Спустя мгновение пшеничная шевелюра незнакомки уже затерялась среди толпы зевающих перед школой учеников, и мне ничего больше не оставалось, как развернуть свое расписание. Но то, что я увидела, буквально повергло меня в шок. Это, что, чья-то глупая шутка?!
Да, расписание было плохо пропечатано и, возможно, у меня плохое зрение, но я четко могла разобрать некоторые бросившиеся в глаза строчки.
"Альтернативная мифология" - это что за зверь?
Или вот это: "Натуральная алгебра". Совсем ни в какие ворота не лезет!
Пробежавшись глазами по списку, я отметила про себя еще несколько забавных предметов, о содержании которых я даже боялась что-либо предполагать. "Животная философия", "Дедрология"…
Я, что, попала в какую-то глупую сказку?
Альтернативная мифология стояла первой по списку. Мне едва удалось разобрать номер корпуса и аудитории. Да, похоже, если погрязать в болоте, так по уши. Не хватает только того, чтобы я сейчас открыла глаза и поняла, что все это время просто спала.
Раз, два, три…
Я ущипнула себя несколько больнее, чем рассчитывала и от этого негромко вскрикнула. Хорошенько проморгавшись, я вновь устремила глаза на расписание, ожидая увидеть обычную физику вместо "Электрической теории молний", но буквы никуда не исчезали.
В конце концов я решила, что эти необычные названия предметам дали специально, чтобы звучало как можно более солидно. Но… К черту! Как может "Животная философия" вообще звучать солидно?!
Звонок на урок прозвенел прежде, чем я успела дать этим глупым названиям еще несколько нелогичных объяснений. Тем не менее, практически никто из сидящих на лужайке или толпящихся перед школой при этом даже не пошевелился. Лишь несколько человек, лениво зевнув, вскочили с мягкой травы и начали пробираться в сторону корпусов, где у них сейчас должны были проходить занятия.
Мне стало уже просто любопытно, и я едва не забыла о том, что решила уехать из Мак-Марри при первой же возможности. Что ж, пока эта самая "возможность" казалась мне все более и более призрачной.
Все же это был мой первый день в новой школе, и мне не хотелось опаздывать, несмотря на то, что здесь этот вопрос, казалось, никого не волновал.
Нужный корпус я нашла быстро, да и аудитория оказалась заметной с первого взгляда. Почувствовав, как в животе завязался тугой узел, я на мгновение задержала дыхание и осторожно постучалась.
Из-за двери не раздалось ни привычного "Войдите!", ни вообще какого-либо звука. Складывалось впечатление, что в кабинете вообще не было занятий. Набравшись смелости, я нажала на дверную ручку, и та в ответ озлобленно скрипнула.
Аудитория была сплошь забита учениками: бесконечные рубашки в клеточку сливались в моей голове в одно большое клетчатое пятно. Около доски копошился полноватый профессор и аккуратно выводил на коричневой поверхности название новой темы, но в классе царила такая тишина, будто бы здесь сейчас готовились писать экзамен.
Я мялась в дверях, не решаясь окликнуть седовласого преподавателя. Тот же, в свою очередь, наотрез отказывался замечать мое присутствие. Из аудитории послышался короткий смешок, но он быстро растворился в расползающейся тишине. Все это казалось мне странным. Нет, не просто странным, а слишком-слишком странным.
Прошло, наверное, минуты две, прежде чем профессор обратил на меня внимание. Блестящая лысина, очки-половинки и белоснежная борода - идеальный образец Санта-Клауса обыкновенного.
- Мисс Макэндорс, - произнес он с расстановкой. Он не спрашивал, нет, а утверждал, произносил мою фамилию вслух, точно это было частью какого-то особенного ритуала. Никто из учеников при этом не издал ни звука: ни съязвил, ни вставил какое-нибудь неуместное замечание. В этих глазах светилось какое-то уважение по отношению к этому профессору.
- Профессор Болдрик. К вашим услугам. Профессор альтернативной мифологии, - сказал он нараспев, вложив в эти несколько фраз какой-то глубинный потаенный смысл, которого мне было не понять.
Все, что я могла сделать, это кивнуть.
Я ожидала, что профессор предложит мне какой-нибудь учебник, но этого не произошло, да и на столе ни у кого из учеников не было даже ручки.
- Присаживайтесь, мисс Макэндорс, - пригласил профессор Болдрик и жестом указал мне на одно из свободных мест в первом ряду рядом с - о нет! - той самой девушкой с соломенными волосами и шипованными браслетами. Отлично. Нет. Просто лучше не придумаешь.
