Глава 13
Следующая неделя показалась Эйслинн почти нормальной: с Сетом у них все снова было хорошо, Кинан не давил на нее, и при Дворе все вроде бы было спокойно. Она не могла больше не замечать Кинана, и слишком долго находиться вдали от него становилось почти физически болезненно. Поэтому Эйслинн решила просто притвориться, что неловкости последних недель никогда не существовало. Последнюю пару дней ей, возможно, и удавалось избегать оставаться наедине с ним, но несколько недвусмысленных взглядов, когда она вовлекала Куина или Тэвиша в ненужный разговор… ладно, возможно, было еще несколько отчетливых моментов, когда ей внезапно требовалось общество Летних девушек. Кинан притворялся, будто не замечает, что она избегает его. Он просто ждал, а она прикрывалась своими фейри, как щитом. Ей нравилось их общество, особенно компания Элизы, но это не объясняло того, что ей вдруг хотелось пуститься в пляс в парке, когда Кинан оказывался слишком близко.
Совершенно ясно. Все всё понимали, но никто не говорил об этом. Кроме Кинана и Сета, никто не мог спокойно находится рядом с ней. Но она была их Королевой, и это давало ей право на личную жизнь, в которую никто не вмешивался.
Однако весь Двор видел, что что-то происходит. Это беспокоит их. Она обещала себе, что станет хорошей Королевой. Расстраивать подданных - это не то, что должна делать хорошая королева.
Эйслинн постучала в дверь кабинета, рука ее слегка дрожала.
- Кинан? - Она открыла дверь. - Ты не занят?
Ее карты были разложены на кофейном столике перед Кинаном. Где-то тихо играла музыка - один из ее старых дисков, Poe’s Haunted. Она нашла его однажды вместе с Сетом в магазине "Музыка на любой случай".
Кинан взглянул на нее, а потом глянул за ее плечо.
- Где твоя кавалерия?
- Дала им выходной. - Эйслинн закрыла дверь. - Я подумала, что мы могли бы побыть вместе… поговорить.
- Ясно. - Он снова перевел взгляд на карты. - Хорошая идея, но мы не станем углубляться так далеко в пустыню.
- Почему? - Эйслинн не стала вдаваться в детали, почему он сменил тему. Она не знала, хочет ли об этом говорить, но придется.
- Там живет Рика. Она была одной из Зимних Девушек. - Кинан нахмурился. - Очень похожа на Дон. У нас с ней есть противоречия.
- Ты так говоришь, словно есть чему удивляться. - Эйслинн стояла рядом с диваном, ближе к Кинану, чем следовало бы, но она не собиралась позволять этому взять над собой верх.
- Так и есть. - Кинан откинулся на спинку дивана, вытянул ноги, положив их на столик, и скрестил руки на груди. - Они ведут себя так, будто я собираюсь причинить им зло. Я никогда не хотел зла… никому, кроме Бейры и Ириала.
- И они должны просто забыть и простить? - Эйслинн месяцами избегала этой темы. Она избегала многих тем, но рано или поздно им придется во всем разобраться. Вечность - чертовски долгое время, чтобы копить все в себе. - Мы все многое потеряли, когда ты выбрал…
- Мы? - перебил он.
- Что? - Она отодвинула стул и села.
- Ты сказала: "Мы все многое потеряли". Ты считаешь себя одной из Летних и Зимних Девушек.
- Нет, я… - Она умолкла и покраснела. - Я так сказала?
Он кивнул.
- Я одна из них. Мы, все, кого ты выбрал, лишились многого. - Она склонила голову, так что волосы закрыли ее лицо. - Но я приобрела и кое-что удивительное. Правда.
Выражение его лица было непривычно непроницаемым.
- Но?
- Но это тяжело. Быть такой. Клянусь, я понятия не имею, как со всем этим справиться. Бабушка умрет. Сет… - Она осеклась, не в силах даже произнести такое. - Я потеряю всех. Я буду жить, а они умрут.
Кинан поднял руку, словно хотел дотронуться до нее, но потом опустил.
- Знаю.
