Глава 21. Правда
Джайна долго лежала в темноте с открытыми глазами. Разговор с Малфурионом не давал ей покоя. Она одновременно корила себя за то, что промолчала, и гордилась, что настояла на своем. Но до сих пор не понимала, правильным ли был ее выбор.
Незнакомец спал, но сон его был крайне беспокойным. Деревенели в напряжении мышцы, гулко в тишине подземелья стучало сердце. Испарина покрывала его горячий лоб, трепетали веки от картин, что рисовало во сне подсознание. Лишь ненадолго безмятежность озаряла его лицо, и тогда разжимались каменные кулаки, и становилось ровным дыхание.
Джайна внимательно следила за каждым движением мужчины, чтобы разбудить его, если кошмары усилятся. Будь ее воля, она бы вовсе запретила ему спать… Физически он был силен, и сон вряд ли очень уж требовался ему. Чего только стоила его способность к сверхбыстрому восстановлению здоровой кожи - с каждым часом его кожа становилась все ровнее, избавляясь от рубцов и шрамов от ожогов.
И внезапно он стал кричать во сне во весь голос, словно ему заживо отрезали руку или ногу. Испуганная, она не отшатнулась от него, а наоборот, схватила его за плечи, пытаясь разбудить. Его распахнувшиеся глаза, налитые кровью, взглянули на нее с холодным презрением. Джайна отстранилась.
- Ты кричал, - сказала она, и поняла, что оправдывается, но заметила, что его глаза не двигаются, не моргают, а все с таким же высокомерием глядят куда-то поверх нее.
Он по-прежнему спал. Только спал теперь с открытыми глазами. Джайна отодвинулась от незнакомца в темноту, обхватившую ее промозглым холодом, накинула один из пыльных мешков себе на плечи. Но теплее не стало.
Вдруг, одним резким движением, его тело поднялось. Да, именно, что только тело. Безвольные, невозможные для человека движения, как будто кто-то дергал за веревочки марионетку. Сгорбленный, подволакивая левую ногу, он стал приближаться к ней с тихим рычанием. Джайна вжалась в стену, и страх парализовал ее.
Но в шаге от нее тело мужчины безвольно рухнуло, и стон вырвался из его уст, казалось, он хотел даже что-то сказать, но губы его шевелились беззвучно.
Девушка протянула к нему свою дрожащую руку, его кожа полыхала еще сильней, чем раньше. И тогда он схватил ее за запястье, а ухмыляющееся лицо с остекленевшими глазами оказалось рядом. Его дыхание жгло ей щеки. Его губы хрипели непонятные слова, похожие на язык демонов, когда впервые за это время его глаза моргнули. И во взгляде разом исчезла одержимость, он первым отдернул свою руку, будто это она держала его.
Шатаясь, он сделал несколько шагов назад.
- Беги, - только и успел сказать он.
Джайна с ужасом увидела, как гримаса боли исказила его лицо. Звериный, полный страдания крик вырвался из его уст, и он упал на колени. Его глаза наполнились не кровью, они полыхали настоящим огнем.
- Нет! - крикнула она, кидаясь к нему.
Одним движением он отшвырнул ее от себя, а сквозь хрипы с трудом повторил:
- Бе…ги…
Незнакомец упал на земляной пол, и затих, не шелохнувшись.
Мечтая заснуть и вновь попасть в Изумрудный Сон, чтобы на этот раз все без утайки рассказать Малфуриону, Джайна закрыла лицо руками. Сон пришел к ней, но в нем не было величественного друида. Вокруг нее лежали сугробы, а морозные ветра с завыванием ворошили снежные шапки на елях. Холод сковал ее.
- Джайна, - позвал ее до боли знакомый голос.
Зимний пейзаж растворился, и ее окружили темные, каменные стены коридора со сводчатым потолком.
- Джайна, - шептал зловещий голос.
Но ей почему-то не было страшно. Она смело шла в темноту, и возникающие по обе стороны от нее мертвецы с пустыми глазницами и гнилой плотью с аристократичным почтением кланялись ей. Она вошла в прекрасную залу, и в ней все: и стены, и пол было сковано льдом.