Сжимаясь под заинтересованными взглядами класса, я постаралась как можно быстрее оказаться за своим местом. Девушка в красном в мою сторону даже не взглянула, как будто меня здесь и вовсе не было. Я же решила тоже не обращать на нее никакого внимания. Кинув сумку под парту, я подперла подбородок ладонями и приготовилась слушать свою первую лекцию по странному предмету с не менее странным названием.
- Наша сегодняшняя тема весьма интересна, - начал профессор. Конечно, так все говорят, а в конечном счете всегда получается очередное заумное бормотание, из которого потом не запоминаешь даже это самое хваленое название темы.
Затем профессор немного отошел от доски, чтобы заголовок было видно всем.
- Вестники смерти, - одновременно вместе с профессором Болдриков прочитала я вслух. Сказать, что я была шокирована, не сказать ничего. С трудом я соскребла с пола упавшую челюсть и почувствовала, как учащается сердцебиение. В какой сумасшедший дом я попала?!
- Итак, - продолжал профессор. - Во многих древних народах, в том числе и среди первых существ, населявших наш материк, потомков богов Туата де Данаан, были свои приметы приближения смерти. Предупреждение о смерти народы получали, преимущественно, от вестников - образов, появляющихся в ночи. Обыкновенно это были образы маленьких детей, ибо дети - символ жизни. Но у более богатых и знатных семей был свой вестник - Бэнши, которая начинала кричать о приближении чьей-то смерти. Если крик был тихим, то и смерть того, кто обречен умереть, будет спокойная, а если же Бэнши плакала громко… - Профессор сделал небольшую паузу, и только тогда я поняла, что почти не дышала. Впрочем, как и все, сидящие в аудитории. - Но самым страшным было увидеть Морриган - верховную богиню Туата де Данаан. Обыкновенно она появлялась в образе ворона, хотя могла предстать и в качестве прекрасной воительницы. Возможно, именно поэтому вороны здесь, за горами, так активно истреблялись, что сейчас их уже практически не осталось.
Затем профессор рассказал о двойниках - человеческих отражениях, которые мы видим перед смертью, а после - про прачку "бинниг", которая часто появлялась у рек и стирала белье, но если ее вежливо спросить, то она называла имена тех, кому предстояло умереть.
Странно, но профессор Болдрик рассказывал обо всем так, будто действительно в это верил. В каких-то мифических богов, всяких там Бэнши и "бинниг"… Это было просто смешно, но почему-то никто даже не пытался засмеяться. Если бы в мельбурнской школе я заикнулась бы о чем-то подобном, меня бы сразу засмеяли за глупые выдумки, но здесь подобное, казалось, было самим собой разумеющимся.
Отведенное для урока время пролетело на удивление быстро, и, как только прозвенел звонок, я поняла, что впервые в жизни слушала чью-то лекцию и даже не попыталась заснуть, хотя здоровый сон мне бы сейчас как раз не помешал.
Ученики поспешно начали покидать кабинет. Хорошо хоть теперь они напоминали мне нормальных учеников совершенно обычной школы. Где-то вновь промелькнула пшеничная копна волос, но я быстро потеряла ее из виду. Парни-близнецы в круглых очках, огромные, как два столба, контролировали поток выползающих из аудитории учеников и легким движением руки отлавливали тех, кто, по их мнению, не должен был выходить среди первых.
За считанные секунды класс опустел; исчезли и парни-близнецы ростом каждый не менее чем с Эйфелеву башню. Я и не успела опомниться, как осталась в классе одна наедине с профессором-Сантой. Конечно, я всегда мечтала попросить его о новых мозгах для Ллевелин на Рождество.
- Я могу вам чем-то помочь, мисс Макэндорс? - спросил профессор, стоя ко мне спиной и стирая с доски свои многочисленные пометки и зарисовки. Многие были очень даже забавны.
- Да… то есть нет, - растерялась я, не зная, как правильно сформулировать тот вопрос, что мучил меня уже на протяжении целого часа. - Лекция была очень интересной, - наконец, выдавила я.
- Благодарю. - Профессор закончил вытирать с доски и теперь сортировал какие-то исписанные вдоль и поперек листки бумаги. Если бы учителя в Мельбурне так готовились к своим урокам! - Что-то еще? - спросил он, глядя на меня поверх своих очков на тонкой дужке.
- Нет, - пробормотала я и как можно скорее покинула класс. А как я должна была сказать? "Профессор, вы случайно не в курсе, что государство не предусматривает в старшей школе альтернативную мифологию?" или "Вы, что, сами верите в то, о чем сейчас рассказали?".
Глупо-глупо-глупо.
Следующий предмет был знаком мне хотя бы отчасти. По алгебре высоких результатов я не показывала, но и рвотный рефлекс на нее не испытывала. Я надеялась лишь на то, что "натуральная" в названии не означало что-то из ряда вон выходящее.