Эйслинн несколько раз вздохнула, чтобы успокоиться.
- Тяжело из-за этого не злиться. То, что ты выбрал меня, означает, что я потеряю людей, которых люблю. Я буду рядом, буду наблюдать, как они стареют и умирают.
- Это означает, что и я теряю ту, которую люблю. Лишь Дония будет в моей жизни, пока твое сердце не со мной, - возразил Кинан.
- Не надо. - Эйслинн сжалась, услышав, как небрежно он это произнес. - Это нечестно… по отношению ко всем.
- Знаю. - Он был спокоен, как обычно. Солнце поднималось в оазисе, который она видела в его глазах. - Я никогда не хотел, чтобы все случилось так, как случилось. Бейра и Ириал связали мои силы, отняли их. Что мне было делать? Дать Лету погибнуть? Позволить, чтобы земля замерзла, а все смертные и Летние фейри умерли?
- Нет. - Разумом она понимала, что он прав. Эйслинн знала, что у него не было большого выбора, но ей все равно было больно. Логика не рассеивала ни печаль, ни страх, ничего. Она только нашла Сета, и вот он уже уплывает из ее рук. Он умрет. Она думала об этом, и хотя не могла признаться вслух, но думала об этом не единожды. Годы, столетия спустя она все еще будет существовать, а он станет прахом в земле. Как я могу не злиться? Если бы она не была фейри, ее бы не ждало будущее без Сета.
- Как бы ты поступила, Эйслинн? Ты бы позволила Двору умереть? Если бы Ириал отнял твои силы, ты бы и внимания не обратила и позволила бы человечеству и своему Двору ослабеть и погибнуть?
В глазах Кинана она видела угасающую звезду, темную сферу со слабой пульсацией мерцающего света. Молча глядя ему в глаза, она заметила крошечные звездочки вокруг умирающего солнца; они уже были безжизненными в растущей пустоте. Она не предполагала, что когда-нибудь полюбит Двор. Если бы Кинан несколько месяцев назад сказал ей, что так случится, она бы не поверила. Однако с того момента, как она стала Королевой, Эйслинн отчаянно стремилась защитить членов Двора. Летний Двор должен стать сильнее. Ради этого она стремилась использовать весь свой малый опыт и знания политики и правления. Она старалась постепенно свести на нет тот дисбаланс, который до сих пор вносил Двор Донии. Ее Двор, ее фейри, благополучие мира - это не просто ее выбор. Она верила в это. И испытывая те чувства, которые владели ею теперь, разве она бы поступила по-другому на месте Кинана? Позволила бы Элизе умереть? Смогла бы наблюдать, как львята замерзнут до смерти?
- Нет. Не позволила бы, - признала Эйслинн.
- Даже не думай, будто я хотел, чтобы такое случилось с Летними или Зимними девушками. - Он подался вперед и посмотрел ей в глаза. - Я провел больше времени, казня себя за то, что сделал, чем ты можешь себе представить. Я хотел, - он смотрел на нее, и в глазах его появились новые звезды, едва мерцающие в пустоте, - чтобы каждая из них была тобой. И когда оказывалось, что это не так, я знал, что обрекаю их на медленную смерть, если не найду тебя.
Эйслинн молчала. Ему было столько же лет, сколько и мне, когда все это началось. Когда пришлось делать такой выбор. И надеяться.
- Я бы вернул им смертность, если бы мог, но даже это не возместит того, что они потеряли. - Кинан принялся перебирать бумаги на столе. - Даже если бы я мог снова сделать их смертными, я бы не захотел рисковать и предлагать тебе подобное. Потому что боюсь, что тогда проклятие Бейры оживет, и я все равно останусь с чувством вины оттого, что отнял смертность у той, которая меня спасла. Ты спасла меня, а я не могу сделать тебя счастливой!
- Я не…
- Ты несчастна. И из-за этого у нас такие отношения.
- С этим мы разберемся, - прошептала Эйслинн. - У нас вечность впереди, так? - Она попыталась говорить как можно беззаботнее, чтобы успокоить Кинана. Ей хотелось совсем не такого разговора, но именно он был им сейчас столь необходим.
