Разом смертецы отступили, вскинули черепа, песком наполненные. Будто услышали то, что Йохо пока не слышал. Заговорили на языке древнем, лесовику непонятном, к кореньям дуба поспешили.
- Эй! - вскинул руку лесовик, поднимаясь, - Вы что?
Один смертец, чуть задержавшийся, обернул к Йохо глазницы, песком плачущие:
- Когда совсем невмоготу станет, приходи. Примем радостно.
- Ага, - мотнул головой Йохо, соглашаясь. Не верил, что пустяками отделался, синяками, царапинами, щекой порванной, да зубом потерянным. Задом подальше от дуба попятился. - Ждите, как же.
- Придешь, брат наш. Никуда не денешься.
Сомкнулись корни дерева тысячелетнего, пряча смертцев. Сошлась земля обратно узором треснутым. Тихо стало, хоть уши отрезай, да выбрасывай за ненадобностью.
- Ждите, ага! - заколотило Йохо, от ушей не отрезанных, до пяток уцелевших. Будто он в лютый мороз на улице без штанов целый день простоял. От такой колоты только одно средство, напиться отвара передержанного из волчьих ягод, да забыться сном долгим. Дома, под медвежьим одеялом, или, на худой конец, у вдовы соседки, что второй год по праздничным дням морошковым пирогом подкармливает.
Лесовик нащупал трясущимися руками нож. С опаской поглядывая в сторону дуба, попятился к лесу.
- Колдуну глотку перережу. Обязательно перережу. Принеси ему, мол, то, что дадут. Кто даст? Смертецы? Отец ты мой, Гран, да он меня специально на смерть послал! Мертвецам жертвоприношение. Не жить колдуну!
Йохо глазом прищуренным посмотрел на солнышко. Высоко висит, до ночи не скоро. Выбежал, спотыкаясь от не успокоенности, на дорогу заросшую. Хоть и крюк порядочный до деревни она делала, но лучше три часа лишних топать, чем снова по болотам, да по местам звериным ноги портить. Устал для прямых путей Йохо. Главное, подальше от мертвой поляны оказаться.
Не успел лесовик в траву зеленую ступить, как замер, голову склонив. Почувствовал, как дрожит под ногами земля. А спустя минуту различил топот конский. Не зря, ох не зря смертецы в норы подземные уползли. Раньше него, лесовика, пришлого почуяли. Если уж они топота испугались, то и ему не следует поганкой на дороге торчать. Уходить надо.
Йохо, где стоял, оттуда в кусты придорожные не глядя и сиганул. Топот лошадиный близко, спешить надо.
Но видать со вчерашнего вечера судьба не заладилась. То зуб разболелся, то смертецы в гости насильно зазывали, а то кусты малины дикой не там где надо разрослись.
От обиды на злодейку судьбу, а больше от шипов, от которых кожа штанов защитой слабой оказалась, выскочил лесовик обратно на дорогу. Да там и остолбенел.
Мчался на него всадник огромный. Такой огромный, что показалось на мгновение, заслонил он телом своим весь свет. Черный конь в пене белой, с серебреными бляшками на сбруе дорогой. Черная грива, с репейником застрявшим, по ветру стелется, черный глаз на лесовика зло смотрит. Черное копыто в грудь метит.
Йохо только охнуть успел, да на мягкое место осел. От пережитого и увиденного сил не осталось даже в сторону отползти.
Взвился черный зверь на дыбы, твердой рукой остановленный. Заиграли копыта над головой лесовика, воздух вымешивая.
Что-то огромное с коня свесилось, за ухо лесовика зацепило, да приподняло, как есть, в штанах с шипами застрявшими, над дорогой, да над землей.
- Кто ты, червяк ползучий?
Такого страшного незнакомца лесовик с рождения не видел. Не лик, конечно, постоянно преследующий, но и не лучше. Как проморгался, разглядел лицо черное, от пыли да грязи, в шрамах многочисленных. Борода короткая, курчавая, с завитками, огнем опаленными. А уж глаза - лучше сразу могилу копать глубокую. Незнакомец глянул, как кишки из живота вынул, да на кулак намотал.
