Оксана встретила Макса в закрытом ночном клубе. Она не знает о нем ничего: кто он, чем занимается, где и с кем проводит свободное время? Но Оксану неудержимо тянет к Максиму. Что это? Жажда секса? Желание получить какие-то новые ощущения и переживания? Или, может быть, что-то третье?
Леонид Алёхин
Море и дождь
1
Попасть к Круглову в "Точку сборки" можно двумя способами. Заплатить штуку грина за месячную членскую карту. Или понравиться Стасу. Нравятся Стасу очень красивые женщины и очень непростые мужчины. Поэтому среди богатых, красивых и непростых в "Точке" редко бывает скучно.
Еще Стае не приветствует тяжелые наркотики. Легкие - всякие порошки-таблетки-марки, - пожалуйста, развлекайтесь. Стае в молодости сам был не прочь по грибам, увлекался, как легко догадаться, Кастанедой. Так что к взыскующим внетелесного опыта относится с пониманием. Поэтому в "Точке" весело и ненапряжно.
А то, что в "Точке" играют лондонские диджеи, колдуют парижские повара и устроена она в выкупленном Стасом подмосковном самолетном ангаре - о таком в приличном обществе и не упоминают. Само собой разумеется.
Макс прошелся по первому этажу, поздоровался с барменами. Знакомых лиц не было, и он направился в VIP-ложу, маленький зал на втором этаже с мягкой мебелью, коврами и своим диджеем. Вежливый до незаметности охранник на входе в ложу скользнул взглядом по запястью Макса, по красному VlP-браслету. Только после этого включил улыбку, "узнал".
Браслет получить было сложно - Стае раздавал билеты в ложу по своему разумению. Для входа в "Точку" достаточно было ему нравиться. Чтобы подняться на второй этаж, Стаса надо было поразить. А вот потерять браслет и расположение Круглова было до обидного просто. Поэтому охранник не спешил узнавать всякого, кто подходил к заветной двери.
Макс браслет у Круглова купил. Не за деньги, правда, за Услугу. Стае ему был симпатичен, помог ему Макс охотно. Остались довольны друг другом. У Макса появилось место, где он мог расслабиться, послушать приятную музыку и разговоры хозяев жизни.
Сегодня хозяева жизни, обычно рассеянные по ложе, стянулись в одну точку, ближе к центру. Сначала Макс ошибочно принял за концентратора внимания необычайно яркую блондинку с матовой, будто сверкающей изнутри кожей. Тот сорт немного вульгарной красоты, который Макс характеризовал для себя как "порнографическую". При этом по манере держать бокал, по доносившимся до Макса оборотам речи он понял, что блондинка достигла своего уровня не съемками в сценах с брутальным аналом. И не прицепом за надежным папиком. Слишком расслабленна в своих дорогих украшениях. Слишком уверенно говорит.
Но тут сидевшая рядом с блондинкой стриженная ежиком брюнетка перебила ее. И сияние дивы поблекло. Стало понятно, вокруг кого на самом деле собрались люди в красных браслетах.
- Знаешь, Алина, твои рассуждения интересно слушать ровно до той степени, пока в них веришь, - сказала брюнетка.
Макс присел поодаль. Он безошибочно улавливал ноту силы в голосе брюнетки. Есть люди, которые победили в себе самый мучительный страх - страх перед мнением окружающих. Таких слушают. Слепо тянутся к ним, не понимая, в чем их притягательность.
- Если верить, что твоя "глянцевая империя", о которой напишут в "Форбс", делает реальность для людей терпимей, - тогда да, все замечательно. Что люди в состоянии забыть, читая журнал, что они пища. А красивые лица, которые смотрят на них со страниц, собираются их сожрать.
- Солнце, не все здесь разделяют твое увлечение социобиологией, - мягко заметила Алина.
Брюнетка сделала отметающий жест рукой.
- Не хватайся за умные слова, которых не понимаешь! - жестко сказала она. - На прошлой неделе у меня была встреча с Трампом. Он познакомил меня с человеком, который решает на территории бывшего СССР. Тот замечательно сказал, очень характерно: "В слове consumer ошибочно употреблен активный залог. Не они потребляют, а мы их потребляем".