- Так. - Он снова принял неподвижную позу, как и в начале разговора. - И я сделаю все, что смогу, чтобы ты была счастлива.
- Это не то, что я… в смысле… Я не жду, что ты станешь что-то делать, чтобы "возместить" то, что было. Я просто… я боюсь потерять их. Не хочу остаться одна.
- Ты и не будешь. Мы всегда будем вместе.
- Ты мой друг, Кинан. А то, что случилось на днях… Так нельзя. Такого не должно было случиться. - От напряжения мышцы свело так сильно, что Эйслинн не могла расслабиться и выпрямить ноги. - Ты нужен мне… но я не люблю тебя.
- Ты хотела, чтобы я дотронулся до тебя.
- Это так, - признала Эйслинн, снова проглотив ложь, которую ей хотелось прошептать. - Как только ты протянул руку, я уже не желала ничего другого.
- Итак, что ты хочешь, чтобы я сделал? - Голос Кинана звучал неестественно спокойно.
- Не тянись ко мне. - Она прикусила губу пока не почувствовала, что треснувшая кожа кровоточит.
Он раздраженно провел рукой по медным волосам, но кивнул:
- Постараюсь. Это все, что я могу сказать, не солгав.
Эйслинн вздрогнула.
- Я собираюсь сегодня поговорить с Донией. Ты любишь ее.
- Люблю. - Кинан выглядел таким же смущенным, как и она. - Но это не меняет того, что я чувствую, когда вижу тебя, думаю о тебе и нахожусь рядом с тобой. Не говори, что ты не чувствуешь того же.
- Любовь и влечение - разные вещи.
- Ты хочешь сказать, что мои чувства - это всего лишь влечение? Это все, что ты чувствуешь? - К нему снова вернулась его надменность, как и в самом начале, когда они впервые встретились, и она отвергла его ухаживания.
- Это не вызов, Кинан. Я не пытаюсь сбежать.
- Если бы ты дала нам шанс…
- Я люблю Сета. Я… Он - мое сердце. Если бы я могла найти способ сделать так, чтобы он навсегда остался со мной, и не быть при этом эгоисткой, я бы так и поступила. Я не собираюсь притворяться, что меня к тебе не тянет. Ты - мой король, и мне нужно, чтобы ты был моим другом, но я не хочу иметь с тобой отношений. Прости. Ты знал это, когда я стала твоей королевой. Ничего не изменилось. И не изменится до тех пор, пока у меня есть он. И я хочу… - Она умолкла. Сказать то, о чем она думала, означало положить конец притязаниям Кинана, но она все равно произнесла это: - Я хочу найти способ сделать его одним из нас. Хочу, чтобы он навсегда остался со мной.
- Нет. - Это был не ответ, а королевский приказ.
- Почему? - Сердце Эйслинн тяжело забилось. - Он хочет остаться со мной… а я хочу…
- Дония тоже думала, что хочет навсегда остаться со мной. И Рика. И Лайсли… и Натали… и… - Он обвел рукой комнату, где, кроме них, не было никого. - И где они все?
- Это не одно и то же. Сет другой.
- Ты хочешь, чтобы он стал как Летние девушки? Хочешь увидеть, как он умрет, если оставит тебя? - Кинан выглядел злым. - Ты только престала злиться на меня за то, что я изменил тебя, как и многие-многие другие, кого мне тоже пришлось изменить. Не продолжай.
- Он хочет этого. У нас может получиться. - Кинан озвучил страхи Эйслинн, но она-то надеялась, что он скажет, что беспокоится она напрасно, и есть выход.
- Нет, Эш. Он думает, что хочет, но, подвергнувшись изменению, он станет твоим рабом, твоей вещью. Этого он бы не хотел. И ты тоже. Я верил, что Летние Девушки желали остаться со мной навсегда. Многие из них тоже в это верили. Зимние Девушки верили в это настолько, чтобы страдать за мои ошибки. Пусть все остается как есть. Фейри не может предложить смертному того, что ему действительно нужно, а проклясть возлюбленного… - В этот момент Летний Король казался гораздо старше Эйслинн. - Это нельзя назвать проклятием, потому что это прекрасно, Эйслинн. Если любишь Сета, ты будешь ценить его, пока он есть в твоей жизни, а затем отпустишь его. Если бы был другой выбор…
Эйслинн встала.
