – Немного полегче, рука занемела.
Странно (хотя чего уж тут странного!), но Паляныця выполнил просьбу. Еще страннее то, что, освободив руку, Василиса Ивановна не спешила проводить какие-то контрприемы. Она просто положила ее на сжимавшую тело Васину руку, словно так ей комфортнее.
– Почему? – голос сержанта звучал немного растерянно. Похоже, он сам не ожидал такого маневра.
– Пока вы доберетесь до первого городка, пока весть дойдет до Приказа, пока направят спасателей – много времени пройдет. Слишком много. А у нас, в отличие от вас, – раненый. Ему помощь незамедлительная нужна.
– Логически, – согласился Вася. – Ну, у кого какие мысли?
Вопрос, я так думаю, относился больше к нам с Заикой, но задумались все. Я почувствовал, что хватка снова ослабла, глотнул воздуха. Похоже, богатыри иначе думать не могут, как в полном трансе. Можно попытаться…
Только не успел я даже задуматься, как на пороге зала из коридора возникла моя давешняя знакомая. Красивая, черная, злая, сверкающая всем своим арсеналом, начиная от когтей и заканчивая огромными зелеными глазищами, которые сверлили каждого, кто попадал в поле их зрения. Не смерть – загляденье!
Замерли все. Богатыри в лапах Горыныча перестали трепыхаться, сам змей дышал через раз каждой головой по очереди. Богатырь, сидящий на средней шее, вообще притворился бородавкой, даже обнял Горыныча, как родственника. Заика в растерянности усиленно соображал, на кого направлять пистолет: на пленного или на гостью незваную. Раненый, оглянувшись один раз, продолжал на пятой точке отодвигаться ближе к Паляныце, который, сжимая свою пленницу, теперь шаг за шагом отступал к двери оружейки. Мой противник тоже попытался отступить, но я, почувствовав послабление хватки, резко ударил его локтем в солнечное сплетение, а потом и вовсе отбросил от себя. Богатырь не особо сопротивлялся. Все, что угодно, лишь бы подальше от огромной черной кошки, которая приближалась к нам медленно, шаг за шагом, уверенная в своем превосходстве, купающаяся в лучах ужаса, который сама же и породила.
– Черница, – прошептала Василиса Ивановна тихо, но ее услышали все. – Мы пропали.
– Ой ли! – почувствовав свободу, я, наконец, смог прижать ладонь к поврежденному ребру. Нет, не то, чтобы оно болело, просто по инерции. К плохому, как и хорошему, привыкаешь быстро. Не болело.
Черница подошла ко мне, понюхала, заглянула в глаза, как к родственному существу. В ее огромных зеленых зрачках светилась не то просьба, не то вопрос. Я никак не мог сообразить, чего от меня хотят.
О каменный пол ударился упавший арбалет. Болт, сорвавшись со спущенной тетивы, срикошетил от стены и воткнулся в один из сундуков рядом с Заикой. Тот посмотрел на него, потихоньку выдохнул, убирая колено подальше от оперения древка. Конечно, страшно! Нога не казенная, а болт весьма реальный. Кошка оторвала на мгновение свой взгляд, оценивая обстановку, но потом снова посмотрела на меня.
– Ленчик, ты того, – осторожно, запинаясь, проговорил Заика. – Отойди, что ли? Будешь готов – дай знак.
– Не дергайся, – посоветовал я. – Она чего-то хочет от меня, только не могу понять, что.
Чего же ты хочешь, киска? За собой не зовешь, оружия в руках у меня нет. Нужна медицинская помощь? Я медленно снял рюкзак, поставил перед собой, начал расстегивать клапан. Кошка раздраженно зарычала, резким ударом отбросила рюкзак лапой в сторону. Нет? Что тогда?
Моя тупость начала ее злить. Черная лапа скользнула по набедреннику, оставив когтем едва заметную царапину. Снять? Ну, снимаю. Дальше что? Лапа снова потянулась к ноге, на этот раз едва коснулась кармана камуфляжа. Что там у меня? Моя рука залезла в карман и вытащила алмаз. Черт, совсем забыл!
– Это? – спросил я, протягивая камень.
Вместо ответа Черница прямо с ладони проглотила его, как кусок мяса. Все. Был алмаз – и нет алмаза.
– Ну ты и жук, – возмутился Заика, но тихо так, осторожно, чтобы я случайно не обиделся.
– Да ладно, – я постарался успокоить друга, пристегивая броню на место и надевая рюкзак на плечи. – Никто же не пострадал.
– Только воздух испортил…
Вован быстро заткнулся, потому что Черница начала обход. Сначала она подошла к Горынычу, заставила его поставить пленных рядом с раненым, который теперь просто сидел на полу, поддерживая простреленную руку, а третьего незлобиво зубами стянула вниз и, как котенка, за шкирку перенесла к товарищам. Заика, сообразив, на чьей стороне сила, поставил пленного на ноги и подтолкнул к остальным. Вася выдвинулся вперед, осторожно опустил свою ношу в толпу. Так мы и стояли некоторое время: пленные сбились в кучу, мы контролировали их, а кошка сделала два круга по периметру, морща нос, потом подошла ко мне, снова заглянула в глаза. Что же ты еще от меня хочешь, милая? Как бы я хотел тебя понимать! Я даже положил руку на черную шерсть, слегка погладил.