- Ну, да, ну да, - некрасиво кривя рот, сказала Алина. - В консумации ты понимаешь.
- Играешь словами? - Блондинка картинно подняла бровь. - То, в чем я понимаю, - об этом ты не напишешь. Твои журналы - поваренная книга мелкого хищника. Рассказать тебе про крупных хищников, солнце?
- Ну, вы-то, очевидно, из крупных, - сказал Макс.
Все повернулись к нему. Алина смотрела с удивлением, получилось, он выступил на ее стороне. Брюнетка, у нее оказались неожиданно светлые глаза, готова была перенаправить агрессию на него.
- Я просто так понял, что, если у вас встреча с Трампом, - объяснил он, - вряд ли вы питаетесь планктоном.
- Чудная ирония. Хотите что-то добавить к беседе?
- Спросить. А вам не приходило в голову, что человечество на самом деле не делится, вот как вы хотите, - на хищников и жертв. Что все гораздо сложнее?
Брюнетка тряхнула головой.
- Да делите как угодно! Каждый делает это в меру своего развития. Я человек простой, мне ближе дихотомия. Вы, сужу по одежде и по сумочке на боку, человек сложный. Дружите, наверное, со Стасом, увлекаетесь философией. У вас в основе деления будет какая-нибудь мандала. Что меняется?
Макс улыбался. В одной фразе ему несколько раз указали его место на общественной лестнице, подчеркнув для совсем глухих, что вход в ложу он получил по знакомству, не в силу финансовой состоятельности. А значит, происходит обычное общение хищника, да еще крупного, с жертвой.
- Меняется многое, - сказал он. - Я когда-то собирался стать врачом. Учился. Помню, у нас была лекция о группах крови. История вопроса, первое разделение, второе, влияние на психотипы. И тут преподаватель говорит одну фразу. Он говорит - мы наблюдаем лишь поверхность. На поверхности все схожи. Медицина, биология, химия позволяют выделить различия. Мы можем отличить собаку от волка. Пантеру от тигра. Но мы все равно остаемся на поверхности. На наш поверхностный взгляд человечество состоит из особей одного вида, Homo sapiens. А под поверхностью текут четыре реки крови.
И через сто лет может обнаружиться, что они исходят вовсе не из одного источника, как мы думаем.
- Все это чистая фантастика, - сказал мужчина с гладким розовым лбом и характерными следами от удаления мешков под глазами. - Я врач-косметолог, хирург. То, что вы говорите, цитируете, - бред.
- А вы знаете, что негроиды плохо плавают и избегают употреблять в пищу птицу? - спросил Макс. - Что у детей монголоидных рас формирование половых признаков происходит в среднем на сорок процентов активней, чем у европеоидов? Или, неожиданный пример, почти курьез, но все же: все лауреаты Нобелевской премии по химии имели первую группу крови?
- Все это объяснимо, - начал хирург.
Брюнетка положила ладонь на рукав его костюма "Бриони".
- Да все понятно, Антон, - сказала она. - Вы, - обратилась она к Максу, - можете оставаться в рамках своей теории. Она никак не исключает того, о чем я говорю. Пусть человечество делится на четыре вида. Один из этих видов склонен жрать всех остальных. Имеете что-то возразить?
- Я вообще-то ничуть не хотел вам возражать, - искренне сказал Макс. - Просто пытался вызвать огонь с Алины на себя.
- Мне защитники не нужны, - сказала Алина. - Но мне ваша теория понравилась…
- Максим. Лучше Макс. Алина, а можно увлечь вас к бару на пару минут? Я был в отъезде несколько месяцев и совершенно не знаю, чем сейчас актуально запивать беседы по социобиологии.
По дороге Алина взяла Макса под локоть и сказала, доверительно наклоняя к нему платиновую голову:
- Оксана - неприятная сука. Спасибо, что забрал, а то бы мы с ней опять полаялись. Сколько раз себе говорила: не брать ее с собой. Ничего, обратно сама поедет, нас мой водитель вез. А тебя я раньше у Стаса не видела.
- Я редко бываю, - честно сказал Макс. - Больше в разъездах.
- А география разъездов какая?