- Кто ты, спрашиваю, - незнакомец встряхнул лесовика, чуть душу не вытряхнул.
В другом месте, да при других обстоятельствах непременно рассердился бы лесовик. Обиделся. В горло обидчику зубами вцепился. Но с ногами, что в воздухе болтаются, сильно не обидишься. Особенно если ты за ухо подвешен.
- Лесовик я, добрый господин, - завопил Йохо. - Из деревни, что на берегу Вьюшки.
- Лесовик? - незнакомец подтянул ухо лесовика поближе. Заглянул в глаза, слезами налитые. Словно всю душу наизнанку вывернул. - Что же ты лесовик, по лесу бродишь, под копыта бросаешься? Или лазутчик ты кэтеровский? Говори, червяк ползучий, пока жив.
- Не лазутчик я, добрый господин. Больно-то как! По принуждению здесь. Злой колдун послал. Отпустили бы вы меня, добрый господин. Приказал принести то, что найду. Ой, мамочки! Или, что дадут.
Незнакомец скривился, глазом сверкнул.
- Видно знамение это, - забормотал он в кудряшки черные. - Хоть и не ангел, но живой человек повстречался. Не уйти мне. Конь устал, с ноги сбивается. Тяжела ноша, не уйти от погони. Слушай, червяк ползучий. Слушай внимательно, лесовик!
Йохо, отпущенный, ногами на твердую землю встал, за ухо оттянутое схватился. Но сбегать от всадника не спешил. Заметил за плечом незнакомца страшного лук боевой. Стрела, из такого лука летящая, за триста шагов человека через мгновение с ног сшибает.
Переступил конь усталый с ноги на ногу, гривой черной встряхнул, словно крылом птицы огромной мир заслонил.
- Слушаю тебя, добрый господин? - а у незнакомца-то бок правый в крови весь. И панцирь в дырках, словно сито. Видно не на прогулку незнакомец в лес заехал. И не с пира званного, а с рубки смертельной. Еле в седле держится.
- Коль тебя, лесовик, за делом послали, так дело и сделаешь. Возьми, лесовик.
Незнакомец, щекой от боли дернув, из-за спины сверток тугой достал, щитом широким от стрел прикрытый. Щит, как еж, остриями утыкан. Нагнулся, осторожно кулек в руки Йохо вложил.
- Эт-то что? - от неожиданности Йохо заикаться стал. Вспомнил напутствие колдуна. Может об этой вещи разговор шел? Ничего не нашел, а получил только от всадника смертельно раненого куль тяжелый. Уж не с золотом ли?
Всадник в седле выпрямился, в сторону, откуда прискакал, голову повернул.
- Сбереги его, лесовик, - куда только голос грозный пропал. Не приказывал, просил всадник черный. Глазами умолял, сердцем молил. - Беги с этого места, лесовик. Быстро беги, как сможешь. Не оборачивайся. И никогда не возвращайся. Сбереги то, что дал тебе Элибр, телохранитель и друг короля нашего.
- Элибр? - ахнул Йохо, рот от удивления распахнул. Деревня его хоть и глубоко в лесу спряталась, да только каждый в ней слышал о могучем майре Элибре. Слишком много славного телохранитель короля Хеседа за жизнь свою сделал.
- Что стоишь, лесовик! - закричал всадник громко. - Или не слышишь, как скачут сюда волки кэтеровские? Или не понял, о чем просил я тебя? Ступай прочь, если верен ты королю Хеседу!
Спала от окрика грозного пелена с мозгов лесовика. Вернулось чутье лесное. Различил он и топот лошадей многочисленных, и приторный запах равнинников, в большом числе по дороге старой к дубу скачущих. Понял лесовик, что не просто так всадник черный ему ношу вручил. Погоня за ним злобная. А с такими ранами, да с такой усталостью далеко не уйти.
- Все сделаю, как ты просил, - взглянул преданно. - Никто меня никогда в лесу не догонял. И сейчас не догонит. С травой сольюсь, деревом обернусь, но ношу твою не отдам равнинникам. Скажи только, что спасать мне приодеться? Что в мешке спрятано?