- Джайна.
В глубине залы на Ледяном Троне, сжимая рукоять покрытого рунами меча, способного поглощать души убитых врагов, восседал Король Мертвых.
- Моя Королева, - произнес он, протягивая ей руку.
В кристально-блестящем льду Джайна увидела свое отражение - такие же пустые глазницы, синие губы и мертвенно-бледную кожу.
Краткий, почти мгновенный сон не принес облегчения. Головная боль сковала виски, и она проклинала себя, когда поняла, что опять проснулась. Она аккуратно приоткрыла глаза в поисках мужчины.
Незнакомец сидел далеко от нее и смотрел с болью и стыдом за содеянное. Она глядела с подозрением, не зная, чего еще от него ожидать.
- Тебе снилось что-то плохое? - тихо спросил он.
- С твоими снами, наверное, не сравнится.
- Прости, - прошептал он. - Не могу сказать, что такое больше не повторится. Мне нужно тебе кое-что рассказать о себе. Я все вспомнил.
- Я слушаю.
- Поверь, я…
И он опять зарычал. Испугавшись, Джайна вжалась в стену.
- Поверь, - повторил он. - Я не допущу, чтобы я каким-либо образом навредил тебе. Прошу тебя, только не бойся меня.
Его правда может раз и навсегда отпугнуть ее. А он впервые, увидев отразившийся на ее лице ужас, так остро почувствовал, что не хочет ее терять.
- Мне невероятно сложно контролировать свое сознание, - превозмогая обуявшие его силы, наконец, сказал он. - Тьма обволакивает мой разум, стирает границы реальности. Я слышу голос. Один-единственный голос, который наполняет мое сознание злобой и ненавистью ко всему, что есть на моем пути.
- Ко мне… тоже?
- Да…. Это необъяснимо сильней меня. Когда я слышу его, мое жалкое существование наполняется смыслом. Я становлюсь еще сильнее, чем был прежде. Голос… он питает меня.
- Что этот голос говорит тебе?
- Я не смогу объяснить этого. За секунды, что я слышу его, перед моими глазами проносятся сотни картин прошлого… и даже будущего. Их объединяет только одно - смерть. Я принес очень много смерти в этот мир. Я видел, как разрушаю мир до основания… как убиваю невиновных… своих сородичей. Как мир горит в огне, и все по моей вине.
Джайна вскрикнула. Одна, в темноте, она становится такой нестерпимо далекой, такой недосягаемой… Но и лгать было бы нечестно.
- Я могу убить тебя, - безжизненным голосом говорит он, - потому что рано или поздно я не смогу больше контролировать себя. Я…
- Нет! Не хочу этого слышать, нет!
В отчаянии, граничащем с безумной яростью, он сделал шаг к ней на встречу и тоже перешел на крик:
- Я! …Я тот, кто предал свою стаю! …Кто безжалостно убивал своих собратьев! Это я сжигал одним дыханием города и сотни людей! … Я!
Железными тисками он держал ее за предплечья, но не боль заставила девушку вскрикнуть и отпрянуть. В один голос - она, со слезами и шепотом, он с болью и отвращением - произнесли:
- Смертокрыл…
Земляные стены убежища разом вздрогнули, а камень, заслонявший вход, пушинкой отлетел к противоположной стене. Огненная вспышка осветила низкорослые фигуры, появившиеся в проеме туннеля. Сломя голову, задыхаясь и кашляя от поднявшейся пыли, Джайна кинулась к ним.
Двое из дворфов клана Чистой Воды схватили обезумевшую девушку за руки и отвели в сторону. С десяток других взвели свои ружья, швырнули огненные факелы в темный проем комнатки и стали расстреливать застывшую фигуру человека, не предпринимавшего ни единой попытки к сопротивлению.
Глава 22. Сочувствие
Она не ела целую вечность. И ей было совершенно безразлично, что находилось в глиняной миске, источающей горячий пар, которую поставила перед ней хозяйка дворфийка. Женщина с жалостью глядела, как Джайна поглощала похлебку, сваренную на морской капусте. Дворфийка принесла ей два куска хлеба грубого помола. Джайне казалось, что вкуснее хлеба она никогда не ела.