- Выходит, ты ждал этого все время? Чтобы он ушел вскоре после того, как я изменюсь. Ты знал, что я буду испытывать к тебе эти чувства.
- Смертным не дано любить фейри.
- Так согласиться на мои условия была не так уж сложно, верно? Мы с Сетом расстанемся, и ты… ты просто… Нет.
Кинан смотрел на нее, а Эйслинн мысленно вернулась к словам Денни об опыте и возрасте и признала, что Денни прав. Если Кинан не смягчится, что ей с того? Он провел большую часть своей девятисотлетней жизни, соблазняя одну девушку за другой. Все они погибали.
И ни одна из них не стала его королевой.
Во взгляде Кинана читалась печаль, но слова его мягче не стали:
- Лучше любить кого-то и знать, что он счастлив, чем уничтожить любимого. Проклясть любимого человека - это не доброта, Эйслинн. Я сожалел об этом каждый раз.
- Мы с Сетом другие. То, что Дония отталкивает тебя, не значит, что у нас не получится. У тебя еще тоже может получиться. Ты можешь все уладить.
- Я бы хотел, чтобы ты оказалась права - или приняла меня таким, какой я есть. Почему ты считаешь, что Дон отталкивает меня, Эш? Почему ты думаешь, что Сет хочет быть проклят? Они видят то, что ты отказываешься признавать. Ты и я - это неизбежность. - Кинан грустно улыбнулся. - Я не ошибаюсь и не стану помогать тебе совершить такую ошибку.
Эйслинн выбежала прочь из комнаты.
И совсем как в те времена, когда она была смертной, ей нужна была помощь фейри, возлюбленной Кинана. То, что Дония прощала ему любую ошибку, убедило Кинана, что любовь может все исправить. Возможно, это поможет и ей, Эйслинн. Если совсем повезет, если у него будет любовь Донии, Кинан перестанет преследовать ее. Они должны быть вместе.
Все будет хорошо, если Дония примет его обратно.
Эйслинн смутно помнила, как добралась до резиденции Зимней Королевы. До тех пор, пока она не оказалась на тихой улице в пригороде, она и не осознавала, сколько страхов терзают ее: не только из-за того, что случится, если Дония навсегда отвергнет Кинана, но и из-за того, что случится, когда она сама войдет в роскошный особняк в викторианском стиле. Между девушками существовала хрупкая дружба, но это не означало, что Дония не могла казаться устрашающей. Зима причиняет боль, а дом Донии - вечная Зима.
Зимние фейри бесшумно двигались по заросшему терновником саду; заледенелые деревья и освещенные солнцем кусты отличали двор от зеленых садиков по соседству. Пока Эйслинн шла по улице, она заметила собак, лениво развалившихся на крыльце, девочку, загорающую в свое удовольствие, и больше цветов, чем ей приходилось видеть в своей жизни. Гибель Бейры и освобождение Кинана принесли в мир баланс, позволивший жизни процветать. Но в этом саду мороз никогда не ослабнет; смертные, проходящие мимо, отведут взгляд. Никто - ни смертный, ни фейри - не перейдет ледяную лужайку Зимней Королевы без ее согласия. Согласия, в котором она отказала Кинану.
Что я здесь делаю?
Кинану нужна Дония; они любят друг друга, а Эйслинн необходимо было напомнить им об этом. Бывшие смертные могут любить фейри.
Пока Эйслинн шла по двору, примороженная трава оттаивала под ее ногами. Позади себя она слышала, как трава немедленно с треском покрывается льдом. Это были владения Донии. Здесь она была сильнее всего. Здесь я слабее всего. Веками Бейра называла это место средоточием своей силы, и оно существовало в двух мирах - Фэйри и смертном мире. Такого Кинан никогда не мог достигнуть - и не может до сих пор.