Всадник черный уже коня усталого развернул. Уже пришпорил бока пенные. Но на вопрос лесовика обернулся:
- В том свертке самое ценное, что есть у твоей страны, лесовик. Там сила и надежда Ара-Лима.
Не успел Йохо глазом моргнуть, как конь черный копытом мохнатым в землю ударил. Понес майра Элибра по старой дороге навстречу приближающемуся топоту копыт лошадей равнинников. Только меч темный, от крови засохшей, в небо путь указывает.
Лесовик, рукой сверток придерживая, в сторону скоро бросился. Ящерицей по траве пополз. Подальше от дороги. Хотелось поскорее место опасное покинуть. Но любопытство природное верх взяло. Сделал крюк по бурелому, с другой стороны к дубу выполз. Залег в заросли густые. Не то что человек, зверь не увидит. Зато дуб мертвый на земле сухой как на ладони.
Только лесовик улегся, только листочки по сторонам раздвинул для обзора лучшего, как из леса на поляну мертвую выехали первые всадники. Йохо ни разу не доводилось видеть живых кэтеровских легронеров. Он и в городе Мадимии ни разу не был, а что уж про врага говорить иностранного.
Но как только разглядел лесовик шлемы с железными рогами, сердцем почувствовал - вот он враг. Вот они - степняки, кэтеровские волки, на Ара-Лим напавшие.
Выезжали они из леса по трое в ряд. Нескончаемая вереница круглых щитов с черными солнцами на красной коже. Шли крупной рысью, спешили по следам беглеца. Впереди цеперий, примятую траву, да землю копытами вывороченную высматривающий.
Его первого меч майра и настиг.
Черный всадник, майр Элибр, верный телохранитель короля Хеседа, выскочил из-за деревьев, что поляне вплотную подступали. Без единого крика, только конь черный пеной горькой хрипит, в бок цеперия врезался. Меч мягко между металлическими пластинами прошел, вспорол кожаный панцирь, разрезал шерстяную рубашку, раздвинул ребра и замер на мгновение в самом центре человеческого сердца.
Никто никогда не узнает, о чем думал тридцатилетний цеперий, падая с равнодушной лошади на землю чужой страны. Может думал он о том, что ждут его в далекой Гунии два маленьких сына и красавица жена. Может, последние мысли его были с верховным Императором Каббаром, который в это время облизывал жирные пальцы после обильного стола и любовался полуобнаженными танцовщицами, присланных ему в знак почтения правителем Берии. А может быть думал цеперий о том, что трава чужой страны не такая мягка, как на его далекой родине.
Кому это интересно?
Первые два ряда колонны были раскиданы телохранителем Элибром за несколько мгновений. Рухнули солдатские головы, затрещали щиты, против неистового меча бесполезные, закричали раненые, замолчали убитые. На землю засохшую свежая кровь пролилась.
Закричали дико легронеры, славой многочисленных сражений увенчанные. Заблестели мечи, в полукруг выстраиваясь. Не родился еще в подлунном мире герой, способный в одиночку против кэетеровской отборной цеперии выстоять. Злоба и сила сошлись в коротком сражении. В неравном сражении. На смерть.
Застонал в кустах Йохо, видя, как теснят чужие волки раненого хищника. Дернулась рука к поясному ножу, рукоять стиснули пальцы разом онемевшие. Подниматься начал с зубами оскаленными.
- Куда, дурак?! - зашипело над головой. - Смерти ищешь, лесовик?
- Авенариус? - Йохо нервно лягнул ногой и только потом вывернул шею.
Над ним, вцепившись когтями в хлипкие ветки, балансировал крыльями ворон и давился кашлем. Старые вороны не привыкли шипеть на всяких разных лесовиков. От этого горло садиться. Каждый должен каркать в полное горло.
- Как ты здесь? - Йохо не то чтобы удивился, просто он готов был поклясться, что мгновение до этого рядом с ним никого не было.
- Как, как? - передразнил ворон. - Как и все. Мимо пролетал. Ты куда бежать собрался со штукой, что в потных ладошках зажимаешь?
- Так ведь…, - лесовик беспомощно посмотрел в сторону дуба, куда, отбиваясь от легронеров отступал Элибр.