– А ты свои способности не утратил? – осторожно спросил вдруг Горыныч. – Ну, летунские.
– Калиныч, рехнулся совсем? – Василиса Ивановна даже хохотнула. – Летунов уже лет двести как никто не видел.
Мне вдруг стало интересно, ну просто дико интересно: остались способности или с камнем ушли?
Едва эта мысль мелькнула в голове, я вдруг снова отчетливо услышал все запахи, которые были присущи людям. Если от Василисы Васильевны пахло железом, духами и еще чем-то возбуждающим, то всем остальным не мешало бы сходить в баньку. Или это из-за чьего-то страха воздух так… гм… излучал? Вот только запаха Черницы я никак не мог распознать. Или не было его совсем? А еще меня привлек запах крови. Я вдруг ощутил такой голод, что готов был съесть целого быка. Тут же все начало увеличиваться в размерах, но не сильно. Мое тело претерпевало какие-то трансформации. Было немного больно, но больше щекотно. Я чувствовал, как начинает расти каждый волосок на коже, покрывая ее густой шерстью. Мои пальцы срослись, ладони превратились в лапы, лицо вытянулось, уши удлинились, какая-то фигня выросла из копчика. Одежда и латы теперь только мешали, давили своим весом вместе с рюкзаком к полу. Лапы сами по себе разъехались в разные стороны. Короче, распластало меня, как лягушку на препарировании.
– Заика, помоги ему, – послышалось со спины.
Тут же чьи-то сильные руки начали освобождать меня от брони, довольно бесцеремонно временами вырывая целые клоки шерсти.
– Что, бессребреник, захапал алмаз-то? – шептал друг в самое ухо. – А надо мной смеялись, издевались, обзывали. Теперь мой черед.
Ай! Еще один клок шерсти упал к моим лапам. Я что-то рявкнул, сам не понял, что.
– Вижу, вижу – стыдно, – тешился Вован. – Так тебе и надо, жучара.
За жучару ответишь.
Как только последний ремень, удерживающий латы, был снят, я быстро выскочил из одежды, отряхнулся и снизу вверх посмотрел на Черницу. В мозгу сразу же зазвучал глубокий голос. Не то мужской, не то женский, не понять по тембру.
"Слышишь меня?", – спросила кошка.
"Отчетливо", – ответил я мысленно.
"Это хорошо. Хотела поблагодарить тебя. Заели совсем кровули, житья от них нет".
"Чем мог, Черница, чем мог. Сажи, а способности мои алмаз мне подарил?"
"Нет, он только проявил их. Наверное, кто-то из твоих предков когда-то жил в нашем Мире, был летуном, а потом перешел по Тропе в Пограничье. Родных расспроси, может, кто и припомнит чего".
"Смеешься? У нас так долго никто память не хранит".
"Ты еще что-то хотел спросить?"
"Почему алмазы нельзя брать себе?"
"Они принадлежат Алатырю".
"А как же доспехи?"
"Доспехи принадлежат людям, лабиринт только хранит их".
"С этим разобрались. Что дальше?"
"Ты выведешь своих друзей из коридора. Ловушка отключена. Когда окажетесь в тоннеле, смотри на стены. Алмазы укажут тебе путь. Для людского ока это незаметно, но ты четко различишь подсказки".
"Мы больше не увидимся?"
"Кто знает. Всему свое время".
Я потерся носом о ее широкую грудь, почувствовал, впервые почувствовал запах. Пахло теплом, силой, добротой и… одиночеством. Мне стало почему-то грустно. Хотелось остаться, разобраться во всем.
"Не тяни время", – посоветовала Черница. – "Оно не ждет".
Я лизнул огромную черную лапу. Кошка не привыкла к таким нежностям, невольно дернулась, выпуская на мгновение железные когти.
"А как же они?" – поменял я тему.
"За них не переживай", – ответила Черница. – "Как только почувствую, что вы выбрались наружу, отпущу их".
"Они не заблудятся?"
"Волшебница знает дорогу, только дорога та длиннее вашей. У вас будет фора".
"Прощай. Спасибо за все".
Шершавый язык прошелся по моему лицу, то есть морде, оставив после себя теплый влажный след. Сердце защемило. Я посмотрел на кошку, но она уже отвернулась. Ладно, удачи тебе!
Я сделал несколько шагов к коридору, через который мы попали к оружейке, посмотрел на своих. Они с интересом следили за нашими безмолвными переговорами. Ну, чего уставились, рявкнул я. За мной топайте!
– Идем, – приказал Паляныця. – Калиныч, бери манатки Летуна. Я понесу рюкзак. Заика, прикрываешь тыл.