Кожу Эйслинн неприятно покалывало, пока она шла по ледяному миру. Она нарушала границу, а Зима также непредсказуема, как и Лето. Дония могла отрицать это, но Эйслинн провела всю жизнь, содрогаясь от разрушительного действия снега, казавшегося бесконечным. Она видела на улицах замерзшие трупы; безжизненные выражения боли на лицах - такое не забудешь. Эйслинн на себе почувствовала, сколько боли может принести лед, если им воспользоваться как оружием, когда они с Кинаном выступили против последней Зимней Королевы.
Однако это была не Дония, напомнила себе Эйслинн, но не помогло. Само противопоставление двух Дворов заставляло Эйслинн жаждать одного: взять Кинана за руку. Но его не было рядом.
Как только Эйслинн остановилась на крыльце, одна из белокрылых боярышных фейри открыла дверь. Двигалась она абсолютно бесшумно. Она молчала, когда Эйслинн вошла в дом и вздрогнула от царившего внутри холода. Она молчала и когда скользила в темноте дома.
- Дония принимает? - Голос Эйслинн эхом отозвался в тишине, но ответа не последовало.
Она и не ожидала ответа: боярышные фейри были молчаливым народом. Это только усиливало беспокойство, которое они вызывали. Они никогда не отходили далеко от Донии и обычно покидали дом Зимней Королевы только вместе с ней. Их красные глаза светились, как угли, на пепельно-серых лицах.
Девушка провела Эйслинн мимо нескольких молча глядевших на них Зимних стражников, который находились в зале. В одной из комнат потрескивал огонь; шипение и треск дров были единственными звуками, кроме звука шагов Эйслинн по старому дереву пола. Фейри Зимнего Двора могли передвигаться невероятно тихо, и от этого у Эйслинн тревожно покалывало в затылке.
Перед закрытой дверью фейри остановилась. Она не сделала никакой попытки открыть дверь.
- Мне следует постучать? - спросила Эйслинн.
Но девушка повернулась и поспешно ушла.
- Спасибо за помощь. - Эйслинн не успела протянуть руку, как дверь открылась.
- Входи. - Эван жестом пригласил ее войти.
- Привет, Эван.
- Моя королева будет говорить с тобой наедине, - произнес он, но последовал за ней с дружелюбной улыбкой, и это немного сняло напряжение Эйслинн. Как и у боярышных фейри, его глаза цвета красных ягод были немного навыкате, но в отличие от пепельно-серой кожи Зимних стражей оттенки, составлявшие образ рябинников, таких как Эван, были полны красок. Со своей кожей цвета коры и темно-зелеными волосами они напоминали деревья, блуждающие по земле и не связанные с ней корнями. Они были созданиями Лета, ее двора. Вид Эвана успокаивал ее.
Но он уже ушел, и Эйслинн осталась наедине с Донией и ее волком Сашей.
- Дония, - начала было Эйслинн, но внезапно не смогла подобрать слов, чтобы продолжить.
Зимняя Королева отнюдь не облегчила ей задачу. Дония стояла, глядя на Эйслинн.
- Полагаю, тебя послал он?
- Он бы предпочел поговорить с тобой лично. - Эйслинн чувствовала себя маленькой девочкой в огромной неприветливой комнате, но Дония не предложила ей сесть и сама осталась стоять, поэтому Эйслинн стояла. Ковер под ногами был вытертый, тускло-зеленый и все равно выглядел роскошно. Эйлинн полагала, что он больше подходит для музея, чем для ежедневного использования.
- Я запретила Эвану его пускать. - Дония отошла от Эйслинн, подчеркивая дистанцию между ними.
Оттого, что Зимняя Королева отдалилась, Эйслинн занервничала.
- Могу я спросить, почему?
- Можешь. - Дония казалась необычно неприветливой.
Эйслинн подавила раздражение и внезапный приступ страха.
- Лааадно. Я спрашиваю.
- Я не желаю его видеть, - улыбнулась Дония, и Эйслинн вздрогнула.