- Широкая. За последний год где только не был. Тибет, Монголия, Новая Зеландия, Альпы…
- Ого, - Алина слегка прижалась бедром, - серьезный размах. А чем занимаешься?
- Я помогаю людям, - сказал Макс. - И не только.
- Не только помогаешь?
- Не только людям.
Алина засмеялась, низко, с приглашением.
- Да ты с загадкой! Сложный весь из себя. Вот чего у Ксаны, суки, не отнимешь - она любого двумя словами как в ящик уложит.
- Вы подруги?
- Еще не хватало! У меня издательский дом. А она представляет американского инвестора, который в меня вкладывает деньги. Хочет вложить. Сделка от нее зависит, стала бы я иначе ее с собой таскать.
Макс подвел Алину к стойке бара.
- Ильяс! - крикнул он. И добавил слов, состоявших на слух из жужжания и буквы "ы".
Маленький бармен кивнул и завозился с бутылками.
- Это на каком? - поинтересовалась Алина.
- На монгольском. Сейчас попробуешь напиток, которым взбадривались гонцы Чингисхана. Если новость не доходила вовремя, из гонца делали "мертвецкое колесо" - заламывали ноги к затылку, пока не трескался позвоночник.
- С нашими бы курьерами так…
- Ты хотела сказать: "какой ужас".
- Ну, да. И захлопать ресницами, вот так. - Алина не без успеха изобразила Барби. - Так я ближе к твоим общечеловеческим идеалам?
- Ты в них укладываешься полностью, - сказал Макс. - Мне даже не надо раздевать тебя, чтобы это проверить.
Шею Алины чуть тронула краска.
- Так уж и не надо? - спросила она, касаясь Макса перламутровым коленом.
Ильяс поставил перед ними два граненых стакана с мутной белой жидкостью.
- Курьеру приходилось не спать по трое суток. - Макс подал один стакан Алине, второй взял сам. - Напиток, который у тебя в стакане, помогал ему держаться в седле. В него полагается, правда, добавлять еще кобылью кровь, но можно и так.
Макс коснулся краем своего стакана Алины.
- За успех твоей сделки с инвестором, - сказал он.
"Хлыст кипчака" действует не сразу. Они успели вернуться на диваны, когда Алину накрыла первая волна. Ее большая грудь начала вздыматься в три раза чаще. Она придвинулась к Максу и положила руку ему на бедро.
- Что-то кондиционер совсем не тянет, - сказала она.
- Да, жарковато, - подхватил одутловатый мужчина за сорок, сидевший напротив.
Он был депутат, завсегдатай "Точки". Алина посмотрела на него, как на говорящую вешалку.
- Мне кажется, Макс, ты меня споил, - заявила она. Ее ладонь недвусмысленно заявляла на Макса права. - Нельзя доверять незнакомым мужчинам.
- Мне ты можешь доверять. - Максу на секунду стало ее жаль.
Алину обманывали всю жизнь. Человек выращивает свое тело сообразно боли, которую ему наносят. Крупное красивое тело Алины было телом, измученным предательствами. Макс не сомневался, что она держала под жесточайшим контролем свой бизнес, свой издательский дом, свои отношения с партнерами. А мужчины либо сбегали от нее, либо начинали ей врать.
- Я доверю тебе секрет, - сказала Алина. Она нагнулась к уху Макса. - Я сейчас пойду в туалет. На первом этаже.
Ее губы коснулись мочки его уха. В туалете на первом этаже были установлены динамики. Кабинки были широкими, в них без проблем можно было поместиться вдвоем.
- Я никому не скажу.
Алина улыбнулась ему. Поднялась, качая бедрами, направилась к выходу из ложи. Одновременно с ней поднялась Оксана. Но она шла не в туалет, а поближе к пульту диджея. Оксана шла танцевать.
Худощавое тело Ксаны было телом, впитавшим жестокость людей и вырастившим еще большую жестокость к себе. Но скованности, присущей ее типу, в ней не было. Она мягко струилась под музыку, прикрыв глаза. Руки и плечи почти не участвовали в танце.