Перед кабинетом уже толпилась куча народа. Кого-то я запомнила еще с мифологии, но других видела впервые. Большинство с любопытством косились в мою сторону, но не решались подойти.
Внезапно передо мной появилась девушка. Низенькая, с двумя косичками пепельно-русых волос и веснушками по всему лицу. Удивительно, но она была единственной, кого рубашка в клетку не уродовала, а делала, напротив, более привлекательной.
- Я Эовин, - представилась девушка тоненьким голоском и тут же схватила своими крохотными ладошку мою руку и несколько раз уверенно потрясла.
Очень приятно. У вас тут и вправду сумасшедший дом?
Но вслух я сказала только:
- Джинни.
- Как тебе профессор Болдрик? - как заведенная, принялась щебетать Эовин. - Правда, он душка?
Не успела я что-либо ответить, как за спиной Эовин появился субтильный паренек с темными аккуратно уложенными волосами. Такие обычно пользуются неимоверным успехом у девушек. Стеф обычно западала именно на таких.
- Что, Эовин, снова мучаешь новеньких? - спросил он, широко улыбаясь. - Я, кстати, Освальд, - обратился он ко мне. - Но друзья зовут меня просто Оз.
На саркастическое замечание Освальда, Эовин, казалось, нисколько не обиделась.
- И откуда ты к нам? - спросил Освальд. Наконец-то хоть один здравый вопрос, а то я уже подумала, что меня начнут спрашивать, что я думаю о вестниках смерти и говорящих лошадях и не видела ли я кого из них совершенно случайно.
- Мельбурн, - кивнула я, застенчиво улыбаясь. Я прекрасно знала, какой эффект возымеет это сладкое слово. Большинство из них наверняка Мельбурн видели только на картинках.
- Да ты что?! - воскликнула Эовин. - Да это же круто!
Оскар хмыкнул, но девушка, казалось, не заметила этого.
Очередной звонок, громкий и надрывистый, возвестил о начале нового урока. После того, как учитель - молоденькая серьезная девушка - в очередной раз представила меня классу, я тут же заняла место позади Эовин и Освальда, мысленно отметив, что на этот раз мне повезло, и с девушкой в красном уроки у нас не совпадают. Я не знаю, почему я так беспокоилась на ее счет. Я не боялась ее, нет, но была какая-то другая причина, по которой я не хотела находиться рядом с ней. На каком-то глубоком инстинктивном уровне я не могла к ней приблизиться. Совсем как у волков: наиболее слабые члены стаи не будут спорить вожаком. И в данном случае я себя чувствовала отнюдь не в роли вожака.
Единственное, что хоть как-то меня успокоило - это то, что алгебра оказалась вполне человеческой, если не считать того, что мисс Фэй частенько обращалась к природной теме. В итоге получалась алгебра с изрядной примесью биологии - то, что нужно для такой ярой любительницы биологии, как я. Если мы решали задачи, то они были или на продолжительность жизни сойки обыкновенной или на то, в какой прогрессии увеличиваются листья у кустарников от основания к макушке.
Впервые в жизни я получала удовольствие от того, чего прежде на дух не переносила.
Как и на первом уроке, время пролетело незаметно, и, почувствовав себя изрядно уставшей и проголодавшейся, я направила свои стопы в сторону местного кафетерия, так как прихваченных из дома яблок явно оказалось не достаточно. Взяв себе картофельный салат, я принялась глазами отыскивать своих новых знакомых.
Освальд и Эовин сидели за одним из задних столиков, тех, что были ближе к улице. Пока на улице еще светило солнце, эти места были одни из самых лучших.
- Приш-швет, - с полным ртом пробормотала Эовин, едва я подошла к столику со своим подносом. Оскар же только ухмыльнулся и поприветствовал меня глазами. Судя по тому, как эти двое держались вместе, они не были парой, но были очень и очень хорошими друзьями, и это несмотря на их столь явные различия. Оскар был явным красавчиком: высоким, с темными глазами и приятной улыбкой, а Эовин была маленькой, немного неуклюжей и невероятно смешной. Но противоположности все же притягиваются, и это исключение только в миллионный раз подтверждало правило.
Но как только я принялась жевать свой салат, рядом со мной послышалось знакомое бормотание:
- Дерьмо, все дерьмо! - ворчала девушка, плюхнувшись на стул рядом со мной и отпивая содовую из жестяной банки. - Полное дерьмо, ребята.
Эовин подняла на девушку в красном красноречивый взгляд, сообщающий о том, что та сказала что-то не то.
Девушка подняла вверх ладони и сделала вид, что сдается.
- Твоя взяла, Эовин, - серьезно заявила она. - Лесли умолкает.
И, заперев рот на воображаемый замок, девушка залпом осушила всю баночку с содовой.