Потом, когда сытую и не способную сопротивляться девушку увели, в таверну вошел крепкий дворф, глава клана Чистой Воды, обитавшего в подводном королевстве Зин-Азшари вместе с нагами.
- С ней что намерены делать? - спросила хозяйка.
- Нашей целью было чудовище, - пожал плечами Дарм. - Я вообще не понимаю, откуда она взялась.
Низкорослый лейтенант появился в дверном проеме.
- Девушку видели в Зин-Азшари, - сказал лейтенант. - Есть сведения, что она была пленницей Королевы Азшары. Но нагам был дан приказ ее не разыскивать.
- Странно, - Дарм в задумчивости покрутил ус. - Свободен, боец. Двойная порция грога за сегодняшнюю операцию!
- Спасибо.
- Казнь завтра? - когда ушел лейтенант, спросила Дарма хозяйка.
- А тебе, Ульма, какая разница, когда?
Дворфийку не обидел такой вопрос. Смахнув передником на пол крошки, оставшиеся от хлеба, она присела на скамью рядом и посмотрела в глаза Дарму.
- Я больше не чувствую ничего. Ты уверен, что вы нашли именно того, кого надо?
Дарм стал еще более угрюмым. Не сводя глаз с грубо отесанной крышки стола, он играл желваками.
- Если к завтрашнему утру он будет мертв, значит…. мы ошиблись.
- Ты же не видел его, Дарм, - продолжала Ульма. - Ты даже не заходил в ту огненную тюрьму, которую вы откопали. Королева Азшара пошла туда вместо вас.
- И что? Ты помнишь, что испытывал клан, пока чудовище было на свободе. Даже, если облить мое тело расплавленным металлом, я и то меньше мучаться буду. Так не могло больше продолжаться.
Ульма прекрасно помнила, каково это было. Сейчас все дворфы Чистой Воды выглядели измученными после долгих дней и ночей непрерывной боли, ломившей все тело. И началось это после того, как копатели нашли туннель, ведущий к огненной тюрьме. Дворфы не знали, кто это, но Королева Азшара заинтересовалась находкой и велела взорвать огромные колонны, не дававшие пройти дальше. Когда дело было сделано, их ослепило пламя, бушующее пожаром в гигантском камине в центре залы. На прямоугольном камне, похожим на надгробие, лежал человек. Вся его кожа сгорела, обнаженные мышцы были покрыты волдырями и ожогами, уши, нос и пальцы на руках и ногах были чернее угля. Однако он все еще оставался жив. Он медленно повернул голову на встречу вошедшим, и его опаленные волосы рассыпались серой пылью. Его сгоревшие веки дрожали, но он так и не смог открыть глаза.
О его дальнейшей судьбе дворфы знали только то, что Азшара забрала его в свой замок, что он был жив и, к всеобщему удивлению, стал поправляться. А дворфам с каждым днем, что он шел на поправку, становилось все хуже. И они стали искать его, чтобы уничтожить чудовище, которое после векового заточения с их помощью вырвалось на волю.
- Я помню, - отозвалась Ульма. - Но теперь ненависть и боль исчезли. Мое сознание наполнилось страданием, невероятной тоской. И даже, может быть… Раскаянием?
- Что ты такое говоришь, женщина! - Дарм со всей силы ударил кулаком по столу, и разом подпрыгнули глиняные мисочки.
- Вот, - с теплой улыбкой сказала она. - Значит, ты тоже это чувствуешь.
- Он дурачит нас, хочет обвести вокруг пальца! Как ты это не понимаешь. Ведь мы изрешетили его пулями, он истекает кровью… Он делает это специально, чтобы в нас проснулась жалость и мы, мы…
- И мы покормили девушку и не причиняли ей никакого зла, - закончила она за него. - Мне кажется, я могу читать его мысли.
Дарм обхватил голову руками.