Выходя в коридор, я стрельнул взглядом себе за спину. Наши с Черницей глаза на секунду встретились, сердце мое замерло, потом снова забилось, но уже быстрее. Кошка отвела взгляд. Я успел заметить, как Паляныця достает из моего рюкзака аптечку и кидает ее богатырям. Мне почему-то совсем не хотелось уходить, желание остаться, прижаться к теплому черному боку было настолько сильным, что я просто заставил лапы делать шаг за шагом, удаляясь коридором.
Вход открылся легко, как и в первый раз. Я выпрыгнул в тоннель, принюхался. Крыса рядом не было точно. Он где-то бродил по дальним коридорам, легкий поток воздуха почти не доносил его мерзкого запаха. Тлен, пыль, запах вечности – вот и все, что чувствовал мой звериный нос. Можно двигаться.
Зрение волка отличается от человеческого. Все виделось как бы в приглушенных тонах, не черно-белых, но и не в полноценно цветных. Зато резкость зрения была отменной.
Следуя наставлениям Черницы, я начал осматривать алмазы на стенах. Некоторые из них мерцали непонятным желтовато-зеленоватым цветом, почти не отличимым от привычного белого, но все же я его различал. Эти камни образовывали пунктир, который двигался от меня, манил за собой. Что ж, пошли.
Тоннель-ловушку мы проскочили на одном дыхании. На развилке я притормозил, сориентировался, повернул за пунктиром. Так мы и шли: я по световой подсказке, товарищи – за мной. На пути никто не попадался, только кости да старые доспехи путались под лапами. Скажу честно: в таком лабиринте заблудится кто угодно. Моя зверино-человеческая интуиция молчала, инстинкт тоже ушел на покой, оставив меня один на один с дорогой. Пришла мысль, что, если бы не Черница – лучше было бы нам сдаться в плен. Все равно сами не выбрались бы. Даже с Горынычем в авангарде. И все-таки жаль ее, Черницу. Есть в ней что-то от человека, что-то родственное, заставляющее думать о ней.
Так, стоп. Я задумался и не сразу сообразил, что пунктира на стене больше нет, а тоннель ведет дальше. Проскочил поворот? Проверим.
Я проскользнул под ногами товарищей и змея, который ворчал своими головами что-то насчет бесплатного носильщика и громыхал моим железом, вернулся к последней развилке. Так и есть, пунктир бежит в ответвление. Увы тебе, Леонид, и три наряда вне очереди.
Я прорычал товарищам, чтобы они возвращались. В этой ситуации радовало одно: под шерстью не видно, как мне стыдно. А теперь, Леонид, будь добр: выбрось глупости из головы и начинай работать. Пошли!
Больше проколов не было. Мы шли около часа, пока не вышли в большущую пещеру. Она была в форме сферы, имела в поперечнике никак не меньше сотни метров. Высокий потолок-небосвод был усеян алмазами и очень сильно что-то напоминал. Ну да, так и есть! Вон Большая Медведица, вон – Малая, а вот здесь Орион, Водолей. Да это же карта ночного неба! Только созвездия все какие-то неправильные, искаженные, что ли? К чему бы это?
– Так вот как все же выглядело наше небо несколько тысяч лет назад? – протянул Паляныця, глядя на эту красоту.
– Уверен? – не поверил Заика.
– Братишка мой астрономию любит, показывал мне как-то созвездия прошлого и будущего.
– Это все очень мило, только дальше-то куда? Что скажешь, серый волк? Или нюх потерял, как тогда?
Это уже камень в мое логово. Не забыл друг подобранный алмаз, ой не забыл! Я прислушался к себе. Инстинкт проклюнулся, подсказал идти по прямой. Через пару десятков шагов мой нос уперся в пьедестал. Что ж, кажется, пришли. Пора перевоплощаться. На сей раз трансформации были болезненными. Кости с хрустом вытягивались, едва зажившее ребро снова стрельнуло, но уже терпимо. Шерсть опадала клочьями, в глазах время от времени мерк свет, словно преображалось не только тело, но и мозг. В копчик вонзилась какая-то игла. Лапы снова начали превращаться в кисти. Стоять я уже не мог. Тело выгнулось, непроизвольно упало на спину, извиваясь в конвульсиях. Я с силой сжал зубы, чтобы не застонать, но не сумел сдержаться. Добейте меня кто-то, чтобы не мучился!
– Потерпи, я сейчас, – Вася присел, быстро достал из рюкзака аптечку.
– Не суетись, – почти по слогам проговорил я, с трудом разжимая челюсти. – Так никаких аптечек не хватит.
Фу-у, кажется, полегчало. Боль постепенно уходила, пока вдруг разом не покинула мое покрытое потом тело. Меня начал бить озноб. Еще бы! После таких страданий, да голяком в каменном мешке. Нужно срочно что-то на плечи кинуть. Я осторожно сел, проверил трясущимися руками, ничего ли не болит. Нет, даже ребро не беспокоило. Стараясь все делать быстро, как мог натянул на себя одежду. С доспехами мне помогли уже товарищи. Заика больше не поминал мне спрятанный алмаз, но взгляд его был красноречив.
– Он сам мне попал под ноги, – я попытался оправдаться.