Просто замечательно. Как я ни старалась, я все равно попала именно в ту компанию, где водятся психи! А Лесли была именно из этого разряда. Она - та, про кого говорят "своевольная". Делаю, что хочу, живу, как хочу. Но, похоже, и на эту лошадь была своя управа в виде хрупкой Эовин.
Салат внезапно стал безвкусным, и я с отвращением отодвинула от себя тарелку с почти полной порцией. Заметив, что я отставила свой ленч в сторону, Лесли тут же схватила тарелку и придвинула ее к себе.
- Не парься, подруга, - сказала она мне по-свойски. - Еда здесь тоже дерьмо. - И она, выхватив откуда-то из воздуха чистую вилку, принялась уплетать мой салат.
На подобную реплику девушки в красном Эовин снова нахмурилась, но уже не пыталась ничего предпринять. Похоже, с бешеным нравом Лесли здесь уже давно смирились.
- Ума не приложу, что делать с балом на Хэллоуин, - заявила она, за минуту опустошив тарелку. Внезапно Лесли показалась мне вполне адекватной, если, конечно, не смотреть на ее жуткий макияж: черная подводка, черные тени и насыщенного винного оттенка блеск для губ. Похоже, она начала готовиться ко Дню всех святых уже сегодня.
- Эти идиоты не хотят давать нам актовый зал позже десяти, - продолжала Лесли, загибая пальцы в немыслимых акробатических трюках. - В любом случае, это не значит, что мы не останемся в школе до полуночи, но все же. Дерьмо, все дерьмо… - продолжала бормотать девушка, пока внезапно Освальд не пододвинул к ней свою порцию салата.
- На, лучше ешь, Лесси, - с нескрываемой улыбкой сказал он, и Лесли, пожав плечами, принялась уплетать очередную порцию салата.
Эовин не выдержала и прыснула от смеха, а вместе с ней засмеялись и мы с Освальдом.
Эй, а я уже говорила, что мне нравится это место?
Глава пятая. Там, где встает солнце
- Это, кстати, Джинни, - сказал Освальд, и Лесли, не в силах что-либо ответить, потому что у нее под завязку был набит рот, с выражением закатила глаза к потолку. Можно было подумать, ее это не волновало.
- Ты не обращай на Лесс внимания. У нее бывает, - улыбнулась Эовин, отчего Лесли послала в ее сторону еще один убийственный взгляд.
Сделав вид, что изучаю обитателей кафетерия, я незаметно чуть отодвинула свой стул от поглощающей салат Освальда девушки в красном.
Народу действительно было много. Когда я прежде приезжала к дяде на ферму на Рождество, я и представить себе не могла, что в этом крошечном городке может оказаться столько моих ровесников. Если бы еще не эта проклятая мода на клетчатые рубашки! И где они этого понабрались? Мысленно я решила никогда не надевать ничего подобного, а затем вслух поделилась с сидящими за столом ребятами.
В ответ Эовин еле заметно нахмурилась, и у нее над переносицей появилась маленькая смешная морщинка.
Освальд же засмеялся:
- Ты привыкнешь, Джинни, - сказал он, а затем покосился в сторону девушки в красном. - Лесси не в счет, потому что она и так ненормальная.
Сделав вид, что оскорбилась, Лесли под столом послала Освальду смачный пинок ногой, от которого тот чуть слышно ойкнул, но все равно не перестал улыбаться.
Так, выходит, Лесли тоже не здешняя?
- И откуда ты? - спросила я у девушки, предварительно набравшись смелости. Теперь я была готова к любым ответам на этот незамысловатый вопрос.
- Шеффервилл, - пробормотала Лесли и, огорчившись, что тарелка с салатом опустела, стала вилкой выводить узоры на стенках.
- Это далеко?
- Ну, смотря как считать, - ответила за нее Эовин, и я была этому рада. Мне не очень-то и хотелось испытывать на себе все красноречие остренького язычка Лесли. - Если от Северного Пика, то не очень, а если отсюда, то едва ли не как до Мельбурна.
- И давно Лесли приехала в Мак-Марри? - спросила я в надежде, что я не буду первой новенькой в этой школе за последние сто лет.
Лесли буркнула что-то насчет того, что она, вроде как, еще здесь, но Эовин и Освальд сделали вид, что ее просто не заметили.
- Почти два года назад, - ответил Освальд. - Ее отец работал над системными установками для боровых машин, но месторождение, которое они разрабатывали, закрыли, и их семью определили в Мак-Марри. Лесси привыкла к холодам, поэтому ей здесь все время жарко. - Он усмехнулся. - Только ее можно увидеть зимой в футболке.
- Эй, не гони пургу, Оз, - полушутливо сказала Лесли и принялась щелкать пальцами по пустой банке из-под содовой. Она всегда находила себе какое-нибудь занятие.