- Ульма, что ты говоришь… Если, проклятье, тебя кто-нибудь услышит? Досталась же мне жена, сочувствующая чудовищам…
Джайну заперли в подвале, освещенном огарком свечи. Потом ее второй раз вывели наверх, в теплую кухню, где опять накормили, и привели обратно. Через несколько часов один из стражников приоткрыл дверь и кинул ей одеяло. Одеяло было квадратным и коротким, рассчитанным на рост дворфа, но все равно пригодилось. Джайна укрыла им свои голые ноги.
Она все еще была в том коротком хлопковом платье, какое было на ней в день похищения. После грязных мешков, в которые приходилось кутаться, оно перестало быть искристо-белым, как раньше, а подол порвался в нескольких местах.
Джайна свернулась калачиком на горстке сена, попытавшись полностью укрыться одеялом, но холод бил ее изнутри крупной дрожью, и она была ему благодарна. Холод лишал ее малейшей способности думать.
Дверь опять открылась, звеня ключами, вошла та самая дворфийка, что кормила ее.
- Твои зубы так сильно стучат от холода, что я спать не могу, - сказала она ей. - А моя спальня, между прочим, на третьем этаже. Вставай, погреешься у огня.
Джайна мотнула головой.
- Не нужно себя изматывать, детка, - ласково сказал Ульма, опустившись перед ней на колени. - Он итак достаточно страдает.
Ульма подняла ее силой и привела в кухню, освещенную огнем очага.
- Сейчас вина тебе подогрею. Ты вряд ли такая же выносливая.
- Х…хват…ит, - заикаясь от бившей ее дрожи, только и смогла сказать Джайна.
Ульма с интересом посмотрела на нее, но промолчала. Через какое-то время, руки девушки перестали трястись, и она смогла держать глиняную чашку с горячим вином, не проливая его на себя. Терпкое и сладкое, красное вино обволакивало ее изнутри, и ее разум, находившийся на грани истерики, стал медленно успокаиваться.
- Так-то лучше, - сказал дворфийка. - Меня зовут Ульма.
- Джайна, - сказала она и сама удивилась спокойному и плавному звучанию своего голоса.
- Вам нужно бежать отсюда, Джайна, - так же нежно проговорила Ульма. - И есть только один выход, не самый простой, к сожалению.
- Вам? - пламя очага в ее глазах расплывалось круглыми желтыми пятнами, и Джайна с трудом следила за разговором.
- Если он выживет, утром его убьют, Джайна. А он выживет. Хотел бы, но не может умереть.
Он… Джайну кинуло в пот, в жар и волна истерики вновь показалась на горизонте сознания, леденящим холодом разливаясь вокруг сердца.
- Вы не знаете, кто он, - сдавленно сказала она.
- Мне все равно, кто он, - с легкой улыбкой ответила Ульма. - Ты не знаешь, чего мне стоят эти слова. Его освобождение принесло нам необычайные страдания. Мой народ ненавидит его и желает смерти. И никто не сможет понять меня. Но я готова к сложностям. Я слышу его мысли и его чувства, и знаю, что те страдания, которые мы испытывали, были не по его вине. Это Силы, с которыми он пытается бороться.
И она рассказала ей план побега из Зин-Азшари на поверхность Азерота. Джайна слушала и отказывалась верить в то, что такое вообще возможно.
Глава 23. Свобода
В замочной скважине его темницы кто-то неумело ковырялся ключом. Ржавый замок тяжело поддавался, но дверь все же отворилась.
Джайна, бледная и с поджатыми губами, сделала решительный шаг и зашла внутрь. Нестерпимо пахло кровью. Его тело лежало в неестественной позе на циновке в дальнем углу. Дрожащими руками девушка закрыла дверь изнутри.
Она могла долго стоять в нерешительности, ожидая разговора или какой-нибудь реакции, но он не двигался. Не было слышно даже его дыхания. Оглушенная своим громоподобным сердцебиением, она приблизилась к нему.
Ее пальцы осторожно коснулись каменно-холодного тела мужчины. Ладони сделались липкими от крови. Джайна опустилась на колени и поняла, что и пол вокруг него был залит застывшей кровью. Джайна водила руками по его пропитанной кровью одежде. Сердцебиения не было.