Черный конь майра был уже мертв. Лежал на дороге, исполосованный острыми мечами легронеров. Сам Элибр, прижавшись спиной к мертвому дереву, отражал многочисленные нападения сгрудившихся вокруг него солдат Кэтера. Могучие удары его то и дело достигали цели, и количество мертвых тел увеличивалось прямо на глазах спрятавшегося лесовика.
Вот один солдат, неудачно сделав выпад, откинул в сторону оружие и, схватившись за рассеченное плечо с криками попятился назад, под прикрытие товарищей. Стоящий рядом легронер на мгновение посмотрел на раненого и тут же из шеи его брызнула кровь. Третий завизжал, воздевая к небу обрубленную кисть. Но и его визг не долго беспокоил лес. Клинок майра исправил собственную ошибку.
- Он же умрет! - застонал Йохо. - Смотри, сколько их.
- Старые солдаты не умирают. Просто они уходят наемниками в армию Отца нашего Грана. Уходят с мечом в руке. Он не мечтал бы о другой смерти, поверь мне, лесовик. Погибнуть за будущее Ара-Лима, что может быть почетнее для такого старого вояки, как майр Элибр.
- Но я…, - лесовик Йохо хотел сказать глупому ворону, что он, как и каждый лесовик, чтобы бы о них не сочиняли в городах, тоже мечтает погибнуть за свою страну. И он, Йохо, не такой уж плохой боец. И он сумел бы уложить пару кэтеровских волков, прежде чем позволил достать себя блестящим железом. Хотел, но не сказал. Потому, что увидел, как скрылось за красными щитами мощное тело королевского телохранителя. Увидел, как в последнем полете замер высоко поднятый меч майра. Как в то место, где только что стоял могучий воин втиснулись щиты из красной кожи с черными солнцами.
- Ты уже ничем ему не поможешь, смелый лесовик, - вздохнула над головой мудрая птица.
- Но я даже ничего не сделал, - Йохо задыхался от собственного бессилия. И не чувствовал ничего, кроме злобы на самого себя за то, что остался лежать в кустах, когда умирал настоящий герой.
- В этом мрачном мире ничто не бывает без последствий, заметил ворон.
Лесовик, кусая до крови губы, смотрел, как отступают от дуба кэтеровские легронеры. Как оттаскивают раненых. Как оставляют мертвых. На высоком валу из человеческих тел в шлемах с красными гребнями разглядел Йохо изрубленное, почти неузнаваемое тело майра.
- Я отомщу, - прошептал он, чувствуя, как тоненькая струйка теплой крови стекает по уголкам губ.
- За тебя это сделают другие. А сейчас неплохо было бы поскорее убраться отсюда. Солдаты не успокоятся. Убийство майра только начало. Хотя… Кто ответит, почему я ввязываясь в человеческие отношения?
Несколько солдат остались у мертвых тел, что-то разыскивая. Они тщательно осмотрели труп телохранителя, но, ничего интересного для себя не обнаружив, посовещавшись, направились к кустам, обильно растущим вокруг голой поляны. Самым неприятным оказалось то, что легронеры шли именно туда, где прятался Йохо.
- Накаркал, старый собиратель падали, - лесовик вжался в землю, стараясь слиться с ней.
К удивлению лесовика, ворон, вместо того, чтобы оправдываться, слетел с веток и, не беспокоясь о том, что их заметят, опустился на мертвую землю. Расправил широко крылья и громко, не сдерживаясь, закричал на своем, вороньем, языке.
- Ну, вот, - пожал плечами Йохо. - Сами напросились.
После чего, освободившись от поклажи и оставив только широкий нож, встал во весь рост.
Его заметили сразу. Тяжело не заметить кудрявого лесовика, особенно если он сам этого хочет. Солдаты закричали, указывая на Йохо и на нагло прогуливающегося по голой земле большого ворона. Два десятка легронеров, те, которым не удалось скрестить мечи с подлым аралимовским телохранителем, предвкушая веселую охоту, бросились к лесовику.
Они не сделали и пяти шагов.
Сухая земля треснула, выпячиваясь. Взметнулась толстыми корнями. Брызнула фонтанами удушающей пыли. И из многолетнего плена, из могилы, из самого сердца земли, щедро орошенной свежей кровью, показались на свет тринадцать страшный существ.