Не отводя от нее глаз, Макс расстегнул свою сумку. Достал маленький барабан, поставил между колен. Диджей одобрительно кивнул ему, ускорил бит-секцию. Макс принялся ударять в барабан ладонями, в ритм рила, в ритм покачивающихся бедер Ксаны.
Он тоже закрыл глаза. Ему представлялись капли дождя, барабанящие по листьям где-то в джунглях Амазонки. Там идут долгие хорошие дожди. А потом наступает беспощадная засуха, и местные жители готовы все отдать за жизнетворный шорох капель.
Макс ударил в барабан последний раз. Открыл глаза. Ксана стояла перед ним.
- Ты не знаешь, куда пошла Алина? - спросила она. - Хочу уехать.
- Вряд ли ее водитель тебя повезет.
- О, она с тобой поделилась планами мелкой мести. - Оксана усмехнулась. - Тогда передай ей, что я села на такси.
- Не надо. - Макс бережно запаковал барабан, поднялся. - Я тебя отвезу.
2
Они остановились только под утро, выжатые досуха.
- Не выходи, - попросила Оксана.
Ее рука ласкала шею и затылок Макса. Ноги обхватывали бедра, подрагивая от усталости. Она вытянула их по простыне.
- Хорошо, когда ты внутри, - сказала она. - Почему ты не забрал меня раньше? Теряли время в этой долбаной "Точке".
Макс осторожно поцеловал ее в губы.
- Хочешь сигарету? - спросил он. - Не удивляйся, я видел, что у тебя пепельница на полу возле кровати.
- Хочу. Но потом. Ты все равно догадливый. Пепельница не значит, что я курю после секса.
- А мне хочется шоколада. Я бы клал вместо пепельницы Шоколадную плитку.
- Почему не кладешь?
Макс провел ладонью по плечу Ксаны. Ее кожа холодила.
- Редко трахаюсь дома, - сказал он. - Вообще редко дома бываю. Я в Москве хорошо если три месяца в году.
- Хотела спросить, где ты трахаешься. - Оксана засмеялась. - Но ты можешь подумать, что я заявляю на тебя права. Если так редко бываешь, почему Москва - дом?
- Я люблю Москву. Мне здесь хорошо. Мало где бывает хорошо.
- Для тебя это слишком простое объяснение, по-моему. Теперь можешь дать мне сигарету. Они справа от тебя, в моих джинсах.
Они разъединились. Макс дал Ксане сигарету, поднес огонь.
- Я не сложный, как ты сказала. Простые вещи нравятся мне больше сложных.
Оксана окуталась дымом.
- Жаль. А мне нравятся сложные мужчины. С непростым прошлым и смутным будущим. И чтобы большой член.
- По некоторым из пунктов я прохожу.
Они засмеялись.
- Ты не ответил - почему ты не забрал меня сразу? Зачем набросился на Алину? Акции повышал?
- Ив мыслях не было. Я уже и жалею, честно говоря. Получилось, что я ее бросил.
- За последнюю неделю ты третий, кто это делает, - сказала Оксана. - Ты хотя бы ее не трахал перед этим. Она хорошая девочка, но очень несчастливая. Очень.
- Зачем ты тогда ее при всех обижала?
Она потушила сигарету.
- А я плохая девочка. Макс, давай еще раз перед сном?
Он улыбнулся, положил руку ей на живот.
- Только давай сзади, - попросила Оксана. - Сама запах сигарет ненавижу, не хочу тебе портить впечатление.
Она встала на четвереньки, Макс провел рукой по ее круглым ягодицам.
- Кроме того, с твоими размерами, когда ты сверху - я боюсь, что ты мне проткнешь грудную клетку, - сказала Оксана. И вздохнула, застонала, вцепилась зубами в подушку.
Через пятнадцать минут они наконец заснули.
3
Завтракали в "Новинском". Точнее, завтракал Макс. Оксана курила, пила апельсиновый фреш. "С утра не могу на еду смотреть". От кофе и чая тоже отказалась.