Она хотела перевернуть его на спину, но окаменевшее тело было невероятно тяжелым. Сделав усилие, она все же перевернула его, и сама, потеряв опору на скользком от крови полу, упала ему на грудь. Его кожа больше не полыхала привычным, обволакивающим жаром.
Джайна силилась в темноте разглядеть его лицо, но не могла. Девушка попыталась разорвать его пропитанную кровью рубашку. Белое каменное тело, с рельефными плечами пугало холодом.
Но на его груди не было ни единого следа от десятка выпущенных в него пуль!
Джайна облизнула губы и, задержав дыхание, приблизилась к его губам. Теплое, прерывистое дыхание едва улавливалось, но она с облегчением вздохнула. Ее страх растворился в секундной радости, что он жив. Тогда же мужчина резко распахнул глаза и, рывком, сел. Его застывшее лицо не меняло выражения, залитое кровью тело пугало до невозможности, и Джайна вспомнила, что сама же заперла дверь изнутри. Страх снова вернулся и парализовал ее, девушка осталась сидеть непозволительно близко к нему, понимая, что одним движением он способен убить ее.
- Зачем ты здесь? - Чужим, злым голосом спросил он.
Все, что она хотела сказать ему, исчезло разом из ее сознания. Она помнила только, что Ульма в чем-то убеждала ее и она почти поверила ей. Наивная дворфийка говорила, что читает его мысли, и они полны раскаяния.
- Какая нелегкая принесла тебя, держалась бы подальше…
- Я сама пришла, - холодно ответила она.
- Кто же тебя теперь спасать будет?
- Сама за себя постою, - с жаром сказала девушка.
- Убирайся, пока цела! - закричал он, замахиваясь.
Джайна, блеснула вспышкой молнии, и оказалась с другой стороны. На применение магии отреагировали браслеты, и ее запястья вспыхнули огнем. Он развернулся, и Джайна готова была поклясться, что вены на его руках вспыхнули пламенем. Струйки огня вились по его широкой руке к ладони, расплываясь тонкими нитями по пальцам. Проследив за ее взглядом, он одной рукой разорвал остатки рубашки и скинул ее на пол.
Огненные вены обвивали его торс, собираясь в широкие реки лавы на шее. С левой стороны груди пульсировало огненное сердце, волнами направляя потоки огня по телу. От него вновь исходил зловещий жар.
- Убирайся, - повторил он. - Я цел и невредим, и в твоей жалости не нуждаюсь.
Она молчала, не сводя решительного взгляда.
- Прочь!
Она разгадала его намерение кинуться к ней, потому снова использовала магию мгновенного перемещения. Но и он просчитал ее действия. И когда, мигнув, она появилась в другом углу, он был уже там, сжимая ее горевшие из-за браслетов запястья.
- Зачем? - шипел он. - Зачем ты играешь со мной? Я сильнее тебя в разы. Думаешь, я не смогу, - он сильнее вжал ее в стену, обжигая дыханием, - убить тебя?
Джайна попыталась переместиться, но он вновь разгадал ее желание и сильнее сдавил и без того безумно ноющее запястье, отчего она с криком схватилась за его плечо, почти повиснув на нем.
- Нет, - отдышавшись, сказала она. - Не сможешь.
- Смерть мое второе имя.
- Я знаю. Но сейчас ты не убьешь меня. Может быть, гораздо позже, но не сейчас.
- Почему?
- Я знаю, как нам выбраться отсюда. Разве ты не хочешь в Азерот?
Его самодовольная улыбка дрогнула. Азерот… Мир, навеки покинутый им. Мир, видевший его истинное лицо и его предательство.
- За мое возвращение тебя возненавидит каждый, живущий в Азероте, - ответил он. - Может быть, даже проклянут на многие поколения вперед. Разве ты хочешь этого?
- Мне все равно.
- Я плохо на тебя влияю. Ярая противница войн, остановившая нашествие демонов Пылающего Легиона, собирается привести в прекрасный мир Азерота Древнее Зло. И не видит в этом ничего ужасного.