В первое мгновение лесовик даже не узнал смертцев. Словно за то время, которое Йохо не видел лесовиков, на их кости наросло мясо и свежая плоть обтянулась грубой кожей. И только приглядевшись, Йохо понял, это не мясо. Это земля, облепившая твердые кости. Спрессованная до невозможности.
- Хочешь спать без кошмаров, отвернись, - посоветовал ворон, шаркая крылом. - Начнется сейчас весьма прелюбопытная балета.
Но Йохо не отвернулся. Наоборот, с каким-то непонятным для себя чувством облегчения он, не моргая, вцепился глазами в удивительную, но в то же время ужасную сцену, разворачивающуюся под сухими ветвями мертвого дуба.
Солдаты Кэтера, увидев смертцев, тут же позабыли о Йохо и, быстро развернувшись боевым строем, двинулись на мертвых лесовиков. Зазвенели мечи, сталкиваясь с каменной плотью. Завизжали первые раненые, пали первые убитые.
Смертецы, не обращая внимания на острые мечи, лезли вперед, к живой еще плоти, вонзались коричневыми зубами в тела солдат, вырывали сильными руками оружие, крошили резкими ударами кулаков деревянные щиты с черными солнцами. Полетели в стороны первые вырванные конечности. Покатились по мертвой земле оторванные головы. Такого богатого жертвоприношения давно не видела сухая земля. Она жадно впитывала каждую упавшую на нее каплю, дышала, словно живая. Радовалась невероятной щедрости подносителей.
В какой-то момент легронеры дрогнули, поняли, что только мечами справиться с мертвыми им не удастся. Мертвых должны убивать мертвые. Сгруппировались, оставив раненых, и одной большой, нескладной черепахой спешно отступили к дороге, под прикрытие деревьев, зеленой травы и испуганно мечущихся лошадей, подальше от страшной сухой земли, которая не терпела топота чужих сапог.
Смертецы, очистив принадлежащую им по праву территорию, собирали богатый урожай. Стаскивали, закинув на сильные полечи трупы солдат к корням дуба, ногами катили оторванные головы, скидывали в ямы куски оторванные, да изредка бросали внимательные взгляды на торчащего одиноким пеньком Йохо. С приглашениями не приставали, за что и был им благодарен лесовик.
- Теперь и нам пора, - Авенариус торопливо доковылял до впавшего в ступор Йохо. - Мертвый к мертвому. Живой к живому. Поспеши лесовик, пока есть время.
- Да, да, - Йохо и не думал долго задерживаться. Майру уже не помочь. Меряться силами с солдатами расхотелось.
Подобрал сумку, закинул, не глядя, через плечо короткий плащ и задом попятился в лес. Последнее, что увидел, смертецы обступили мертвого Элибра, бережно на руки подняли и с ноющей песней, в которой трудно было разобрать слова, скрылись под растрескавшейся коркой успокоившейся мертвой земли.
- Будет кому сказки загубленным душам рассказывать, - подытожил ворон, перелетающий с ветки на ветку вслед за уходящим в лес лесовиком. - Майру есть что рассказать, души не обидятся. Да ты, шустрый, ногами пошевели. Солдаты уж про тебя не забудут. Как отойдут от страха, за тобой направятся.
Йохо и без напоминаний скоро шел. Внимательно прислушивался к звукам леса, не раздастся ли где треск ветки сухой под ногой кэтеровского солдата? Дергал широкими ноздрями, да глаза широко раскрытыми держал. И только убедившись, что лес впереди чист, стал приставать к Авенариусу с расспросами.
- Уж не ты ли, птица, смертцов из могилы вызвал?
- Да ты не благодари меня, - усмехался ворон. - Как увидел, что побелел ты, ровно плесень, решил подсобить колдовством простеньким. Забыл что ли, при ком состою, кому служу. Научился слегка за столько-то лет.
- А что ж ты, раз такой умный, раньше не помог? - нахмурился Йохо, вспоминая сегодняшний день. - Что ж не колдовал, когда меня лесовики дохлые хотели под землю затащить.