- Жизнь была веселая, - рассказывала она. - Я на четвертом месяце, муж трахает секретаршу. Денег оставляет сто долларов на месяц. В холодильнике баночка майонеза. С тех пор майонез видеть не могу. Мазала его на хлеб и ела. - Ксана разгладила накрахмаленную скатерть. - Переспала с одним знакомым. Пошла к нему работать. Был такой клуб для иностранцев - "27". Спрашиваю, почему двадцать семь. Оказывается, это член у него такой длины. - Она усмехнулась уголком рта. - В постели с ним было тяжело. Отбойный молоток. Я вот до сих пор думаю: из-за него я ребенка потеряла или из- за того, что пила каждый вечер. Пошла официанткой. А все официантки в клубе были на консумации. Разводили клиентов на выпивку.
Макс взял ее за руку. Рксана подняла на него глаза.
- Сочувствуешь?
- Восхищаюсь. Ты уцелела.
- Ну да. Хорошее слово. Уцелела. - Ксана покатала слово на языке. - Уцелела. Мне помогли. Помог хороший человек. Канадец. Вытащил меня. Не дал подсесть на кокаин. Многому научил. Когда мы познакомились, ему было под пятьдесят. Он мне протянул руку. Я ему в ответ два пальца, типа девочка-лицеистка. Я манерная была, мужики велись. Он мне сказал: "Руку надо жать так, как цепляешься за жизнь". Изо всех сил.
- Что с ним стало?
Оксана забрала у Макса вилку, наколола несколько листьев салата. Отправила в рот.
- Я его бросила. Он едва с собой не покончил. Ночевал у меня под окном. Умный, сильный, состоявшийся мужчина. Сам говорил, что так случится. "Я для тебя эпизод, - говорил. - Ты махнешь хвостом и исчезнешь. А у меня, может, ничего больше и не будет". А что я понимала? Мне было двадцать Два. В голове одни мужики.
- Сейчас бы не бросила?
Оксана жевала салат, в ее глазах цвета морской лазури блестело лукавство. И, пожалуй, грусть. Самую чуть, грусть от понимания своих желаний.
- Бросила бы, конечно. Не из-за модного бандита, как тогда. Но бросила бы обязательно. У меня простые желания, Макс. Мне нравятся сильные, на много способные тела. Мне нравится, когда мужчина не стремится сделать из меня аксессуар. Или копилку для своего бесценного опыта. И еще он хотел детей. А я не могла ему их дать. И никому не смогу.
- Алина подкалывала тебя насчет консумации.
- Ага. Думает, что раскопала горячий фактик. Дурочка. Она как только уже не пыталась на меня повлиять. Откаты, подарки. Она не представляет, с кем я работаю, что такое венчурные фонды, для которых я провожу аудит. Мне мой мужчина за столом в ресторане дарит часы "Картье" - я пишу десять объяснительных. И еще устная беседа с куратором. Они тут в Москве думают, что азиатская бизнес-модель везде работает. С кем я пила в девяностых - американцам плевать. Если я возьму у Алины, мне закроют все двери. Везде и навсегда. - Ксана сверкнула бриллиантами, посмотрела на часы на руке.
- "Картье"? - спросил Макс.
- "Брегет". Те "Картье" я вернула. Когда я с мужчиной расстаюсь, он имеет право на свои подарки.
Макс улыбнулся.
- "Брегет". Понимаю.
- Чего ты лыбишься? - Оксана кинула в него смятой салфеткой. - У меня нет сейчас никого. У меня вообще бизн-трип, если хочешь знать. И встреча с важными людьми через полчаса.
- Тебе надо ехать. Пробки.
- Я на метро. За полчаса нереально. - Оксана порылась в сумке, протянула Максу визитку. - Здесь адрес. Заберешь меня часов в восемь?
Она нагнулась через стол, жарко поцеловала Макса в губы. И тут же пошла к выходу, стянув в узел вокруг своих легких бедер взгляды всех мужчин. На скатерти возле ее чашки лежало несколько тысячных купюр.
Макс усмехнулся, провел пальцем по губам. На пальце осталось несколько крупинок соли.
Макс прождал возле утыканного камерами особняка до девяти часов. Оксана появилась из зеркальных дверей, села на пассажирское сиденье. Потерлась головой о плечо Макса.
- Я усталая и голодная кошка, - сообщила она. - Голодная во всех смыслах. Меня надо накормить и трахнуть. В любом порядке.